Часть -11. Только гонится свора собак.
К обочине подъезжает машина. Подбегаю, по щекам катится что-то мокрое.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, отвезите нас подальше отсюда!
В глазах парня можно прочитать сомнение и недоверие. В итоге победило сочувствие. Мы садимся в автомобиль. Закрываю дверь, пристёгиваюсь, надеясь, что всё будет хорошо, и корпус великого изобретения нас защитит. Через пять минут, по моим ощущениям, машина сбавила ход у заправки.
— Приехали, — торжественно провозгласил водитель.
Пока вылезаю, Рейши кусает губы и молчит. Думаю, у неё шок, поэтому стараюсь держать подругу рядом.
— ...покушай, — из размышлений меня вывела тарелка в руках незнакомой женщины.
Наверное, это семья мигрантов, которые живут на заправке. Кормилица одета в светло-серое платье и уютную тёплую шаль. Женщина показывает мне на стол, который стоит на травке. Наверное, для чаепития или пикника. Вокруг него бегают маленькие дети с одеждой в светло-серых тонах. Семья?
— Садись, поешь, успокойся, — продолжала настаивать кормилица.
Подруга до сих пор задумчиво молчит. Мы присаживаемся.
— Здравствуйте, спасибо. Рейши, будешь?
Она помотала головой. М-да, подтягиваю к себе тарелку с лепёшками. Очень вкусно.
— Извините, Вы не знаете случайно, где можно позвонить? Моей подруге нужна медицинская помощь.
Дети весело играют под столиком, наверное, в салки. Один из них гремит деревянной погремушкой, шурх-шурх-шурх. Меня сковывает страх. Знакомый звук. Это он так гремел. Говорил что-то ласковое, а сам... делал больно. Шурх-шурх-шурх, подбираю ноги, группируясь. Теперь мелкие не достанут. Шурх-шурх-шурх.
— Попросите их не греметь, пожалуйста! — мой голос почти сорвался на крик.
Пытаюсь заткнуть уши. Шурх-шурх-шурх, помнишь, как он наигранно заботливо касался твоей руки? Как не выполнял обещания? Говорил, что уже всё, а потом неожиданно выключал свет. «Шурх-шурх-шурх» — этот звук становился особенно страшным в темноте. Ни окон, ни дверей, только насекомые и гремучие змеи.
— Пойдём, — женщина тяжело вздохнула, указывая на старую книгу у телефона.
Это оказался журнал с записями дат и номеров. На 8 (401) 267-40-09* звонили три раза. Написано одним человеком. Июнь, пять лет назад. Август, четыре года назад. Декабрь, два года назад.
— Ты была тут уже три раза, — сообщила незнакомка.
Страх сковывает меня. Что?! Почему не помню? Что я делала тут, мы же первый раз зашли в этот лес? Как нашла дорогу сюда?
— Вы уверены?
— Да. Ты каждый раз испуганно прибегаешь из леса и говоришь про какую-то подругу, но оглянись. Ты видишь кого-то ещё?
За столом никого не было. Дети продолжали бегать вокруг.
— Чт...
Она непринужденно вытирает тарелки. Похоже, только я тут взволнована. Жизнь идёт своим чередом. Женщина подошла к столу, для того чтобы навести на нём порядок, мельком взглянув в окно. Неожиданно её зрачки расширились, губы задрожали, одна рука тряслась, указывая на окно, вторая прикрывала рот.
— Там... Там...
В окне что-то жуткое, что не хочу смотреть. Закрываю лицо и стою на расстоянии от окна полубоком. Женщина падает на колени, после чего начинает упорно биться лбом о пол, креститься и медитировать одновременно.
— Что там?
Приходит юноша, который подвёз меня. Он роняет тряпку на пол и встревоженно подбегает к матери.
— Там...
Он тоже испугался того, что в окне. Упал, начал смотреть в небо и читать молитвы, временами повторяя действия матери.
— Что, что там?
Страх ещё не отпустил меня, но любопытство было сильнее. Подхожу поближе к шокированным. На деревянном окошке, словно плёнка, висит голубой прозрачный прямоугольник. Из него вылезает когтистая рука с надписью «Кайся и молись». Где-то это уже слышала.
— Пантер, это Вы? — с подозрением спрашиваю.
— Да, нет, наверное, — из голубого окна показалось довольное лицо.
— Доброго времени суток. Как вы смогли получить доступ? — я обыденно продолжила разговор.
— А я не получал. Одна нога тут, другая там, буквально.
— Цель прибытия? — начала допрос я.
— Общение.
— Угу, местные жители всегда рады вас видеть. Вы незабываемы.
* Номер психиатрической больницы.