Вкус Твоего Голоса

Вечернее солнце приятно обогревало ноги, которые Бенито высунул из тапок и тени зонта. Он не знает, как попал во двор из-за лекарств, которыми пачками пичкают им в глотку. Пытался почитать книгу, которая лежала на столике, но мысли постоянно где-то плутают. На двадцатой странице он прочел предложение, которое повлияло на него как заклинание, слова будто чесались за глазницами, где-то в голове, эта фраза крутилась вновь и вновь; «Элиот медленно поднялся на вывихнутых ногах, игнорируя боль и сильный ветер, бьющий по лицу, голос в голове твердил «победит тот, чья решимость сильнее», а сильнее решимость у того, кто всем телом верит в свою правду. Он поднялся, наперекор ожиданию врага, встал перед его глазами, будто непроходимая скала выросла из земли, и побежал вперед».
«Побежал вперед», думал Бенито. Персонаж из книги «Щенки», встал и побежал на своих вывихнутых ногах. Фантастика ли это? Сможет ли человек игнорировать такую боль, благодаря одной лишь решимости в груди? Бенито загнал стопы в тапочки и собирался встать, чтобы выйти на солнце. Может именно этого ему не хватает? Решимости?
Вдруг, справа от него, на свободный стул упал человек и закурил. Бенито посмотрел на него; парень в форме санитара, знакомые черты лица под кепкой. Он поднес зажигалку, закурил, после чего приподнял козырек и посмотрел на Бенито.
— А-а, новенький, как ты?
— Привет, Лука.
— Значит, запомнил меня? Это хорошо, значит память ещё не отшибло, — молодой, светловолосый санитар выглядел чуть счастливее, чем вчера.
— Слышал ты вчера навел шумиху, как поселиться не успел, — Бенито молча присел обратно. Он тоже хотел курить, но просить не стал, — что-ж ты так, Бенито? Надо хотя бы друзей найти себе, для начала, а потом уже войну объявлять. Это первое правило любого незнакомого места, куда попадаешь.
— Найти друзей значит привыкать к месту, куда попал. А я здесь оставаться не собираюсь.
— Вот как, — затянулся и выдохнул — понятно, — минуту спустя парень продолжил, — значит тебе придётся одному воевать с ними.
— Я воевать ни с кем не собираюсь.
— Нет, конечно, нет, никто из нас не собирается, но так уж случается, понимаешь? — по лицу Бенито, Лука прочел, что он ни черта не понимает, — Когда ты попадаешь в школу, хочешь ты того или нет, у тебя будут враги. Тоже самое и в колледже, армии, на работе, где угодно. Враги у тебя будут в любом случае, есть у тебя друзья или нет. Поэтому лучше постараться обзавестись друзьями.
— Понятно, — Бенито как-то не думал об этом. Это не казалось чем-то настолько важным, о чем следует планировать, — будешь моим другом? — произнес он как-то по-детски, Лука посмотрел на него с кривым лицом, видимо, не понимая шутит он или всерьез.
— А ты обещаешь не бросаться в меня рисом? — улыбнулся санитар. Бенито стоял и не понимающе смотрел на него, как он искренне смеется и в груди его проснулось что-то таящееся, нечто, что спряталось как-только он покинул Лили. Он тоже почувствовал щекотание в груди и засмеялся. Лука придавал чувство покоя.
— Если не будешь дергать меня за уши, — подшутил Бенито. Лука снова посмотрел на него, но улыбка медленно таяла.
— Так значит, ты уже встретился с надзирателем, — с ноткой сожаления в голосе сказал парень, — послушай, Бен, — Бенито нахмурил брови и всерьез навострил уши, его давно никто не называл сокращенно, а Лили отказывалась сокращать, восхищаясь красотой полного имени.
— Что мне следует знать?
— Здесь не санаторий и уж точно не курорт, половина людей здесь сумасшедшие, а другая половина с ними работает и некоторые из них еще более сумасшедшие. Надзиратель, тупой увалень, конечно, но его заместитель, как там его? Сандаль? Сандро? Точно, Сандро. Мужик суровый и очень подозрительный, мимо его глаз ничего не проходит, поэтому перед ним будь паинькой. Готов поспорить, что сам надзиратель, сеньор Полье его боится. Когда заместителя нет рядом, Полье ведет себя со всеми, как старый любящий папочка, а когда он рядом, то будто упивается страданиями других. Мне кажется, он делает вид, что тоже жесткий, чтобы его подчиненный считал таковым.
— Понятно, — выдохнул Бенито.
— Слушай, Бенито, я тут любимчиков не имею и ни с кем не дружу, как другие. Для меня это лишь подработка, в свободное от учебы в колледже время. Поэтому я не могу быть тебе другом, уж прости, — от этих слов Бенито даже как-то расстроился, хотя в другое время ему было бы наплевать, — однако я могу обещать, что и врагом тебе не стану, идет? — Бенито кивнул, встал и собирался идти на ужин, как Лука его снова остановил, выдыхая табачный дым. Он встал следом, вплотную приблизился к Бенито, оказалось он чуть ниже Бенто, а росту прибавляла кепка. Казалось, Лука стал серьезнее, он приблизился к лицу Бенито и прошептал.
