Глава десятая. Чеширский кот.
Куколка
Я отложила карандаш для глаз и откинулась на стуле. Взглянув на
своё отражение в зеркале туалетного столика, я удовлетворенно
улыбнулась. Теперь я выглядела в точности как он.
Я повернулась на звук открывшейся двери и взглянула на Кролика.
Он вышел из ванной, опустив голову. У меня внутри все сжалось. Всё
утро мой Кролик вел себя странно. Мы отправились в другое место. И
всю дорогу Кролик молчал. В нашем номере мотеля я танцевала и пела,
но он не улыбался, как обычно. Вместо этого он сидел на краю кровати,
затачивая лезвие своей трости. Он разобрал и почистил пистолет.
Я пыталась придумать способ, как его развеселить. У меня не было
другого выхода. Каждый день я экспериментировала со своей новой
косметикой. Я красила глаза синим, щёки розовым, а ресницы
покрывала толстым слоем туши. Я приклеивала сверху накладные
ресницы и так ещё больше напоминала куклу. Кролик любил, когда я
становилась похожей на куклу. Особенно ему нравились мои пухлые
розовые губы. Он часто на них смотрел. И, когда он это делал, то
облизывал свои губы.
От этого у меня становилось влажно между ног. Мне хотелось
прикоснуться к себе, как тогда в ванной... и на кровати с Кроликом. Но
после той ночи Кролик держался от меня на расстоянии. Он не гладил
меня по щеке. Не обнимал меня, пока я спала. Он спал на полу рядом с
кроватью, если вообще спал. Большинство ночей он просто сидел у
стены, уставившись в пустоту. У него раздувались ноздри, руки
сжимались в кулаки, а у меня разрывалось сердце. Я не знала, чем его
расстроила. Я не хотела его расстраивать. Я хотела только одного —
сделать его счастливым. Он был для меня всем.
Кролик развернулся ко мне спиной и накинул на себя свой
удлиненный пиджак. Он не посмотрел в мою сторону. Когда он
потянулся за тростью, а потом за ключами от Мустанга, я нахмурилась.
Все наши вещи были уже в машине. Все, кроме моей куклы и
косметики.
Я пригладила платье и откашлялась. Плечи Кролика напряглись. Я
поднялась на ноги и почувствовала, как голой кожи моих бедер
коснулся теплый воздух с улицы. Потом Кролик обернулся. Совсем как
он, я откинула с лица упавшую на левое плечо прядь волос.
На меня устремился взгляд пасмурных глаз. Я посмотрела на его
татуированную руку, крепко сжимающую украшенную кроличьей
головой трость. Если бы этот несчастный кролик у него на трости был
живым, его череп давно бы треснул, как яйцо. Кролик так сильно
вцепился в свою трость, что у него побелели костяшки пальцев.
Я взялась за края платья и, глядя на него из-под ресниц, покачалась
из стороны в сторону.
— Кролик, тебе нравится?
У него раздулись ноздри, глаза вспыхнули. Он провёл зубами по
нижней губе, и я увидела, как заметно увеличилась выпуклость у него в
штанах.
— Ммм, — пробормотала я, приближаясь к Кролику.
Он не шевелился, но следил за каждым моим движением. С
каждым моим шагом его зрачки расширялись, и у меня учащенно
забилось сердце. Я почувствовала между бедер знакомое покалывание;
я знала, что ему понравилось то, что я сделала.
— Кролик, тебе нравится? — снова спросила я и остановилась
прямо перед ним.
Я не могла оторвать глаз от его взгляда. Кролик всегда на меня так
смотрел. Он пристально глядел и глядел на меня. Затем его глаза
скользили вниз и впивались в бьющийся у меня на шее пульс.
— Твоя вена..., — шептал он мне, когда думал, что я сплю. — Твоя
вена... такая толстая... такая налитая...
У меня замирало дыхание, и я крепко закрывала глаза,
прикидываясь спящей. Я их не открывала, потому что знала, что
произойдет дальше: прямо над этой веной застынут его губы. Моего
пульса, словно перышко, коснётся его острый наперсток. Кожу овеет
теплое дыхание, от которого по спине разольётся дрожь. Затем появится
кончик его языка. Его влажный кончик идеально прочертит вену, ни
разу не сбившись с пути. Кролик коснется выпуклости у него между
ног, и из груди у него раздастся низкий стон. Скользя языком по моему
горлу, он будет гладить её своей рукой вверх-вниз, все быстрее и
быстрее, пока не замрёт и не захлебнётся своим дыханием.
Из-под прикрытых век я следила за тем, как он садился обратно к
стене, у него из штанов виднелся его член, большой и длинный, от вида
которого мне хотелось ерзать и извиваться. Я смотрела, как он закрывал
глаза и вонзал себе в кожу заострённый наперсток. Вонзал его в вену на
своём запястье... прямо в вытатуированные там часы, похожие на те,
что он носил в кармане своего жилета. Из раны струилась кровь, и он
растирал ее по губам, по пухлой плоти, красной и чувственной. Его
язык медленно и осторожно скользил по крови, пробуя ее на вкус и...
наслаждаясь.
Мне хотелось, чтобы это была моя кровь.
Хотелось, чтобы он точно также попробовал на вкус меня.
Хотелось слиться с ним вот так — кровь с кровью.
Раствориться в нём.
— Чёрт, Куколка, — прохрипел Кролик, вернув меня в реальность.
Я пыталась унять жар и остудить пылающие щеки. Но от взгляда
его серебряных глаз они вспыхнули еще сильнее. Он протянул руку, его
ладонь замерла, почти коснувшись моего левого глаза.
— Римские цифры, — прошептал он.
Я кивнула и улыбнулась несмотря на то, что от его пронзительного
взгляда у меня дрожали ноги.
— Я нарисовала их для тебя, — произнесла я и указала на часы у
него на коже. — Мы — Больные ублюдки. Тик-так, Кролик. Теперь мы
под стать друг другу. Кролик и Куколка...охотящиеся на плохих людей,
дни которых уже сочтены.
