Глава 21
Кира
Я сильнее скрежещу зубами. Очевидно, она не считает нужным врать ему о своем имени, и что-то в этом меня чертовски раздражает. Но, опять же, в этом мире очень мало вещей, которые не раздражают.
— Её зовут Кира. Извините за её манеры. Над ней издевались в школе, а она еще не ходила к психотерапевту. Мы очень ценим вашу доброту.
Гнев разгорается в моей груди, и я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Микроволновая печь громко пищит, и старик поворачивается, чтобы взять чашки, не подозревая, как близко я была к тому, чтобы обхватить руками ее горло. Она бросает на меня взгляд, прежде чем переключить свое внимание на Сильвестра, который теперь несет к нам две дымящиеся чашки кофе.
Здесь она не так уж и боится меня. Она думает, что старик с деревянной ногой спасет ее.
Не обращая внимания на мой взгляд, она широко улыбается Сильвестру, принимая кружку с теплотой в своем полностью фальшивом выражении. Как и все остальное в ней.
Нетрудно понять, что она сломлена, как и все остальные — единственное, что в ней теплое, это ее киска.
Тем не менее, она излучает солнечный свет, и все, что мне хочется сделать, это стереть его с ее лица. Она — свет, который ослепляет тебя прямо перед ударом молнии.
Молча, я принимаю кружку от Сильвестра, опустив подбородок на уровень выше. Сэбия права — у меня нет манер. Но я также знаю, что лучше не кусать руку, которая тебя кормит.
— Вы оба идите на диван и расслабьтесь. Я разожгу огонь и согрею вас, — распоряжается он, похрюкивая, пока ковыляет к кухонной раковине.
— Спасибо, Сил, — тепло говорит Сэбия. Она поворачивается и направляется к дивану, а я стою на месте.
Сил? Она уже дала прозвище этому ублюдку?
Я зыркнула на нее, когда она проходила мимо, а она прибавила шагу, чтобы уйти.
Мое настроение портится с каждой секундой, я поворачиваюсь к смотрителю, который стоит ко мне спиной, моя посуду в раковине.
— Итак, как вы достаете все эти припасы? — спрашиваю я. Сильвестр замирает. — Если у вас нет раций и тому подобного, — добавляю я, в моем тоне сквозит сомнение.
Я не люблю лжецов.
— Моя рация перестала работать неделю назад. Батареи сели, а замены нет. Примерно раз в месяц сюда заходит грузовой корабль, и я покупаю у них все, что мне нужно.
— Покупаете? Вы все еще работаете?
Он бросает на меня взгляд.
— Я на пенсии. А на пенсии хорошо платят. Мои деньги вас не касаются.
Это не так, но его история — да.
Закончив с раковиной, он ковыляет к деревянной кучке, сложенной у дальней левой стены, и я сужаю глаза.
— Когда приходил последний грузовой корабль?
Еще одно ворчание, когда он начинает складывать дрова в свои руки.
— Три дня назад, — отвечает он. — Я сказал им об этом, но у них не было с собой ни одной, поэтому они пообещали привезти мне замену в следующем месяце.
Я едва успеваю нахмуриться, когда он разворачивается и ковыляет ко мне. Ярость бурлит в моей груди, угрожая выплеснуться через рот.
Он не говорит, что мы застряли здесь на долбаный месяц. На месяц со старым, странным человеком и девушкой, которая чуть не украла у меня всю мою гребаную жизнь.
— Я уверена, что мы можем светить маяком и ждать, пока кто-нибудь зайдет.
Он насмехается.
— Сюда не ходят корабли, если они могут помочь. Эти воды опасны, как ты сама убедилась. Вот почему мой поставщик заходит сюда только раз в месяц.
Я скрежещу зубами. Может, Сэбия и выставила меня дурой, но в глубине души я знаю, что он что-то скрывает.
— Я бы хотела посмотреть на радио.
— Будь моим гостем, Кира, — снисходительно произносит он, роется в кармане, достает его и бросает мне. Я ловлю ее и бросаю на него взгляд.
— Вы часто носите в кармане мертвые рации? — спрашиваю я, вскидывая бровь.
Он ворчит.
— Привычка.
Это черное компактное устройство и совершенно мертвое. Выключатель уже в положении ON. Неубежденная, я снимаю заднюю крышку. Батареи горячие на ощупь, что сразу вызывает подозрение, но я пока не могу доказать, что он что-то сделал. Поэтому я молча наблюдаю, как он проходит в маленькую гостиную и начинает подкладывать дрова в камин.
— Как тебе Кофе? — Сильвестр спрашивает Сэбию. — Иди и положи ноги повыше.
— Кофе — это здорово, — щебечет она, поднимая ноги к камину. Они порезаны и кровоточат, но она не жалуется.
— Есть аптечка? — спрашиваю я.
