КОРНИ

Когда они шли в сторону запруды, чтобы перебраться на ту сторону реки, Лютик был на удивление молчалив. Это не осталось незамеченным ни Горяем, ни Риной, но разузнать у кота, что стряслось, не удалось даже с десятой попытки. Он, казалось, находился глубоко в своих мыслях, изредка вставляя свои язвительные пять копеек в разговоры, которые из буйных и шумных постепенно превратились в вялотекущие и приглушенные – на всех распространилось подавленное состояние Баюна. Он так и не объяснил Рине, почему нельзя просто переплыть реку, но Горяй его поддержал, ссылаясь на неравномерно сильное течение у другого берега, однако девушке всё равно казалось, что от неё что-то утаивают, но даже мысленно кот не ответил на её вопросы, хотя наверняка слышал, о чем она думает.

Когда они подошли к самой запруде, кот вдруг остановился и сначала пристально и долго смотрел на какой-то гриб под осиной (Рине даже показалось на секунду, что тот шевельнулся под суровым взором Лютика), потом дырявил взглядом реку, а после так же неотрывно следил за старой мельницей, зависшей над рекой на тоненьких, почти паучьих лапках-подпорках, не спеша ступать ей навстречу.

-А я представляла себе её очень высокой, - сказала Рина и почувствовала, как в горле у неё пересохло.

-Это ветряные высокие, а водным такими быть не обязательно, - ответил ей Горяй, подходя ближе. Он тоже выглядел напряженным.

Ей вдруг сделалось неуютно. Она силилась понять, что именно вызывает у неё беспокойство: гипнотизирующие провалы двух крошечных окошек, ощетинившаяся развороченными досками крыша, скрипящее и постукивавшее о камни колесо, которое заклинило и каким-то чудом до сих пор не развалилось, или сам этот почерневший от времени, низкий и приземистый домик, словно специально опустившийся на сырое пузо, поджав кривые лапки, чтобы поближе рассмотреть путников своими суженными слепыми глазами. Прямо по верху запруды шёл настил. Судя по торчавшим кое-где остовам, раньше здесь были периллы, но время не пощадило их. Мостик выглядел гнилым и скользким. Общая атмосфера упадка и забытия окутывала каким-то могильным холодом. Рине показалось, что ветер стал холоднее и резче, а в его шепоте всего на секунду просквозил тихий женский смех. Она дернулась.

-Это ЗДЕСЬ ты рыбачил? – Окинула кота скептическим взглядом. – Неудивительно, что настроение у тебя так себе. Я бы тут не задерживалась.

-Здесь было не так уж плохо, - произнёс кот и причмокнул, недовольно сжав губы. И правда, мельница будто постарела еще лет на двадцать, пока его не было, даже колесо крутиться перестало, а доски моста из сухих и тёплых превратились в покрытый тиной и водорослями мусор. То ли яркое полуденное солнце делало её более жизнерадостной, то ли присутствие желтоглазого водяного сказывалось на неё благотворно, а стоило тому скрыться, как его игрушка тут же сломалась.

-Лютик, а мост-то разрушен, - чародей указал пальцем в сторону настила, который должен был огибать мельницу по правому боку, чтобы можно было сойти на тот берег, не заходя внутрь. Доски были сломаны и торчали в стороны острыми краями, местами их не было вовсе. Провал был не слишком-то большим, увеличься кот достаточно, он мог бы запросто его перешагнуть, но гнилые треснувшие подпорки вряд ли выдержат такой вес. Здесь, по основному настилу идти коту было не страшно – доски упирались на толстые многовековые брёвна, плотной гурьбой упиравшиеся в речное дно. Такие точно не провалятся под вами за одно мгновение.

-Прррридется идти черррез мельницу, - Рина нахмурилась, услышав ответ кота. Она всё пытала взглядом эти раздражающие маленькие окошки, в надежде выведать, что скрывается там, за стеной, что ждет их за дверью. Она была почти уверена, что там кто-то есть, чувствовала это, как и её друзья.

-Может, это... того? – Горяй щелкнул пальцами и на раскрытой мужской ладони появился увесистый с виду горящий шар. Чародей подкинул его в воздух пару раз, словно это был волейбольный мяч и приподнял брови, намекая, что он совсем не прочь просто спалить чертову развалюху. Хотелось бы всем посмеяться над этим, словно это была какая-то шутка, но почему-то все восприняли такой настрой крайне серьезно.