— Завтра из отпуска выйдет старший санитар второй бригады, а тебе не повезло родится со смазливым личиком. Ее зовут Чиэра, все обращаются, как сестренка Чиэра. Старайся избегать ее, ясно?
— Но что с ней не так?
— Не дай бог тебе узнать, Бен, — он обошел Бенито, в сторону главного входа, где общий зал, — избегай ее, потому что она само коварство. Даже наш доктор увяз в ее когтях, —  он начал подниматься по лестнице, но остановился, обернулся на Бенито и дополнил, — надеюсь, ты взял с собой деньги?
— Деньги? — удивился Бенито.
— Да. Они здесь жизненно необходимы, если у тебя не будет денег, то ты вряд ли выживешь, — Бенито сложил книгу, бросил на столик и посмотрел на Луку.
— Значит я мертвец, — улыбнулся он.

***

​Внутри было то же настроение, что и всегда, в промежутках от обеда, до прогулки. Трое мужчин, что вчера ехидничали за спиной Бенито, в столовой, сейчас сидели в креслах за столом и играли в карты.
Вошедшего заметил один, что сидел лицом к входу; большой, с детским лицом взрослый мужчина, слегка облысевший, с выпученными глазами, руки его лежали на пузе, он наблюдал как играют двое других. Один худой, с ехидной ухмылкой, что не сходила с лица, а второй низкий, в шапке, с беглыми глазами и пухлыми губами. Играли в карты, по всей видимости на деньги.
— А, смотрите, явление героя, — сказал худой указывая рукой на вошедшего Бенито, — иди к нам, новенький, в нашу маленькую компанию, — пригласил он. Бенито осмотрелся, других дел не предвещало, поэтому он принял приглашение.
— Меня зовут Франческо, — сказал худой, после указал на маленького, — его Никола, а здоровяка звать Луиджи, — они кивнули, Бенито представился.
— Должен сказать, повеселил ты нас, Бенито, спасибо за шоу вчера — захихикал Франческо, Никола кивал и улыбался, а Луиджи, походил на слабоумного, не подавая никаких эмоций, просто смотрел. От того, как Франческо своим голосом произнес его имя, у Бенито во рту почувствовался отвратительный вкус перегара и послевкусие дешевых, химозинах сигарет, хотя от них не пахло ни алкоголем, ни сигаретами. Послевкусие гнили, подумал он. Бенито иногда казалось, что его вкусовая синестезия порой дает подсказки о людях, нужно только прислушаться.
— Я не собирался никого веселить.
— И все же молодец, Рахель давно надо было на место поставить, — Бенито не ответил.
— Может сыграем, Бенито? — с улыбкой на лице пригласил Никола, уголки глаз его сложились морщинкой и было трудно понять добрая это улыбка, или улыбка злобного хитреца. Заняться было нечем, Бенито посмотрел на часы, еще целых пол часа до ужина, поэтому, чтобы скоротать время, он согласился.
— Во что будем играть? — Никола и Франческо ехидно переглянулись. Никола встал, уступая свое место Бенито, тот присел напротив Франческо.
— Игра называется «Переворот» или по-другому «Революция», — начал объяснять Франческо, — наш добрый товарищ Никола, будет судьей, — тот достал тетрадь и карандаш, — в игре будет десять раундов, у меня и у тебя по три карты, — Никола вытащил колоду, достал оттуда карты, выбрал несколько, бросил их на стол и убрал остальное, Франческо взял из брошенных три карты, открыл и продолжил объяснять правила, указывая на каждую карту по очереди, — это король-козырь, если ты играешь за короля. Это гражданский, их у тебя будет два, — он раскрыл следующие три карты рядом, — это раб, противник короля. Как ты уже мог понять, у нас десять раундов, пять раундов я буду играть за короля, а ты за раба, а потом поменяемся. Суть игры такова; как ты уже понял, из всех трех карт, у тебя могут быть только, или король или раб; суть заключается в том, что нам нужно предугадать действия противника и выбрать нужную карту. Если я выберу короля и поставлю его, а потом, на счет три мы вскрываем карты, и ты поставил против меня гражданского, то ты проиграл, так как король бьет гражданского, а короля бьет только раб. Но если ты поставишь раба, а я поставлю гражданского, то ты проиграешь, потому что гражданский бьет раба. Надеюсь, все понятно?
— Более-менее, по ходу разберусь, — Николо захихикал, Бенито внимательно осмотрел карты, на них изображены король в красном одеянии и золотой короной, гражданские выглядели, как простые жители из древней римской империи, а раб был изображен худощавым, одетым в чахлый мешок на ремешке и ржавым ножом в руках. Бенито показалось, что раба изобразили выразительнее некуда, именно так выглядит отчаянный человек. Сами карты были слегка потертые, но не мятые, видимо часто в них не играли, что хорошо.
— Игра на равных условиях, — сухим голосом продолжал Франческо, — по моему опыту, побеждает всегда самый везучий и с хорошей интуицией, а у тебя, как погляжу, с везением неладно. Посмотрим, как с интуицией — он улыбнулся, и эта улыбка сильно не понравилась Бенито, словно он над ним пытается издеваться или задеть, — за кого предпочтешь начать, раба или короля?
