глава 12
В новом доме было невыносимо жить из за постоянных разочарованных взглядов.
После переезда я облюбовала самую большую комнату на втором этаже. Укоризненные переглядки семьи заставили меня пропустить ужин и по немного допивать остывший чай в голодном одиночестве. Никто, никто не вспомнил обо мне кроме Джуничи. Чтобы отвлечься от голода и слез, накативших на глаза, я начала расставлять немногочисленные вещи по местам.
Я слышала их смех с кухни и было так паршиво. Я хотела сбежать из дома, лишь бы не слышать этого. Они никогда не простят меня за Джуничи, за то, что он почти что умер из за меня. Его чудом вытащила Тсунаде и ее помощница Шизуне, просидевшие в операционной четырнадцать часов.
Это настоящий героический поступок, — подумала я, раскладывая на столе тетрадки. — четырнадцать часов, еще и без чакры. А Тсунаде, которая боится крови, видимо поэтому не стала больше оперировать. Она вообще отошла от дел, сейчас зависает в казино.
Я тяжело вздохнула, оглядывая стол. Все лежало ровно, будто по линеечке. Я даже по цветам все разложила. Откинувшись на стуле, подняла глаза к потолку, пытаясь сдержать слезы.
Подошла к коробке с вещами, подцепляя картон пальцем. Отогнула края, медленно вытаскивая одежду.
Мне даже про переезд не сказали. Видимо, и не собирались. Только когда я через слезы спросила про это у брата, тогда он "сознался", что это должен быть сюрприз. По глазам видела, что он пытается выкрутиться.
Ненавистные взгляды продолжались день ото дня. Я задерживалась на занятиях до поздна, лишь бы не находиться в этом аду, называемым "домом". Завистливо смотрела на счастливые семьи на улице, и думала, почему же я такое заслужила. Сразу же вспоминались теплые руки Кушины.
В жизни у меня было четыре радости: находиться вне дома, быть с Какаши, быть с Фудзиямой, быть с Акико. Мы с подругой часто зависали в ее комнате в общежитии, либо учась, либо споря на какую нибудь тему, на которой у нас не сошлись мнения. Фудзияма вообще оказался приятным молодым человеком. Его родители фермеры, живут достаточно далеко, а он один в деревне. Так что иногда заваливаюсь к нему с ночевкой. Хочу познакомить его с Акико и в ближайшее время точно это сделаю, только пока не знаю, как.
В последнее время меня напрягает слежка и, будь оно не ладно, явно не от Старика Сарутоби. Они думают, раз я ребенок, то можно особо не скрываться? Ну, будь оно так, я пока ничего противозаконного не делаю. Пока. Вот получу достаточный ранг и умения, я такое закручу! Они у меня попляшут, что эти мерзотные старики, что эта мумия! Только вот как бы меня к рукам не прибрали. Ладно, не буду обольщаться, я им не нужна. Да же?...
Еще одна слежка на общих полигонах — от мальчишки, которого я ненавижу. Ни разу не видела, но ненавижу. Ладно, вру, видела: хотела задушить его пока он лежал в больнице еще младенцем, и остальные разы, когда его били на улице. А, ну еще раз я его из мусорки достала и бросила, потому что думала, что не сдержусь.
Я четко понимаю, что клетка не виновата в том, что в ней заперт зверь, и ненавижу даже не из за этого: к черту этого лиса, пока он в печати, я его не боюсь. Из за его рождения погибли Минато и Кушина. Если бы он не родился, они бы были рядом. Они бы окружили меня заботой и я бы не находилась в этом отвратительном месте.
Я знаю, он завидует, когда я прихожу на тренировки с Какаши или Фудзиямой, и честно этому радуюсь. Знаю, нельзя, знаю, но не могу ничего поделать. Парни его чувствуют, но ничего не говорят, а я делаю все, чтобы он завидовал как можно сильнее. Пусть он почувствует то, что я чувствую на протяжении более года.
Самая главная не решенная проблема — мое подсознание, с которым не удалось разобраться почти совсем. Узнали, что тот телевизор — мои глаза. Мегуми может наблюдать за моими действиями изнутри, а потом давать мне лещей, когда я появлюсь там. И всё. Все двери, кроме двух, были по прежнему закрыты.
