Глава 5
Тело греческого бога? Есть.
Может разрушить мою жизнь одним лишь кончиком? Есть.
Постоянно хмурится и ведет себя так, будто ненавидит весь мир? Просто трахни меня уже.
— Заставь меня, — отвечает она, наклоняя подбородок к бармену. Прямой вызов в её тоне заставляет мурашки пробежать по моему позвоночнику, даже если это звучит снисходительно. Это не мешает мне сжимать бедра.
Прочистив горло, я говорю:
— Я бы не хотела смущать тебя перед компанией.
Её взгляд медленно переходит на мой, на её глупо красивом лице появляется стоическое выражение.
— Разве я выгляжу так, будто мне есть чего стесняться?
Прежде чем я успеваю ответить, подходит бармен, его поведение стало гораздо менее диким, а дура рядом со мной заказывает свой напиток. У неё даже нет карточки.
Я насмехаюсь.
Я наклоняюсь к бармену.
—Извините. Этот человек... — Я делаю паузу и смотрю в сторону. — Как тебя зовут?
— Кира, — с готовностью отвечает она, как будто я не собираюсь на неё доносить. Я хмурюсь. У неё смехотворно сексуальное имя.
— Кира меня беспокоит, — говорю я, оглядываясь на бармена и кивая головой в сторону виновницы. — Я боюсь за свою жизнь.
Я быстро поворачиваюсь к Кире и быстро добавляю:
— Кстати, меня зовут Джейми, спасибо, что спросила, — а затем снова поворачиваюсь лицом к бармену и бросаю на него ожидающий взгляд.
Все, что я получаю, это закатывание глаз от него, прежде чем он уходит. Я опускаюсь на пол, а моя новая спутница глубокомысленно хихикает рядом со мной.
— Ты ему действительно не нравишься.
— Я знаю! — говорю я, вскидывая руки. — А я никогда и мухи не обидела.
Я чуть не подавилась откровенной ложью, и мое настроение резко упало от напоминания о том, что я только тем и зарабатываю на жизнь, что причиняю боль людям.
Похоже, заметив внезапную перемену в моем поведении, она бросает на меня взгляд. Мне не слишком нравится, как она наблюдает за мной. Я двигаюсь на своем сиденье, мои бедра прилипают к дешевой коже.
— Я собираюсь уйти, — предупреждаю я её.
Она смотрит на меня, а я смотрю на свой пустой бокал. Я не двигаюсь. Даже на дюйм. А она просто позволяет мне унестись в торнадо в моем мозгу.
— Как насчет еще одной порции?
— Так ты говоришь мне, что плаваешь с акулами? С большими страшными монстрами в океане, которые едят людей?
Она бросает на меня укоризненный взгляд, не впечатленная моей оценкой.
— Они не едят людей. Скорее ты попадешь в автомобильную аварию, чем тебя укусит акула.
— Правда, эта убогая статистика? Они говорят так всем. — Я насмешливо повышаю голос и говорю, — У тебя больше шансов попасть в автомобильную аварию, чем в авиакатастрофу. Почему бы тебе не сделать это более интересным и не сказать, что у тебя больше шансов погибнуть от падающего кокоса?
Она качает головой, хотя в её глазах появляется блеск, а уголок рта слегка приподнимается, и в этот момент моя душа покидает мое тело.
У неё ямочки.
Трахните меня. Не круто.
Это также первый раз, когда я заставила её улыбнуться. Или, по крайней мере, я так себе говорю. В другое время я бы едва ли назвала это развлечением.
Кира может вести себя раздраженно по отношению ко мне, но втайне она наслаждается моим обществом. Такой человек, как она, не стала бы заставлять себя оставаться, если бы не хотела. На самом деле, я думаю, она нашла бы удовольствие в том, чтобы сказать мне, чтобы я отвалила.
— Это правда, — пожимает она плечами. — Акулы очень плохо понимают, и средства массовой информации изображают их как зверей-людоедов, но это совсем не так. Это любопытные животные, которые часто принимают людей за тюленей. Акулам не нравится наш вкус.
— То есть, ты хочешь сказать, что если я окажусь в воде с акулой, то она не сделает так же как в «Челюсти»?
Она прикрывает глаза, и я знаю, что она не хотела, чтобы это выглядело соблазнительно, но это самый волнующий взгляд, который когда-либо был направлен в мою сторону.
Мои бедра уже давно начали болеть от постоянного сжимания их в течение последних двух часов нашего с Кирой разговора. Но это также выходит за рамки физического. Что-то в ней притягивает меня, заставляет цепляться за каждое её слово и не дает отвести взгляд.
Может быть, это алкоголь. А может, и нет.
Она пристально смотрит мне в глаза, когда я говорю; я никогда не чувствовала себя услышанной. Самое лучшее — она не дает непрошеных советов и не утешает. Она просто... слушает, причем внимательно. Как будто мои следующие слова могут быть лекарством от рака. Жаль, что я и есть этот гребаный рак.
Мы оба слегка навеселе, и хотя она не самый приятный человек, с ней легко разговаривать.
Мне нравится, что она говорит так, будто умирает и у неё нет времени на любезности, когда она ни хрена в этом не заинтересована. Она не тратит время на ложные рассказы и заверения. Она из тех, кто сядет рядом с вами, потому что хочет этого, и останется в разговоре, потому что ей достаточно важно знать, что вы скажете дальше.
Она преднамерена.
И каким-то образом это делает беседу очень интригующей.
— Это не будет наездом на тебя лично. Но в конце концов, это дикие животные, и их нужно уважать. Они могут быть темпераментными и территориальными и нападут,если ты их взволнуешь или если они примут тебя за еду. — Она пожимает плечами. — Но чаще всего они просто продолжают плавать.
Я опираюсь подбородком на руку, очарованная тем, как она говорит. Она увлечена своей работой. Её лесные глаза искрятся от возбуждения, она говорит вместе с руками, когда она действительно разгорячена, и на её правой щеке всегда появляется ямочка, когда она говорит о своей профессии, как будто она знает что-то, чего не знает весь остальной мир.
Думаю, в каком-то смысле так оно и есть. Она знает, каково это — плавать рядом с одним из самых древних и самых страшных хищников в мире, и не многие могут сказать то же самое.
Возможно, у неё не самые лучшие манеры, но я могу восхищаться её страстью. Единственное, чем я когда-либо увлекалась — это выживанием, но даже тогда в большинстве случаев мне хочется сдаться.
— Тебя когда-нибудь кусали?
— Не акула, — говорит она. Я делаю двойную попытку, чувствуя недосказанность в её словах.
— Ты так говоришь, будто тебе нравится, когда тебя кусают не акулы.
Она вскидывает бровь, легкая ухмылка вдавливает ямочку еще глубже в её щеку. Она может изогнуть одну бровь. Думаю, в этом нет ничего удивительного. Бог всегда играл в любимчиков.