— Ты сам сказал, что у меня паршивая удача, так что выбирай ты, может твоя удача будет лояльнее ко мне, нежели к тебе, — натянул улыбку Бенито и грозно посмотрел на Франческо, тот все понял. Это уже не просто игра, это соперничество.
— Тогда я за короля.
Николо начертил на тетраде таблицу в два столбика из десяти раундов, и игра началась. Согласно правилам, они должны ходить одновременно, ставить карты рубашкой вверх, чтобы не видеть, какую карту положил соперник, а потом, после команды Николы «вскрываемся» показывать карту.
Бенито играл за раба, остальные две карты гражданских, это значило, что Франческо нужно кинуть карту короля именно тогда, когда Бенито ставит карту гражданского. Поскольку по правилам игры, король не бьет гражданских.
— Что-ж, — промычал Бенито,  кинул взгляд на оппонента, тот не отводил глаз и не расслаблял улыбки, словно пытаясь прочесть по лицу, что выберет Бенито. Николо постоянно тряс ногой и это сильно раздражало, не давало сосредоточиться. «Наверняка он будет думать, что раз я играю впервые, то он может поставить первым же короля, и если я так подумаю, то поставлю раба, но он это предвидит и поставит гражданского, а значит для проверки я тоже поставлю гражданского». Бенито пытался тянуть время, но Франческо так и не ставил карту, поэтому он медленно вытащил одну, прикрыв ладонью, поставил на стол рубашкой вверх и посмотрел на оппонента, тот все еще не отводил взгляда от лица Бенито, что ему даже становилось неловко. «Чего это он так серьезно настроен? Это же игра без ставок, неужели борьба за авторитет перед своими дружками для него так важна?». Франческо издал довольный, хриплый смешок, выплюнул,
— Ха! — и стукнул ладонью по столу, оставив на ней карту.
— Я знаю, что ты выбрал, я вижу тебя насквозь, — прокряхтел он, Бенито не ответил.
— Вскрываемся, — сказал Никола. Они одновременно протянулись к картам и так же синхронно перевернули их. Бенито смотрел на них молча, Франческо ехидно хихикал, глядя на карты гражданских.
— Ничья, — подытожил Никола и убрал карты в стопку, — выбираем следующие карты и по готовности кладем их, — давал он указания.
«Карт осталось по две. Чем меньше карт, тем больше у меня шансов на победу. Нужно выбрать момент, когда он решится бросить короля. Скорее всего это будет сейчас. Если он не бросит короля сейчас, а я не брошу раба, то я победил. Он наверняка это знает и сейчас бросит короля. Другого быть не может». Размышления Бенито казались превосходными, он был спокоен покуда полностью доверял своей способности анализировать. Чтобы победить, Бенито нужно выставить раба, так как Франческо наверняка поставит короля, но его взгляд...
— Ставим, — вдруг сказал Франческо, перебив его мысли. Вытянул карту и положил рубашкой вверх. Бенито удивленно наблюдал, все вроде бы нормально, продумано, но чувство в поджилках, что где-то подвох. Франческо был слишком уверен, но почему? В чем подвох? Нет, надо успокоиться, не давать слабину. Он просто положил карту первым, подвоха ни в чем нет, скорее решил показать уверенность победы, и это ненадолго ввело в замешательство. Бенито выбрал карту, поставил ее напротив, и по команде Николы, они их перевернули. Глаза полезли на лоб и издевательский, хриплый смех Франческо просверлил уши Бенито. На столе красовалась карта с изображением раба напротив гражданского. Бенито проиграл.
— Кхе-хе, я победил, — подчеркнул он, — говорю же, парень, у тебя все на лице написано.
— Что за бред? — начал злиться, повысив тон Бенито, — Чушь эту дилетантам и идиотам оставь!
— Не повышай голос, парень, ты нарушаешь покой других обывателей, — громко произнес Франческо, тем самым еще больше привлек внимание окружающих. Бенито осмотрелся, на них действительно стало смотреть больше людей, а в частности, на него.
— Не держите меня за идиота, ваши карты наверняка помечены!
— Не держать за идиота? — насмехался Франческо, — Надо же, парень, но ты и есть идиот! — Луиджи с Николой рассмеялись, разозлив Бенито сильнее. Он схватил карты, которыми они играли, ровно разложил их рядом и стал осматривать каждую по отдельности, но как бы он не всматривался, на них не было ни красок, ни даже трещин, а рисунки на рубашке абсолютно одинаковы у всех.
— Расслабься, Бенито, это всего лишь игра, — промямлил Франческо, Николо усмехнулся, будто понимает, что его товарищ издевается над новеньким.

Шел четвертый раунд, и как Бенито не пытался угадать, в какой же именно момент Франческо поставит короля, ничего не получалось.
— Твоя удача слишком слаба, парень, вряд ли ты когда-нибудь меня выиграешь.
— Я не верю в удачу.
— Неужели? А на твоем лице написано, что веришь, — Бенито нахмурил брови от раздражения, этот засранец хочет вывести его из себя, издевается, якобы он что-то может прочесть на его лице. Чушь, жалкий блеф, пусть детей этим обманывает.
— В таких играх нет места удачи или неудачи, есть только человеческая способность предсказать все переменные, а если потерпел неудачу, то в том твоя вина, не смог все продумать.