Сильвестр смотрит на меня, а затем переводит взгляд на ноги Сэбии, когда замечает, куда я смотрю.
— Боже мой, юная леди! — восклицает он. — Вы собираетесь занести себе инфекцию. Позвольте мне взять аптечку.
Как будто у меня нет засохшей крови на боку лица, но, черт возьми, все равно.
Сэбия открывает рот, на ее лице написано чувство вины, и она готовится сказать ему, чтобы он не волновался, поэтому я отрывисто говорю:
— Пусть.
Она смотрит на меня, теперь сжимая челюсть от раздражения. Должно быть, я потеряла все свои силы, чтобы дать деру в океан.
— Он не может нормально ходить, — бормочет она, когда Сильвестр уходит, медленно поднимаясь по спиральным ступеням.
— Они заразятся, и тогда у тебя будут проблемы с передвижением. Ты хочешь такие же деревянные колышки, как у него?
Она закатывает глаза.
— Я бы никогда не использовала дерево. Я буду проклята занозами до конца жизни. Я бы предпочла быть киборгом.
Мое разочарование нарастает. С ней все превращается в чертову шутку.
Как только я открываю рот, Сильвестр громко спускается по лестнице и кричит:
— У меня здесь полно вещей! Должен признать, в последнее время я не нахожу особых причин причинять себе боль, так что используй все, что тебе нужно.
Скрежеща зубами, я встречаю его на полпути и хватаю аптечку, пот блестит на его красном лице.
— Спасибо. Большинство дней я передвигаюсь с помощью костылей. Эта нога меня не устраивает. У меня не так много одежды, но я принес вам обоим несколько сухих футболок и несколько свитеров.
Он протягивает одежду, небольшая стопка пахнет затхлостью. Я снова молчу, сажусь рядом с Сэбией и передаю ей набор, прихватив свой пропитанный спиртом бинт.
Она может сама промыть свои чертовы раны. Пока они заживают и она может нести свою счастливую задницу на корабль, а затем в полицейский участок, когда мы вернемся в Порт-Вален, я довольна.
Пробормотав спасибо, она приступает к работе, пока я очищаю порез на виске. Голова словно раскалывается, и, возможно, у меня сотрясение мозга, но я все равно не собираюсь сегодня долго спать.
— Как так получилось, что у тебя до сих пор есть электричество? — спрашиваю я, глядя на Сэбию. У нее высунут язык, и она потирает ногу.
— У меня есть несколько солнечных батарей на заднем дворе и хороший генератор. Эти штуки обошлись мне в целое состояние, но, полагаю, это было необходимо.
— Как давно вы здесь? — спросила Сэбия, закончив фразу шипением.
— С 1978 года, — гордо заявляет он. — Я забочусь о Рэйвен Айл с тех пор, как он был построен. Он не работал лет двенадцать или около того, но я не мог его бросить.
— Рэйвен Айл, — повторила Сэбия, взглянув на Сильвестра. — Это название острова?
— Конечно. Я сам его так назвал.
— Красиво, — отвечает она, хотя и рассеянно. Она все время пытается повернуть ногу под углом, который физически невозможен, чтобы дотянуться до пореза.
— Твоя нога так не согнется, — говорю я ей, поскольку, очевидно, ей нужно об этом напомнить.
— А могла, если бы я была киборгом, — отвечает она.
Я собираюсь убить ее.
И все же она пытается повернуть разговор в другое русло, но и это ей не удается.
— Господи Иисусе, дай мне посмотреть. Ты ее, блять, сломаешь.
Сверкнув на меня глазами, она сунула ногу прямо мне в лицо. Я со злостью хватаю ее за лодыжку и толкаю к себе на колени, возвращая ее взгляд в десятикратном размере.
— Любовная ссора. Слишком давно у меня такого не было, — вклинивается Сильвестр.
Я перевожу взгляд на него на короткое мгновение, прежде чем сосредоточиться на ее разодранной коже.
— Она не моя любимая, — говорит Сэбия. — Просто засранка, из-за которой мы вообще оказались в такой ситуации.
Моя рука сжимается вокруг ее лодыжки, пока она не взвизгивает. Мне требуется усилие, чтобы ослабить хватку. Я не хотела бы ничего больше, чем раздавить ее и смотреть, как она страдает.
— Ах, — говорит старик, явно чувствуя себя неловко из-за нашего спора. Мне на это наплевать, поэтому я молчу и начинаю промывать ей порезы.
Как бы я ни была искушена оставить ее на произвол судьбы, она раздражала меня до смерти, и мне не нужны были лишние проблемы из-за ее ран.
Она шипит, когда я недоброжелательно вытираю рану, на которой засохла кровь.
Только тогда я чувствую себя немного лучше. Это не самая страшная боль, которую я причиню ей, но пока этого достаточно.