Обречена на боль...
POV: автор
София была уже не в силах что-либо делать, она все ещё пыталась оказывать минимальные сопротивления, но понимала, что совладать с этим тридцатипятилетним «громилой» не сможет.
Попов в это время швырнул ее на стол, сорвал юбку, не почувствовав застежку молнии и принялся хаотично наносить удары по всему телу одной рукой, в то время как вторая елозила по ширинке чёрных брюк и ремню .
— Ну что, в этот раз прям во время процесса участковому позвонишь? Или дождёшься, пока я тебя тут отымею пару раз, а потом придушу? — надсмехался брюнет, уже высвободив бедра от штанов и погружая свободную руку под тонкую ткань нижнего белья.
— Н-нет...п-прошу, — истерила Соня, чувствуя, как них живота уже горит от боли, а ног она почти не чувствует.
— О чем просишь-то? О том, чтобы я ещё кого-нибудь к процессу подключил? — как не в себе кричал Попов, уже наставляя член к промежности девушки.— Я же вижу, как ты этого хочешь!
После этой фразы он вошёл сразу во всю длину, почувствовав, как его агрегат касается чего маленького и мягкого.
— Нет...не надо...— прохрипела Свербицкая после нескольких глубоких толчков, а потом и вовсе почувствовала, как все тело одеревенело и словно парализовалось.
— Ну кричи-кричи, ты ведь все равно ещё не знаешь, что такое настоящий ад, — надменно произнес Арсений, все так же не сбавляя темпа и продолжая грубо двигаться в девушке.
Соне было уже плевать на все его слова, которыми он пытался еще больше ее ранить душевно, она постепенно чувствовала, как воздух перестаёт поступать в легкие, и она просто-напросто начинает задыхаться, а глаза предательски закрываются.
Опять темнота...темнота, которая скрывает все негативные и позитивные воспоминания, заставляет забыть все произошедшее за пару дней, все, что заставило ее страдать и послать свою мечту к чертям...
***
POV: София
Слегка приоткрыв глаза, я осознала, что все ещё жива. Сил не было ни на что. Я не чувствовала полностью нижней части тела, только боль между бёдер заставляла ещё как-то понимать, что я не оказалась в мире ином. Мне было очень трудно дышать, потому что я чувствовала, как на шее у меня остались отпечатки от пальцев этого ублюдка.
«Боже, за что мне весь этот ад?»
Немного придя в себя, я полностью распахнула глаза, почувствовав, что они тоже ужасно болят от такого неимоверного потока слез, которые я вылила в том злополучном кабинете. Одномоментно с этой мыслью ко мне в голову пришло понимание того, что я лежу полностью нагая и на мне нет даже нижнего белья.
«Что это за чушь происходит? Где я вообще?»
Помещение, в котором я сейчас находилась нельзя было назвать ни моей комнатой, в которой я проживала с Пермяковой и Михайловой, ни аудиторией
уж точно.
Чёрный занавесы на окнах явно от не дёшевых брендов, огромный стол с большим плазменным компьютером — единственное, что я смогла еле-еле разглядеть сквозь кромешную тьму. По интерьеру было понятно, что хозяин комнаты явно какой-то подросток.
«И что я, блять, делаю в комнате у подростка?»
Я попыталась изо всех сил хотя бы немного приподняться на локтях, чтобы попробовать найти хоть какую-то одежду, но при первом же движении почувствовала, как опять пелена покрывает глаза, после чего я мгновенно упала на кровать, боясь вновь потерять сознание.
Неожиданно я услышала за дверью множество шагов, которые даже не сопровождались какими-то разговорами. Просто кто-то тихо крался ко мне. Сердце тут же напомнило мне о том, что оно сейчас же прекратит работу, если я не успокоюсь хотя бы ненадолго.
«Нет, только не говорите мне, что сейчас меня увидит кто-то полностью голой»
Я постаралась натянуть на себя одеяло, полностью укутавшись в него, но тут же почувствовала, как от одного лишь движение тело вновь пробрала до костей ноющая боль.