— Это работает только в тех играх, когда ты способен что-то просчитать.
— Это одна из таких игр.
— С кем-то другим, да, наверное, но не со мной, — снова смешок, — я вижу по твоему лицу, что ты задумал, понимаешь? От меня ничего не скрыть.
— Я в эту хрень не верю.
— И почему же? До сих пор ты не взял ни одного раунда.
— Потому, что игра за раба априори имеет меньше шансов на победу. Так как тебе нужно выбрать момент, когда поставить короля, ты волен выбирать какой угодно момент, а мне же за раба нужно угадать твои действия, что намного усложняет мне задачу. Это как игра в догонялки, когда тебе нужно догнать другого человека, который стартовал на десять метров впереди.
— Пример хороший, но он прямо говорит, что если очень постараться, то ты догонишь другого человека. Ты не стараешься Бенито.
— Я пытаюсь скоротать время и получить удовольствие, но ты бесишь, — Франческо с Николой засмеялись, будто бы рады, что выполнили свою задачу и разозлили Бенито.
— Может, ты не можешь выиграть потому, что не хочешь?
— Все хотят выиграть.
— Но у тебя нет мотивации, — Франческо чуть пригнулся и, жестикулируя, начал что-то рассказывать, — представь, что парню говорят выпить литровую бутылку воды, но он не хочет, он только что выпил чашку кофе, поэтому отказывается. Потом ему предлагают сто евро, чтобы он сделал это, и он соглашается. Понимаешь? У него появилась мотивация выпить эту бутылку, потому что в конце его ждет вознаграждение. Ты бы не выпил воду за сто евро?
— Конечно выпил бы, но я сейчас ведь ничего не теряю.
— Вот именно! Что если сделаем пари?
— Пари?
— Да. Допустим, я поставлю сто евро на то, что выиграю всю партию.
— Но ты уже лидируешь в четыре раунда из десяти, тебе осталось выиграть всего два раунда, и игра решена. К тому же, мне нечего ставить.
— Что-ж, тогда я пойду тебе на встречу, — он забросил руку во внутренний карман своего халата и вытащил купюру, — и поставлю свою сотню евро против твоих, ну, сколько там сможешь поставить? — Бенито пошарил в тех же украденных джинсах и достал мятую купюру в десять евро и какую-то мелочь, сам тому удивляясь. Вроде как он давно не работает и казалось бы, денег никогда нет, но откуда они всегда берутся?
— Ха, замечательно, — проворчал Франческо, — поставишь свои десять евро против моих ста.
— Ты серьезно готов отдать мне целую сотню, если проиграешь?
— Конечно! Мужчина должен держать свои слова, это вопрос чести, скажи же, Никола? — тот кивал, — сделка хорошая, ничего не скажешь. Если проиграть, то потеряешь каких-то десять евро, о которых даже не знал.
Шансы на победу действительно есть, особенно после пятого раунда, когда он начнет играть за короля, то будет преимущество.
— Раз максимум, чем я рискую, это десять евро, то я согласен, — после сказанного, ему вдруг показалось, будто голодные глаза гиен блеснули на лицах этих людей.
— Продолжим играть по нашим обычным правилам, идет? — Бенито кивнул.

Начался пятый раунд, температура в комнате как будто поднялась, теперь Бенито начал немного волноваться, ведь он хотел получить эти пять сотен, даже если ему всегда было плевать на деньги. Скорее тут даже вопрос не в деньгах, а в стремлении к победе, доминированию, борьба за лидерство. Это то, в чем мужчина просто обожает соревноваться. Лука говорил, что в этом месте все за деньги, а значит если у него будет сотня евро, то, может получится подкупить надзирателя и встретиться с Лили? Надежда загорелось в сердце ярым пламенем, предложение Франческо, словно спасительный билет, который Бенито схватит и не отпустит.
Они выбрали карты, положили напротив друг друга рубашкой верх, на лбу Бенито блеснула влага, Никола командовал, они перевернули карты и Бенито выдохнул. Они оба кинули гражданских, а значит битва продолжается.
— Хе-хе, парень, я читаю тебя, как книгу, — издевался Франческо. Если раньше Бенито не выдавал никаких эмоций, то сейчас они действительно появились. «Но что-же не так? Он поставил целую сотню, но на лице ни капли волнения! А когда он речь про мужскую честь загнал, то во рту сразу появился вкус плесени и никак не покидает меня.» раздумывал он. Пятый раунд продолжается, на руках осталось по две карты. Уже четырежды Франческо обдурил его, выкидывая то на втором, то на третьем раунде короля. Он умеет играть, ничего не скажешь, но никак не читать по лицу, это блеф. Бенито принял позу поудобнее и опустил карты в руках ближе к столу.
Теперь попасться на раба стало опаснее, шансы равны, но Бенито будто стал волноваться только сильнее, ведь единственный шанс победить игру, это победить именно этот раунд. «Осталось по две карты, он наверняка думает о том, что я решил поставить раба именно сейчас, поэтому поставит гражданского, но я это предвидел и тоже поставлю гражданского»
Никола командовал, карты поставлены, Франческо все еще улыбался, но Бенито заметил, что улыбка уже не выглядит столь уж радостной.
