21 Глава
Неприятности на Особый Экспертно-Расследовательный Отдел всё же посыпались, как из рога изобилия.
Ирина Игоревна успела отправить данцову и куркумаева в отпуск, приказав убраться из Города до особого распоряжения: — На связь не выходить. Ждать. Появились в Отделе в тот самый день, когда Ирина Игоревна с куркумаевым собрались рассказать Найдёнышу про брата. Тыкали в нос корочки, кричали:
— Собственная безопасность! Всем оставаться на местах! Ирина Игоревна оставалась на местах.
Куркумаев стоял рядом — вместе ждали Лизу. Девчонка вошла сразу за ОСБ.
Негромко, куркумаеву на ухо: — Уезжай из Города. Данцову предупреди. Немедленно, сейчас. Я прикрою.
Ирина игоревна кивнула на Найдёныша. Жестом приказала девчонке не высовываться. Та поняла, замерла у входа. Куркумаеву бросила:
— Надо будет — свяжи и мешок на голову нацепи, чтоб дорогу не запомнила и вернуться не могла, пока я не прикажу.
Вывела из-под удара и вовремя: понеслись из службы собственной безопасности — сфабриковано там, подтасовано здесь. Оперов, ведших дело, под арест. А некого арестовывать.
Подставилась сама. Не зря подчинённые в лазутчиковой души не чаят: она — грозный и строгий начальник, но своих в обиду не даёт. Глотки за каждого из них грызть готова. Одно слово — Королева, пусть даже и Снежная. Её в фабрикации и подтасовках не обвиняли, однако… Бесконечные разбирательства на самом высоком уровне. Приостановка полномочий: — Ты на кого замахнулась? Что ты себе позволяешь, девчонка сопливая? Да я до ППС тебя разжалую, выскочка! Будешь радоваться, что документы позволено у мигрантов в метро проверять!
Стоит молча, по стойке смирно. Сверкают льдом синие глаза. Красивая невероятно в своей полковничьей форме и в праведной ярости. Лиза, наверное, с ума сошла бы от восторга. Ничего лазутчикова генералу не отвечает, ждёт:
— Значит, так: приказом от сегодняшнего числа освободить от занимаемой должности с понижением звания до майора и переводом на оперативную работу. Выговор в личное дело!
— Есть! Разрешите идти?
Не приезжает в Отдел. Встречается на нейтральной территории:
— Нео, покопайся-ка в связях генерала Потапова. Уж очень он нервничает. Что накопаешь — отправляй Аналитику. Потом решим, что с этим делать. В ОБЭП, очевидно, утечка. — Неофициально, Ирина игоревна?
— Что
— неофициально? — Покопаться…
— В чём покопаться?
— Понял.
Лихорадит Особый Отдел. Слишком много высокопоставленных голов полетело. Слишком сильно затронуты интересы слишком влиятельных людей. В разных сферах. В разных структурах. Ирина игоревна приходит на работу первой. Она по-прежнему невозмутима, уверена в себе. Тот же холодный блеск в синих глазах. Она хорошо держит удар. Кабинет она теперь делит с Песцовым. Первое действие на новом рабочем месте: привести в порядок собственно рабочее место. Чем лазутчикова и занимается.
За этим занятием её застаёт Песец. Выскакивает из кабинета, забыв даже поздороваться. — Ирина игоревна, что будем делать?
— Песцов собрал всех, кого нашёл в Отделе. В крошечном кабинете не протолкнуться.
— Работать, в основном. От внутренних должностных перемещений в Отделе уровень преступности редко зависит. Так что спокойно продолжаем выполнять свои обязанности. — А кто на ваше место? Кандауров?
— Не знаю. Вряд ли. Скорее всего, ставленник министерства.
— И что…
— У нас масса незаконченных дел. Предлагаю стихийное собрание считать законченным и заняться работой. Свою новую должность, кстати, приглашаю обмыть в наше место.
