«Неужели это конец?»
Я кое-как поплелась к туалетной комнате, еле переставляя ноги и понимая, что сейчас меня никто не остановит, ведь у всех идут лекции. Желание закончить мою никчемную жизнь полностью овладело моим разумом, мне не хотелось ни в коем случае отступать, ведь смысла на существование на данный момент я не видела. Я изнасилована два раза и нет гарантий на то, что это не произойдёт повторно, для всех студентов я прослыла последней шлюхой, которая кадрит преподавателей, человек, который признался мне «в любви» и пригласил на свидание, куда-то резко слился и, видимо, больше никогда не явится с искренним признанием.
Зайдя в помещение с побелёнными стенами, я, всячески пытаясь умерить истерику, наклонилась к стенке и сползла вниз по ней. Я не знала, что мне сейчас делать. С одной стороны, хотелось к чертовой матери обрубить эту тонкую линию, на которой держалась моя жизнь, а с другой я осознавала, что можно все изменить, перейдя в другое учебное заведение, но я не хотела переводиться куда-либо, ведь в голову сразу прилетали слова ректора о том, что если я уйду - не найду больше ни одного университета в Москве.
От одной лишь мысли о нем в горле встал ком.
И без того почти что парализованные конечности вообще отказали от боли, а низ живота разгорелся в пламени ада. Думаю, я просидела в такой позе минуты две, а потом стала понимать, что в глазах темнеет, а реальность в голове распадается на атомы. Перед глазами забегали какие-то странные фигурки и через мгновение я уже очутилась в каком-то темном мирке, где не было ни фонарей, ни ламп...ни его бездонных голубых глаз, взор которых смог изменить во мне все за один день.
***
Я очнулась от того, что почувствовала чей-то звонкий крик, наполовину оглушающий мои слуховые каналы. Открыв глаза, я поняла, что это была Анисия.
— Соня, ты в порядке? Что с тобой?! Почему у тебя штаны порваны? — как не в себе кричала она, до сих пор сотрясая мое тело, дабы привести мой разум полностью в адекватное состояние.
— Я...я не знаю...,- промямлила я, понимая, что на то, чтобы сказать о том, что меня изнасиловал ректор, у меня пока что недостаточно смелости.
— Тебя собака бешеная покусала, что ли?
«Можно и так сказать...»
— Зацепилась, видимо, где-то, — перевела тему я, — А сколько я тут пролежала?
— Не знаю, я зашла сюда только что, когда прозвенело оповещение об окончании лекции. А тебе попало от Попова?
«Божечки-кошечки, ну какого хрена тебя это волнует?»
— Все нормально, помоги встать, пожалуйста.
Анисия тут же подхватила меня под плечи, и я еле-еле приподнялась с холодной плитки, из-за чего мой задний корпус тела адски разболелся до измученного состояния.
— У тебя точно все в порядке?
— Более чем. Не нужно помощи. Просто нога немного болит. Я на лестнице упала, - отчеканила я и пошагала, прихрамывая от боли, но при этом игнорируя ее, чтобы не подавать вида «жертвы» экзекуции ректора.
Анисия прокричала мне вслед что-то типа: «До завтра, выздоравливай!» — но я никак не отреагировала и направилась к выходу.
С горем пополам я доплелась до двери и, словив очередной косой взгляд от охранницы и пары студентов, переступила через порог университета.
Спустя минут сорок я только смогла дойти до своего общежития, ведь передвигаться с «горящей» в прямом смысле слова задницей и отнимающимся низом живота лично мне не очень комфортно. Когда я поднялась на нужный мне этаж, где располагалась комната, вдруг пришла в голову идея все-таки спросить у Светы и Лизы, не знают ли они, кто именно смог узнать мой номер телефона и вписать его в тот злополучный плакат.
Открыв дверь, я сразу поняла, что Пермякова и Михайлова как будто бы ждали моего появления. Они сидели прямо перед дверью на диване, рассматривая что-то в телефоне Светы.