Однако же, если Франческо все-таки решит бросить короля, а Бенито бросит гражданского, то он проиграл. Что же выбрать? Бенито конечно удалось поднять свои шансы на победу, но последний выбор от этого легче не стал. Он вытер пот со лба и заметил, что Франческо не отрывает от него своего приставочного взгляда, будто Бенито собрался жульничать. Это давило на мысли, однако он решил, что даже если проиграет, то не опустит головы, поэтому поймал его взгляд, сделал уверенное лицо и улыбнулся в ответ.
— Ставим, — хрипло командовал Никола, сердце забилось сильнее от волнения перед вскрытием, один лишь момент все решит, — вскрываем! — они подняли карты.
— Я же говорил, Бенито, — шипел Франческо, от его голоса во рту веет плесенью, но он его почти не слышал, он был скорее удивлен, — я же говорил, что читаю тебя как книгу, — на столе лежала карта раба и напротив карты гражданского.
— Поверить не могу. Это какой-то бред.
— Какой-то бред? Никола, бред ли это? Нашему другу кажется, что это галлюцинация! — смеялся Франческо.
— Ты сделал нелогичный ход! Если бы я поставил гражданского, как и ты, то у нас осталось бы по одной карте, у меня раб, а у тебя король, и это значило бы, что ты проиграл! — троица, упиваясь его возмущениями, смеялась.
— У-у-у, — прозвучал голос где-то позади Бенито, он обернулся, там стоял Лука, — я же только минуту назад тебя предупреждал, чтобы ты был осторожнее, а ты уже в долги влез.
— Пустяки, если проиграю, то потеряю лишь десять евро.
— Понимаю, понимаю, — Лука подошел, встал в пару метрах от их стола и скрестил руки, — ты не первый, кто попадается в этот капкан.
— Что это значит?
— Это значит, что, если ты проиграешь, — со своей отвратительной улыбкой влез Франческо, — то будешь мне должен двойную сумму от моей ставки, к тому-же с ежедневными процентами, — Бенито нахмурил брови и вскочил.
— Как это понимать? Ты сказал, что я не потеряю ничего, кроме десяти евро!
— Да, потеряешь сейчас десять евро, потом еще сто девяносто и плюс проценты.
— Засране-ец, о чем ты черт возьми говоришь?! — Бенито еле сдерживался, чтобы не накинуться на Франческо и растерзать. Лука цокнул и покачал головой, сожалея новенькому, — Ты, твою мать, сказал, что мужчина не нарушает своих слов, а сам мне чушь напле-ел!
— А я слов не нарушал! — ощетинился мужик, привстал — Помнишь, перед пятым раундом, я сказал, «играем по нашим обычным правилам»? Наши правила гласят, что если один ставит сумму больше, чем есть у противника, то тот, в случае проигрыша, должен вернуть вдвойне!
— Какие еще к черту правила? Мы не обговаривали такое перед игрой!
— Обернись, — указал Франческо, — там на стене стоит доска, на котором висит лист с правилами азартных игр, в которых четко прописана эта система. Слюна во рту превратилась в насыщенный вкус гнили и перегара.
— Этот вкус... — рычал Бенито, — Это вкус невероятного лжеца-а! — завопил он и посмотрел на Франческо так грозно, как волк смотрит на петуха. Тот поднял ладони жестикулируя в мирной манере и присел на место.
— Ты сам виноват, парень, никто не заставлял тебя играть, особенно, когда даже с правилами не знаком, я прав Никола, Лука? — Никола, как всегда, поддакивал, Лука устало кивнул, — Видишь, есть свидетели, мы играли честно. Ты проиграл пять раундов, но не партию, осталось еще пять, если продолжишь, то кто знает, может выберешься из положения? Твоя очередь за короля, верно? «Действительно, за короля больше шансов победить».
Убедив Бенито играть дальше, Франческо нагло обвел Бенито вокруг пальца, ведь в правилах, с которыми Бенито не посчитал нужным ознакомится по среди игры, было сказано, что ставка вступает в силу только когда игра закончена.
Когда Бенито узнал об этом, то после проигрыша в ярости набросился на Франческо, но его быстро остановили и угомонили.

***

Резкие шаги в прямо, разворот и назад, прямо, разворот и снова прямо. Бенито ходил из стороны в сторону, пытаясь понять, стоит ли ему верить в правдивость происходящего? Настоящий ли это долг? Франческо точно настоящий и точно не притворялся, ни один актер в мире не может играть такую мразь, когда его действия совпадают с грязной совестью в душе. Похоже, что эта клиника не просто для реабилитации людей, кому требуется помощь. Он встретил здесь людей, которых не замечет никто вокруг, и таких, что проводят дни в свое удовольствие, пытаясь лечиться и видел гиен, которые смотрят на первых, словно пасущий скот, ехидно давят улыбку, думая, кого выбрать и что же с ним сделать.
Лука объяснил, что долги действительно настоящие, доктор разрешил некоторые азартные игры в рамках адекватности, без насилия, и то, только потому, что по слухам ему самому отпадают проценты. Но знает ли доктор, насколько далеко все зашло?
В общей комнате есть автоматы, которые выдают скудный ассортимент снеков, напитков и еды за деньги. То, чего нет в столовой и есть только на воле. За стенами, проходя мимо таких автоматов, ему никогда не хотелось что-то купить. Теперь, когда Бенито лишился денег и свободы, ему до ужаса захотелось орехового шоколада и печенья.