Ирина Игоревна прижимает палец к губам. У стен Отдела с некоторых пор есть уши. Их место — небольшой уютный грузинский ресторанчик в паре кварталов от Отдела. Там потрясающая кухня, великолепное грузинское вино и самые радушная хозяйка на свете. Сотрудники Отдела часто отмечали там какие-то праздники, даты, события. Да и просто так забегали, пропустить стаканчик, вкусно поесть, поболтать с красавицей Шореной. Сейчас повод для встречи не такой радужный. Обсуждают сложившуюся ситуацию, прикидывают, что делать и как себя вести. Как начальству, да и себе, помогать. Есть у Ирины игоревны проверенные люди в других подведомственных структурах. Есть богатый опыт и острое чутьё. Есть преданные оперы: — Королеву не снимают с должности. Королеву можно только свергнуть снизу. Мы не свергали. Королева осталась Королевой. Похуй, кто в её кабинете
— временно, заметь,
— сидит. Ети их всех через тридцать три коромысла. Её подчинённые за свою Королеву готовы стоять горой. А тут ещё новости принесла Ирине игоревне невесёлые: над Лизой тоже сгустились тучи — обвинение в поджоге. Дескать, слетел с катушек подросток и сам всю семью порешил, дом поджёг и скрылся. А теперь оговаривает честных людей. Зацепил рикошетом Зацепин. Выступил: мол, обвела его вокруг пальца, заставила помогать, обвиняла родителей в жестоком обращении. Он поверил невинному ангелу. Потом разобрался, конечно. Поэтому брата её от неё подальше спрятал — спасал пацана. Бред, конечно. Но уж очень дорого стоит девчонка. Хорошо, владислав вне досягаемости, а то бы и пятилетнего на тот момент пацана к делу пришили. Лишь бы добраться до денег андреяненко. В общем, дело за малым: вернуть всё как было себе и очистить девчонку от беспочвенных обвинений. Через два дня после ссылки с куркумаевым нашла девчонку в квартире. Пришла с работы уставшая, злая. Ставленник оказался именно тем, кем и должен быть — соглядатаем и надсмотрщиком. Работа перестала приносить удовольствие. Зашла в квартиру, бросила ключи на полку. Включила свет и обомлела: сидит. Прямо на полу, по-турецки. Смотрит невозможными своими глазищами. Надо бы разозлиться, но обрадовалась, как маленькая:
— Ты почему здесь? — попыталась строго, но чуть не подпрыгивала от счастья, и голос предательски дрожал. Соскучилась.
— Я с тобой хочу, ира!
— и руки тянет.
Присела на корточки, погладила по голове, как будто не верила глазам. Как будто проверяла. Затем села прямо на пол, рядом с девчонкой. Гладила голову, целовала маленькие ладошки, прижимала к себе крепко длинными руками, затащила на руки, почувствовала, как обхватывают талию крепкие маленькие бёдра. Чуть не плакала. Глупая, глупая, совершенно невыносимая девчонка! Ну, что с ней делать? Оставила, конечно. Стало чуть легче.
— Как удрала?
— Ну, он же человек. Ему надо спать иногда.
— Невыносимая девчонка! Ты представляешь, какой опасности себя подвергаешь?
— целовала щёки, скулы, изломанные губы прямо тут, на полу. Улыбалась глупо
— ничто ведь эту заразу не удержало. Ни опасность, ни разжалование, ни оговоры, ни целый Куркумаев в качестве охраны. Подставляла лицо под поцелуи.
— Почему так долго? Я ужасно скучала.
— Куркумаев, оказывается, долго может не спать.
— Надо будет ему передать как-то, что ты в порядке. Он же сюда припрётся и попадётся. — Можно будет Серёгу попросить. Куркумаев сказал, он знает то место. Ира?
— Что?
— снова этот невозможный морской бриз. За каких-то два дня соскучилась по нему, как будто год не ощущала.
— Ты мне брата нашла? Владик жив?
— вскинула кошачью зелень, заглянула прямо в безбрежную синь. Изломались ещё сильнее и так изломанные губы — бывает такое счастье, от которого больнее, чем от самой страшной боли. — куркумаев нашёл. Да, жив твой братишка. Мы его привезём. Или сами за ним поедем. Вот только уладим всё, и обязательно… Обхватили маленькие руки длинную шею крепко-крепко. Ткнулся куда-то в ключицу нос, и девчонка заревела. Громко, навзрыд, как маленькая. Ирина игоревна гладила жёсткие волосы, шептала ласково, целовала зарёванное лицо, трогала уголки губ, опущенные резко вниз, как у самого грустного смайлика. В какой момент поцелуи из утешающих превратились в нежно-страстные? Когда высохли слёзы в кошачьих глазах, и сверкнуло желание? Как оказались в постели, когда? И сразу ли? — О Боги!