— Привет всем, — почти простонала я и тут же бездыханно плюхнулась на кровать. Могла я пока что только лежать или в крайнем случае стоять. Сидеть было для меня огромной проблемой на ближайшие дня три точно.
— Что-то случилось, Сонь? Что со штанами? Да и с тобой? — с ноткой беспокойства поинтересовалась Света, а я отчеканила ей заученную за время пути в общежитие фразу, гласившую о том, что я упала на лестнице, и у меня болит нога.
— Девочки, а вы не знаете, кто мог найти мой номер? — нежданно спросила я, чтобы застать их реакцию.
Реакция, разумеется, меня поразила. Они моментально испуганно переглянулись, а потом вновь посмотрели на меня.
— Вам есть, что скрывать?
— Нет, конечно!— вдруг возразила Света — А что случилось? Тебе анонимусы секс предлагают?
«Туповатый юмор..»
— Почти. Я думала, вы видели плакат. Он у входа висел.
— В смысле? Что за плакат? — наигранно, как мне показалось, вопросительно воскликнула Лиза.
Я достала телефон, где у меня хранилась фотография этого беспредела из чата с Анисией.
— Этот, — произнесла я, выставив на обозрение девочкам дисплей телефона, на котором красовалось это наипошлейшее убожество.— А вы мне говорили, что меня все зауважают? Где это уважение? Оно именно так проявляется?
— Подожди-подожди! — перебила меня Пермякова, — Может ты это все не так поняла?
«Не так? А как, блять, мне расценивать картину, где я в полуобнаженном виде предлагаю интим услуги? Шутка отменная...»
— Ну конечно, у вашего универа же уровень гостеприимства такой, да? Вывешивать изображение человека, который проиграл это ебучее соревнование «кто больше оббухается», и выполнил все поставленные правила? Я не по своей же, блять, воле надела эту чёртову кружевную тряпку, если б вы меня не запугали, я бы забила хуй на то, что стану изгоем, но зато не была бы сейчас на шаг ближе к отчислению! — я орала как психически неуравновешенная, закрыв глаза от своих же воплей.
Лиза и Света переглянулись и по их выражению лица я поняла, что конкретно стала их
раздражителем.
«Как-то похуй...»
— Сонь, ну ты опять все неправильно поняла, — начала меня «успокаивать» Лиза, но мне было фиолетово на все ее слова, — Те, кто это сделали, наверняка, хотели просто развеселить тебя. Не более.
«Развеселить, обозвав шлюхой? Гениально!»
— Я так сразу почему-то и подумала, — кротко ответила я и зарылась в одеяло.
— Ладно, Сонька, ты отдыхай пока, а мы с Лизой пока что сгоняем в пиццерию, тебе какую пиццу? — спокойно спросила Света, видимо, пытаясь перевести тему.
«Ту, после которой я сразу умру желательно...»
— «Пепперони» или «Четыре сыра», — выдохнула я и перевернулась на бок, чтобы как-то унять боль.
— Хорошо, если что, мы тебе позвоним, — пролепетала Лиза, и входная дверь тут же захлопнулась.
«А телефоны-то они и не взяли...»
Подумала я, переворачивая экран айфона Пермяковой и поднося его к лицу.
« Три пропущенных от Димы...он же болеет?»
Я попыталась несколько раз подобрать пароль к телефону, потому что это дело попахивало подвохом, но после пятой попытки на экране высветилось:
«iPhone отключён. Повторите через 5 минут».
Пробовать ещё раз подбирать пин-код не было смысла. Я знаю кучу различных комбинаций чисел в шесть цифр, поэтому при любой следущей попытке могу только выключить телефон на более долгий промежуток времени. Тогда вопросы появятся не у меня к Лизе, а у неё ко мне, чего я больше всего не хочу.
«В принципе у меня даже нет оснований на их подозрение в вывеске этого плаката...»
Я знала, что они все-таки общаются со мной искренне, поэтому решила больше не придираться к ним. Мне было уже плевать на их реакцию на мои наводящие вопросы, ведь каждый понимает любую фразу человека по-разному. Возможно, они наоборот испугались тому, что я перестану им доверять.