Я постучала по часам, нарисованным вокруг моего левого глаза
черным косметическим карандашом.
— Тик-так, Кролик. Отныне и навеки, тик-так.
Он ничего не говорил, просто пристально смотрел. Мне хотелось,
чтобы он что-нибудь сказал. Хотелось, чтобы он коснулся моей щеки,
моих губ, нарисованных вокруг глаза часов. И когда он ничего такого не
сделал, мне показалось, что из меня выкачали весь воздух.
— Нам нужно ехать, — сказал он, пройдя мимо меня.
Еле сдерживая слёзы, я собрала с туалетного столика косметику.
Положила в карман губную помаду и взяла за волосы Алису. Я закрыла
за собой дверь мотеля и шагнула под яркое солнце. Опустив вниз
голову, я пошла к машине. При каждом шаге о мою ногу билось
треснувшее фарфоровое лицо Алисы.
Я забралась в машину. Когда Кролик выехал с автопарковки, я
нажала на автомагнитоле кнопку воспроизведения. Не успела заиграть
одна из моих песен восьмидесятых, как Кролик выбросил вперед руку и
резко выключил музыку.
— Сегодня никакой музыки, — холодно сказал он, и я
почувствовала, как ледяной холод от его мрачного голоса пробирает
меня до костей.
Несмотря на то, что мои накрашенные розовые щеки нещадно жгло
горячее солнце, у меня было такое чувство, будто меня посадили в
морозильник.
Кролик всегда меня согревал.
Он был единственным, кто мог это сделать.
Такая сторона Кролика мне не понравилась. Он ранил мое сердце.
Пытаясь сдержать слёзы, я достала губную помаду, опустила на
защитном козырьке зеркало и начала рисовать. Я обвела губы, а затем
провела помадой вниз у уголков.
Я откинулась на сиденье и посмотрела на свое отражение.
Теперь у Куколки было грустное лицо.
Не знаю, видел ли это Кролик. За все то время, что мы ехали по
пустым дорогам, он не проронил ни слова. Пока мы гнались вслед за
движущимся по небу солнцем, мимо нас не проследовало ни одной
машины. Когда печаль стала совсем невыносимой, я прижала к груди
Алису, глотая свою боль.
Шло время, Кролик по-прежнему не глядел в мою сторону, поэтому
я достала нож из своей белой сумочки в форме чайника, которую купил
мне Кролик.
— Мы Больные ублюдки, — прошептала я, тренируясь перед
предстоящим убийством. — Ты, Чеширский Кот, больше никогда не
улыбнешься...
Я ухмыльнулась, страшно гордая тем, что сейчас сказала.
Неожиданно Кролик свернул на обочину и ударил по тормозам. Меня
отбросило вперед, нож выскользнул у меня из рук и приземлился рядом
с моими ботильонами.
— Он мой, — прорычал Кролик, так яростно сжав руль, что я
испугалась, не сломает ли он его.
— Ч-что? — прошептала я, и, глядя как на татуированной шее
Кролика набухают и вздуваются от злобы вены, почувствовала, что у
меня вот-вот выскочит сердце.
Мои брови поползли к переносице, и у меня внутри вспыхнул
огонь. Я резко повернулась, оказавшись лицом к лицу с Кроликом.
Встретившись с ним взглядом, я стиснула зубы и процедила:
— Я защитница Страны Чудес. Призванная уничтожить плохих
людей, — я сузила глаза. — Чеширский Кот — мой.
Из груди у Кролика вырвалось что-то вроде стона, смешанного со
злобным рычанием, и я увидела, как дёрнулся вверх уголок его рта. Он
поёрзал на сидении. Взглянув вниз, я снова обнаружила у него на
брюках выпуклость. Но сейчас она была тверже, чем раньше. Сквозь
черные брюки явственно проступало очертание его члена. Кролик
медленно покачал головой и неодобрительно поцокал языком.
— Моя милая маленькая Куколка, — произнес он тихо...
угрожающе... нежно. — Будь осторожна, когда так на мена давишь.
Он поднял левую руку, и я почувствовала, как по шее вдоль вены
скользнул кончик длинного, заострённого наперстка. Вдоль вены,
которую ему так нравилось лизать, когда я спала.
Наперсток двинулся вверх по моей шее, затем по подбородку, пока
не замер у моего рта. Глаза Кролика вспыхнули, когда его взгляд
остановился на моей губной помаде, на обрамлении того хмурого вида,
который теперь искривил мои ярко-розовые губы. Он склонил голову
набок, его глаза пробежали по траектории помады. Он быстро втянул в
себя воздух.
— Ты будешь делать так, как я прикажу, маленькая Куколка. Я —
Белый Кролик. Я тебя веду..., — произнес он и поднял голову. — Я
контролирую тебя в Стране Чудес.
У меня перехватило дыхание, веки дрогнули, и я закрыла глаза,
будто его слова, его приказы были струнами моего сердца. Они
дёргались и натягивались, держа меня в своих тисках. Обжигая мне
лицо своим тяжелым дыханием, он провел наперстком вниз. Острый
кончик спускался всё ниже, пока не пробежал по изгибу моей груди.
Кружа по корсету моего синего платья, туда-сюда... туда-сюда...
— Ты будешь повиноваться, милая, — коротко приказал он, и я
заёрзала на сидении.
Я положила ладонь себе между ног и выгнулась к нему, словно
меня влекло к нему магнитом, неудержимой тягой потребности. С моих
губ сорвался стон и унесся в ароматный воздух. Его подхватила
сидящая наверху птица и унесла на своей пернатой спине. Я
раскачивалась вперед-назад, полностью находясь в плену наперстка
Кролика.
— Сегодня ты будешь стоять и смотреть.
— Да, — на одном дыхании безвольно произнесла я.
— Сегодня ты будешь наблюдать за работой своего мастера.
