Поклонник

— Они доставили ей цветы? — спрашивает темноволосый парень с едва заметным шрамом на подбородке, сидя в машине с дорогой кожаной обивкой.

Он одет в костюм и выглядит представительно, но отстраненно — так, что эту отстраненность часто путают с высокомерием. «Тот еще надменный засранец», — говорят про таких, как он, но ему это безразлично. Мнение других людей его давно не волнует. А может, он и правда слишком самоуверен. Еще и выглядит старше своих лет, по крайней мере, в этом костюме.

— Да, — отвечает молодой водитель, глянув в телефон. — Только что пришло сообщение, что заказ доставлен. Ты будто экстрасенс во всем, что касается этой девчонки.

Вместо ответа брюнет усмехается и касается шрама — это его старая привычка. Вторая привычка — играть с газовой зажигалкой. Матовая полировка темного корпуса создает впечатление, словно в нем затаились мрачные тени.

— В ней что-то есть.

— В смысле?

— Как в цветах. Смотришь на них — ничего особенного. Но стоит уловить аромат, как хочется срезать, — отвечает темноволосый и мечтательно смотрит на серую застывшую улицу — они не едут, а ползут в дикой пробке.

— Значит, дело в ее аромате? — смеется водитель. И как она пахнет, твоя крошка? По-особому сладко?

Брюнет ему не отвечает, только хрипло смеется.

— Зачем ты это делаешь? — вдруг спрашивает водитель. — Зачем она тебе нужна?

Их взгляды встречаются в зеркале заднего вида. Темные глаза и светлые. Повисает молчание. Вместо слов раздается щелканье крышки газовой зажигалки.

— Она мне безумно нужна, — наконец говорит темноволосый парень и пугающе широко улыбается. — Хочу ее.

Эти слова звучат как приговор. Для девушки, о которой они говорят, разумеется.

— Мог бы просто познакомиться. Девки на тебя всегда ведутся — красавчик, да еще и при деньгах. К чему это все? Да и зачем тебе эта студенточка? Потянуло на правильных девочек?

— Тебя не учили, что задавать столько вопросов своему работодателю не слишком вежливо? — Брюнет с щелчком закрывает крышку зажигалки.

— Я просто за тебя волнуюсь, ты мне еще и друг, отвечает водитель. — После офиса в клуб?

— Да. Сегодня сбор «Легиона».

— Скажи, а я… А я могу туда попасть? — спрашивает вдруг парень за рулем.

— А ты хочешь умереть? — вопросом на вопрос отвечает брюнет.

Его тон спокоен, вот только во взгляде пугающий холод. Водитель едва слышно вздыхает.

Он достает фотографию Ангелины, сидящей в кафе, и внимательно рассматривает ее. Снимок хорош, хоть и сделан через стекло. В тонких пальцах чашка с кофе. Длинные волосы перекинуты через одно плечо. Во взгляде — мечтательность. Ангелина не видит, что ее фотографируют.

Он улыбается и снова касается шрама. Определенно, в ней что-то есть.

* * *

После учебы мы с Алисой привычно отправляемся гулять. Погода стоит теплая и безветренная, и кажется, что все хорошо. Болтая, мы неспешно проходим мимо Большого театра, ЦДМ, ЦУМа, сворачиваем в Газетный переулок, затем на Воздвиженку и направляемся на Новый Арбат. Наша конечная цель — Московский дом книги, где мы давно не были, потому долго ходим среди бесконечных стеллажей с книгами. В конце концов Алиса покупает долгожданный триллер, и мы идем в «Шоколадницу». Я заказываю чизкейк «Орео», Алиса блинчики с яблоками и карамелью. Мы обе порядком устали, и ноют ноги, но настроение хорошее, и на время я забываю и о цветах, и о демоне, и о Поклоннике.

На улицу мы выходим довольные, напоследок заказав синий чай матча, и идем до «Арбатской». Оттуда нам обеим удобно ехать домой по синей ветке по прямой и без пересадок. Алисе нужен «Деловой центр», мне — «Измайловская». Она уезжает первой, а я стою на платформе с наушниками в ушах, жду свой поезд и обращаю внимание на парня рядом — на его светлых волосах холодного пепельного оттенка царит художественный беспорядок. Такие волосы идеально рисовать акварелью, на контрасте с темным фоном теплого оттенка для выразительности. Нужно взять светлый ультрамарин, сиреневый, розовый и средне-желтый. Разумеется, волосы парня крашеные, но пепельный отлично гармонирует с его светлой кожей и яркими голубыми глазами. К тому же у него милое лицо с правильными чертами, чувственные губы и ямочки на щеках. Они появляются, когда он улыбается, что-то набирая на телефоне.