Я устроилась поудобнее на кровати, замотав весь нижний корпус тела одеялом, думая, что так боль стихнет, но лучше мне не стало. Сейчас я почувствовала вдобавок и дикую слабость, поэтому вообще не могла лежать спокойно. Затрясло все тело, челюсть принялась выписывать круги ходуном, руки посинели.
«Что со мной творится, черт возьми?!»
Я попыталась кое-как набрать номер Светы, чтобы позвать хотя бы кого-то на помощь, потому что с каждой секундой мне почему-то становилось только хуже, но поняла, что и она тоже оставила телефон в комнате. Звоню Дане.
«Сейчас мне было абсолютно похуй, что он мне скажет, изнасилует ли меня ещё раз, главное, чтобы хоть кто-то пришёл сюда».
Гудки оборвались. До Анисии я тоже не смогла дозвониться. Оставался Дима. Постепенно понимая, что я перестаю осознавать реальность и начинаю закрывать глаза, я немедленно набрала Диме.
«Вас приветствует автоответчик...»
Почему-то именно сейчас мне было страшно терять сознание в одиночку, хотя я понимала, что, возможно, вскоре и очнусь.
«В такие моменты все-таки приходится ценить жизнь..»
***
Как ни странно, пришла в себя я самостоятельно, ведь в комнате никого по-прежнему не было. Привёл в чувства меня телефонный звонок. Я слегка приподняла руку, и адская боль пронзила всё тело. Поднеся экран телефона к лицу, я изначально не поняла, кто мне звонит. Только по определителю номера до меня дошло, что это кто-то из МГУ.
Я пару секунд подумала, стоит ли отвечать на звонок, и все-таки приподняла динамик к уху.
— Здравствуйте, это Софья Николаевна Свербицкая? — послышался женский голос с другого конца телефонной трубки.
— Да, что-то случилось? — почти шёпотом пробормотала я, ощущая, как после малейшего напряжения мышц скул все тело пробирают разряды тока.
— Вы отчислены, сегодня крайний срок забора документов. Вам будет удобно подойти к шести часам?
У меня упало сердце. После «вы отчислены» я перестала слышать другие ее слова, а просто выронила телефон на простынь, местами слыша, как надрывает голос особа, сообщившая мне эту информацию, чтобы я наконец-то ответила.
«Неужели это конец?»
Я полностью отказывалась брать в расчёт тот факт, что я больше не обучаюсь в этом университете. Я даже недели тут не пробыла.
«За что Попов так по-скотски со мной поступил?»
Мало того, что ректор несколько раз изнасиловал меня, так он ещё и отчислил все-таки. А он же обещал....
«Я обязана увидеться с ним...и плевать, что он повторно надругается надо мной и бросит на произвол судьбы страдать!»
Я попыталась встать с кровати.
«Не так уж это и просто»
Ноги жутко гудели, боль стала ещё сильнее. Хотя это неудивительно, мне даже перед потерей сознание стало хуже.
Спустя пару минут я наконец-то встала с кровати и «пошкандыляла» в ванную, чтобы хоть немного привести себя в порядок.
Выглядела я, как ни странно, абсолютно бодро. Скорее всего, потому, что на глазах почти не осталось туши после туалетной истерики.
Выйдя из комнаты, я поняла, что больше у меня нет сил на что-либо. Подойдя к кухонному столу, в котором было два шкафчика, я залезла в один из них.
«Какой-то обезбол, да я выиграла эту жизнь!»
Быстро закинув таблетку и запив ее какой-то водой, которая была на дне бутылки, я улеглась на кровать, ожидая затишье боли. В это время я пыталась себя настроить на возможный разговор с ректором. В глубине души я знала, что не смогу и слова молвить не задрожав и не заплакав от одного его вида, но у себя в голове я мысленно твердила о том, что он лишь такой же ужасный человек, как и мой отец, который нанёс мне не только моральную, но уже и физическую боль.