— Да..., — мои пальцы задвигались быстрее.
Покалывание. Жар. Напряжение...очень сильное напряжение...
которое всё нарастало... нарастало... нарастало.
— Сегодня ты будешь наблюдать за мной. Ты будешь наблюдать за
убийцей, которому принадлежишь. Ты будешь смотреть, как он
забирает обратно то, что отнял у него Чеширский Кот.
Он наклонился вперед, и я приоткрыла губы, когда ощутила, что
меня накрывает оглушительной волной.
— Да! — выкрикнула я.
— Сегодня, — прошептал Кролик прямо мне в ухо, наклоняясь всё
ближе, пока я не почувствовала, как по моей груди скользнул его
гладкий галстук. — Сегодня ты будешь смотреть, как твой учитель
кромсает человека. Ты будешь смотреть, как я колю, режу и купаюсь в
его загаженной крови... снова и снова, снова, и снова...
— Да! — воскликнула я, мои ноги раскрылись, и меня снесло
потоком блаженства и такого испепеляющего жара, что я вспыхнула, и
от меня осталась лишь жалкая куча костей, кожи и плоти.
— Да..., — выдохнула я и рухнула на сиденье. — Да... Кролик...
Да...
Замерший у меня на груди наперсток исчез, и я почувствовала, как
Кролик погладил меня по голове. Я открыла глаза и увидела
пронзительный взгляд черных глаз, лишь у самого их края осталась
тонкая полоска серого.
— Хорошая Куколка.
Я улыбнулась. Я угодила своему Кролику.
Пока Кролик выезжал на шоссе, я перевела дыхание. Через
некоторое время мы свернули направо и помчались по грунтовой
дороге. Кролик остановился у старого деревянного дома и спрятал
машину подальше от посторонних глаз. Как и в тот раз с Гусеницей, мы
укрылись в густых деревьях. Я повернулась к Кролику и уже хотела
что-то сказать, но он вскинул вверх руку. Я закрыла рот и посмотрела
сквозь просвет в кустах. Из деревянного дома вышел мужчина.
Я прищурилась — Чеширский Кот.
Кролик неотрывно следил за тем, как тот приблизился к стоящему
на заднем дворе сараю. Кролик потянулся за тростью и без конца
щелкал спусковым крючком на голове своего кролика. Чеширский Кот
скрылся в сарае.
Вокруг нас ощутимо сгустился воздух.
— Кролик?
— Он мой, — прошипел он, взглядом заставив меня подчиниться.
Я покорно кивнула.
— Да, Кролик.
На лицо Кролика опустилась такая ужасная пелена тьмы, что мне
пришлось некоторое время подождать, прежде чем выйти из машины.
Кролик не отводил глаз от сарая.
Затем мы двинулись вперед.
Я следовала за Кроликом, в одной руке у меня был нож, в другой
— Алиса, а из-за пояса торчал пистолет. Кролик пошёл быстрее, и я
тоже ускорила шаг.
Затем мы очутились у дверей сарая.
Кролик остановился. Я смотрела на его спину, застывшую, прямую
и напряженную. Он повёл головой из стороны в сторону. У него
хрустнула шея, короткий звук рикошетом отлетел от деревянных стен.
Кролик разделил свою трость надвое, и у него оказалось по одному
оружию в каждой руке. Я стояла позади него, ожидая, когда он меня
поведёт. Мое сердце переполнялось предвкушением.
Кролик бросился вперед и распахнул двери сарая. Он ворвался
внутрь. Я последовала за ним. Но там нас ждал только... пустой сарай.
Кролик повертел головой. Я почувствовала, как от него волнами
исходит ярость. Я прочесала весь сарай, но ничего не обнаружила.
Кролик сорвался с места и стал осматривать стены. Я тоже. Потом он
вдруг остановился. Я побежала нему. Он сидел на корточках и смотрел
на дверь в полу.
— Еще одна Кроличья нора? — прошептала я.
Кролик взглянул на меня сквозь упавшие ему на лицо волосы.
— Не очень хорошая, — сказал он, затем замолчал. — А может и
хорошая...
Он улыбнулся опасной улыбкой.
— Как посмотреть. Если можно сказать, что разорвать кого-то в
клочья, это хорошо...
Я улыбнулась, перевернув вверх дном нарисованную помадой
печальную гримасу.
— Это хорошо, — ответила я. — Правда, очень, очень хорошо.
Я наклонилась.
— Может, даже так же хорошо, как клубничный торт.
Кролик взглянул вниз, и улыбка улетучилась с его лица. Он тихо
поднял тяжелую деревянную дверь и спустился по расположенной под
ней лестнице. Я последовала за ним. От нестерпимой жажды крови, что
манила нас всё ниже и ниже, у меня начали подрагивать ладони.
Когда мы спустились вниз, то увидели в конце узкого коридора
сияющий лучик света. Кролик прижал к губам палец.
— Шшш, — прошептал он.
Я послушно кивнула. Пока я шла за Кроликом по норе, у меня
бешено колотилось сердце.
Вдруг Кролик остановился. Из комнаты в конце коридора
послышались знакомые звуки, и у меня по спине пробежал ледяной
холод. Я закрыла глаза.
Ко мне снова вернулись отголоски рассказов Эллис о плохих людях
и принялись меня мучить ...
«Он брал меня за руку и вел в свою комнату. Я должна была
стоять перед кроватью, Кукока. Он разворачивал меня и трогал
между ног. Он забавлялся со мной, Куколка... а потом он входил в меня.
И я кричала... Я кричала, кричала и кричала... и мне хотелось к Хитэну.
Я плакала и звала Хитэна... снова, и снова, и снова... но он всё не
останавливался...»
Дрожа всем телом, я помотала головой и, поморгав, вернулась к
реальности. Я покрылась испариной, от рассказа Эллис я почувствовала
себя плохо... почувствовала ярость... почувствовала... Там! Эти звуки.
