[ремонтируются] Сказок больше не будет.

[ Думаю этот момент все ждали ...]

Дженни сама не понимала, почему сорвалась на Тэхена с самого утра. В масштабном смысле повод был, но в остальном Тэхен вчера вел себя вполне мило. Он терпеливо отнесся к ее состоянию, не кричал и ни к чему не принуждал. Просто утром, почувствовав его прикосновения, что-то внутри девушки вздрогнуло, и испугавшись этой реакции тела, она отвергла его со всей злостью. Но злилась она на себя. По большому счету, она сама заговорила с той женщиной, пошла у нее на поводу. Тэхен лишь выкупил ее из борделя в свое личное пользование. Пожалуй, это было еще унизительнее, но в кого бы она превратилась, стань ее тело и вовсе всеобщим достоянием? Она злилась, что он не отпускал ее, но что делать дома одной она тоже не знала. Как ни крути, обстоятельства сложились плохо, но все равно сейчас она злилась на саму себя. Ненавидя этого своего хозяина, она, тем не менее, тянулась к нему, интересовалась и частенько сама его провоцировала. Он был похож на загадочного хищника, а иногда на ласкового кота, он привлекал ее, и самое страшное, заставлял забывать о том, о чем забывать было нельзя. Пускай она не была безумно близка с родителями, она все же сейчас по ним тосковала, осознавая, что никогда больше не услышит их голоса, никогда не почувствует прикосновения. Она никогда не представляла себя в роли сироты, ведь несмотря на частое одиночество, всегда чувствовала их незримую связь. И если бы ей что-то понадобилось, — они бы примчались, непременно. Наверное, связь осталась, но каково родителям смотреть с неба на то, в кого она превратилась? И ее добрая нянька, и шофер который каждый день возил ее в школу. В ее реальном мире осталось только двое близких людей — Чимин и Лиса. Но Лиса сбежала от нее в Тайланд и вернулась буквально за месяц до всего произошедшего, а за месяц они не успели помириться. А Чимин... Она все еще не могла понять, чего он так испугался тогда, почему не помог ей, а выгнал из дома. Дженни блокировала эти воспоминания и пыталась убедить себя, что ее принц хороший, но все равно внутри было больно. Внутри она все равно ощущала одиночество, и как бы странно это не было, Тэхен сейчас был для нее самым близким, хоть она и ненавидела его, и была бы рада никогда его не знать.

Когда он ушел, Дженни решила, что это хорошо. Она оставалась в спальне, слышала шум воды, даже его голос, а потом все стихло. Она продолжала сидеть, ожидая, что он ворвется, будет кричать и заставлять, что они пойдут завтракать, а потом купят ей одежду. Всего за несколько дней она успела привыкнуть к такому ходу дел, потому что прежнего никогда не будет, она начала понимать это. Но прошло полчаса, а он все еще не приходил. Дженни рассерженно прокралась в коридор, но там было пусто. Накинув снова его халат, девушка спустилась в кухню. Официант накрывал на одного человека, Дженни решилась поинтересоваться:

— А где...? — она не знала, как правильно назвать его. Хозяин? Смешно. Но официант все понял и коротко ответил:

— Господин Ким улетел, — мужчина улыбнулся ей, положил салфетку к тарелке и быстро ушел, а Дженни так и осталась стоять. Что значит улетел? Наигрался, бросил? Бросившись к двери, она поняла, что та заперта. Она даже не может выйти на улицу. Ее будут иногда кормить, а в остальном она должна сгнить тут? Как посмел он, как мог? От того, что узнал, что она невинна, что любит другого, что ненавидит его? Или из-за того, что сорвалась сегодня? Она неожиданно почувствовала, что ей грустно, обидно и одиноко. Родители ушли от нее на небо, он просто бросил. А говорил, что она необычная, что интересная. Такая необычная, что не справился? Дженни не притронулась к еде, пошла наверх и пытаясь успокоиться, набрала себе ванну. Пожалуй, она лежала там несколько часов. Он не появился, у нее не было его номера. Улетел... И когда вернется? А если не вернется, если ее отправят в бордель, как он и грозил? Ведь он был не таким уж плохим, в самом деле...