— В мире где ты и я-а-а!... есть лишь море-е!... — пела Акико, — И это неба-а... высота-а!
Она запомнила эти строчки, когда я пела ей "колыбельную". Кейко был занят, я ночевала у нее в общежитии, и Акико, под давлением ночных кошмаров, заплакала. Честно, я растерялась, и не знала как ее успокоить. Ну вот, успокоила.
— У тебя хороший голос. Не хочешь попробовать его развить? — я вывела кисточкой иероглиф, заканчивая с заданием по каллиграфии. — Мой учитель как раз устал от моих шедевров, могу поговорить с ним.
— Ого, а ему не жалко будет терять такую певицу, как ты? У тебя большой потенциал! — подруга села рядом, упираясь руками позади спины. Я цокнула языком.
— Уверена, он даже слезу пустит.
— От радости, что его уши останутся целыми! — засмеялась подруга. — Ну, а если серьезно, то пожалуйста. Я буду тебе очень благодарна.
— Хоть кто-то будет петь в кабаках для отдыхающих шиноби. Уверена, у тебя будет много фанатов.
— Да! Я буду ездить с туром по странам, буду собирать целые концертные залы! — она мечтательно вздохнула. — И обязательно найдется тот самый фанат, который будет ездить вслед за мной по странам.
Зная о зависимости Кейко, я не могла не пошутить:
— И этим фанатом будет Кейко.
Акико стукнула меня по голове.
— Дурочка!
Вздохнув, отложила кисточку и размяла левую руку. Переучиваться на нее сложно и неприятно, она вообще меня не слушается.
— Ладно, я буду твоим главным фанатом, — я упала в объятия Акико, откидывая голову на ее плечо. Блондинка обвила мою шею руками и прижалась щекой к виску. — Стану богатой тетенькой с сучьим вайбом и буду выкупать твои залы, чтобы ты пела только для меня!
— Сучьим... чем? — она нахмурилась. Я только отмахнулась. — Ну, для тебя я и просто так спою...
Я засмеялась, боясь за свои уши:
— Акико, нет!
— В мире где ты и я-а-а!...
***
Я сразу зацепилась взглядом за потасовку ближе к переулку. Мне хватило ума не лезть в нее, а дернуть добрую — на вид — тетеньку за руку и с невинными глазами спросить, что тут происходит. Она отмахнулась, бросив «демона туда и надо», и дала мне сладкую булочку, потрепав по волосам. Я вздохнула и пошла дальше по рядам, выискивая нужные мне вещи.
Денег у меня много, даже не прилично для ребенка, и тратить я их могу на что хочу. Купила себе красивые сережки, краб для волос в виде цветка и парочку колец. С моими "подвигами" в фуиндзюцу можно уже начинать строить планы на вещи. Вот я и строю. Из колец сделаю печати для техник, чтобы не тратить чакру, из сережек — накопители чакры. Запасы никогда не помешают. Купила себе всяких вкусняшек и даже присмотрела чайник, но рук не хватило бы, чтобы его нести. И так все занято пакетами с другими покупками. Блин, клонов, чтоли, научиться создавать? Или пространственные печати...
Когда проходила мимо того же места, где была потасовка, с удивлением обнаружила, что она еще не разошлась. Отнесла вещи домой, занесла их в комнату, вернулась — их уже по немного начинали разгонять. На секунду стало жалко маленького Наруто... ему сколько? Два, три года? Но тут же я отвлеклась на красивые безделушки. Прикупила палочки для волос, такие, как я люблю — с висюльками. Оглянувшись, поджала губы. Потасовку разогнали, а мальчишка так и остался лежать.
Денег осталось больше половины. Деньги не мои, собственно, тратить их не так жалко. И я даже знаю, на что потрачу остатки.
Сбегала к аптечному ларьку, пока он не закрылся, взяла перекись, бинты и вату. Еще купила трав, которых хотела, и с пакетом на запястье не спеша потопала к демону. Солнце садилось, большинство людей уже ушли с рынка и почти все ларьки закрылись. Взяв Наруто под руку, рывком подняла его на ноги. Мальчишка даже не сопротивлялся.
— Где ты живешь? Я отнесу тебя.
Он пробурчал адрес так, что я еле его разобрала. Сообразив, что и к чему, потопала.