Звуки, доносящиеся из комнаты... они были теми же самыми. Они
походили на те, что описывала Эллис, они были...
Кролик взревел и побежал вперед. Он ворвался в комнату. Издав
пронзительный крик, я последовала за ним. Висящая под потолком
голая лампочка искупала нас в ярком свете, и мы увидели открывшееся
перед нами зрелище.
Чеширский Кот... Чеширский Кот был на... мальчике. Я вся
задрожала от ярости, когда увидела в дальнем углу комнаты мальчика
лет десяти, склонившегося над грязной старой койкой. Его темные,
запавшие глаза взметнулись и устремились на меня.
Из-за спины до меня донеслись чьи-то всхлипы. Развернувшись
назад, я увидела клетку. Я сделала шаг вперед, готовая в любой момент
пустить кровь любому, и тут вдруг увидела пару голубых глаз. На меня
смотрела маленькая девочка с длинными светлыми волосами.
— Эллис? — прошептала я.
Её взгляд скользнул куда-то позади меня... Поэтому я тоже туда
повернулась.
— Угадай, кто? — насмешливо спросил Кролик, схватив
Чеширского Кота за волосы и оторвав его от мальчика. Мальчик упал
вперед, его руки испачкались в грязи, штаны сползли к лодыжкам.
Кролик развернул Чеширского Кота и отбросил к ближайшей стене.
Мальчик побежал к клетке. Я открыла дверь. Девочка с мальчиком
огромными глазами воззрились на меня.
— Бегите. Бегите, малышня, — подгоняла их я.
Сунув руку в клетку, мальчик помог девочке подняться на ноги.
Когда они пробегали мимо меня, я преградила девочке дорогу и
спросила:
— Эллис? Ты Эллис?
Я склонила голову набок. Её внешность показалась мне знакомой,
возможно, когда-то давно я знала кого-то с такими же длинными
светлыми волосами и большими голубыми глазами как у нее. Ей было
всего лет десять.
Она покачала головой, обхватив себя руками.
— Ее зовут Хелена, — сказал мальчик.
— Хелена, — повторила я.
Какое красивое имя.
— Бегите.
Я улыбнулась и взмахнула своим ножом.
— Если, конечно, не хотите посмотреть на небольшое
кровопролитие, — взволновано добавила я.
Я знала, что это будет увлекательное зрелище.
Дети убежали. Я засмеялась. Малыши и понятия не имели, какое
замечательное шоу они пропустят!
— Бегите, бегите, малышня. Наш маленький котёнок вот-вот
замурлычет!
Развернувшись, я схватила за волосы висевшую у меня на поясе
куклу-голову Алису.
— Это невозможно, — зашипел Кот на Кролика, который, сверкая
свирепым взглядом, держал его за шею.
Кролик провел ему ножом по лицу.
— Возможно.
Тогда Кот посмотрел в мою сторону. Он прищурился.
— Эллис? Эллис Эрншоу? — он поморгал. — Тебе уже лучше?
Я покачала головой и постучала себе по лбу ножом. Звук этого
имени пронзил меня насквозь.
— Эллис, Эллис, Эллис. Почему все постоянно зовут меня Эллис?
Я пошла было вперед, но тут же остановилась, поскольку Кролик
повернулся и разъярённо взглянул на меня. Я кивнула, а затем заглянула
Кролику через плечо и сказала:
— Что новенького, киса?
Глаза кисы округлились. Я улыбнулась и запела себе под нос
дразнящий мотивчик:
— Бедный, бедный котик. За тобой пришел мой бешеный Кролик.
Я вприпрыжку пробежала в дальний угол комнаты и уселась на
край стола. Всё это время Кот не отрывал от меня глаз.
— Негодная, негодная киса...Пора платить по счетам.
— Какого хрена? — спросил Кот, как только Кролик поднял свой
нож и рассек ему рот.
Киса закричала. Я рассмеялась, захлопав в ладоши. Кролик схватил
Кота за волосы и снова рванул его вверх. У кисы были разрезаны щеки.
Я прищурилась, чтобы лучше видеть, и тут же поняла, что сделал
Кролик.
— Чеширский Кот! — не слезая со стола, я затанцевала от радости.
— Кролик, ты одарил его улыбкой, широкой улыбкой Чеширского
Кота! Но всё моё веселье вмиг исчезло, когда я посмотрела на стену
позади себя и увидела много-много фотографий. Я вскочила, а Кролик
поволок Кота к столу, стоящему в углу комнаты. Кролик схватил со
стены несколько висящих там веревок.
Я сосредоточила всё свое внимание на фотографиях. Они мне не
понравились. Более того, они меня взбесили. Они так меня взбесили,
что я помотала головой и зажмурила глаза, чтобы стереть их из памяти.
— Кролик! — крикнула я, и у меня из груди вырвалось рыдание.
В тот же миг он оказался рядом со мной. Оглянувшись назад, я
увидела, что Кот привязан к столу веревкой. Я указала на стену.
— Кролик, фотографии.
Кролик повернулся к стене и внимательно посмотрел на мерзкие
снимки. Я увидела, как он напрягся, взглянув на изображения, на
которых Чеширский Кот насиловал детей Страны Чудес, беззащитных
девочек и беспомощных мальчиков. Кролик смотрел на то, как они
плакали, кричали...а гадкий Кот просто смеялся. Смеялся, смеялся в
камеру... отвратительный, улыбающийся Чеширский Кот.
Из горла Кролика вырвался резкий крик. Медленно он собрал свою
трость и прислонил ее к столу, на котором я сидела раньше. Я присела
на стоящий рядом стул. Пытаясь сдержать слёзы, я наблюдала за тем,
как Кролик расстегнул свой длинный пиджак и сбросил его с плеч. Он
аккуратно положил его на стол рядом со мной. Он расстегнул на
рубашке запонки и закатал рукава до локтей. Он снова взял в руки
трость и подошел к гадкому Коту, который таращился на него
огромными глазами.
Мне не нравились эти глаза.