Раньше я внимательно рассматривала людей, чтобы запомнить каждую деталь и воспроизвести на холсте, а теперь это просто привычка, от которой я не в силах избавиться.

Парень ловит мой взгляд и поворачивается ко мне. Почему-то он улыбается, а я отвожу взгляд. Не люблю, когда кто-то понимает, что я внимательно рассматриваю его. Особенно если это парень. Привлекательный парень. Обычно они все не так понимают.

Я отхожу от него на шаг, но это моя ошибка. Мимо пробегают два подростка, и один из них отталкивает меня. Я лечу на пол, даже не успев осознать, что произошло, однако меня вдруг подхватывают и не дают упасть. По телу пробегает странная теплая волна меня держит тот самый парень, которого я только что рассматривала. Он держит меня осторожно — одна рука на талии, вторая на предплечье. И внимательно смотрит.

— Все в порядке? — спрашивает парень.

От него едва уловимо пахнет табаком и шоколадом.

Я киваю и торопливо отстраняюсь:

— Да, спасибо.

— Осторожнее, будь внимательнее, вокруг много невменяемых, — предостерегает он меня.

Глаза у него выразительные, лучистые и кажутся очень добрыми. И сам он кажется светлым, в серых джинсах и белой толстовке с закатанными рукавами, из-под которых видны татуировки. Во мне просыпается странное полузабытое желание изобразить и это лицо, и эти глаза, и эти волосы на бумаге нежной акварелью.

— Я заметила, — отвечаю я. — Правда, спасибо, иначе я бы точно грохнулась.

— Меня зовут Стас, — вдруг говорит он. — А тебя?

— Ангелина, — удивленно отзываюсь я.

— Это имя тебе подходит. Такое же нежное.

Я прихожу в замешательство, но ловлю себя на мысли, что не могу оторвать от этого парня взгляд.

— Ты меня смущаешь, — искренне говорю я.

— Извини. Я просто сказал правду.

Он по-особому улыбается, и на его лице появляются ямочки. Это меня пленяет.

— Я с учебы еду, а ты?

— И я.

— На кого учишься?

— На детского психолога, — отвечаю я.

— Ого, здорово! Моя мама тоже детский психолог по образованию. И раньше работала в школе, куда я ходил, — делится Стас. — Помню, в младших классах я постоянно сбегал с уроков в ее кабинет и дико радовался, что мама работает в школе. А в старших не мог спокойно прогулять школу — мама не делала поблажек, а стоило мне не прийти на занятие, как учителя бежали к ней. — Он задорно смеется. — Зато я постоянно таскал у нее шоколадки — их ей дарили родители. Так что ты выбрала отличную профессию!

— Из-за шоколада? — невольно улыбаюсь я.

— Ну да, — невозмутимо отзывается Стас. Лучше только профессия врача. Моя бабушка работала педиатром, и у нее шоколада было еще больше. А еще подарочное вино.

— А ты на кого учишься? — спрашиваю я с интересом. — На врача или на психолога? Или есть еще более «шоколадные» профессии?

— Увы, я учусь на программиста, — хмыкает Стас.

— И кто же будет дарить тебе шоколад?

Глядя на него, мне хочется улыбаться все больше и больше.

— Видимо, самому придется зарабатывать, вздыхает он. — Не могу же я постоянно ходить за ним к маме.

— Ты так любишь сладкое?

— Знаешь, как-то не хочется в этом признаваться, Ангелина. Это не по-мужски. Я должен любить пиво и шашлыки, чтобы казаться крутым, — в голосе парня усмешка, — а не молочный шоколад и апельсиновый сок.

Не знаю, что мною движет, но я достаю из рюкзака ореховый батончик и протягиваю Стасу. Он изумленно на меня смотрит.

— Держи, — говорю я. — Ты мой единомышленник. Молочный шоколад и апельсиновый сок — лучшее сочетание.

Он берет батончик в руку, и на его щеках вновь появляются ямочки.

— Ты смешная.