«Но ведь в глаза отцу я же как-то смотрела?»
И все же отец был каким-то не таким...
Да, он пытался пару раз меня изнасиловать за непослушание, бил, издевался на пару с мачехой как мог, но я терпела все это целых восемь лет, ведь мое чувство ненависти к новым «родителям» после смерти мамы слегка смешалось с некой дочерней любовью. Я четко знала, что ни одно их действие не несёт положительного и поучительного смысла, но некоторое время я ведь и правда считала, что это правильно...хоть потом я и захотела ко всем чертям бросить их, ибо знала, что никому не нужна.
«Боже, нет, зачем я роюсь в воспоминаниях?»
Глаза тут же застелила пелена слез. Всяческие воспоминания об отце, маме, мачехе давались мне с трудом. Особенно после этого долгожданного переезда в Москву, где уже во второй день мне все обернулось крахом. Я полежала ещё пару минут и, почувствовав, что боль немного стихла, привстала на локтях с постели и направилась к выходу. Я не стала ни переодеваться, ни переделывать прическу, дабы не привлекать излишнее внимание. С недавних пор один лишь мужской взгляд вызывал во мне бурную истерику.
Я вышла в коридор и, немного прихрамывая, потопала к лестнице, по которой успешно спустилась и через минут десять оказалась почти у университета.
«Как же я рада, что существуют такие прекрасные лекарства как Но-шпа, благодаря которому я плелась до этого злополучного МГУ не час, а намного меньше! »
__________________________________
P.S. Это не рекламная интеграция, просто написала препарат, который первым делом пришёл в голову.
_______________________________
Я поднялась по ступеньками, моментами хватаясь за живот, и наконец-то зашла в помещение. Было пусто. Не так, как с утра. Возможно, у кого-то ещё шли дополнительные лекции, но даже охранницы не было на назначенного месте. Я быстро проскочила через вахту и, не теряя времени, подбежала к стенду, где располагалась моя огромная фотография с сайта путан. Для того, чтобы содрать ее нахрен потребовалось немало сил, но радовало лишь то, что никто не спалил меня за этим делом, и я, через несколько минут закончив отдирать последнюю бумагу, затолкала этот плакат в мусорное ведро. Как камень с души упал.
До сих пор не увидев в поле зрения охранницу, я, посмотрев номер кабинета ректора на том же стенде, откуда отрывала то убожество, испоганившее мне весь сегодняшний день, направилась прямо по коридору.
Когда я подходила к кабинету, меня за один метр накрыла метель, которая заморозила все участки моей кожи. Приблизившись к двери с надписью:
«Сто двадцать пятый кабинет. Ректор-Арсений Сергеевич Попов» - Я вдохнула и выдохнула пару раз и, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, постучала кулаком по двери.
Молчание.
«Неужели ушёл?»
Я ещё несколько минут постояла у кабинета, а потом заметила в другом конце коридора какую-то девушку с блондинистым цветом волос. Только я хотела уже скорее уйти отсюда, как услышала, как она меня что-то выкрикнула.
— Вы Свербицкая?! — звонко донеслось чуть ли не на всю рекреацию.
— Да, я, — ответила я обернувшись.
— К сожалению, у меня уже закончен рабочий день, я отнесла ключи вахтерше. Сможете завтра забрать у Арсения Сергеевича документы? Я их у него в кабинете оставила.
«Да она ахуела? Спасибо большое, блять! Теперь я точно начинаю бомжевать!»
Я лишь кивнула и стремглав убежала к выходу. Там я, разумеется, пересеклась с этой самой «вахтершей», но она на меня никак не отреагировала, после чего я вышла из здания.
Я размеренно шагала по направлению в никуда. В голове сейчас было лишь одно:
«Как я ненавижу весь ебаный мир и всех, кто в нем находится!»
Я ненавидела ректора, ненавидела всех своих «друзей», которых нет рядом в трудную минуту, ненавидела всю свою гребаную жизнь, которая почему-то сих пор не соизволила упасть в пропасть.