— Милая Куколка, — сказал Кролик, встав позади Кота.
— Да, Кролик?
— Подойди сюда.
Я встала со стула и подскочила к своему Кролику. Я посмотрела на
него, ожидая, что он скажет. Кролик поджал губы, а затем приказал:
— Спусти ему штаны.
Кот издал непонятный звук. Но ничего не сказал. Сомневаюсь, что
теперь, когда Кролик подарил ему такую красивую улыбку — новую,
кровавую и широкую — он вообще мог разговаривать. Я посмотрела на
брюки Кота. Он их уже расстегнул, когда склонился над тем мальчиком.
Я подошла к Коту сзади и стянула с него черные слаксы. Они упали
на пол и смялись у него на лодыжках. У меня невольно вырвался смех, и
я прикрыла ладонью рот. Покачав головой, я с отвращением высунула
язык.— Фу! — сказала я, увидев его безобразный, волосатый зад и
висящий у него между ног вялый член.
Я посмотрела на Кролика и опустила руки. От одного взгляда на то,
с каким лицом Кролик смотрел на голый зад Кота, у меня сжалось
сердце, и я почувствовала подступившую к горлу тошноту. Он сжал в
руке трость.
— Возьми, мальчик, — сказал Кролик, так тихо, что я почти ничего
не услышала.
Но гадкий Кот услышал. Его лицо стало белым. Кролик поднял
трость и обнажил лезвие с пистолетом.
— Пососи его, мальчик.
Он начал кружить вокруг Кота. У меня засосало под ложечкой. Но
я не смела пошевелиться. Я не могла оторвать глаз от лица Кролика. Я
больше не смеялась.
Ему было больно.
Моему Кролику... ему было очень больно.
Мой Кролик испытывал мучительную боль.
— Почувствуй мой член.
Кролик поднял свой клинок. Он внимательно рассматривал лезвие,
а его грубый голос становился еще грубее... пока не начал срываться. У
него дрожала рука.
— Возьми мой большой толстый член, мальчик, — произнёс он,
подавившись этими словами.
Затем он резко остановился. Он закрыл глаза и высоким, словно у
ребенка, голосом выкрикнул:
— Не трогай меня! Меня нельзя трогать никому, кроме Куколки.
Он зашипел, а затем заорал, будто в агонии:
— Ты сделал так, что ко мне теперь нельзя прикасаться. КО МНЕ,
МАТЬ ТВОЮ, НЕЛЬЗЯ ПРИКАСАТЬСЯ!
Кролик повернулся и, взмахнув лезвием, полоснул им Коту между
ног. Чеширский Кот взвыл, и его член упал на пол.
Но Кролик не закончил. Так, словно ничего и не произошло,
Кролик начал расхаживать взад-вперед.
— Твой запах. Твои прикосновения. Твои пальцы. Твой член. Твоя
сперма. Твоя гребаная слюна. Твое гребаное дыхание! Твое дыхание у
меня на лице, на шее, на теле, на члене... повсюду, мать твою!
Кролик вспарывал и вспарывал Коту спину. Кот вопил, но его
крики заглушало свирепое рычание Кролика.
Кролик дернулся вперед и перерезал связывающие Кота веревки.
Затем схватил его за шею и со всей силы швырнул на грязный пол.
Кролик оглядел комнату. Он кинулся в глубину подвала и схватил там
что-то. Когда он снова вышел на свет, я увидела, что это была большая
лопата. Кролик повернулся и набросился на Кота, расположив ноги по
обе стороны от его туловища. Свирепо взглянув на кису, он поднял
вверх лопату и встал на одно колено. Крепко сжав в руках черенок, он
ударил его о своё крепкое бедро. Лопата разломилась надвое,
превратившись в длинную палку с острыми зазубринами. Кролик
отбросил в сторону часть с металлическим полотном. Она пронеслась
мимо меня, пока я сидела на столе, зачарованно наблюдая за работой
настоящего мастера.
Он был просто великолепен.
— Ты взял меня, когда я был ребенком, — прошипел он, держа
палку в воздухе.
Кот уставился на него, широко раскрыв глаза и ожидая
неизбежного. Он пытался что-то сказать, но ему не давали болтающиеся
обрывки его щек. Льющаяся у него из спины кровь впитывалась в грязь,
в которой он лежал. Но мой Кролик еще не закончил. Его широкая
спина напряглась, рубашка и жилет плотно натянулись. У меня
учащенно забилось сердце.
Мой Кролик был таким красивым.
Мой Кролик был восхитительным, симпатичным —
пресимпатичным убийцей.
— Ты трахал меня. Трахал меня так жёстко, что я не мог ходить.
Кролик откинул голову назад. Мне не было видно его лица, но я
представила себе, что его глаза закрыты. Представила, как он проводит
зубами по своим красным губам. Представила, как ему на глаза упали
его черные волосы.
Я заёрзала на столе.
Мой Кролик был потрясающим.
Кролик присел и провёл краем палки вниз по лицу Кота. Кот
пытался кричать, но подавился кровью. Острым концом палки Кролик
вспорол Коту грудь и живот.
Кролик дернул головой.
— Тик-так..., — пробормотал он себе под нос. — Тик-так.
Его рука сжала палку.
— Убей его, — еле слышно прошептала я. — Убей плохую кису.
Я судорожно вцепилась в край стола.
— Убей его, Кролик, — тихо произнесла я. — Заставь Кота
заплатить за его грехи.
Мои глаза были прикованы к Кролику. Он молча выпрямился и,
сунув руку в карман жилета, вытащил часы. Он сжал их в ладони, а
затем положил обратно в жилет для сохранности.
Я очень хорошо знала своего Кролика.
Он был готов поиграть.
— Я смотрел на часы, — сказал он Чеширскому Коту. — Ожидая,
когда ты закончишь, я наблюдал за тем, как тикают стрелки. Борясь с
виски, который ты заливал мне в рот, чтобы я не мог дать отпор.