Дверь распахнулась. Сначала я не разглядела ни одного лица, только потом поняла, что передо мной стояло около пяти парней.
— Ну вот мы и встретились, шлюшка, — ехидно произнес один из них, и почему-то именно его голос показался мне знакомым.
После этого в памяти начали всплывать воспоминания из моего, видимо, последнего дня, проведённого в аудитории ректора.
«Кузьменко...Коля...нет...быть этого не может»
Трое из парней, стоявших проходе, принялись медленно приближаться ко мне, а я уже чувствовала, как воздух вновь покидает мое тело.
— А она ниче такая, на горловой уж точно смахнёт, — рассмеялся другой парень, по внешности похожий на Кузьменко, но только со светлым оттенком волос.
POV: автор
— Не трогайте меня...прошу... нет, — взмолилась Соня, понимая, что всем находящимся здесь парням абсолютно плевать на ее мольбы.
— Ой, а что будет с нами, если тронем? Сама всех изнасилуешь? Или своему хозяину позвонишь? — принялся язвить шатен.
— Не надо...умоляю...,— уже переставая контролировать плач, бормотала Свербицкая.
— Надо-надо, не зря же твоя рекламка висела. Заодно проверим, не напиздели ли нам ее авторы, — не унимался Кузьменко, а его друзья уже ринулись к обнаженному телу девушки.— Мне уже не терпится узнать, сколько членов в тебя влезет.
После его последней фразы парни набросились на Соню, стараясь ограничить ее сопротивления, а Кузьменко в этот момент подошёл к столу и достал оттуда две пары наручников.
Теперь Соня поняла, что это была его комната, но вот каким образом она оказалась здесь — оставалось для неё вопросом.
— Нет!! Отпустите! — врывала голос шатенка, но все парни были явно сильнее неё, ведь у всех было достаточно спортивное телосложение.
— Да заткнись ты уже, сучка, — грубо накрыл рукой губы девушки брюнет, ухмыляясь, когда другой раскрыл одеяло, — Тебе уже никто не поможет.
— А ты, Колян, явно знаешь толк в шлюхах, впервые твой выбор не подкачал, — произнес тот самый блондин, который опошлился при первом же виде Сони.
— Раздевайтесь вы уже быстрее, я ее пока пристегну, а то неизвестно, но что эта Свербицкая способна.
Кузьменко оказался в один шаг около девушки, и Соня даже не успела и глазом моргнуть, как поняла, что ее руки оказались в оковах над головой, а перед ее глазами уже стояло целых шесть почти что голых парней.
Кузьменко первым подошёл к кровати и, запрыгнув на неё, тут же усадил Соню на себя, а точнее на своего «дружка».
Слёзы градом хлынули из глаз девушки, а блондин, не теряя времени, залез тоже сзади, войдя во второе отверстие Софии, которое так ещё и не переставало болеть со вчерашнего дня. Вопль девушки был настолько громким, что даже парни на пару минут остановились и испуганно посмотрели на ее заплаканное лицо.
— Колян, она точно не помрет щас?
— Да точняк, инсценировки хоть отбавляй, иди к Мишке пристройся, у меня места уже нет.
После этого, брюнет, который по мнению Сони выглядел самым безобидным из этой шестёрки, подошёл тоже к задней части тела девушки и стал медленно вгонять член в то же отверстие, в котором пристроился блондин. Парни принялись в унисон совершать грубые толчки, причём набрав уже немалую скорость. Остальные трое разместились у головы шатенки, и двое их них в одночасье оба протолкнули два члена прямо в глотку Софии.
Девушка не могла ни дышать, ни что-либо делать. Она рыдала, как только могла, мычала по-звериному, но это все было бестолку. Соня молила всех Богов мира, чтобы ее уже наконец-то забрали на небеса спустя столько мучений.
Она чувствовала, как разрывают ее рот и глотку, как она давится своими же слезами и слюной, как промежность ещё больше стала кровоточить, как внутри себя она чувствует только боль и пустоту, которые постепенно убивают ее изнутри.