— Это плохо или хорошо? — уточняю я, надеясь, что он не думает, будто со мной что-то не так.

А со мной действительно что-то не так: флирт и я — понятия несовместимые.

— Смех — это всегда хорошо, не подумай чего-то плохого. — Он поднимает вверх ладони, и я вижу на левом запястье небольшую изящную татуировку одну непрерывную линию, изображающую нежный поцелуй мужчины и женщины.

А потом Стас вдруг вытаскивает из своего рюкзака пачку сока — апельсинового, моего любимого.

— А это тебе. Эй, бери, не заставляй меня чувствовать себя глупо.

Он смахивает со лба пепельную челку и вкладывает сок мне в руку. Наши ладони соприкасаются, и я чувствую тепло его рук. И снова по телу пробегает волна света, такая, что у меня на мгновение перехватывает дыхание. Я перестаю слышать шум метро — только учащенный стук собственного сердца.

— Спасибо, — тихо говорю я, — но не надо было.

— Я всегда возвращаю долги, — отвечает он и поправляет вдруг прядь моих волос, выбившихся из-за уха. Это смущает меня еще больше. Меня касается незнакомый парень. И… и мне это нравится.

— Ангелина, я могу попросить твой номер? продолжает Стас.

Его лицо кажется уверенным, но в голове появляется что-то такое, отчего я понимаю — он волнуется.

— Если нет — так и скажи, я пойму, — торопливо добавляет он, глянув на приближающийся поезд.

Наверное, это его поезд. Ему пора.

Что я теряю? Я диктую ему номер, он записывает его и перезванивает мне.

— Я тебе обязательно напишу, — обещает Стас, если ты не против, конечно.

Я не против, я очень даже за, но вместо ответа я лишь улыбаюсь ему. И надеюсь, что моя улыбка не выглядит нелепой.

— Тогда еще пообщаемся. Мне пора, Ангелина!

Он машет мне рукой и заскакивает в вагон. Я провожаю Стаса глазами и несмело машу в ответ, когда вижу его за окном. Теперь мне остается только ждать безумно хочется, чтобы он написал.

Я все еще чувствую тепло его пальцев, и мне снова хочется дотронуться до Стаса. Парадокс.

По пути домой я то и дело проверяю телефон, хотя понимаю, что это глупо. Стас действительно понравился мне, и в голове один за другим строятся воздушные замки. Как и любая девушка, я уже представляю, как он приглашает меня на свидание, как мы вместе гуляем, как он целует меня… Мысли о Стасе развеиваются, словно пыль на ветру, как только я оказываюсь около своего дома. Мне нужно зайти в подъезд, но я боюсь сделать это — вспоминаю Поклонника, который сегодня утром убегал от меня. И правда, чем я только думала, когда пыталась остановить его?

Я в нерешительности топчусь у подъездной двери и захожу в нее спустя минут десять вместе с соседом, который думает, что я забыла ключи. У квартиры происходит заминка — я спешно пытаюсь открыть дверь, но не получается. Сначала ключ не вставляется в замочную скважину, а потом и вовсе выскальзывает у меня из рук и со звоном падает на пол. В это же мгновение позади раздается грохот, и я вздрагиваю. Мне кажется, что это Поклонник, который сейчас нападет на меня со спины, но, когда я резко оборачиваюсь, вижу пожилого соседа, который уронил ящик с инструментами. Я успокаиваюсь и помогаю соседу собрать его вещи, а потом оказываюсь в своей квартире. Только тут я чувствую себя в безопасности.

Пахнет цветами — привычно и раздражающе.

Я открываю настежь окна и, не раздеваясь, падаю на кровать в своей комнате. Быстрее бы вернулась мама, отпуск которой длился до начала октября, — жить одной становится невыносимо. И быстрее бы написал Стас — и зачем он только пообещал сделать это? Чтобы я ждала? А может быть, мне написать первой? Но что он подумает?

Мне хочется мечтать об этом парне с пепельными волосами и теплыми голубыми глазами, но цветы, превратившие мою комнату в оранжерею, заставляют меня думать о Поклоннике.

Они — его невидимое присутствие. Транслятор. Постоянное напоминание. Когда одни умирают, им на смену приходят другие. И таким образом он всегда остается в моей голове.

