День 6017
За эти два дня я ни разу не вспомнил о Натане, но совершенно ясно, что он-то обо мне не
забывал ни на минуту.
19:30, понедельник
Где же доказательства?
20:14, понедельник
Почему ты со мной не разговариваешь?
23:43, понедельник
Все это – из-за тебя. Заслуживаю я хоть каких-нибудь объяснений?
6:13, вторник
Я уже спать не могу. Все кажется, что ты вернешься. И что-нибудь мне опять сделаешь. Ты
ненормальный?
14:13, вторник
Должно быть, ты дьявол. Только он бросил бы меня в такой ситуации.
2:12, среда Да ты понимаешь, каково мне сейчас?
Я чувствую, как на меня давит груз ответственности, с которым совсем не просто справиться.
Он пригибает к земле, висит гирями на ногах. И в то же самое время не дает мне вернуться к
бесцельности прежней жизни. На часах – шесть утра; Ванесса Мартинес проснулась
рановато. Прочитав сообщения Натана, я вспоминаю, что говорила Рианнон, чего она
боялась. И понимаю, что он заслуживает по меньшей мере ответа.
Я больше не вернусь. Без вариантов. Не могу объяснить подробнее, но поверь мне на слово:
такое не повторяется. Живи спокойно.
Ответ приходит через две минуты.
Кто ты? И почему это я должен тебе верить?
Понятно, что любой мой ответ почти со стопроцентной гарантией через несколько секунд
появится на сайте преподобного Пула. И мне что-то не хочется сообщать ему свое настоящее имя. Но как-то назваться все-таки нужно. Это должно как-то очеловечить мой образ в его
глазах, я перестану быть для него безымянным демоном, и более вероятно, что он станет
относиться ко мне как к такому же человеку, как и он сам.
Меня зовут Эндрю. Ты должен мне верить, потому что я единственный, кто абсолютно точно
знает, что с тобой произошло.
Его ответ полностью предсказуем:
Докажи. Я отвечаю:
Ты ездил на одну вечеринку. Ты не выпивал. Там ты поболтал с одной девушкой. Потом она
спросила, не хочешь ли ты потанцевать (танцы были устроены в подвале дома). Ты
согласился. И вы с ней танцевали, почти целый час. Ты потерял ощущение времени. Ты
забыл о себе. И это был один из самых фантастических моментов в твоей жизни. Не знаю,
помнишь ли ты что-нибудь об этом, но верю, что придет время, когда ты будешь вот так же
танцевать, и почувствуешь в этом что-то знакомое, и поймешь, что в твоей жизни уже было
подобное. И это случилось в тот самый забытый тобой день. Так вернется к тебе потерянное
время.
Ему все еще мало.
Но почему я там оказался?
Тут надо ответить покороче.
Тебе было необходимо поговорить с той девушкой. Именно в тот день.
Он спрашивает:
А как ее зовут?
Я не имею права вовлекать ее в свои дела. Поэтому я уклоняюсь от ответа.
Это неважно. Важно, что разговор того стоил. Тебе было так хорошо, что ты потерял
ощущение времени. Вот поэтому и оказался на той обочине. Ты не пил, не курил: не было ни
похмелья, ни ломки. Ты просто выпал из реальности.
Понимаю: было страшно. Уверен, это очень трудно осознать. Но такое больше не повторится.
Когда задаешь вопросы и не получаешь ответов, можно сойти с ума. Успокойся. Просто живи,
как жил до этого случая.
Ну что тут можно возразить? Но он находит что.
Тебе бы полегчало, а? Если бы я отстал?
Каждый шанс, который я ему даю, каждое слово правды, что ему удается из меня выжать,
облегчают груз моей вины. Я, конечно, ему сочувствую, но мне не нравится его
враждебность.
Натан! По большому счету мне все равно, что ты там делаешь или не делаешь. Я же просто
стараюсь помочь! Ты хороший парень, и я тебе не враг. И никогда им не был. Наши пути
однажды случайно пересеклись, да. Теперь – расходятся. В общем, мне пора бежать.
Я закрываю окно и открываю другое, где может появиться что-нибудь от Рианнон.
Соображаю, что пока еще не узнал, насколько далеко я сейчас от нее. Так, почти четыре часа
езды. Печально. Посылаю ей письмо со своими новостями и через час получаю ответ. Она пишет, что сегодня встретиться не удастся, у нее дела. Так что мы уговариваемся на
завтрашний день.
А тем временем мне предстоит схватиться с самой Ванессой Мартинес. Она бегает по утрам,
каждый день – мили по две. А я уже опоздал! Сегодня ей придется удовлетвориться всего
лишь одной милей, и я почти слышу, как она ругает меня на чем свет стоит. За завтраком,
однако, никто не говорит ей ни слова; родители и сестра, видимо, по-настоящему ее боятся.