-Деррржи наготове, - посоветовал Лютик и подошел к мосту.

Шли медленно, поставив Рину в центр, как обычно. Ноги разъезжались, древесина скрипела. Девушка старалась не смотреть в сторону, ведь по правую руку от неё шел крутой обрыв, с которого через прорубленные отверстия хлестали буйные потоки воды и с шумом и плеском обрушивались вниз. Рина на секунду оторвала взгляд от склизкой дорожки, ей нужно было вновь взглянуть в окна мельницы. Она сама не знала, почему ей это кажется таким важным, но противиться порыву не могла. Она вскинула голову. В этот раз кот не загораживал ей вид, он остался относительно некрупным, видимо, боясь продавить мост своим весом. Черные провали узеньких окошек приковали к себе взгляд девичьих глаз. Темнота, пустота, холод и... что-то еще... Чем ближе они подходили, тем сильнее нарастала уверенность – там кто-то есть.

Темнота, пустота, холод... Она всматривалась до рези в глазах. Там, в левом окошке... Темнота, чернота... «Ой!», - Рина дернулась, поскользнувшись на ряске, облепившей доски. Крепкая рука отца подхватила её под локоть, помогая сохранить равновесие. Она и не заметила, как прошла весь путь. Стена дома была совсем близко. Ей вновь показалось, что она слышит смех. Она еще раз кинула взгляд в оконце, и вдруг её словно молнией прошибло – там, в правом окошке мелькнуло белое, красивое женское лицо. Вспыхнули глаза, выхватившие луч солнца, а затем незнакомка задрала голову и ещё раз рассмеялась. Тихо, переливисто, как ручей бежит. У Рины мурашки побежали по телу.

-Стой! – Закричала она. – Там какая-то девка! – Но было поздно. Лютик уже дёрнул на себя входную дверь.

Первым вылетел запах – плесени, сырости, а еще гнили... так воняет тухлая рыба, забытая рыбаком на берегу. А сразу за ним вырвалась она: высокая, статная, в белой длинной рубахе, расшитой красными узорами, доходящими ей до колен, а ноги были синюшными, у пальцев и вовсе фиолетовыми. Мокрые русые волосы облепили лицо, длинные ресницы, волоокий взгляд, хищная ухмылка на губах. Она кинулась вперед, легко уклонившись от летящего в неё огня, и выскочила прямо перед носом кота, с недюжей силой отпихнув того в сторону.

-Русалка! - Не успел предупредить Горяй.

Лютик, словно пушинка, подлетел в воздух и свалился вниз, в сторону обрыва, завопил истошно, как обычный домашний кот, который не хочет лезть в ванну купаться, выставил острые когти и впился ими в деревянную плотину. Еще несколько мгновений он катился вниз, вспарывая бревно за бревном. Летели в сторону щепки, впивались в лапы занозы, вода хлестала по морде, но кот не отпускал пальцев, лишь крепче впивался в дерево. Злость внутри него закипала.

А там, наверху, испуганная Рина чуть было не кинулась за котом, но Горяй легко подхватил её за талию, перебросил себе за спину, выступил навстречу хищной девке. Одного не учел – как она была быстра. Моргнул, а её уж нет. Оборачиваясь, он успел увидеть, лишь то, как хищные синюшные руки впились в волосы его дочери и резко дернули вниз, увлекая за собой с обрыва. Рина лишь успела выставить вперед руки и взглянуть на отца, который словно в замедленной съемке до сих пор поворачивался к ней. Крик пришел уже позже, яростный, заглушаемый грохотом воды.

Лютик лез по дамбе вверх, с силой хватаясь за брёвна, впиваясь в них когтями, вырывая куски древесины. Почти ничего было не видно, вода застилала глаза, лезла в уши, в нос. Он отвернул голову влево, пытаясь противостоять буйному потоку воды и в этот самый миг он увидел, как в каком-то метре от него пролетает вниз его Рина. Глаза широко распахнуты, развевается на ветру красная юбка, как флаг, за волосы её держит проклятая нежить, хохочет как ненормальная. Он выставил лапу, но успел ухватить лишь самый краешек юбки. Ткань треснула. Красный лоскуток застрял на металлическом когте. Тяжелый всплеск воды. Обе ушли под воду под разрастающийся рык кота.

Рина думала, что разобьется. Наверняка разобьется, вода не оставит ей и шанса. Она чувствовала, что совсем скоро всё закончится. Последнее, что она увидела – испуганные лица отца и Лютика. Больше не будет ничего. Внезапно она почувствовала, как холодные цепкие руки притягивают её к себе. Девица обвила её руками, прижала крепко к своей груди, шепнула на ушко:

-Не бойссся...