Кто он? Чего хочет? Действительно ли что-то чувствует по отношению ко мне? Или я его своеобразная игрушка? А вдруг Стас и есть Поклонник? Эта мысль сначала кажется мне пугающей, а потом — смешной. Стас не похож на навязчивого типа, повернутого на цветах. Но говорят, что внешность обманчива, а убийцы всегда выглядят как среднестатистические люди. С другой стороны, если бы Стас и являлся Поклонником, это бы было слишком очевидно.

Когда на телефон приходит сообщение, я радостно хватаю его, думая, что это Стас, но это всего лишь Алиса. Она спрашивает, нормально ли я добралась до дома и не нужно ли ей приехать ко мне на ночь. Я не хочу заставлять ее ехать ко мне в такую даль, но Алиса настаивает, говорит, что ее подвезет знакомый, и приезжает ко мне поздно вечером, когда я как раз успеваю доделать домашнее задание на завтра, поменять воду цветам и приготовить пирог с малиной. Отчего-то меня не покидает ощущение, что на меня смотрят, и я задергиваю все шторы. Однако мне все так же кажется, что меня изучают, словно животное в клетке, и я понимаю, что это из-за цветов. Они — словно глаза Поклонника.

Я ухожу их спальни а гостиную,
закрыв дверь, но оставив окно приоткрытым — растениям, пусть даже умирающим, нужна прохлада.

Время от времени я попиваю сок из трубочки и посматриваю на телефон — все жду сообщения от Стаса. Девушки устроены странно — казалось бы, всего одна случайная встреча, всего одно прикосновение, всего одно обещание от незнакомца, а мы готовы ждать его, попутно выстраивая в голове едва ли не всю совместную жизнь. Это меня смешит, и я в очередной раз убеждаюсь, что слишком романтична.

Алиса приезжает, когда на улице стоит густая черничная тьма, сквозь которую пробивается лунный свет.

— Ты в порядке? — первым делом спрашивает подруга, и я киваю, а когда она заходит в мою комнату, то восторженно ахает. — Сколько цветов! Мама дорогая! Да он ненормальный!

Она нюхает цветы, касается их, даже фотографирует.

— Я словно в цветочном магазине, — смеется Алиса. — Ты не думала продавать цветочки? Или сдавать в прокат? А что, выставим на «Авито» объявление, деньги заработаешь. Разве они лишними бывают?

Методично обрывая засохшие листья с роз, я качаю головой. Не думаю, что смогу.

— Поверить не могу, что такое бывает, — продолжает подруга. — Даже не знаю, радоваться за тебя или бояться.

— Если учесть, что во всех букетах четное количество цветов, то лучше бояться, — отвечаю я хмуро. Вдруг он так предупреждает меня, что убьет?

— Глупости. Может быть, он просто иностранец?! — озаряет вдруг Алису. — Знаешь ли, это только у нас поверье, что четное количество цветов — для покойников, а во многих странах как раз принято дарить четное. Я сейчас даже погуглю! — Она достает свой телефон. — Вот, смотри, в интернете пишут, что в США считается, что четное количество цветов — к счастью, а в Грузии только нечетное кладут на могилу…

Ее прерывает неожиданный звонок в домофон, и мы с удивлением смотрим друг на друга.

— Кто это? — спрашивает Алиса.

— Без понятия, — пожимаю я плечами и иду в прихожую с мыслью о том, что это Поклонник. Кто это может быть еще в столь позднее время?

Страшно ли мне? Немного. Но рядом с Алисой страх скукоживается и отползает в угол.

Домофон продолжает настойчиво звенеть.

— А вдруг это он? — спрашивает меня подруга, когда я касаюсь трубки. Мои пальцы замирают в воздухе. Мы обе прекрасно понимаем, о ком речь.

— Думаешь, не стоит отвечать? — спрашиваю я.

— Стоит, — говорит Алиса. — Иначе будешь жалеть, что не сделала этого.

Я поднимаю трубку домофона.

— Доставка суши и роллов, — раздается незнакомый мужской голос. — Примите заказ.

— Но я ничего не заказывала, — теряюсь я.

Курьер уточняет номер квартиры, мое имя и говорит, что все оплачено.

— Но я правда ничего не заказывала.

— Просто заберите и наслаждайтесь, — говорит курьер с ноткой раздражения.

— Открывай, — шепчет мне Алиса, и я нажимаю на кнопку.

— Это снова он, — шепчу я.