И тут ко мне в голову пришла гениальная мысль, когда я вспомнила слова ректора после вчерашней адской ночи.
«...иди в полицию, но знай, что там все проплачено до копейки, а последствия твоей жалобы будут неутешительны...ты не попадёшь больше ни в один ВУз Москвы и каких-либо других городов, кроме твоей дыры».
Воспоминания роились в голове одно за другим, как пчёлы, а я постепенно понимала, что теперь мне терять нечего и можно спокойно подать на него в суд за изнасилование. Следы насилия на шее и запястьях ещё остались, так что можно уже утверждать, что поверят именно мне.
Дойдя до ближайшего отделения полиции, которое, как ни странно, находилось за углом общежития, я поднялась по ступеням и вошла в помещение. Странная обстановка. Серые стены, низкие потолки, чуть ли не давящие на голову — все это уже отображало пугающую атмосферу этой организации. Я прошла по коридору и переступила ещё через один порог другой двери.
«Теперь я точно прибыла туда, куда надо...»
При входе первым делом мне бросилась в глаза «клетка» с какими-то размалеванными тетками, после чего я перевела взгляд на сидевшего у двери мужчину в полицейской форме, который во второй раз уже пытался со мной поздороваться.
— Добрый вечер, — ответила я, продолжая оглядывать помещение.
— Вам куда?
— Заявление об изнасиловании составить, — не знаю, зачем я добавила информацию о содержании заявление, но этот мужчина тут же вскочил с места и сказал, что проведёт до нужного кабинета.
Уже через тридцать минут я вышла из отделения с облегчённым состоянием, понимая, что завтра ректор и не посмеет пальцем меня тронуть.
Когда я вернулась в нашу с девочками комнату, поняла, что тут, кроме меня, так никто и не появился.
«Может опять в клубе каком-то?»
Подумала я без капли беспокойства за них. Они, если им понадобится, к таджикам в приору угодить могут и все равно останутся нетронуты.
«И почему я одна такая беззащитная, и каждый хочет меня изнасиловать?»
Я улеглась на кровать, даже позабыв о том, что ела сегодня всего один раз, и заснула с мыслью о том, что завтрашний день будет полон радости за свою отвагу, перемешанной с печалью за то, что я больше не буду учиться в МГУ.
Пролежав с минут пять в раздумьях и очередном сдерживании кома слез, подкатившего к горлу из-за всех сегодняшних новостей, я все-таки уснула.
***
Звонкий гул будильника прямо над ухом оглушил меня. Я впервые встала сразу, не валяясь ещё около часа на постели и не теряя уйму времени. Можно уже сказать, что утро началось с ужасной боли и ломоты во всем теле. Со мной продолжается это уже второй день.
«Можно, пожалуйста, сделать так, чтобы вместе с обвинением в изнасиловании на Попова ещё и перешли все мои страдания и боль за эти три дня?»
Я встала с кровати, держась за прикроватную тумбу и направилась на кухню.
«Где носит этих двух?»
Подумала я про Свету и Лизу, а потом обернулась и поняла, что они все-таки появлялись в этой комнате ночью. Их телефонов и рюкзаков не было.
«Но почему ни одна из них не соизволила даже написать мне о том, что они раньше уйдут в университет или хотя бы не сказали, где были вчера допоздна? Я же тоже вроде бы их подруга...»
Послав раздумья об этих двух «подружахйках», которые уверяли меня в том, что никогда не кинут, на три буквы, я принялась вновь искать обезболивающее, которого не обнаружила на том месте, где оставляла его вчера.
«Блять, неужели кто-то из них забрал?»
Вдруг рингтон телефона заставил меня вздрогнуть. Я еле-еле доплелась до кровати и поднесла девайс к уху.
— Сонь, доброе утро! — послышался счастливый голос Светы.
«Для кого как...»
— А вы куда смылись? — абсолютно равнодушно спросила я, интонацией давай понять, что крайне негодую с таких пропах без предупреждений.
— Да мы вчера были в клубе до часов двух. Даже за пиццей забыли сходить, сори.