Он резко повернул голову, и у него хрустнула шея.
— Но стрелки просто продолжали вращаться, пока ты пропитывал
меня своим запахом. Раз за разом совал мне в задницу свой вонючий
член.
Кролик зарычал. По тому, как напряглись его плечи, я видела, что
он теряет терпение.
У меня бешено заколотилось сердце.
— Ты заполнил своим запахом и прикосновениями все мое тело.
Твоё кряхтение навсегда засело у меня в сознании, — он вздрогнул. —
Когда я закрываю глаза, то чувствую тебя. Вижу тебя. Ощущаю твой
вкус. Соль, пот и грязь.
Кролик поднял палку. Я затаила дыхание, ожидая, что он сделает
дальше.
— Я представлял тебя мертвым. Представлял, что с тобой сделаю,
когда снова тебя найду. Я ждал этого момента долгих одиннадцать лет.
Кот упёрся взглядом в глаза Кролика.
— Тик-так.
Кролик рванул палку вниз, воткнув ее зазубренный, острый край
прямо Коту в живот. Чеширский Кот громко мяукнул, а затем
пронзительно закричал, когда черенок прошел сквозь плоть, жир,
дряблые мышцы и кости прямо в его внутренности.
По моим венам заструилась жажда крови, я почувствовала, как от
возбуждения у меня раздуваются ноздри.
— Задай ему, Кролик! — выкрикнула я, вскочив со стола.
Но не двинулась с места. Кролик приказал мне не двигаться.
Кот начал захлёбываться, я наклонилась в сторону и увидела, как
кровь потоком хлещет из его ран. Она была ярко-красной, контрастной,
а внизу смешивалась с коричневой грязью.
Кролик не шевелился. Он стоял над ним и наблюдал. Мой Кролик
наблюдал за тем, как Кот пытается молить о помощи, как кровь льется у
него из спины, лица, отрубленного члена и оттуда, где из него торчал
черенок лопаты.
Но этого было недостаточно. Гадкий Кот заслуживал большего.
— Ещё, — тихо попросила я.
Я не была уверена, услышал ли меня Кролик, поэтому я крикнула:
— Ещё, Кролик. Ещё!
Кролик стоял неподвижно, словно статуя. Вдруг он повернул ко
мне голову. Когда наши взгляды встретились, я замерла.... Затем его
губы медленно изогнулись в ухмылке. У меня в груди затрепетало
сердце, и под его пристальным взглядом корсет вдруг показался мне
слишком тесным.
Кролик склонил голову и положил руку на грудь.
— Как пожелает моя дама.
Кролик снова повернулся к Коту, и я стиснула бедра. Я застыла. Он
сжимал и разжимал кулаки. Я задумалась, с чего это... мне не пришлось
долго ждать, чтобы это выяснить. Кролик наклонился и схватил кису за
руку. Чеширский Кот издал слабый страдальческий звук, но Кролику
было все равно. Взяв Кота за руку, Кролик вздрогнул. Он поднял ее
вверх, а затем резко сломал кость пополам. Чеширский Кот заорал. Он
орал так громко, что его крик эхом разносился по помещению. Когда
Кролик подошел к другой руке и сделал то же самое, я захлопала в
ладоши.
Кролик вскочил и направился вглубь подвала, туда, где нашел
лопату. Через секунду он вернулся с малярной кистью. Он окунул кисть
в кровь и принялся рисовать вокруг Кота круг. Глаза у Кота теперь были
закрыты, лицо потеряло свой цвет.
Гадкий Кот умирал.
Кролик раз за разом окунал кисть в кровь. Он нарисовал на полу
большие карманные часы. Вокруг Кота появились римские цифры,
такие же, как у меня на лице. Палка у него в животе стала центром
часов. Кролик остановился, его руки были залиты кровью Кота. Он
вернулся к Коту и взял его за сломанную руку.
— Куколка, — не глядя на меня, произнес он. — Мою трость,
пожалуйста.
Я схватила стоящую рядом трость и, спрыгнув со стола, бросилась
к нему.
— Фу! — с отвращением проговорила я и покачала головой, когда
мои красивые черные ботильоны наступили на липкую кровь Кота.
Я протянула Кролику трость и, повинуясь его безмолвному взмаху
головы, вернулась к столу. Кролик обнажил клинок и рубанул им вниз.
Я порывисто выдохнула, когда рука Кота отделилась от тела. Кролик
проделал то же самое с другой рукой, затем собрал трость и отбросил ее
в сторону. Он уставился на Кота, чьи глаза уже перестали моргать. На
Кота, чьи легкие перестали дышать.
На Чеширского Кота, чье сердце перестало биться.
Кролик взял отрубленные руки и разместил их с противоположных
сторон, по бокам от тела. Он положил их на цифры, как стрелки; теперь
часы показывали время. Я не знала, какое. Меня никогда не учили
определять время.
Когда Кролик отошел от кисы, от часов, которые он создал на
грязном полу подвала, он весь был в крови Чеширского Кота. Чистая
кожа осталась только у него на лице. И даже оно уже было забрызгано
кровью на щеках, на лбу и на подбородке.
— Тик-так, — Кролик уставился на свою работу. Его руки снова
сжались в кулаки. — Тик-так.
Его затрясло, и он нагнулся за брошенной кистью. У меня сердце
ушло в пятки, а к горлу подступил огромный комок, когда я увидела,
как он написал что-то у основания часов и прокричал:
— Тик-так.
Я не знала, что делать.
Он помотал головой.
— Нет, — надтреснутым голосом прошептал он и провёл рукой по
предплечью, по забрызгавшей его крови. — Нет!
Он царапал себе кожу. Всю кожу, на которой не было одежды.
Кожу, которая была залита кровью.
— Отвали! Отъебись от меня! Я не могу этого выносить!
Кролик попятился от Чеширского кота. Сорвав пуговицы, он
стянул с себя жилет и бросил на землю. Затем он швырнул туда же свою
рубашку, обнажив татуированную грудь и живот. Но кровь просочилась
и туда.