Сегодня он прислал курьера из цветочного салона, ближе к ночи — из доставки суши. Что с Поклонником? Решился на новый этап общения?

Я молча иду на кухню и беру нож — тот самый, который уже держала в руках с утра. На лезвии ножа искрится электрический свет. Это лезвие острое, и я знаю, что в случае чего смогу постоять за нас обеих. Мне некуда деваться.

Алиса странно смотрит на меня, словно видит впервые в жизни.

— Ангелина, — осторожно говорит подруга, — зачем тебе нож?

— На всякий случай. Вдруг это обман? Я должна защитить нас. — И я крепче стискиваю пластиковую рукоятку. Мой голос решителен.

— Положи нож, — просит Алиса. — Правда, положи. Это не твой Поклонник. Это я заказала роллы. Ничего не сказала, потому что решила пошутить.

Мне словно дают пощечину, и я прихожу в себя. Я возвращаюсь на кухню, кладу нож обратно, наливаю себе ледяной воды и жадно пью. Я и сама не знаю, что со мной.

«Ты знаешь, детка, — доносится до меня смешливый голос демона. — Тебе просто страсть как нравится держать оружие».

Я слышу, как Алиса открывает дверь и принимает заказ. А потом она идет на кухню с двумя пакетами. В заказе куча всего — коробочки с лапшой и свининой в кисло-сладком соусе, роллы, суши, какие-то салаты. Алиса растерянно выкладывает это все, а я молчу, чувствуя себя дурочкой. Наверное, она подумала, что я совсем сошла с ума.

— Я поступила глупо, прости, Ангелина, — вздыхает вдруг Алиса и обнимает меня. — Я думала, что это будет весело, но теперь вижу, как все это достало тебя. Прости, — повторяет она.

— Все в порядке, — отвечаю я. — Ты тоже извини.

— За что?!

— Наверное, я казалась ненормальной.

— Глупая! — восклицает подруга. — Это у меня шуточки идиотские. Правда, прости и забудь об этом придурке, который присылает тебе цветы. Ничего он не сделает, трус.

Мы устраиваем поздний ужин — едим, смеемся, смотрим милый и смешной фильм про любовь. Нежная и неуклюжая героиня, красивый и смелый герой, разбирательства с ее отцом, романтическая ночь, козни его стервозной бывшей, расставание из-за них и воссоединение во время морского круиза. И хеппи-энд — герой и героиня надевают на пальцы друг другу кольца в церкви, а после упоительно целуются. В конце на фоне прекрасных рассветных кадров звучит трогательная музыка. Странно — хороший фильм, а я чувствую горечь внутри.

— Ты бы хотела влюбиться? — спрашиваю я Алису, которая ищет новый фильм.

— Я десятки раз влюблялась, — отвечает она со смехом.

— По-настоящему.

— А я что, по-искусственному?

— Думаю, по-настоящему десятки раз влюбиться сложно, — отвечаю я. — Тогда от сердца совсем ничего не останется.

— Хорошо, тогда что ты вкладываешь в это понятие «по-настоящему»? — щурится подруга.

Парней у нее и правда было много, но обычно отношения длились не больше нескольких месяцев. А у меня не было никого — редкие свидания не в счет. Среди тех, с кем я куда-то ходила или гуляла, не нашлось того самого человека, которого бы я полюбила. По-настоящему.

— По-настоящему — так, чтобы один раз и навсегда, — отвечаю я, подперев щеку ладонью. — Отказаться от своего эгоизма и любить его, как саму себя. И принимать таким, какой он есть, — целиком, со всеми его победами и страхами, светом и тьмой.

— Ты просто максималистка, Ангелина. А я не хочу растворяться в человеке, — серьезно отвечает Алиса. — Я хочу любить и быть любимой, но я не хочу жить для кого-то и ради кого-то. Да и умирать ради кого-то у меня нет желания. Моя любовь — это партнерство. Я выгодна ему, он — мне, и вместе нам хорошо.

— Я не говорю, что нужно растворяться! — возражаю я неожиданно горячо. — Я говорю о той любви, когда два человека наполняют собой внутреннюю пустоту друг друга. И душевно срастаются — так, что больше не смотрят на других.

— Тогда на такую любовь способны только очень одинокие люди, — говорит Алиса и ловко подхватывает ролл. — Не у всех внутри есть пустота, знаешь ли.