«Так я и знала..»
— А где обезболивающее? — спросила я, не желая уже продолжать бессмысленный диалог, потому что понимала, что первая лекция —основы экономики — на которую мне нельзя опаздывать, ведь я обязана видеть ахуевшую гримасу ректора при виде меня, ведь он думал, что меня так легко запугать.
— Его Лиза забрала, у неё месячные начались, а тебе-то зачем?
«Для хорошего настроения, блять!»
— У меня нога болит. Выпить тоже не мешало бы, — раздраженно буркнула я, собираясь отключиться от звонка.
— Ну мы в обед придём, тебе Лиза отдаст все. Ты уж потерпи как-нибудь, Сонька, — радостно протрещала она, будто я тут родила ребёнка, а не стою измученная после вчерашних событий. Хотя об этом-то она и не знала...
— Пока, — единственное, что я смогла прошипеть сквозь зубы и положить телефон на кровать.
«Уже восемь утра, начало лекции в восемь сорок пять, надо поторопиться!»
Пронеслось в голове, и я, молниеносно проглотив две печеньки, принялась, игнорируя боль, натягивать на себя юбку и чулки — единственное, что осталось из чистой одежды.
И плевать, что ректор будет пялиться, он побоится даже в мою сторону посмотреть.
Я вышла из комнаты, когда на часах было уже около пятнадцати минут девятого.
«Плевать! Успею!»
Подумала я и принялась спускаться на первый этаж. За полтора дня я уже привыкла к тому, что у меня постоянно болит все в области живота и заднего корпуса тела, поэтому оказалась на нужном этаже намного быстрее, чем вчера.
Когда я вышла на улицу, мои глаза сразу же ослепил вновь луч солнца, которое, несмотря на время суток и года, все ещё было высоко так рано утром, освещая неспокойный мегаполис, где люди даже в пять утра уже куда-то спешат.
***
Добралась до здания университета я довольно быстро. Потребовалось около пяти минут.
Зайдя в аудиторию за малый промежуток времени до начала, я мгновенно словила бешеный взгляд Попова и некоторых других личностей своей группы. В голову пришла мысль о том, что сегодня я нахожусь тут последний день. Вся уверенность в себе вмиг куда-то испарилась.
— Свербицкая, а ты не перестаёшь удивлять! — послышался до ужаса противный голос ректора за моей спиной. — Хочешь, чтобы тебя прямо тут парочка одногруппников отымела?
«Сука. Он совсем страх потерял?»
Я чувствовала, как слёзы подкатывают к горлу, но все ещё держалась, не дёрнув ни одним нервным окончанием на лице.
— Арсений Сергеевич, а она просто групповуху любит, вы не знали?! — раздалось с заднего ряда.
— А ты, я вижу, тоже, — вдруг не сдержалась я, — По ебалу видно, что гейскую.
— О, Боже, миледи, как вы выражаетесь, вас же Бог за это жестоко накажет, — рассмеялся он, а я была уже на грани срыва, — Ему будет предстоять сложный выбор: в ротик, в анальчик или даже в носик?
Вся аудитория вместе с ректором залилась раздражительным смехом, а я почувствовала, как с моей щеки скатилась одинокая слеза.
«Свербицкая, ты не тряпка! Держись!»
— Коль, не волнуйся, — не унимался Попов, а все остальные увлечённо наблюдали за этим театральным представлением, — Она свое отхватит сегодня на работе!
«Так вот, кто вчера меня тоже начал оскорблять! Николя Буржуа, блять!»
— Вы ее закажете? Позовёте нас?
— Почему бы тебе это и самому не сделать, Кузьменко? Соберётесь компашкой, друзей позовёшь, — с прошлой ухмылкой произнес всю эту мерзость Попов, а я недоумевала от того, как не стыдно ректору МГУ заводить беседы о таком с почти что детьми.
— Закройте рот все немедленно! — не выдержала я, понимая, что мои слова ни для кого ничего не значат.