— Слава, блять, ты можешь так быстро не двигаться, я не успеваю, да и эта сучка меня зальёт сейчас своими слезами! — прокричал прямо в ухо Соне Кузьменко, — А ну заткнись, блять!
Прошло уже минуты две мучений Софии, но эти ублюдки только ещё больше набирали темпа и сменялись местами. Соня, уже изнемогая от этих адских разрывов органов внутри себя, упрашивала всех, кто существует на белом свете, чтобы она потеряла сознание, ей не хотелось больше никогда возвращаться в реальность и встречаться с какими-либо лицами, которые появились в ее жизни за пару дней пребывания в Москве.
— П-прошу...н-нет, — бездыханно прошептала она, когда на мгновение ее рот освободился, но никто не соизволил ее услышать.
Спустя несколько секунд она наконец-то потеряла сознание, надеясь, что больше никогда не очнётся.
POV: София
Несмотря на все свои просьбы Богу о скорой смерти, я пришла в себя уже в своей комнате и поняла, что я вообще не могу сдвинуться с места, а рядом со мной стоит капельница.
Горло адски болело, между ног все так же не стихала боль, а задняя часть тела тоже беспрестанно ныла.
Было невозможно лежать, но сидеть и вставать на данный момент для меня стало ещё нереальнее. Вдруг я услышала посторонние голоса в соседней комнате и какие-то шаги.
Сейчас я боялась уже любого шороха, любого звука, который казался мне незнакомым. Внутри все тут же сжалось, и я зажмурила глаза так, что они опять заслезились.
— София, вы пришли в себя? — услышала я женский голос и приоткрыла один глаз.
— Немного. А как я тут оказалась...—я была безумно рада тому, что наконец-то сейчас нахожусь в своей комнате общежития, но меня очень интересовал вопрос: «Каким образом это произошло?»
— Нам просто позвонил мужчина с анонимного номера, сказал, что нашёл вас неподалёку от общежития. Видел вас из окна машины, когда вы лежали в полумертвом виде около арки, которая вела во двор, — спокойно проговорила девушка, которая на вид казалась старше меня на лет десять.
— А как вы поняли, что меня именно сюда надо определить? — меня не оставлял в покое этот вопрос, пока я в точности не узнаю, что именно произошло.
— Он нам сказал, чтобы мы подъехали к общежитию, видимо, он вас сам сюда занёс. Когда наша машина приехала, вы тут лежали одни, нам лишь на входе сказали, что нужно идти на третий этаж.
«Кто этот мужчина? Дима? Или кто-то из преподавателей?»
В голове назревало ещё нескончаемое количество вопросов, но их я решила оставить лишь в своей голове, потому что заваливать врача ими больше не хотелось.
— А что со мной?
— У вас есть травмы в области матки, но они незначительные, очень изувечены стенки влагалища, пару недель придётся ждать заживления, в области анального отверстия тоже есть травмы, но там тоже можно обойтись обычным постельным режимом, ну и если боль будет слишком сильной - обезболивающими уколами, — с сожалением произнесла девушка и подошла ко мне, присев рядом на стул и положив руку на плечо.
— А я тут одна?
— По факту да, там ещё помощница моя сидит на кухне. Мы специально дождались момента, когда вы полностью придёте в себя.
— Хорошо, а когда боль немного стихнет? И что у меня в капельнице?
— Как раз-таки обезболивающий препарат, я буквально за пару минут до вашего пробуждения ее поставила, через минут пять боль должна уменьшиться, — медсестра замолчала, но по ее выражению лица было видно, что она все ещё хочет что-то спросить. — А можно вам вопрос один задать, София?
«Дайте угадаю, про то, кто меня изнасиловал?»
— Можно.
— Эти люди были вам достаточно близкими? Или вы их не знали вообще? Просто даже по травмам видно, что постарался явно не один человек?
«Как всегда, я оказалась права! И почему все думают, что после таких событий жертвы будут говорить с такой искренней улыбкой на лице о своих насильниках?»