— ира моя!
— Что ты делаешь со мной?
***
Пригодилась стая: оперы Особого Отдела все на виду, все с чёрными метками, а на уличную гопоту кто обратит внимание? Носились по Городу, отслеживали, собирали информацию. Как сквозь стены проходили, честное слово. Ох, и выдрессировала стаю Кошара! Не хуже опытных оперов работают пацаны.
— Капоэйра, ира! Вроде бы танец, а это — борьба.
Аналитик из Отдела оперативно слился: работать извне теперь значительно проще, и пользы от этого больше. Туз артачился поначалу:
— Вот ещё, ментам помогать. Пусть Полкан сама расхлёбывает. Может, они там друг другу глотки, нахрен, поперегрызут — воздух чище будет.
— А скажи мне, брат мой Туз,
— села напротив на корточки, прикурила, затянулась со вкусом. Выпустила дым демонстративно в сторону от Туза — вежливость. — Отчего ты так ментов ненавидишь?
Туз крякнул удивлённо: ну, ни хрена ж себе вопрос! Хмыкнул: — Так они ж менты.
— Ага,
— снова затянулась. Подумала немного.
— А у тебя эта ненависть чем обусловлена? Они тебе сделали чего? Ну, кроме того, что папашу твоего регулярно на нары закатывают? Так мне казалось, что, типа, справедливо и по делу. И тебе, и мамке в радость, не?
Туз уставился на свои ботинки. Он хз, как на этот вопрос ответить. А Кошара продолжила: — Или у тебя это генетическое? С молоком бати передалось? Вспыхнули узкие глаза. Достала. Блядь, опять, сука, в яблочко стрельнула. Промолчал.
— Мне, вот, похуй на погоны, например. Мой папа служил. Новые друзья мои погоны носят ментовские. Женщина моя, опять же. Стая моя — дрань подзаборная, гопота. Тоже похуй. У тебя батя — мразь, каких поискать. Твои слова. Ты — брат мне, несмотря на мудака-папашу. Так откуда же в тебе вся эта срань?
— потушила сигарету в пол, положила бычок аккуратно. Достала новую, прикурила опять. Туз прячет глаза. Ему нечего ответить. Кошара, наоборот, глаз своих невозможных с Тузова лица не сводит. Даже пригибается чуть, чтобы в глаза заглянуть: — Или вот, Полкан, как ты её называешь. Чем тебе дорогу перешла? Меня увела? Так я не корова, чтоб меня уводили. Сама ушла. Да и шансов у тебя не было. Я своих предпочтений от тебя не скрывала. Похуй хуи — ты сразу знал. А она… Забрала меня с улицы, дала нормальную жизнь. Нос не воротила от бродяги подзаборной. Она искала убийцу моих родителей. И нашла. И посадила. Ценой погон и должности, между прочим. Аналитику — нарику конечному, как вы его называли, — работу дала и хату на первое время. Могла бы забить, как ты сейчас на неё,
— встала резко, сплюнула презрительно.
— Так кто из вас волк позорный, Туз?
— и пошла, не оглядываясь, к остальной стае, что ждала в отдалении.
Ей навстречу встал Батон. За ним — Клоны. Грязли замешкался — ментов он тоже не очень, но всё же Кошара. Она в своё время его тоже могла нахуй послать с его-то биографией. Аналитик уже на той стороне и копает вместе с Нео. Смотрят на Туза все. Вся стая. Да блядь! Как она так всё выворачивает? И ведь правду, сука, говорит. Предатель, получается, он? Она не ломает. Просто стоит и ждёт. И дожидается. Туз пойдёт с ней. Потому что сам так решит.