Людей почти не было, но и те, что проходили мимо, не узнавали в побитом и грязном мальчике демона. Он, кстати, живет не далеко от рынка. Я с ним на плече шла минут семнадцать. Испытанием стала лестница. Кое-как затащив его по лестнице и в квартиру, не сдержала эмоций, и бросила его на пол. Мне плевать, сломаны у него ребра или нет, есть ли внутренние повреждения. Закрыла дверь, зло смерила взглядом и потащила к кровати. Уложила на нее, стянула одежду и принялась обрабатывать.
К тому моменту, как я закончила, было уже темно. Комендантский час никто не отменял, но, быть честной, полицейским плевать. Да и все они взятки берут — суну им пару купюр, они даже до двери в комнату проводят. И где, спрашивается, их Учиховская гордость?
Двери здесь закрываются очень удобно — захлопнул, и без ключа не войдешь. Так что я оставила медикаменты на тумбе, начиркала записку и ушла. Так, стоп. А почему он живет в квартире, если еще должен быть в приюте? Ему сколько? Года три?
Вздохнув, закрутила волосы в шишку и вставила палочки. Сунула руки в карманы, направляясь домой.
Вопреки ожиданиям, дома оказалась мать. Я стянула обувь, начиная проходить мимо, но она заметила. Встала из за стола, набирая побольше воздуха, и я приготовилась слушать очередную тираду. Ну, или рискну и попробую ее прервать.
— Сколько можно!? Я тебе сколько раз говорила быть здесь до темноты? Если тебя поймает полиция, проблемы будут в первую очередь у меня!
Иногда срывающийся на писк голос заставил меня вжать голову. Нет, не от страха, а от боли в ушах. Ненавижу, когда Минако кричит — лопаются стаканы и мои барабанные перепонки.
— Хоть бы сделала вид, что тебе стыдно! Мегуми, ты вообще башкой своей думаешь, или она тебе нужна, чтоб висюльки всякие вешать?!
Минако схватила меня за выпавшую из пучка челку и больно дернула. Я вскрикнула, хватаясь за ее запястье с призывом отпустить.
— Пусти меня и никогда не трогай, слышишь?! Пусти!
Она попыталась убрать руку из моей хватки, не отпуская волос. Снова вскрикнув, оказалась на полу. Спину прожгло тупой болью, а в носу стало влажно. Глаза налились слезами. Минако держалась за руку, скривившись в отвращении.
Я ей настолько не приятна?
На лестнице с тростью появился Джуничи. Он обвел взглядом комнату и за пару секунд сообразил, что произошло. Минако бросилась на кухню и я услышала, как включилась вода. Я пыталась встать, но раз за разом поскальзывалась и падала на колени. Они налились кровью, став красными, и я на секунду подумала, что кровавое пятно на полу – из за них, но нет. Бережные касания присевшего рядом Джуничи подсказали, что кровь льется из носа. Мужчина платком вытирал разводы под носом с особой аккуратностью одной рукой, а второй придерживал голову, слегка поглаживая. Вложив в мою руку платок, чтоб держала сама, он прикоснулся пальцами к перегородке носа и его рука засветилась зеленым. Лицо окутало теплом и я замерла, отвлекаясь от ситуации. Это... завораживает.
— Вот и всё, — убирая ткань от лица, произнес он с нежностью. Губами прикоснулся ко лбу, ладошками касаясь затылка и снова активировал технику. Я прикрыла глаза, послушно прижимаясь к нему.
Его отношение ко мне, взгляды и переживания — явно не то, что он должен делать по отношению ко мне. Он должен вести себя так же, как Минако или Ясухиро... он чуть не умер из за меня, но не винит, а заботится. Заботится о нем должна я. Я должна.
Вода на кухне перестала литься. Кажется, она возвращается.
Автор: еще одни мои любимки начинают появляться!! Взаимоотношения Какаши и Мегуми, кстати, хэдканоню как песню «Луч солнца золотого». Строчки, точно попавшие:
Ночь пройдёт, наступит утро ясное
Знаю, счастье нас с тобой ждёт
Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная
Солнце взойдёт
Кстати, со следующей главы начинаю двигаться по сюжету. Слишком затянула чота с эмоциями, но мне кажется, так даже лучше.