— Два одногруппника, остальных не знала. У нас нет других тем для разговоров?
— Да, поняла вас, извините, — виновато пробормотала она и встала со стула, — Всего вам хорошего, сегодня вечером вам позвонят наши дежурные доктора, чтобы спросить о вашем самочувствии. Надеюсь, все будет хорошо.
«Эх...опять я останусь одна...»
— До свидания! — проговорила я и почувствовала, как боль хоть немного, но затихает.
— Капельницу можно будет отключить через полчаса, завтра утром к вам приедет наша бригада, заберёт ее. Всего хорошего! — послышалось из коридора, после чего дверь вновь захлопнулась.
Сейчас я не чувствовала внутри себя ничего. Мне надо было знать только одно: «Кто доставил меня в дом к тому ублюдку?»
Ещё я не знала, где же опять запропастились Лиза и Света, ведь на улице было уже почти темно.
«А какой вообще сегодня день?»
Свободной рукой я потянулась за своим телефоном, экран которого был слегка побит и, поднеся его к лицу, пришла в шок.
«Шестое сентября?!»
Моим последним днём обучения в университете стало третье сентября, я просто не могла принять тот факт, что пролежала без сознания или в доме у тех парней около двух или даже всех трёх дней.
Посмотрев под одеяло, я убедилась в том, что сейчас все-таки на мне есть одежда.
«Но кто меня, черт возьми, одел? И кто вообще тот мужчина, который звонил в больницу?»
Эти вопросы не давали покоя моей голове, я пролежала в раздумьях ещё несколько минут, а потом и сама не заметила как уснула.
***
Мой телефон разрывался от звонков, кажется, уже полчаса, но заставил меня проснуться он только после раза седьмого. Капельницы уже не было рядом со мной.
«Кто ее убрал вообще? Я опять все проспала?»
Попытавшись подняться, я поняла, что все так же боль пронзает мое тело, только вот ещё сильнее. Рядом с кроватью я увидела пару таблеток в маленьком блюдце и воду.
Было плевать на то, что это такое и не снотворное ли это. Я медленно протянула руку в то время, как телефон опять зазвонил.
«Как же меня все заебало!»
Проглотив сразу две таблетки, а протянула другую руку к телефону. На экране высветилась та же надпись:
«МГУ. Секретарь.»
Я нажала на зелёную трубку.
— Добрый день, София, — послышался все тот же голос девушки, которая звонила мне пару дней назад.
— Здравствуйте.
— Когда вы сможете забрать документы? Я до вас два дня не могла дозвониться.
«Конечно, не могла, скажи спасибо своему главному за то, что изнасиловал меня, а потом отдал в руки тем извращенцам!»
— Я заболела, когда можно будет подойти?
— Сегодня последний день. После этого я буду вынуждена отправить их обратно в ваш город. Таковы правила.
«Ты можешь хоть чуть-чуть сожаления в интонацию добавить? Как я по-твоему должна понестись пулей за этими документами?»
— Я приду сегодня, через полчаса буду у вас, — проговорила я, осознавая, что такую боль я, скорее всего, не смогу перебороть.
— Жду, всего доброго.
«Себе пожелай того же, блять»
Я бросила телефон на другой конец кровати и попыталась изо всех сил хоть немного приподняться.
К счастью, то, что я выпила оказалось, видимо, обезболивающим. Причём сильным. Боль стихла, вот только горло по-прежнему словно протыкалось какими-то шпагами и сейчас я почувствовала ещё и странный привкус на языке.
«Блять, я блевану точно сейчас!»
Я тут же ринулась с толу, где лежало уже почти засохшее печенье после нашего последнего, видимо, вечера, проведённого с девочками. А ведь я так и не знаю, куда они запропастились.
Взяв в руку телефон, я только сейчас поняла, что часы, показывавшие время над холодильником не ошиблись.
«Три часа дня, блять? Я со вчерашнего дня столько проспала, что ли?»