Даже Анисии сегодня не было. Быть может, хоть она смогла бы поддержать меня. Я сама не заметила, как слёзы градом хлынули из моих глаз, я моментально прикрыла глаза ладонями.
— А то что? — вдруг возразил Кузьменко, — Не дашь? Так можем взять и силой!
Он говорил это с такой противной насмешкой, что мне хотелось просто нахрен выпрыгнуть из окна, чтобы больше не видеть и не слышать ни одного из присутствующих здесь. Но пока что я просто сидела с закрытым руками лицом и тихо всхлипывала от слез.
— Ладно, замолчите уже! — вдруг воскликнул ректор и вся аудитория тут же стихла, — Не такая уж и интересная это тема для обсуждения, по сравнению с законами экономического поведения. Конспекты открываем.
Я стала по-тихоньку успокаиваться, но все сорок пять минут не написала ни слова , потому что чувствовала себя отвратительно. Все опять заболело. Я хотела просто сейчас оказаться в тёплой кровати, где боль хотя бы на чуть-чуть уменьшится.
— Свербицкая, я вижу, вам даже после отчисления не хочется в последний день хотя бы побыть прилежной ученицей? — оглушил меня ректор, стоявший прямо надо мной.
«Как он тут оказался? Ах, ну да, я же сижу одна единственная на первом ряду!»
— Я плохо себя чувствую, — кротко ответила я и чуть вновь не залилась слезами, когда почувствовала его касание моего плеча.
— Да ладно, у нашей шлюшки впервые такое ужасное состояние? — принялся ехидничать он, но мне было плевать. Я буквально чуть ли не взвывала от режущей боли в животе и бёдрах.
— Клиент плохо постарался, Арсений Сергеевич, — возразил какой-то другой тип с места, находящегося через ряд от меня.
— Надо бы за клиента доработать, — вдруг вздохнул Попов, а я поняла, что меня парализовало. Такого беспредела я не видела ещё ни в одном учебном заведении.— Кому-то.
Он отошёл от меня, толкнув в плечо. Я пошатнулась и опустилась к спинке стула, положив руки на живот. В такой позе я просидела оставшиеся минут десять от лекции.
Когда прозвенела университетская рация, я тут же очнулась и, с трудом встав, принялась собирать свои вещи, чтобы поскорее свалить отсюда навсегда. Мне похуй, что мне будет негде учиться. Главное — я никогда не увижу ни одной гнусной рожицы своих одногруппников.
— Свербицкая, останьтесь! — прорезал мой слух голос Попова, а конечности опять похолодели и задрожали.
Все тут же покинули аудиторию, а Кузьменко, выходя последним, показал мне рукой тот самый жест, с которым я ассоциировалась у почти всех студентов университета.
Дверь захлопнулась, и я даже не заметила, как оказалась полностью придавлена до боли к своему столу. Слёзы заполнили глаза.
— Что...что вам от меня нужно? — промямлила я дрожащим голосом.
«Боже, как же жалко я сейчас выглядела...»
POV: Автор
Попов с каждым жестом все сильнее вжимал в стол девушку, заставляя ее внутренние органы чуть ли не вылезать наружу.
— Ну что, сучка, показала свое бесстрашие? — яростно буркнул он и одним мгновением переместился с измученным телом к стенке, вдавив его в крашеную поверхность и сжав одной рукой сонную артерию.— Думала, тебе все сойдёт рук? Думала, что я только пиздеть умею?
— Я...я не понимаю...не понимаю о чем вы, — задыхаясь, прохрипела София, стараясь вбирать кислород ртом.
— Все ты прекрасно понимаешь, шлюха! — оглушительно орал он, все сильнее и сильнее вжимая горло девушки в стену, — Ты же теперь хер живой останешься!
— Я...я.., — не могла ориентироваться в собственной голове Соня, понимая, что теряет связь с миром и начинает задыхаться от крепкой хватки преподавателя.
— Ты...ты.., — издевался Попов, замечая состояние студентки, — Ты, Свербицкая, сдохнешь подо мной! А точнее, у меня! Сегодня же!