И вода поглотила их. Рина почти не почувствовала удара: он целиком и полностью пришелся на её похитительницу. Резкий вздох от испуга был лишним. Рина почувствовала, как драгоценный воздух вылетел из её легких, уступая место горькой воде. Она распахнула глаза: поднимались ввысь пузыри воздуха, юбка обвивала руки, лезла в глаза, путалась. Её будто камнем тянуло на дно – кроссовки наполнились водой и стали тяжелыми, словно кирпичи. Она попыталась сбросить их, но ничего не получалось. Перед лицом маячил амулет бабы Мани, казалось, что он вот-вот сорвется с её шеи и уплывет, и она, испугавшись потерять его, крепко зажала веревку между пальцами.

-Тебе в детстве нравилась русалочка, правда? – Спросила девица. Казалось бы, голос её должен быть глухим, булькающим, уплывающим прочь вместе с пузырями, туда, наверх, где осталось всё Ришино будущее. Но вместо этого она говорила четко и звонко, но не размыкала губ. Словно кит, она издавала звуки изнутри себя, и он живой волной прокатывался по воде, достигал самого нутра её слушателей: рыб, рачков, моллюсков, похищенной девчонки. Рина не реагировала, она схватилась обеими руками за горло, будто это поможет ей дольше не дышать.

-Не бойся, глупенькая, - рассмеялась русалка и с силой одернула правую руку Рины, схватила её, переплела их пальцы, словно держала свою самую дорогую подругу. И потащила её по дну. В какой-то момент Рина почувствовала, что больше не волочит ноги по песку и камням. Она взглянула вниз – как это возможно? Под ними разверзлась пустота. Словно это не река, а океан какой-то – бесконечный, бездонный, всепоглощающий. Паника начала завладевать ею. Легкие сжались. Опять заструились вверх пузырьки воздуха. Она плакала и слезы смешивались с водой. Русалка смеялась. Она зависла посреди воды совсем неподвижно, только густые волосы красивым пышным веером подрагивали в течении вод. Рина знала – ни отец, ни Лютик не смогут её спасти. Она хотела спросить русалку «Зачем? Почему ты сделала это?!», но не могла разомкнуть губ.

-Я хочу, чтобы ты стала нашей сестрицей! – Ответила русалка, словно прочитала её мысли. Наверное, у Рины на лице всё было написано. – Мы тебя так ждали! - И вдруг Рина заметила: они не одни. На краю пропасти, над которой зависла Рина и её похитительница, стояли в ряд другие русалки. Такие красивые, в платьях, с развивающимися волосами. Рыжие, блондинки, брюнетки. Они ласково смотрели на неё, в нетерпении ожидания самого сладкого мига – её последнего вздоха. Рина зажмурилась, не в силах на них смотреть.

– Такого еще никогда не бывало, чтобы русалка стала...

Бульк...

Услышала Рина. Это он, последний вздох. Она больше не могла сдерживаться. Колючая вода хлынула в нос, заполнила глотку. Она вдруг вспомнила, как в детстве училась плавать. Они с дедом Толей приехали на речку на старом голубом велосипеде с огромными тонкими колёсами. Он ехал на сидушке, закинув на плечо удочку, а Рина прямо на раме, крепко держась руками. Ей было лет 6, может больше, но школы она еще не знала. Воспоминание росло и ширилось, заполняя собой всё её сознание, выталкивая ужас и боль, страх и отчаяние. Оставляя только солнце, запах реки и дедовых сигарет.

-Маринка, - зовёт он и хохочет. – Ну что ж ты плаваешь, как топор. Так можно носом все камни пересчитать! – И тут же её вытаскивают из воды, подхватив легко, как подушку. Дедушка Толя присаживается на корточки. Ставит её ноги себе на колени, утирает мокрое от воды лицо. - Хватит на сегодня, у тебя вон, уже губёшки синие все, как пупок. Давай, пойдем на берег.

-Ещё! – Кричит Рина. – Давай ещё! – И спрыгивает с дедовых колен в воду, зажмурив глаза. Она чувствует, как его грубые пальцы плотника подхватывают её, поддерживая за раздутый от воздуха, словно поплавок, живот. Она гребёт руками и ногами отчаянно, забрызгивая деда до самой головой. – Давай, внученька, плыви, - говорит он и плавно отпускает руку. Рина вдруг чувствует, как вода подхватывает её вместо деда и держит, так же осторожно и надежно. И она плывет. 