***
Лиза, как прежде, встречает с работы Ирину игоревну, бросается на шею, целует и радуется, как в первый раз. Отдаёт себя в длинные руки, прижимается доверчиво, тонкими пальцами разглаживает складку между бровей. Унимает страшные головные боли. Чёрным котёнком приходит в кошмары, которые, кстати сказать, участились, разгоняет их и приводит красивое синее море. Любит бережно, нежно, страстно, игриво. Позволяет себя любить. Рассказывает, как ездили с папой и мамой на остров в океане. Там была вода цвета огромных глаз Ирины игоревны: — Но океан не бывает такого цвета.
— Бывает! Я покажу тебе. Белый сверкающий песок цвета ириной кожи. Тонкая полоска ирки — камушки круглые, белые, розоватые, есть и прозрачные: — Как специально насыпана, знаешь? Ровно там, куда бьют волны, и звук такой: «ффшшшш-шшшшррр». Прозрачные камушки самые красивые. И звук получается красивый. Папа арендовал яхту. Яхта огромная, белая и ужасно красивая. И капитан очень красивый: у него белоснежная форма, фуражка и зубы, а сам весь цвета молочного шоколада, а ладошки розовые и огромные, ужасно весёлые глаза.
— Он дал мне порулить яхтой. Я была самым настоящим капитаном, ира!
— О, да ты — морской волк? — Дыа.
Там были нечеловечески красивые закаты. Не менее прекрасные восходы, и лиза влюбилась в этот остров всем своим маленьким существом. — Я, когда увидела тебя там, на парковке, помнишь? Я сразу поняла, почему этот остров такой красивый. Он просто очень похож на тебя. Мы обязательно туда съездим, ира.
Эти рассказы чудесным образом поднимали Ирине игоревне настроение, и ситуация казалась не такой уж безвыходной. Ирина игоревна уснула, лиза тихо выскользнула из длинных рук, оделась, привидением просочилась из квартиры. Стая обосновалась в парке у дома Ирины игоревны. Лазутчикова запретила настрого Лизе одной болтаться по Городу:
— Если уж совсем не выходить ты не можешь, то пусть с тобой рядом находятся те, кому я могу доверить твою жизнь.
— Ты доверяешь меня Тузу? — О, он для тебя охранник получше прочих равных. Добежала до парка, свистнула стаю. У членов стаи полно своих дел в обычное время, поэтому, как правило, на базе один-два дежурных, остальные там, где им надо. Но сейчас времена неспокойные — к ночи стая вся в сборе. Повыныривали из теней. Летит стая по ночному Городу. Строгий порядок, чёткое построение. Они — не волки в снежном лесу, у них свой порядок для бега: впереди бежит самый тяжёлый — Грязли — задаёт стае ритм. В центре — Батон, замыкающий — Туз. По бокам — легконогие Клоны. Кошара кружит вокруг, контролирует стаю. Она — вожак, она за них в ответе. Аналитик — не бегун, не боец. Ни к чёрту у него здоровье. Зато голова. Он координирует действия стаи с базы. Дрессировала Кошара каждого нового члена. Тренировала, натаскивала. Обнаруживала сильные и слабые стороны. Слабые — усиливала, сильные — доводила до совершенства. Лиза — гениальный, прирождённый тренер, как и её отец. За рекордно короткие сроки сделала бойцом даже мирного домашнего Батона; даже в тонких, изящных Клонах нашла задатки бойцов. У неё в стае порядок не как в армии — круче. Тренировки, пробежки всё время, без конца. Кто не хочет — до свидания. Но ни один не отказался из маленькой стаи. Аналитика не тренировала сразу — бессмысленно и беспощадно. Он не для этого нужен. Только сформировала комплекс несложных упражнений, чтобы поправить убитое героином здоровье. И выделила часть общих денег на дреды — уж очень хотел. Сегодня у стаи длинная дорога — в область, на полигон. Надо просить Серёгу, чтобы куркумаеву весточку передал. Такая крупная бегущая группа слишком заметна. На этот случай у стаи тоже тактика есть: разлетаются по параллелям, раскидываются по одному-двум. На контрольных крупных перекрёстках пересчитывают друг друга. Долетит стая до полигона. Рассредоточатся бойцы. На полигон девчонка пойдёт одна. — А ты тут живёшь, что ли? Я думала, тебя ждать придётся. — О, Найдёныш! Здорово! Да нет, у меня жена сейчас в больнице, ничего серьёзного, в плановом порядке. Ну, а я тут… Ты-то какими судьбами?