Лука интересовался, будет ли он возвращать долг? На что Бенито твердо отрицательно ответил, но по взгляду Луки можно было вычитать, что он пожалеет об этом. «Здесь долги всегда возвращают, разными способами». Странным, словно сочувствующим тоном сказал он перед уходом.
После этих слов беспокойство нарастало и даже не намекало оставить в покое Бенито. Мысли о том, что с ним могут сделать за долги не покидали голову. Он вдруг вспомнил момент, когда ему было 17 лет, как парня на его районе зарезали среди белого дня, безжалостно выбросив в канаву всего через улицу, перед его же домом, в котором его мама готовила обед. За долг в какие-то 30 евро бандиты разрушили жизни нескольких людей. После этого неприятного опыта, он дал себе обещание не приближаться к наркотикам и не влезать в долги.
Живот заурчал, он мельком взглянул на настенные часы, вспомнил про ужин и поторопился.
Мерзкий взгляд, выражающий обиду и ненависть, ярко выражался на лице Рахель. Казалось, она нисколько не пытается скрыть свою обиду, но вынуждена накладывать в тарелку Бенито все, что он захочет. И он этим пользовался.
— Поставьте чуть больше салата, сестра Рахель, — издевался он. Рахель медленно, раздраженно потянулась щипцами к салату и так же медленно положила горсть в тарелку, потом протянула ему и злобно улыбнулась. Если бы людям выдавали награды по тому, у кого самая злобная улыбка, то Рахель бы точно была где-то наверху списка. Бенито медленно осмотрел тарелку и добавил.
— Что-то там помидора маловато, добавьте еще, милая Рахель, — ему вдруг показалось, что после сказанного, тарелка в ее руках вот-вот рассыпется. Она была злобной женщиной, явно работала не там, где нужно. Ей бы в бухгалтерии сидеть, думал Бенито.
Хорошо хоть витрины прозрачные и видно, как и кто кладет еду, иначе он бы не смог это есть думая, что в его томатном соусе плевки Рахель, если не сопли к тому же.
Он прошел мимо столика Франческо, который, глядя на него довольно лыбился, и сел подальше от них, в уголок, что казался наиболее тихим.
На подносе аппетитно лежала жаренная картошка с томатным соусом, паста с сыром, овощной салат и маленький пакетик сока. Та троица была за спиной, что-то громко обсуждала и хохотала.
Он подвинул к себе пасту и начал накручивать вилкой, достал из внутреннего кармана халата миниатюрный журнальчик, который, который прихватил по дороге через общий зал. Журнал оказался прошлогодним, однако довольно интересным; в нем входили научные статьи о психологии, нейробиологии, описаны интересные эксперименты с поведением людей. Вдруг, убрав журнал в сторону, его брови нахмурились «Что-то не так. Что-то явно изменилось», Он обернулся взглянуть в сторону тех ублюдков, как они быстро отвели взгляд, «Вот что изменилось, эти засранцы почему-то замолкли», в столовой стало тише, но эта тишина только тревожила. Он протянул журнал в одной руке, делая вид, что сосредоточен на чтении, второй рукой по кусочку брал из тарелки жаренную картошку и протягивал в рот.
Вдруг раздался очередной смешок, Бенито повернулся к ним, те пытались делать вид, что общаются и смеются вовсе не с него. Эта сраная группа стариков, эдакая местная банда «Коза Ностра», гроза душевнобольных стариков и женщин с каждой минутой все больше выводила его из себя.
Наплевав на них, он вернулся к трапезе, бросил руку в чашу с картошкой и был удивлен, «Что за чушь? Секунда назад чашка была почти полная, а сейчас почти пустая!» Он убрал журнал, привстал и посмотрел по сторонам, никого рядом нет, и никто не проходил мимо, но куда делась картошка?
— Мерда! — пробубнил он про себя, — сок тоже пропал! Какого дьявола здесь происходит?! — обратился он в сторону Франческо, Николы и их молчаливого дружка Луиджи.
— Что такое, дорогой Бенито? Почему ты вдруг сквернословишь в месте, где все трапезничают? — Насмехался Франческо и оба со своим подхалимом заржали, — В незнакомом месте нельзя расслабляться ни на йоту, понимаешь?
Вдруг из-под его стола раздался хлюпающий звук, Бенито обернулся, еле заметно, под столом на четвереньках сидел маленький, больного вида человек. Бенито схватил его за майку и вытащил на свет.
— Ты че делаешь с моей едой? — глаза у этого парня бежали из стороны в сторону, двигался он, прямо как кот в невесомости. Дерганым видом и бегающими глазами было понятно, что он ненормальный.
— Я-я, дядя сказал, что я могу поесть с тобой, только из-под стола, они научили меня этому, — крепкий хват Бенито слегка расслабился, но в груди воспылала ярость, он медленно, обернулся и сдавленно произнес.
— Вы что-же, куски говна, реально тратили время обучая больного воровать еду? — Франческо встал, ковыряясь пальцем в зубах, подошел, развел руки.
— А что же нам тут еще делать? Ты уже забыл, что должен мне денег? Мне вот на досуге скучно стало, и я решил немного развлечься с должником.