Вот и первый намек на то, с чем я буду сталкиваться сегодня снова и снова: Ванесса
Мартинес – весьма неприятная особа.
Второе предупреждение я получаю, когда в самом начале занятий она встречается с
одноклассниками. Видно, что они тоже запуганы. Конечно, все одеты по-разному, однако
придерживаются одного стиля. И становится совершенно понятно, кто диктует им этот стиль.
Ванесса – отвратительная личность, и я чувствую, что и сам невольно поддаюсь ее дурному
влиянию. Каждый раз, когда появляется возможность сказать какую-нибудь гадость, все
поворачиваются и смотрят на нее. Даже учителя. А я чувствую это, и с моего ядовитого языка
всегда готово сорваться очередное ехидное замечание. Я уже отметил всех, кто одет не так,
как им предписано, и вижу, как легко мне было бы порвать этих девиц на куски.
Вот это
Лорен и называет своим рюкзаком? Такое надо носить в третьем классе, пока еще грудь не
выросла. А Фелисити? О боже, что это на ней? По мне, такие чулки можно выдавать только
малолетним преступницам. А топик, что напялила на себя эта Кендалл? Нет зрелища
печальнее, чем бесполая девица, которая пытается выглядеть сексуальной. Ее надо водить
на акции по сбору денег для жертв торнадо. Несчастные, завидев ее, будут плакать и молить:
«Нет, нет, не надо нам ничего, отдайте все этой бедняжке». Лично мне все эти подлые
мыслишки глубоко чужды. И вот странное дело: когда я сдерживаюсь и не даю Ванессе
высказаться, нет ощущения, что окружающим от этого становится легче. Мне кажется, они
даже разочарованы. Им просто скучно. А ее мерзкие комментарии их развлекают, доставляют
какое-то порочное удовольствие.
Бойфренд Ванессы, качок Джефф, решает, что у нее начались критические дни. Синтия,
лучшая подруга и приближенная, участливо справляется, не умер ли у нее кто. Они чувствуют
неладное, но никогда не смогут догадаться об истинной причине. И конечно же, никто и не
подумает, что Ванесса одержима дьяволом. Скорее наоборот: им покажется, что дьявол взял
на сегодня выходной.
Глупо было бы пытаться исправить ее, уж это я понимаю. Можно, конечно, сбежать сегодня
из школы и записаться на работу в бесплатную столовую для бездомных. Но я более чем
уверен, что если она завтра туда заявится, то первым делом поднимет на смех тряпки этих
самых бедолаг, а потом обругает и сам суп. Лучшее, что можно придумать, это поставить ее в
смешное положение, чтобы любой мог потом уколоть.
(Ребята, кто смотрел видео с Ванессой Мартинес, где она гуляет по коридорам в одних
трусах и распевает песенки из «Улицы Сезам»? А потом и вообще бежит в туалет и моет
голову в унитазе?) Однако я отказываюсь от этой идеи. Ведь поступить так означало бы
опуститься до ее уровня; к тому же я уверен, что если отравить ее собственным ядом, то это
хоть и в малой степени, но обязательно отразится и на мне лично.Так что я даже не пытаюсь
как-то на нее воздействовать. Просто смиряю на один день ее мерзкий нрав. Пытаться
заставить злого человека вести себя прилично – очень утомительное занятие. Просто
физически ощущаешь сопротивление его натуры и понимаешь, почему ему гораздо легче
оставаться таким, каким уродился.
Я хочу рассказать обо всем Рианнон. Когда случается что-нибудь необычное, первое, что
приходит мне в голову, – поделиться с ней. Это самый верный признак любви.
Приходится писать письмо, но, кажется, мне уже недостаточно виртуальных писем. Надоело
довольствоваться одними только словами. Да, они могут донести смысл, но они не передают
чувства. Писать ей – не то же самое, что говорить и видеть, как она слушает меня. Читать
ответы на экране – не то же самое, что читать их на ее лице. Конечно, информационные
технологии – великая вещь, я всегда это признавал. Но теперь такое вот
высокотехнологичное общение начинает казаться мне каким-то выхолощенным, что ли,
бездушным. Я хочу быть там, с ней, и это желание начинает меня пугать. Удобства связи на
расстоянии быстро теряют свое значение теперь, когда я чувствую, что быть рядом с ней –
гораздо приятнее.
Так и знал, что Натан опять напишет.
Ты не можешь уйти сейчас. У меня еще остались вопросы.
У меня не хватает духу сказать ему, что нельзя так относиться ни к людям, ни к миру в целом.
Вопросы остаются всегда. Каждый ответ влечет за собой новые и новые вопросы.
Единственная возможность не сойти с ума – оставить некоторые из них без ответа.