У него из горла вырвался отчаянный крик.
— Не могу выносить его запаха. Его крови. Его спермы. Я не могу
этого терпеть. Оставь меня в покое. Отвали от меня!
Я бросилась вперед. У меня не было четкого плана, когда я бежала
по грязному полу в маниакальном порыве, его спасти. Спасти своего
Кролика так же, как он спас меня.
Я не раздумывала, когда встала у него на пути и обхватила
ладонями его лицо. Не раздумывала, когда встала на цыпочки и
заглянула ему в глаза. И я не раздумывала, когда подалась вперед и
прижалась губами к его рту.
Я замерла и, впившись губами ему в губы, поглощала его крики и
глотала его боль. Губы Кролика были мягкими. Кожа горячей. Кролик
застонал. Его губы зашевелись, словно борясь с моим прикосновением.
Но потом сдались. У него из горла вырвался вымученный звук, и он
сдался под напором моего рта. Сдался моему прикосновению.
Сердце чуть не выскочило у меня из груди, когда его губы
задвигались под моими губами. Сквозь меня яркими вспышками
проносились образы, возникшие где-то в глубине моего сознания. Я,
ещё маленькая, в своей спальне. Кролик на полу у стены моей
комнаты... ему больно, он плачет.
И я его поцеловала. Поцеловала, чтобы избавить его от боли. В
замешательстве от пронесшегося у меня в голове образа я распахнула
глаза. Я не знала, когда это было. Не знала, было ли это вообще. Но не
успела я об этом подумать, как Кролик прорычал мне в рот:
— Куколка.
И толкнул меня назад. Он пожирал губами мой рот, мои руки
соскользнули с его щек и побежали вниз по мышцам его груди.
— Кролик, — прошептала я, поймав его взгляд.
Его зрачки потемнели и расширились.
— Его запах, — произнёс он, опершись руками о стену и
пригвоздив меня к кирпичной кладке. — Его гребаный запах... его
дыхание. Я весь в нем. Я, бл*дь, весь в нем с ног до головы!
Он провёл ладонью по волосам и скользнул вниз по крови у себя на
шее.
— Мне нужно от него избавиться. Мне нужно очиститься от этого.
Нужно, чтобы его запах и дыхание убрались на хрен с моего тела и из
моей головы.
Слезы с ещё большей силой потекли у меня из глаз. Я пробежала
руками по его груди.
— Куколка, — прорычал он. Он оскалил зубы, и впился в меня
безумным взглядом. — Отвали от меня. Отвали от меня на хер!
Но я этого не сделала. Я наклонила подбородок и уставилась на
него. Я усерднее задвигала руками. Наполняя его кожу своим запахом,
обдавая своим дыханием.
— Моё, — бросила я, скользнув ладонями к его бедрам. Опустив
руки ниже и коснувшись его промежности.
— Мой запах, — сказала я, рывком расстегнув пуговицу у него на
брюках.
Кролик приблизился ко мне, его левая рука нависла над моим
горлом. Его дыхание щекотало мне ухо, по коже пробежал острый
наперсток. Кролик царапнул зубами мое плечо. Я обхватила его рукой
за шею и притянула к себе.
— Мое дыхание на твоей шее.
Я расстегнула его брюки и сбросила их на пол. Кролик запрокинул
голову, а затем прижался лбом к моему лбу.
Потянувшись вперед, я сжала рукой его эрекцию и приблизилась
губами к его уху.
— Мой член, — произнесла я.
Кролик ударил кулаком по стене рядом с моей головой и зарылся
лицом мне в шею.
— Вбери в себя мой запах.
Он толкнулся мне в ладонь твердым, набухшим членом.
— Возьми мое дыхание. Возьми моё прикосновение, — я
прикусила губу и произнесла. — Возьми меня.
Кролик сорвался. С утробным рычанием он потянулся вниз и
задрал мне юбку. Его требовательные руки нашли мои кружевные
трусики, совсем промокшие от недавнего созерцания его бесподобной
расправы. Стянув с меня трусики и бросив их на пол, он потёрся щекой
и губами по моей шее, по лицу, по груди. Его пальцы пробежали по
моим складочкам, и я запрокинула голову к стене.
— Кролик, — застонала я, скользнув руками по его волосам и сжав
в пальцах черные пряди.
Ощутив у себя на коже его прерывистое дыхание, я улыбнулась.
— Ты ко мне прикасаешься.
Он громко застонал и вжался в меня пахом.
— Ты забираешь его запах и дыхание.
Кролик поднял голову и заглянул мне в глаза. Он замер. Я замерла.
По его лицу размазалась кровь Кота. Его глаза вспыхнули, и я поняла,
что кровь теперь и у меня на лице. Затем он бросился на меня. Он
потянулся вперед и стремительно развязал ленты у меня на корсете.
Мои груди вырвались наружу, он взревел и обхватил мои бедра своими
крепкими руками. С силой, свойственной только моему Кролику, он
поднял меня с пола и закинул мои ноги себе на пояс. Я вскрикнула,
когда он откинул юбку моего платья и приставил свою плоть к моему
входу. Он посмотрел мне в глаза и плотно стиснул челюсти. Я помотала
головой, услышав у себя в голове голос Эллис.
«Они меня связывали. Они врывались в меня против моей воли. У
меня сильно болело между ног. Я постоянно чувствую их у себя между
бедер...»
— Уходи! — прошептала и зажмурила глаза.
Мне не нравилось то, что твердил у меня в голове голос Эллис.
Мне хотелось очистить ее от прикосновений тех нехороших мужчин.
Мне хотелось, чтобы Кролик убрал этих мужчин у меня между ног.
— Твой запах, — сказала я, почувствовав, как Кролик застыл без
движения.
— Твое дыхание, Кролик. Прикоснись ко мне... Сотри их с моей
кожи... с кожи Эллис, — опомнилась я. — Забери их из тела Эллис.