— Я ничерта тебе не должен, — прошипел Бенито, Никола тут как тут встал рядышком за своим лидером.
— Должен-должен, здесь так не бывает, чтобы долги никто не платил, понимаешь?
— Теперь бывает.
— Ты мне заплатишь, все до копейки, — угрожающе приблизился Франческо, обдавая смердящим запахом из пасти.
— Я уже сказал и своим словам не изменю, слышишь меня? Мне нечем платить тебе, убирайся восвояси, а протянешь ко мне свои грязные руки, то оторву их и засуну этому мелкому в задницу, — кивнул он на Николу, улыбка у того сразу стерлась с лица.
— Зря ты так, нужно просто заплатить. С должниками тут не церемонятся, жизнь их превращается в ад.
— Угу, — влез Никола своим ломанным голоском, — Франческо по сравнению с остальными самый снисходительный, — сам Франческо горделиво приподнял подбородок, пока его хвалит карманный дружок.

***

— Мать вашу! — пот стекал со лба до носа, подбородка и капал на пол, — Ублюдки-и, — зо злобой в сердце ругался Бенито, отжимаясь сороковой раз, пока руки не затряслись и перестали слушаться. В голове мелькают сомнительные планы о том, как ему избавиться от долга, как скорее выбраться отсюда, но ничего толкового придумать не удается и перед глазами возникает картина того старика из 13 камеры; его бледный, каменный взор словно холодным тоном шептал об ужасах, предупреждающих его не совершать ошибок.
Вдруг прозвучал стук в дверь, Бенито содрогнулся, медленно встал, обернулся и протяжно выдохнул, в круглом дверном окошке маячило лицо Луки.
— Ты чего это закрылся? — спросил Лука, когда дверь отворилась, Бенито не ответил, косо оглядывая коридор.
— Идем, к тебе пришли, — от этих слов кровь в жилах забурлила, веки расширились и волнение в груди, словно яд, стал разъедать все органы внутри. «Она пришла ко мне!»
Он последовал за санитаром, мысли непоследовательно проскакивали, волнение, радость и тревога сменяли друг друга, как и одинаковые двери комнат, пока они не дошли до открытой 13-й, что однажды привлекла его внимание. Картина была та же; старик с пустым взглядом смотрит куда-то в бесконечность и не видит ничего вокруг себя.
— Пойдем-же, чего встал? — поторапливал Лука.
— Слушай, а что это за старик и чем он болен? — Лука подошел к двери, заглянул.
— Это сеньор Марчелло, а почему ты спрашиваешь?
— Я тут всего несколько дней, но этот старик вообще отсюда не выходит?
— Пойдем отсюда, а то заразишься еще его горем, — проворчал Лука и пошел дальше, Бенито поспешил догнать.
— Что это значит?
— Это значит, что не надо к нему лезть, оставь в покое.
— Но я не лез, мне просто интересно, что с ним такое? Я даже не видел, чтобы он обедал.
— Еду ему приносят отдельно, иногда ест сам, а иногда кормят с руки.
— Но чем он болен?
— Насколько я знаю – ничем.
— Тогда почему он здесь? — Лука остановился, осмотрелся, не подслушивают ли.
— Сеньор Марчелло был богатым и влиятельным человеком в городе, сделал себя сам, как говорится. Но его дети и их новые семьи не захотели ухаживать за стариком, а если бы его отправили в дом престарелых, то дети подверглись бы осуждению аристократического окружения, поэтому они выдумали старику какие-то болезни, проплатили нужным людям и отправили его сюда. Бедняга был убит горем от предательства собственной семьи, стоило лишь переписать на них все наследство, — они обернулись, глядя на открытую дверь, на свет исходящий оттуда, оба покачали головой и цокнули, проявляя максимальное сожаление, — ты спрашиваешь, чем он болен? Он болен горем.
— Черт возьми, Лука, что это за место такое, где больных так мало, а если ты здоров, то из тебя делают больного?
— Это не место такое, это мир такой. Он всех достойных делает больным. Но не все так плохо, главное не наберись проблем и выйдешь отсюда, понял? — Бенито хотел ответить, что уже поздно, но не стал.

Играла тихая, еле слышная музыка, похожая на джаз, редкие лучи солнца просачивались с окон освещая зал встреч и прерывались облаками. Бенито сидел в ожидании, мял вспотевшие от волнения руки и тряс ногой. Его самого это бесило, но ничего нельзя было сделать, в такие моменты просто не замечаешь, как очевидно показываешь свои переживания. Санитары у двери, откуда он пришел, стояли и наблюдали за ним.
Он не услышал, как дверь где-то за спиной отварилась, не услышал даже шаги, но услышал ее редкий запах и во рту сразу же почувствовался этот неповторимый, любимый вкус весны, как когда в детстве ты выходишь на лужайку после мелкого дождя, и вместе с тобой выходит солнце, и ты чувствуешь этот сырой запах неба, что принес с собою дождь.
Он привстал, опираясь руками на стол и обернулся; она, чуть ли не подпрыгивая от счастья, быстрым шагом спешила к нему, волосы ее, легкие, словно в невесомости, пружинили завораживающе изгибаясь. Лили протянула руки, чтобы скорее коснуться его, Бенито взял ее в свои крепкие объятия и оторвал от земли.