Аппетита у меня не было, поэтому я, просто откусив печеньку и запив ее водой, вновь бросила телефон на подушку и направилась к ванной комнате, но меня тут же остановил резкий разряд боли в животе.
«Видимо, пока что все-таки стоит обойтись без резких движений...»
Подойдя к зеркалу, я чуть не отпрыгнула от него на два метра.
«Меня в таком виде видела медсестра и тот мужчина, который звонил в скорую?»
Сейчас я выглядела, кажется, хуже обезьяны или макаки. Растекшаяся тушь, полностью опухшее лицо, куча засосов на шее и ключицах, пара синяков в районе сонной артерии и отпечаток руки ректора, который тоже остался там гематомой.
«Боже, это точно я?»
Умывшись и приведя себя в более менее божеский вид, я вышла из ванной только спустя минут сорок.
Быстро надев на себя огромное худи и свои самые растянутые штаны, я собралась выходить. Сейчас главной целью для меня было оскудение мужского внимания в мою сторону. Мне было не то, что даже противно, теперь хотелось просто убежать в самое укромное место мира, где меня не найдёт ни одной идиот, похожий на ректора или тех парней.
Выйдя из квартирки, я направилась медленным шагом к лестнице. Боль продолжала напоминать о себе, но не так сильно, как это было после пробуждения.
До университета я добралась достаточно быстро, и когда я поднялась по ступенькам, мой телефон вновь пронзила дрель. Подняв экран вверх, я увидела надпись:
«Света» и, не медля, взяла трубку.
— Привет, Сонька! Как твоё самочувствие? — радостно пролепетала она.
«Мне б твоё настроение, Михайлова...»
— Никак, а вы куда с Лизой пропали?
— Никуда, мы сейчас в пиццерии, а были до этого в универе, просто ты опять все проспала. Мы же твою капельницу даже отдали врачам, таблетки положили.
Теперь мои сомнения в их верности полностью отпали на последний план. Они лучшие подруги. Это очевидно.
— Ой, спасибо, — единственное, что смогла выдавить я.
— А что с тобой произошло? Нас не было всего один день, а ты вообще целых три не появлялась. С Димой плохо потусили в конечном итоге?— вместо Светы это мне прокричала в трубку уже Лиза.
«Ох, знали бы вы, что это за Дима был...»
— Я как приду домой, вам все расскажу. Сейчас без лишних вопросов. До встречи, — быстро отчеканила я и сбросила звонок, несмотря на то, что Света там ещё пыталась что-то мне сказать.
Зайдя в университет, я почему-то сразу почувствовала, что ком слез внутри меня рвётся наружу.
«Я ухожу отсюда...навсегда...и пока в никуда...»
Я, всячески пытаясь сдерживать слёзы, дошла до кабинета той самой секретарши или ещё кого-то, кто мне звонил, вновь не попав в поле зрения охранницы и, выйдя уже из кабинета с огромной папкой бумажек, дала волю эмоциям.
Забежав в кабинку туалета, я расплакалась навзрыд, только сейчас понимая, что моя мечта никогда не осуществится. Больше я никогда не смогу тут побывать, потому что у меня нет ни денег, ни места проживания.
Почувствовав, что от слез я даже не могу различить вновь нарастающую боль в животе и пояснице, мне стало ещё хуже. Кажется, я просидела в такой позе полчаса и, видимо, таблетки были не такими уж и действенными, потому что все опять разболелось почти так же.
Еле-еле поднявшись, я кое-как дошла до охранницы, после чего она меня остановила.
«Блять...что ей ещё от меня надо?»
— Здравствуйте, вы София? — она так настороженно спросила это, что даже я немного перепугалась.
— Да, а что случилось?
Она достала из-под своего стола мой рюкзак, который почему-то изрядно потрепался.
— Вы оставили ещё третьего числа его в кабинете макроэкономики, рада, что вы опять появились ,— улыбнулась она, а мне в голову пришла идея.
«Почему бы не попросить ее показать мне записи с камер видеонаблюдения того дня, в который я увидела тот самый злополучный плакат?»