Ближе к вечеру, когда Дженни осознала, что он не приедет, у нее сдали нервы. Она устала находиться в этой перманентной истерике, но ничего не могла сделать с собой. Придя на кухню, она долго сидела, пила воду. Есть не хотелось, и она уже представила, что умрет от голода, но затем что-то в голове щелкнуло. Вся эта идеальная посуда, она манила ее испортить, как испортил кто-то сверху ее идеальную жизнь. Дженни только вошла во вкус своего скандала наедине, как неожиданно в кухню вошел он. Удивленный, долгожданный и ненавистный. Она хотела броситься ему в объятия, но вместо этого набросилась с кулаками. А он, очевидно, решил доказать противоположное ее словам.

Оказавшись на кровати, Дженни принялась отбиваться изо всех сил, потому что понимала, что на этот раз ничего не сработает, и он возьмет то, что хочет. Но едва его губы впились в ее кожу, тело откликнулось, и она поняла, что больше не принадлежит себе. Когда Тэхен принялся снимать с себя пиджак, она неосознанно помогла ему сорвать его, а затем так же резко, впиваясь ногтями в кожу, разорвала на парне рубашку, стянула галстук. Это было похоже на сумасшествие, потому что крича о том, как ненавидит, она не прекращала раздевать его. Тэхен терзал ее губы шею и грудь, она орала от боли и удовольствия, она стонала все громче, чтобы он не останавливался, а руками отталкивала от себя и раздирала кожу парня в кровь. Она не заметила, когда они оба остались абсолютно обнаженными, и только тело ее изогнулось дугой, когда что-то внутри обожгло огнем. Глаза Дженни распахнулись, и, увидев ответное удивление в его глазах, она поняла, что это случилось. Но Тэхен не остановился. Его прикосновения стали неожиданно нежными, и Дженни не могла противиться, когда он продолжил двигаться в ней, вызывая вихри неизведанных эмоций и ощущений. Она тихонько постанывала, потому что не знала, что чувствовать. Это было приятно, так приятно, как никогда и ни с кем не было, но все, что она берегла только что оказалось в его владении. Впрочем, прикосновения Тэхена были слишком умелыми, чтобы она надолго могла отвлечься на что-то другое, кроме них. Расслабившись и обхватив его талию ногами, она почти тут же ощутила, как тело сковало судорогой, а затем по нему прошлись толпы мурашек и нахлынуло абсолютное расслабление. Тэхен очевидно почувствовал тоже самое, потому что спустя несколько секунд упал на кровать рядом с ней, тяжело дыша.

Дженни чувствовала, что горло сдавили слезы. Ей было так хорошо с ним... Почему, откуда? Она же любит другого, она никогда не хотела его!

— Ну как ты? — в его голосе усилилась хрипотца, и когда он уперся на руку и взял ее подбородок двумя пальцами и заставил взглянуть на себя, его глаза блестели, и он был очень, очень доволен.

— Чего тебе надо? Ты получил, что хотел. Оставь меня в покое, — она говорила сдавленно, сглатывая тяжелый ком. Между бедрами ощущалось немного крови, чуть-чуть болело. Хотелось в душ и спрятаться под одеяло. Не видеть его больше, не чувствовать этой болезненной тяги.

Он послушно встал с кровати, натянул трусы и вышел из комнаты. А чего она ожидала? Что он упадет на колени и будет клясться в любви? Он изначально сказал, для чего она ему нужна, и когда он получил желаемое, он вышвырнет ее в общую кормушку. Уткнувшись лицом в простынь, девушка горько заплакала.

Через минуту на ее плечо легла ладонь, но Дженни не отреагировала. Тогда ее силой оторвали от постели и заставили сесть. Она закрыла лицо руками и не смотрела на парня, но вздрогнула, когда на ее грудь легло что-то прохладное. Удивленно открыв глаза, она увидела. Свой медальон? Распахнув его, Дженни увидела фото, где она маленькая вместе с родителями. Слезы прекратились, она как завороженная смотрела на фото.

— Откуда? — шепнула Дженни, поднимая голову на Тэхена.

— Из твоего дома. Там пока что все не тронуто, и я попросил так и оставить, пока я раздумываю над его покупкой.

Глаза девушки вспыхнули, и если бы не медальон, она решила бы, что Тэхен блефует. Но он улыбался, и Дженни тихо спросила:

— Что для этого нужно? — Тэхен взял ее лицо в ладони и улыбнувшись фирменной кривой улыбкой, прошептал в самые губы Дженни:

— Твое хорошее поведение... — он углубил поцелуй, прижимая обнаженную девушку к себе, и ее руки сами собой обвили его шею.