Глава 14
Сальваторе Висконти
Аврора вскочила из-за стола, крича мне в лицо слова, которые я в полной мере заслужил. Она даже и не заметила, как безмолвные слезы и паника начали застилать ее глаза. Я не мог понять из-за чего она так отреагировала : то, что я выбрал ей платье без ее ведома или же причина в самом платье?
Она боялась меня, я видел это в ее глазах, в ее теле, но что-то мне подсказывало, что больше, она боялась моих слов. Каждый раз, когда я говорил что-то ядовитое в ее сторону, мне хотелось отрубить себе язык.
Я был монстром.
Ещё тогда, вместе с тем горящим домом, сгорело мое сердце, и в моей груди осталась лишь его оболочка. Я пытал, убивал и не чувствовал ничего, кроме удовольствия.
Я бы мог прямо сейчас встать и пойти без раскаяния убить всех членов Нью-Йорсково синдиката. Но видя слезы в глазах этой женщины, боль, которую причиняют мои слова и поступки, что-то шевелилось в моей груди, невидимыми ползущими ветками окутывало мою душу. Мое гребаное сердце билось в конвульсиях от боли. Как назвали бы меня мои люди? Трусом, который не может обращаться со своей женой так, как обращается большинство мужчин в нашем мире?
Безусловно, я был трусом. Я не боялся крови, не боялся умереть, не боялся своих врагов, не боялся самых страшных пыток на свете. Но её, я боялся. Я - самый настоящий трус, я не боюсь физической боли, я боюсь душевной. Сегодня, когда она улыбалась посреди разговора, я забывал, что хотел сказать.
Я привык так жить, без боли, воздвигая вокруг себя стены, которые не было необходимости укреплять каждый раз, но она началась в них вторгаться и я не подпущу её к себе.
Но её образ, полный боли, заставил меня поднять свою задницу и последовать за ней.
Когда я зашёл в комнату и то что я там увидел, заставило мне замереть. Как будто тысяча кинжалов пронзили мое сердце, а потом покромсали его на кусочки.
Аврора лежала на полу. Хриплый голос пытался что-то вымолвить, но у нее не получалось, платье лежало рядом с ней. Я подлетел к ней, что было мочи и положил ее голову к себе на колени.
— Аврора, приди в себя — аккуратно хлопал ладонью по её щекам.
Но она просто лежала, не подавая признаков жизни.
— Черт! Аврора,открой, мать его глаза!
Я взял стакан с водой и прыснул ей в лицо. Она резко распахнула глаза и начала часто дышать, все ещё задыхаясь.
— Милая, посмотри на меня , — её глаза бегали по комнате, — посмотри на меня! — взгляд этих золотисто-зеленых глаз остановился на мне. Она вцепилась в мое руку, словно в спасательный круг, — Я рядом. Смотри на меня, да вот так, дыши вместе со мной. Вдох выдох. Молодец. Я рядом. Я никуда не уйду.
Моя маска хладнокровия слетела и мысленно, я пообещал себе, больше ее не надевать, только бы с ней все было хорошо.
Она схватила меня за шею, притягивая ближе, судорожно хватая меня за руки, плечи, шею. Я прижал ее к себе, не задумываясь. Только что, я чуть не посидел, чуть не потерял ее. Не знаю, сколько мы так просидели на полу. Мое сердце стучало так, как не стучало никогда от жуткого страха.
— Спасибо, — отстранившись, она начала избегать моего взгляда. Ее опухшие глаза от слез, смотрели куда угодно, но не на платье и не на меня.
— Что это было, Аврора?
— Я не надену его, — она посмотрела в мои глаза и в них, я видел настоящую боль.
— Хорошо, но ты должна мне все рассказать.
— Нет, Сальваторе, ты можешь сколько угодно допрашивать меня, пытать, но я не скажу.
— Я должен знать что с тобой, ты чуть не умерла от сильной панической атаки! — Я начал уже терять терпение.
— Не проси меня, о чем угодно, но не об этом!
Я вздохнул.
— Хорошо.
Она хотела встать, но вместо этого, я взял её на руки. Аврора даже не сопротивлялась, не дрожала от страха, как в первый раз. Я перенёс её на кровать, бережно укладывая, боясь причинить ей боль. Мой взгляд метнулся к красному платью на полу и я взял его в руки.
Ее глаза вмиг расширились в ужасе.
— Тихо, все хорошо, не смотри на него, — но она, все ещё смотрела, — Аврора! — в этот раз она посмотрела на меня, — я сожгу его, клянусь.
И я поклялся. Если бы это платье было человеком, я бы пытал его до скончания времен, за то что оно причинило ей боль. Но сейчас, я был нужен ей. И в этом, я никогда никому не признаюсь.
Я начал раздеваться, прямо на ее глазах. Сначала полетел пиджак, потом рубашка, следом брюки.
— Что ты делаешь? — она напряглась и начала отползать на другую сторону кровати. Но в ее взгляде не было испуга, скорее интерес, возбуждение.
— Разве не видно? Готовлюсь ко сну.
Она сглотнула.
— Зачем ты раздеваешься? — ее голос дрожал, как струна от гитары.
— Я привык спать голым.
Я забрался в кровать, чувствуя её тепло. Сложив руки за голову, уставился в потолок. Я собирался выяснить, что с ней случилось. Почему она так шарахается от платья красного цвета. Вдруг я почувствовал холодное, нет, скорее ледяное прикосновение к своему торсу. Я уставился на девушку, которая неловкими движениями руки, скользила холодными руками по моей голой груди.
— М-мне холодно, ты не мог бы... — Она запнулась на полу слове, встречаясь со мной невинными большими и до боли красивыми глазами , — Забудь!
Она отмахнулась, резко убирая свою руку. На что я перехватил её, вернув обратно. Аврора в недоумении уставилась на меня. Я молча повернулся к ней, повернул девушку к себе спиной и прижал к своей груди, обнимая за талию, и взял ее холодную руку в свою. Мое сердце отбивало башенный ритм, а член стал увеличиваться от простого прикосновения к ней.
Что она со мной творила?
Кричал мой разум, выжигая что-то не понятное в моей груди.
— Доброй ночи, Сальваторе, — прошептала Аврора.
— Спи спокойно, ангел, я буду охранять твой сон.
Только сейчас, она сжала мою руку в ответ и спустя несколько минут, я услышал ровное дыхание. А я мечтал, всю жизнь пролежать с ней так, просто касаясь её, держать ее в своих объятиях, зная, что она в безопасности. Она была в безопасности от всех вокруг. Но вопрос в том, была ли она в безопасности от меня?
Определено, нет.
Сегодня, я позволил себе эту слабость, но больше такого не будет. Ведь, слабости у меня есть, но эмоций нет.