Он вдыхал запах ее волос, а она воткнулась лицом в его грудь и захныкала.
— Какое счастье, видеть тебя снова, — прошептал он.
— Я... — хлюпая прерывалась Лили, — я так скучала, боже, я так скучала...
Сердце Бенито налилось кровью от этих слов. Что за магия между ними, что за чудо эта Лили? Он вдруг почувствовал чью-то сильную руку на своем плече, открыл глаза и удивился.
— Дядюшка Пуччи? Вы тоже здесь? — Дядя ответил будто отцовской улыбкой, что полна тепла и заботы. В глаза Бенито вдруг подступила влага, хотелось плакать от счастья, но сейчас нужно выглядеть сильным, плакать было непозволительной роскошью для мужчины. Если он покажет слезы, то у Лили они пойдут вдвойне.

Они сели за стол, Лили и Бенито держались за руки и неотрывно смотрели друг на друга с минуту, Пуччи отошел оставив их наедине.
Лили без умолку рассказывала, как переживает, как от безысходности пошла к единственному человеку, к которому могла пойти, как Пуччи мудро рассеивал ее волнения.
— Я так переживала, не знала, что еще делать. Ту ночь я провела в стенах твоей квартиры, но чувствовала твое тепло и присутствие, я знаю, что это была твоя любовь ко мне, только она грела мое сердце в той холодной квартире. Но больше я не могла там находиться, это было глупо сидеть и ничего не делать, но я не знала, как помочь тебе, поэтому пошла к Пуччи.
— Ты правильно поступила.
— Что мы можем сделать для тебя? Как тебя отсюда высвободить? — сначала он хотел обо всем рассказать, что здесь происходит, что система диспансера устроена так, чтобы не отпускать отсюда так легко, но он не смог этого сделать, не смог посеять страх в сердце этой доброй девушки.
— Доктор обещал, что я выйду отсюда через три, а может быть даже два месяца! — попытался приободрить.
— Два месяца! — вытянула Лили, — целых два месяца ты будешь тут! — бедная девочка, если ее так страшат два месяца, то речь о годе может ее разбить. Она начала перечислять возможные и невозможные варианты, говорила не переставая, пока Бенито не взял ее за щеки и резко поцеловал. Касания любимых губ молниеносно пробуждают нечеловеческую страсть, забытую, спящую где-то в недрах нашей вежливости. Их языки сплетались в узлы, которые они развязывали.
— Хочу просунуть тебе руку в трусики.
— Совращаешь меня, искуситель? — улыбнулась она.
— Все эти дни я не забывал твоего вкуса, мой любимый, наркотический вкус.
— Ах, твоя, как его там? Вкусовая сенсентива?
— Синестезия.
— Я думала, что ты чувствуешь вкус звуков и моего голоса.
— Да, но когда я особенно сильно соскучусь, то закрываю глаза и вспоминаю то, как ты в улыбке произносишь мое имя, это помогает вновь почувствовать твой вкус, — Лили снова улыбнулась, глаза были игривыми, она погладила пальцами его губы, слегка вошла внутрь, коснулась языка, высунула пальцы и окунула себе в рот. Бенито наблюдал с выпученными глазами.
— Я тоже могу чувствовать вкус, который люблю, — широко улыбнулись и вновь сплелись горячим, голодным поцелуем.
— Эй, вы там, не перебарщивайте! — послышался голос одной из санитарок, что наблюдали стоя у дверей. Влюбленные проигнорировали, но целоваться перестали, вместо этого взялись за руки.
— Дядя Пуччи обещал  помочь найти мне работу в нашем районе, — радостно сообщала Лили, — значит скоро я смогу переехать поближе.
— У вас осталась минута! — грозным тоном озвучивала санитарка, Бенито от услышанного голоса вдруг почувствовал горький привкус, словно от таблеток
— Что? Какая еще минута? Мы что, в тюрьме что ли? — возражал он.
— Все верно, обычно временных ограничений нет, но так как ты деструктивен, то имеешь ограничения в виде десяти минут на посещение в день.
— Да что это за место такое-е?
— Милыц, успокойся, — Лили заволновалась.
— Послушай девушку и заткнись, не повышай тон или снова будешь наказан! — Бенито собрал в себе все силы, чтобы превозмочь гнев внутри. Казалось, будто все вокруг так и хотят разлучить его с Лили, и это неимоверно бесило.
— Сильный не тот, кто в одиночку способен избить толпу, а тот, кто способен в гневе себя контролировать, — наставлял Пуччи. Бенито даже не заметил, когда тот успел появиться рядом.
Дядя с добрыми глазами, снял шляпу.
— Ты напоминаешь своего отца, — от голоса дяди вся злость сразу улетучивалась, — ты такой же вспыльчивый, наглый и эгоист, — послышался смешок Лили, — но он так же был невероятно напористый, умный и целеустремленный. Каким-то неизвестным способом он всегда зарабатывал себе кучу проблем, однако какой бы не была проблема, он выбирался из каждой передряги. Знаешь почему? — Бенито пошатал головой.
— Потому, что у него было за что бороться. До тех пор, пока у человека есть хотя бы один человек во всем мире, который верит в него и ждет, он должен бороться и не сдаваться.