Я соглашаюсь с ней. Не у всех. У кого-то внутри целый мир, играющий всеми красками. А такие, как я, с пробитой душой, наскоро заштопанной, ищут способ заполнить внутреннюю пустоту.

— А ты готова принять своего Поклонника? с любопытством спрашивает подруга. — Как ты там сказала — «со всем светом и тьмой»?

— Если я его полюблю — да, — правдиво отвечаю я. — Но я не уверена, что он тот, кто мне нужен. Да и вообще, он не появляется. Как я могу полюбить того, кого не видела?

— Действительно, — звонко смеется Алиса. Вдруг он чудовище? И выглядит как помесь жителя планеты Нибиру со снежным человеком. Слушай, а может, он скрывает свое лицо, потому что страшный?

— Перестань, — хмурюсь я. — В каждом есть что-то прекрасное.

— Ты не просто максималистка, ты идеализируешь этот мир, — выносит вердикт подруга. — А таким, как ты, всегда тяжело. Тебе нужен человек, который не станет прятаться за красивыми цветами и присылать одну и ту же открыточку. Тебе нужен кто-то сильный и смелый, живущий не фантазиями, а реальностью. Иначе ты совсем пропадешь.

Она деланно тяжело вздыхает. Я не обижаюсь на Алису — знаю, что она желает мне счастья.

— Сегодня я познакомилась с парнем в метро, признаюсь я. — Его зовут Стас, он высокий, спортивный и с ямочками на щеках — они появляются, когда он улыбается. Я дала ему свой номер телефона и жду, когда он напишет.

— Подожди, — хитро щурится Алиса, — он что, понравился тебе?

— Да, — просто отвечаю я. — Хотя не уверена, что я понравилась ему. Мы общались пару минут, но он чем-то меня зацепил. Глупо, да?

— Красивый? — деловито спрашивает подруга, макая в соевый соус очередной ролл.

— Красивый.

Я вспоминаю Стаса и едва слышно вздыхаю.

— Тогда не глупо. Расскажи о нем? Мне о-о-очень интересно, на кого запала наша милая Снежинка!

Алиса в шутку называет меня так, потому что я отвергаю ухаживания парней. Говорит, что до Снежной королевы я еще не доросла, а вот холода во мне хоть отбавляй, так что Снежинкой вполне быть могу. В ответ я называю ее Круэллой — как злодейку из мультфильма «101 далматинец»: однажды Алиса пришла на учебу в безвкусном белом платье с черными пятнами и атласной алой лентой на талии, и я не могла взглянуть на подругу без смеха. Художественное образование все-таки привило мне чувство вкуса, и я всегда знаю, какие цвета и оттенки подходят человеку, а какие — нет.

Я рассказываю о Стасе, глядя в окно: начинает шуметь ветер, — приближается гроза, о которой сегодня говорили по радио.

— Так-так-так, значит, какой-то крашеный блондинчик понравился тебе больше Алекса, — царапает меня взглядом подруга.

Этого Алекса она припоминает мне при каждом удобном случае.

В конце прошлого семестра она предприняла героическую попытку свести меня с лучшим другом парня, с которым на тот момент встречалась. По мнению Алисы, это был отличный вариант — симпатичный мальчик из хорошей семьи, с айфоном последней модели и неплохой машиной. Я вытерпела три свидания и на третьем, когда он полез под юбку, просто оттолкнула его и выпрыгнула из его автомобиля. Не могла вытерпеть чужие холодные руки на своей коже. Алиса не могла меня понять — этот Алекс казался ей идеальной для меня кандидатурой, более того, я нравилась ему. Но вот он так и не смог вызвать у меня симпатию.

— Значит, обещал написать и не пишет, — трет подбородок Алиса. — Либо забыл о тебе, либо тянет время, чтобы набить себе цену. Осторожнее с ним, подруга, хорошо?

— Не думаю, что мы еще встретимся. Знаешь, он из тех людей, которых встречаешь однажды в жизни, запоминаешь, может быть, влюбляешься в его образ и больше никогда не видишь, — отзываюсь я, и мы боремся за последний ролл в темпуре палочками, а в итоге делим его пополам.

Алиса обладает удивительной способностью заряжать оптимизмом и уверенностью — рядом с ней мне становится легко, страх отступает, и я слышу слабые отзвуки завываний своего демона — в тон усилившемуся ветру. Рядом с Алисой он не смеет появляться.