-Плыви, внученька, плыви... - Слышит она у самого уха и распахивает глаза. Вода несет её к поверхности, вокруг головы что-то прозрачное, круглое, извивающееся. Словно жидкий скафандр. Она резко вздыхает и понимает, что может дышать.

«Это пузырь...», - догадывается Рина, - «Воздушный пузырь!», она бы хотела дотронуться до него, но боится, что он лопнет. Отчаянно молотя ногами, путающимися в юбке, она остервенело гребет вверх, туда, где блестит солнце. На воздух, наружу, вверх. На полпути страх одолевает её: вдруг это всё это жестокая игра и русалки просто издеваются над ней? Вдруг они сейчас снова схватят её и утащат на дно? Она оборачивается. Русалок нет. Только та, что схватила её, словно буёк зависла над тьмой и как будто...Кричит? Рина не слышит. Пузырь не даёт ей почувствовать русалий голос. Она всматривается в тьму и видит ужас на лице похитительницы. Она хватается руками за воду, пытаясь выплыть, но всё бестолку. В глубине черных вод блестят желтым два хищным глаза. Раз! И русалку, словно фантик, утаскивает вниз неведомое существо. Рина не слышит этот дикий вопль, разлетающийся по дну реки. Она лишь видит, как русалка белым мотыльком исчезает в темноте бездны, оставляя после себя лишь алое пятно крови, словно расцвел под водой смертельный мак.

«Вот черт!», - Рина начинает грести быстрее. Страх опоясывает её тело, сжимает виски. Оно убило её, убило русалку, значит оно сильнее, страшнее! Оно здесь, голодное, злое...страшное! Сожрет и её тоже, точно сожрёт.

Испугавшись, она представила себе берег реки, до которого они так и не добрались, представилаотца, кота. Так глупо умереть сейчас, вот так, почти спасясь из этой пучины. Легкие жжет. Она продолжает представлять, как вылезает сейчас из воды, как обнимает близких. Порыв, желание, приказ. Она вскидывает руки и прямо над её головой расцветает мигающий всполохами портал. Она чувствует – там, внизу, оно следит за ней. Оно плывет за ней. Быстрее, быстрее! Она гребёт изо всех сил! Давай же! Ещё чуть-чуть!

Она просовывает руку в портал. Кожу обдувает прохладный ветер. Она нащупывает край земли, опирается обеими руками и выскакивает из подрагивающего провала в земле, словно из проруби, лопается воздушный пузырь, разбрызгивая капельки воды. Рина отползает на четвереньках в сторону, тяжело дыша. Не в силах сдержать позыв, она склоняется к земле. Её выворачивает речной водой – раз, еще один, тело больно сковывает, сжимается в спазмах живот. Наконец, она чувствует, что её легкие и желудок очистились, и оборачивается, чтобы закрыть портал. В последний миг, когда от волшебной проруби остается лишь узкая щелочка, она видит желтый глаз, смотрящий прямо на неё, и вскакивает с криком. С тихим шипением портал смыкается. Остаются только золотые искорки, разлетевшиеся по ветру.

-Эээ-э-э-э-й! – Закричала Рина и принялась подпрыгивать, размахивая руками. – Я зде-е-е-есь! Ээ-э-эй!

-Да заметьте же вы меня, в конце концов! – Она устала бежать. Легким было так тяжело после недавнего полоскания, что каждый глубокий вдох отдавался болью. В боку у неё закололо. Она согнулась. Постаралась выровнять дыхание. Переведя дух, продолжила кричать: - Я ЗДЕ-Е-Е-ЕСЬ!

Горяй дернулся. Он поднял голову, начал озираться по сторонам. Лютик всё ещё не шевелился. Горяй вскочил на ноги, взглянул в сторону берега и наконец увидел её. Подбежал к коту, обхватил за плечи.