— Спасибо! — пролепетала я, — Извините, а можно вас, пожалуйста, кое о чем попросить?
— О чем? — она так испуганно отвела глаза, будто ей было, что скрывать.
«Хотя что может таить шестидесятилетняя бабка, которая работает лишь ради достатка еды?»
— А можете, пожалуйста, показать записи с камер наблюдения за второе сентября? Мне очень нужно, прошу, — взмолилась я, думая, что она откажет.
— Хорошо, а вам для чего?
«Слава Богу, она так быстро согласилась!»
— Очень долгая история, меня подставить могли просто.
— Не понимаю вас, — вздёрнула бровь она, — Ладно, идите сюда.
Она за пару минут нашла нужную запись, пока я стояла и крючилась от боли.
— Вот, посмотрите, тут единственная запись того момента, когда я ушла на несколько минут со своего места, — указала мне пальцем на монитор компьютера женщина, и я принялась рассматривать все, что там было изображено.
— Извините, можно я встану, мне отойти надо, — вдруг отвлекла меня от просмотра она и привстала, — Посмотрите тут пока что, потом меня подождите, не уходите.
— Ну хорошо, — мне ничего не оставалось, как только согласиться и опять начать разглядывать картинку.
Сначала ничего примечательного там я не заметила, но уже через несколько секунд, я увидела две каких-то женских фигуры. Времени тогда было вроде около шести.
И вдруг я узрела одну деталь. То самое зарядное устройство, которое я не могла найти в тот день встречи с Димой, которое якобы пропало, но обязательно найдётся, как говорила мне Лиза.
«Блять...нет! Ну нет же!»
Потом я окончательно убедилась в своих догадках, когда заметила лицо одной из персон. Это противное выражение лица «классической блондинки-идиотки» выдало Свету, когда она в очередных попытках выглядеть всегда «безупречно» случайно задрала маску.
Осознание до меня до сих пор не могло дойти.
«Как? Как это, блять? Они же так искренне верили всегда в меня, мотивировали, радовались...»
Вся ситуация сейчас мне больше напоминала какой-то детектив, в котором все действия направлены против одного негативного персонажа, но я никак не могла представить, что все это случится именно со мной и именно в таком престижном университете.
«А зачем же они тогда меня защитили от Дани? Так демонстративно одним поступком создать о себе хорошее мнение ? Скорее всего...»
Мне казалось, что до этого момента все их действия были направлены против меня.
«Так вот почему они стали пропадать! И почему я не поверила своим первым догадкам?»
Я была больше не в силах смотреть на это и, не дождавшись вахтершу, унеслась немедленно из здания, а когда спустилась по лестнице от выхода, поняла, что больше не могу идти.
Живот адски разболелся ещё сильнее, голова жутко ныла, ноги отнимались, ещё и на телефон пришло какое-то уведомление с пометкой «Важно».
Я решила сейчас себе не портить ещё больше настроение, хотя понимала, что уже через день я буду бомжевать и денег мне даже не у кого занять.
Когда я с горем пополам спустя полчаса доплелась до здания общежития, а потом ещё минут двадцать пыталась совладать со своими самочувствием и подняться по лестнице на третий этаж, у входа в сам коридор этажа я увидела какую-то женщину, которую не замечала тут никогда более.
— Вы Свербицкая? — грозно спросила она и по тону я уже поняла, что в чем-то «провинилась».
— Да, что вам нужно?
— Мне - ничего, я вот вам - удалиться отсюда немедленно и больше никогда не портить репутацию университета своими половыми желаниями! — протараторила она и развернула меня за плечи.
«Половые желания?! Что, блять?!»
Я разучилась говорить.
— Подождите...а...а вещи? — промямлила я, чуть ли не плача.
— Вещи вам отдадут завтра ваши соседи, сейчас уходите по-хорошему, ночуйте, где хотите, а завтра идите к ректору и забирайте бланк со штампом о досрочном отчислении из ближайших учебных заведений. До свидания!
