Глава 19
Кира
Лодка скрипит, руль в моей руке скользит, когда мощная волна накатывает на нас, соленая вода заливает корпус. Клетка на спине раскачивается, тяжелый вес работает против нас, когда мы опасно раскачиваемся из стороны в сторону. Пот собирается у меня на волосах, пока я борюсь за то, чтобы мы не ушли под воду.
Cazzo, cazzo, cazzo! — Блять, блять, блять!
Увидев Сэбию на пляже, я не ожидала такого поворота событий. У меня был полный рот дерьма, которое я планировала ей сказать, но единственное, что было у меня на первом плане, это преподать ей урок. Я не планировала звать ее на яхту. Трахать ее снова определенно не планировала. И теперь я жалею обо всем этом.
Я знаю, что лучше не выходить на воду, не проверив чертову погоду, но сегодня... Черт побери.
Это моя вина, но я все равно хочу убить за это маленькую белокурую воровку.
Я никогда не собиралась убивать ее, и мой живот скручивает от осознания того, что я могла бы это сделать.
— Кира! — кричит она, привлекая мое внимание. Я поворачиваюсь и вижу, что над лодкой поднимается огромная волна, словно сам Посейдон поднимается из глубин океана и готовится схватить судно и утащить его под воду.
Время замедляется, и мое сердце падает. И я знаю... Я просто знаю, что эта волна отправит нас на дно.
— Сэбия! Поднимайся сюда! — кричу я, но она уже вцепилась в штурвал, глаза расширены от паники.
Как раз в тот момент, когда она врезается мне в грудь, волна опускается, и я хватаю ее за лицо, заставляя ее дикий взгляд встретиться с моим.
— Глубоко дыши, котик.
Секунды спустя волна обрушивается на нас. Громкий крик раздается в моих ушах, но остается только его эхо. Мое зрение потухает, и ледяная вода обволакивает меня. Меня захлестывает мощный смерч, и единственное, что я могу сделать, это поддаться воле природы.
Я чувствую, что вращаюсь, когда меня отрывает от Сэбии и уносит вниз, в глубины океана, где меня окружает лишь чернота.
Инстинктивно я бью ногами, заставляя себя открыть глаза, чтобы сориентироваться. Соль жжет, но адреналин вытесняет боль. Надо мной «Джоанна» перевернулась и быстро пикирует ко мне носом.
Моя грудь горит от потребности в кислороде, но я могу думать только об одном.
Где она?
Плывя изо всех сил, я ищу Сэбию, но не вижу ничего, кроме кусков сломанного дерева, проплывающих мимо.
Я выныриваю на поверхность и сразу же втягиваю воздух, но тут же захлебываюсь им. Сделав еще один глубокий вдох, я кричу:
— Сэбия!
Но море неумолимо, и меня подхватывает очередная волна, снова отправляя меня в спираль. Я уже начинаю уставать, поэтому заставляю себя расслабиться, пока прилив не отпустит меня. Только тогда я снова бьюсь о поверхность.
Ее имя — первое, что вырывается у меня изо рта, как только я выныриваю на поверхность, но это бесполезно. Мой голос поглощает гром, и меня снова затягивает под воду.
Я не могу позволить ей умереть. Я не могу допустить, чтобы все так закончилось.
Но тут я врезаюсь во что-то твердое, и все вокруг становится черным.
Кира.
Очнись, пожалуйста.
Пожалуйста, пожалуйста, очнись.
Даже в аду ее голос преследует меня. Это трагедия, что я не могу убежать от нее — моя собственная гибель. Но потом что-то вытаскивает меня из бездонной ямы тьмы, в которой я поселилась. Мне здесь комфортно. То, что я чувствую, только когда плыву вместе с большой белой акулой.
— Кира.
Ее голос становится громче и резче.
Постепенно я чувствую, как песок впивается в мою щеку, а затем вода периодически плещется о мое лицо.
Трудно дышать. Мои легкие издают громкий хрип, и через мгновение кулак больно ударяет меня по спине. Жидкость подкатывает к горлу, заставляя меня полностью проснуться и погрузиться в приступ кашля, вода льется изо рта.
Господи, черт, она должна была просто позволить мне утонуть в ней.
— О, слава Богу, — процеживает ее сладкий голос, пропитанный облегчением.
Опустившись на колени, я пытаюсь отдышаться и одновременно открываю глаза. Прищурившись от жжения в них, мое зрение проясняется. Я смотрю вниз на песок, который сгруппирован с серыми камнями. На улице уже темно, но лунный свет и звезды здесь яркие.
Сэбия стоит передо мной на коленях, ее руки лежат на коленях, и она смотрит на меня. Подняв на нее взгляд, я вижу, что она осматривает мое тело, вероятно, проверяя, нет ли повреждений. Затем ее голубые глаза снова встречаются с моими.
Она выглядит не намного лучше, чем я себя чувствую. Кудрявые волосы спутаны, джинсовые шорты порваны, а ее открытая кожа покрыта грязью и царапинами, на которых засохла кровь.
Я почти злюсь от облегчения, что она жива.
Я не хочу, чтобы ее смерть была на моей совести, говорю я себе. Но это звучит пусто, даже в моей собственной чертовой голове.
Черт.
Сколько времени прошло? Как давно мы здесь? Где бы это ни было.
— Твоя голова кровоточит, — сообщает она мне. — Но выглядит не так страшно.
Я сажусь на пятки и провожу руками по виску, шипя от боли. Рана затянулась, и я чувствую, как кровь запеклась по бокам моего лица, хотя инфекция все еще возможна.
— Как давно ты очнулась? — спрашиваю я, отводя взгляд от нее и поднимая глаза вверх, чтобы увидеть массивный, внушительный маяк.
Он обветшал, красные и белые полосы, опоясывающие здание, потрескались и почернели. Он стоит на коварном скалистом утесе, и при виде его острые когти Дреда вонзаются в мою кожу. Оно словно вышло из фильма ужасов. Конечно, это наш единственный вариант убежища.
Слишком темно, чтобы разглядеть, насколько велик остров, но, похоже, он простирается не более чем на несколько миль. Насколько я могу судить, земля в основном бесплодна, за исключением того, что выглядит как скалистые утесы.
Cazzo — Блять.
— Несколько минут назад, — отвечает она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на маяк через плечо.
Мы здесь на мели, но нам еще не повезло.
Надеюсь, мы сможем найти внутри старый радиоприемник, в котором осталось немного жизни, или включить маяк, пока нас кто-нибудь не заметит. Если он вообще еще работает. Это место выглядит древним, но здесь должно быть что-то, что мы можем использовать.
Я вздыхаю и опускаю голову на плечи, злясь и расстраиваясь, что я здесь. С ней.
— Рада видеть, что ты жива, — прошептала я. Это не должно было прозвучать саркастично, но все равно прозвучало. И я не потрудилась исправиться.
Может, я и не хочу ее смерти, но это не делает ее менее мертвой для меня.
— Да, — шепчет она. — Я тоже.
Когда я поднимаю голову, она смотрит на меня с тоской, ее брови сведены, она жует свою распухшую, покрытую синяками губу. Я сделала это, и мне трудно почувствовать хоть унцию вины.
С восходом луны в воздухе появляется глубокая прохлада. Моя влажная одежда замерзает, холод проникает глубоко в кости.
— Andiamo — Пошли, — просто говорю я, кивая в сторону маяка. — Нам нужно согреться и посмотреть, есть ли там рации.
Она фыркает и кивает. Боли оживают, как только я встаю, и кричат на меня, пока я ковыляю за Сэбией.