— саше надо весточку передать, — девчонка не любит тянуть кота за хвост. Она сразу переходит к делу. — Я от него удрала. Ему надо передать, что со мной всё в порядке.
— А, может, ему тебя тогда передать?
— смеются голубые глаза. — Попробуй,
— девчонка серьёзна.
— Он в опасности. Мне надо быть здесь.
Серёга не дурак:
— Понял. Где он?
— Ты знаешь.
***
Именно лизе пришла в голову мысль найти Геннадия Петровича: — Ведь, если он — независимый эксперт, то у него есть все материалы по коррупционным делам. Не уничтожил же он их после передачи в ОБЭП? И на твоего генерала могли сохраниться. И он может знать, кому можно довериться в антикоррупционном комитете, например. Почему эта мысль не пришла в голову самой Ирине игоревне?
Лиза вспомнила его сразу:
— Но ты же была совсем маленькая.
— Ну и что? Знаешь, как здорово было кататься на его портфеле? Разве такое можно забыть? А ещё он называл меня маленькая леди. — Ну и память у тебя,
— улыбаются строгие губы. Рыщет стая по Городу. У неё есть цель. А стая всегда достигает своей цели.
Нео с Аналитиком тоже не сидят без дела. В век компьютерных технологий труднее стало заметать следы. Торчат хвосты из дел генерала, рыщут по сети славные хакеры, вытягивают за хвосты такое, что и Геннадий Петрович не понадобится. Сильно, очень сильно и больно своими разоблачениями протанцевала лазутчикова по болевым точкам генерала Потапова. Перекрыла несколько источников дохода сразу — конечно, рассердился человек. Зацепин нехило так генерала-то содержал. Прикормленный генерал. Карманный. Там и фальсификации, и подлоги, и незаконный бизнес, и откаты. Хорошая должность у генерала. Хлебная. А тут какая-то полковник палки в колёса суёт из-за какого-то бомжонка. Ну, как тут не рассердиться? Нео ловит лазутчикову на пробежке в парке. У него теперь всегда с собой портативный искатель жучков — параноит компьютерный гений Отдела. И не зря. Найдёныш успевает удрать и спрятаться за пределом видимости. Хороший нюх, отличный слух и феноменальное зрение — шикарные преимущества. Ирина игоревна аккуратно откладывает телефон в сторону — Нео модель этого жучка знает, она не очень дальнобойная. Потом Ирина Игоревна заберёт его обратно. Лазутчикова обвешана следящими устройствами, как ёлка: сумки, телефон, рабочая одежда. Даже в квартире лиза по запаху нашла. Как, впрочем, и все сотрудники Отдела. И сам Отдел. Все средства передвижения. Нео принёс телефоны. Две штуки. Кнопочные, доисторические модели:
— Перемещение отследить невозможно — gps нет. Прослушать невозможно — прогу для них с Аналитиком сделали. С оператором связи тоже похимичили немного… Можете спокойно общаться, не
опасаясь… Ничего не опасаясь. — С кем?
— А с кем посчитаете нужным. Она посчитает нужным общаться с лизой. Стая нашла Геннадия Петровича. И да, его помощь оказалась неоценимой. Лиза дождалась его у подъезда. Вынырнула из темноты: — Привет, Геннадий Петрович! — Ох! Маленькая леди! Вы напугали меня, но, тем не менее, я страшно рад вас видеть живой и здоровой.
Геннадий Петрович оказался совершенно не в курсе происходящего — только сейчас вернулся из Европы. Да, безусловно, у него сохранились все материалы, и он с удовольствием их предоставит. Более того, он совершенно точно знает, кому именно можно доверить эти документы. И да, среди фамилий участников всех этих махинаций фигурирует и фамилия генерала Потапова.
— Вы знаете, маленькая леди, я слишком долго жил и работал в Европе. Там, безусловно, тоже не всё гладко, однако с такой степенью беспардонности я не сталкивался никогда.