— Н-нет! Нет! — прокричала я, понимая, что мне абсолютно некуда идти с такой дикой болью и без вещей.— Мне очень плохо, пустите, прошу.
— Нет, София, я вижу, что вы меня не поняли.— словно робот, тараторила она, — Я вынуждена вывести вас самостоятельно.
Она схватила меня за плечи, а я убрала от себя ее руки.
— По-человечески прошу вас, у меня очень болит живот, я ни с кем не вступала в половые отношения, меня изнасиловали! — кричала я, закрыв глаза, но она мне так и не поверила.
— Не врите, Свербицкая, я вас никуда не впущу! — брякнула она и чуть ли не толкнула меня с этажа.
Я кое-как спустилась, постаравшись не упасть и, чувствуя, что она идёт за мной, была вынуждена реально выйти из общежития.
— Охранник проследит за тем, чтобы вас больше сюда никогда не впустили, — холодно буркнула она, указав на огромного громилу, который стоял на входе.
— Тогда выгоните и моих соседок, которые оклеветали меня! — закричала я, понимая, что терять мне больше нечего.
— Это вы их только что оклеветали! Уходите, София, пока вас силой не вывели за ворота общежития! — почти проорала она мне и перед моим носом захлопнула дверь.
Я зарыдала, кажется, на весь район точно. Я была обречена. Обречена на вечные страдания и боль, которую, казалось, мне приносили все люди в этом мире. Душевную и физическую.
Достав наконец-то телефон и открыв то сообщение, я пришла в истерику, ибо не смогла адекватно на это реагировать.
Там было видео, где те самые ублюдки трахали меня во все щели, а я кричала, молила о помощи, но никто из тех, кто это посмотрел, видимо, не обратил на это внимания.
Я успокоилась на пару секунд, отошла от здания общаги, подошла к какому-то столбу и скатилась вниз по нему на землю, выронив из рук и рюкзак, и папку, начиная рыдать так сильно, насколько это только возможно. У меня болело все. И тело, и голова, и душа, и сердце.
Я не понимала, почему в настоящее время все люди такие злые, почему именно со мной так по-скотски поступили, мне хотелось нахрен кинуться под машину, чтобы не видеть никого больше в этом мире.
«Почему, сука, именно я стала жертвой этих издевательств? Почему я такая наивная?! Почему мною все пользуются, а потом кидают, как игрушку? Почему все парни хотят меня только изнасиловать, а не обнять и пожалеть?! Почему, блять, мир такой не справедливый?!»
Передо мной прошла пара-тройка студентов, которые просто покосились и даже не обратили внимание на мое состояние. Я чувствовала, как от каждого всхлипа живот разрывается на части. Но все это происходило слишком долго. Хотелось, чтобы в один момент меня просто пристрелили, и я навсегда бы забыла весь этот ад.
«И почему я верила в то, что все будет прекрасно, когда я перееду сюда учиться?! Почему я надеялась на то, что весь кошмар, который происходил у меня в семье, никогда не повторится ? Почему я веду себя, как гребаный ребёнок, который всегда верит только в лучшее?!»
Все это вертелось в голове с неимоверной скоростью, будто кассету то и дело переставляли туда и обратно.
Я не знаю, сколько времени я истерила, сколько я страдала, но стало уже смеркаться, а я знала, что мне некуда идти. Я так же неподвижно сидела под столбом, свернувшись в комочек.
Вдруг перед моими глазами загородил обзор на общежитие огромный чёрный джип, который показался мне знакомым.
Я не ошиблась. Из салона, помедлив пару минут, вышел ректор, и его взгляд сразу пал на меня.
«Можно он меня убьёт, пожалуйста? Он же обещал...»
POV: автор
Девушка, увидев Попова, закрыла лицо руками, приставив ноги к животу, и ещё сильнее разрыдалась.
— С хера ли ты сидишь тут? — послышался его властный голос, и брюнет тут же опустился к ней на одно колено.— Руки убери, мне лицо из микроскопа разглядеть?