-Смотри, Лютик, смотри! – Он выставил палец в её сторону, но кот упорно не желал выходить из ступора. Он чувствовал себя ужасающе подавленным и потерянным. Всё, что он любил, всех, кем дорожил, он потерял. Поддавшись отчаянию, он сам позволил водовороту удручающих, черных мыслей утянуть его, утащить вглубь, куда-то на самое дно. – Лютик! – Горяй тряхнул его изо всех сил. Кот перевел рассеянный взгляд с водной пучины куда-то в сторону. – Да посмотри же ты, черт побери! – Чародей хотел было отвесить коту пощечину, но побоялся сломать руку о железный череп, и просто затряс его снова. – По-смот-ри! – Выдавил он по слогам и снова уставил палец в сторону берега. – Там Рина! – Кот зажмурился. Его сердце сжалось, а потом заколотилось с новой силой. Ком застрял в горле. Он уже представил себе, что увидит там, на берегу – холодное мокрое тело с синими губами и стеклянными глазами. Она не станет русалкой. Она не сама прыгнула в воду. Она не хотела... а теперь она лежит там, одна, совсем не... Он открыл глаза и увидел. Увидел Рину, скачущую, словно кролик, с красным флагом из юбки. Не веря своим глазам, он на всякий случай взглянул на Горяя. Раскрасневшийся, не сдерживающий слёз, тот утирал глаза и нервно смеялся, дрожа от нервного напряжения. А Рина, надрывая глотку, орала изо всех сил:

-Я ЗДЕ-Е-Е-ЕСЬ!

Она видела, как Кот вдруг ожил, засуетился, всплеснул хвостом, вскочив на ноги. Замахал ей руками в ответ и кинулся сквозь мельницу к ней, следом мчался Горяй, стараясь не потерять равновесие. Она слышала грохот и могла только догадываться, как кот расшвыривает доски и бревна, преграждающие им путь, как горят огнем его глаза, вздымается грудь и топорщатся усы. Она тоже кинулась к ним со всех ног, не обращая внимая на огонь в груди, на уколы в боку, на боль в ногах. Уже в который раз они чуть не потеряли друг друга, а теперь бежали навстречу, не замечая препятствий.

Воссоединение, конечно же, было слезливым, как сказал бы Лютик, сопливым и изнеженным, но в этот миг он не был склонен к сарказму, он просто обнимал её крепко-крепко. Горяй болтал без умолку и тоже не выпускал её из рук.

Отдышавшись и переведя дух, Рина рассказала им, что случилось под водой, пока Горяй сушил её одежду. Кот почесал затылок, явно что-то смекнув, но ничего не сказал, только поторопил всех в путь, потому что солнце спускалось к земле, а идти в темноте - не лучшая идея.

Они быстро прошли через узкую полосу посадки и вышли к полю: стройные, вытянутые золотые колосья пшеницы шумели и клонились к земле от дуновения ветра, сливаясь в единую массу, качающуюся волнами, словно море. Рина глубоко вздохнула, легкие почти не болели – амулет баб Мани помогал. Когда Рина уже занесла ногу для решительного шага вперед, Горяй вдруг вытянул руку, останавливая её.

Ровная черная тропа шириной для троих человек (Горяй не хотел больше идти гуськом, опасаясь неожиданных нападок сбоку) простилась прямо от их ног и до самого другого конца поля. Там, за такой же узкой полосой деревьев, как сейчас была у них за спиной, стояла деревня «Корни».

Они шли по выжженной земле. Рина чувствовала тепло от прогоревших колосьев, но ступала уверенно, не боясь попасть на уголёк. Шли быстро. Их поторапливали расползающиеся сумерки и навязчивое чувство, что они вот-вот дойдут до своей цели. Шаг за шагом, всё быстрее и решительнее. Под конец вся троица почти бежала. Лютик первым ворвался в посадку, осмотрел всё на предмет потенциальных проблем и, убедившись, что всё в порядке, подал знак остальным. Уже через мгновение они стояли у деревянной арки, увенчанной крышей и коньком, изрезанной витиеватыми узорами. Рина склонила голову, всматриваясь в них повнимательнее: на самом верху, в изголовье крыши, была нарисована раскидистая ива, корни которой ползли по рамке в обе стороны и оплетали её. А меж корней мелькали фигуры, в которых Рина узнала Макошу и её верного спутника кота, а затем разглядела и историю создания этого места и даже узнала своего отца. Изобразительный пересказ был на левой стороне арки и заканчивался изображенным парнем с огнем в руках, стоящего у самого дерева. Правая часть арки была пуста – только корни, никаких историй. Как будто автор ждал продолжения.

Она прошла в ворота и окинула взором маленькую улицу с деревянными домиками, так похожими на дом баб Мани, что стоял в Ивах. Их, в прочем, было не много. Штук десять, может, двенадцать. Людей на улице не было видно, но в некоторых окошках горел свет.