— Куколка.
Кролик вошел в меня. Я закричала, царапая голую спину Кролика и
ощущая, как он заполняет меня своим напряженным членом. Он с силой
ударил одной рукой по стене, а другой сжал моё бедро.
— Куколка, — снова зарычал он, погружаясь в меня на всю его
длину.
Я кричала. Кричала, закрыв глаза и отгоняя прочь прикосновения
того мужчины. Мужчины, который всегда уводил Эллис. Мужчины,
который всегда делал ей больно. Который всегда говорил...
— Трахни меня, — приказала я, выпалив требование того
нехорошего мужчины, как своё собственное. — Трахни меня, Кролик.
Смой их запахи.
Я лизнула ему шею.
— Отбери у них силу.
С криком боли Кролик придавил меня грудью. Непрерывно
двигаясь внутри меня, он прижался своей кожей к моей коже. Он
скользил щекой по моей щеке, губами по моим губам. Он жадно вдыхал
меня, а я вдыхала его, а затем он начал вколачиваться в меня. Он резко
двигал бедрами взад-вперед и заполнял меня своим членом. Вытесняя
из Эллис член того плохого мужчины.
Я впилась ногтями ему в спину.
— Кролик, — пробормотала я, когда у меня в руках и ногах начал
пробуждаться трепет того блаженства, которое охватывало меня, когда
я трогала себя между ног.
— Куколка, — выдохнул мне в шею Кролик. — Моя Куколка...
моя. Ее запах. Ее вкус. Ее дыхание. Ее киска.
Он увеличил скорость. Увеличил ее настолько, что я закатила глаза
и разлетелась на кусочки, все части моего тела стали такими легкими,
что мне показалось, будто я парю в воздухе.
Кролик издал долгий, низкий и надсадный рёв, потом излился в
меня, полностью заполнив меня собой. Весь Кролик. Мой Кролик. Мой
Кролик, его Куколка.
Кролик крепко держал меня, прижимая к стене своим телом. Я
прильнула к его липкой коже, и мои губы растянулись в улыбке. Он
откинул голову и посмотрел мне прямо в глаза.
— Моя сперма, — шепотом сказал он.
Когда он потянулся между нами, вынув из меня свой член, у меня
по спине пробежала дрожь. Я застонала от чувства потери. Его пальцы
пробежали по тому месту, в котором он только что находился.
— Твоя сперма.
— Кролик, — тихо сказала я и, с трудом шевеля ногами, коснулась
нетвёрдыми ступнями пола.
Как можно медленнее я провела руками вверх по его скользкой от
крови и пота груди.
— Я прикасаюсь к тебе.
У Кролика из груди вырвался долгий, мучительный вздох.
— Я прикасаюсь к тебе, Куколка, — сказал он, потянувшись вперед
и обхватив ладонями мои груди.
У меня на глаза набежали слезы. Прикасается ко мне. Мой Кролик
наконец-то ко мне прикасается. Я так долго этого ждала, запертая в
комнате с множеством дверей, слишком большая, чтобы войти в Страну
Чудес, чтобы быть с ним. Чтобы следовать за ним.
— Нам надо идти, — произнес Кролик, не переставая скользить
руками по моему телу.
Я тоже не могла оторвать от него рук. Он поцеловал меня в
середину ладони. Затем отстранился и твердо сказал:
— Мы должны идти, — он приподнял бровь. — Нам предстоит
совершить еще больше убийств. Уничтожить еще больше плохих
людей.
Жар спиралью закрутился у меня в животе и устремился мне между
ног.
— Да.
Я подняла руку к его карману и вытащила оттуда колоду карт.
— А-ха! — воскликнула я, отыскав в ней нарисованное
карандашом лицо Чеширского Кота.
Я отошла от Кролика. Я провела картой с Чеширским Котом по
щекам Кролика и, пока он неотрывно глядел на меня завороженным
взглядом, сунула свободную руку в карман своего платья. Я открыла
зубами тюбик губной помады и, войдя в кровавое месиво, приблизилась
к распластанному на полу Коту.
Стерев с его лба кровь, я коснулась губной помадой его
посеревшей кожи. Высунув от напряжения язык, я старательно вывела
прямо на его лице надпись «БОЛЬНЫЕ УБЛЮТКИ».
— Плохая, плохая киса, — с укором произнесла я.
Любуясь улыбкой, которую вырезал на его лице Кролик, я
просунула карту ему между зубов.
— Четверка червей.
Я выпрямилась и увидела, что Кролик за мной наблюдает. Он
собрал с пола свою одежду, но я знала, что все это время он не сводил с
меня глаз.
Никогда не сводил.
Как мне и хотелось.
Я повернулась к нему лицом.
— Мне понравилось прикасаться к тебе, Кролик.
Его взгляд пробежал по моему запачканному кровью телу, а затем
взметнулся к моим глазам.
— Мне тоже нравилось прикасаться к тебе, милая Куколка.
Я улыбнулась и пошла к нему. Я провела ладонью по его руке и
сплела вместе наши пальцы. Мы оба уставились на наши сцепленные
руки.—
Думаю, нам всегда нужно прикасаться, Кролик.
— Да, — хриплым и надтреснутым голосом произнес он.
— Так никто из нас не потеряется в Стране Чудес.
Он медленно поднес к губам наши сцепленные руки и, поцеловав
мои пальцы, сказал:
— Как пожелает моя дама.
Смех заклокотал у меня в груди и выплеснулся в спёртый воздух
подвала. Он выпустил мою ладонь и затянул ленты у меня на корсете.
Когда они были полностью завязаны, он взял меня за подбородок и
наклонился ко мне для поцелуя. Соприкоснувшись со мной губами, он
сначала поморщился, но потом расслабился.
Оторвавшись от моих губ, он легонько постучал по нарисованным
у меня на лице римскими цифрам.
— Пора уходить. Мы ведь не хотим опоздать.