В этот момент Соня, не помня себя, подскочила и понеслась в сторону въезда машин к зданию, ведь несмотря на то, что она хотела покончить с жизнью именно сейчас, ее подсознание не давало ей сделать этого в очередной раз насильственным способом.
Но, если считать, что у Софии ужасно все болело, она не пробежала и пары шагов, как Попов схватил ее за капюшон худи.
— Так вот, кто ты, — устрашающе произнес он и потащил ее в машину, а Соня опять закричала.
— Нет! Не трогайте меня! Нет! Я не хочу! Пожалуйста! — она истошно орала, сорвавшись на хрип.
Когда Попов все-таки затолкнул ее силой в машину, одним движением заблокировав двери, а сам уселся рядом с ней, Свербицкая закричала, что есть мочи и принялась стучать по стеклу, по сиденьям, как психически неуравновешенная.
А хотя, на данный момент после всего, что с ней случилось, она такой и являлась.
— Успокойся ты, блять, успокойся!— орал брюнет, а София его не слышала.— Если ты сейчас же не заткнешься, я тебя прямо тут опять отымею во все щели, сучка!
Он придавил одной рукой девушку к сидению, сдавив ей шею и артерию.
— Нет, н-нет, п-пожалуйста....— прошептала она и расплакалась, как маленький котёнок, после чего потеряла сознание от ужасных приступов боли.
***
София пришла в себя в каком-то помещении, абсолютно незнакомом ей. У неё до сих пор болело абсолютно все, но сейчас она ещё и поняла, что опять пристёгнута к кровати, только сейчас были обездвижены и руки, и ноги.
Соня, не думая уже ни о чем, заорала во все горло.
— Отпустите меня!! Пожалуйста! — только сейчас она поняла, что все-таки сорвала к чертям голос. Вместо звонкого восклика послышалось еле слышное шипение и хрипы.
— Зачем так орать? Здесь я, — донёсся все тот же кошмарный, вводящий в омут страха, голос ректора.
Дверь тут же распахнулась и из неё вышел мужчина в чёрных офисных брюках, но без рубашки.
Несмотря на то, что Свербицкая мгновенно заинтересовалась его идеально подтянутым и спортивным телом, на котором виднелись мышцы, а также накачанными руками, через несколько секунд она уже отбросила эти мысли и опять закричала, в который раз осознавая, что вместо крика изо рта вырываются только тихие звуки, непохожие на слова.
— Тише-тише, успокойся уже, — спокойно произнес Попов, садясь рядом с девушкой, но эта фраза заставила ее ещё больше занервничать и заколотиться, как осиновый лист.
— Не трогайте меня, не н-надо, — прошептала она, опять начиная заливаться слезами.
— Да не трону я тебя, не трону, ты и так уже все, что можно пережила, — старался утихомирить Соню Попов, но она не не понимала его или не хотела понимать.
— Нет! Не лезьте ко мне, я очень прошу! Пожалуйста!— сипло пробормотала она и навзрыд расплакалась.
Мужчина попытался коснуться ее плеча, чтобы хоть чуть-чуть приобнять ее, дав понять, что он не нанесёт ей вреда, но Соня, отскочив на полметра и сжав руки от болезненных отпечатков наручников, которые все еще удерживали ее на пределах кровати, продолжила плакать и дрожать.
Арсений понял, что сейчас бессмысленно вести с ней какую-либо беседу и проще оставить ее наедине с собой.
— Ладно, Свербицкая, оставлю тебя на пару часов одну, успокойся и настройся на адекватный лад общения. Я уже сказал, что не сделаю тебе больно, — с ноткой раздражения произнес Арсений и, переступив через порог, захлопнул дверь.
Шатенку опять накрыла бурная истерика. Она колотилась от боли, пыталась закричать, но знала, что голосовые способности у неё пока что ограничены, поэтому просто в очередной раз рыдала, чувствуя, как слезные железы уже не в силах вырабатывать столько жидкости.
Через несколько минут истерики она опять потеряла сознание.