Глава пятнадцатая: Ночь
Люцифер стоял, окруженный ангелами. Они жадно поедали его глазами. Кто-то смотрел с любопытством и потаённым восторгом, кто-то с ненавистью. Сатана чувствовал это и испытывал невероятную радость внутри, оттого, что его цель была исполнена. Он пробудил в них чувства. Любовь к предателю была для ангелов настолько же запретна, насколько запретна и ненависть. Он жил среди них, он был одним из них, а потому и знал, что для них любые сильные чувства кроме любви к Богу непозволительны. Люцифер решился на отчаянный поступок, вдохновленный и любопытством, и собственной силой. Он поднял оружие вверх и, сделал вдох. Тело его пропиталось уже несвежим, неприятным ароматом начинающегося гниения, но даже это несло ему радость, потому что говорило о правоте. Он прокричал в полной тишине:
-Восславьте меня!
Секунда молчания воцарилась над поляной. Люциферу было не страшно. Он задержал дыхание. Откуда-то справа послышался тонкий и тихий голос.
-Люцифер!
Это был слабый отголосок сильной личности, что не боялась сказать первой то единственное имя, которое вертелось у неё на языке. Теперь она оставила имя Бога и готова была пойти только за ним, Сатаной. Люцифер был готов миллиарды рас услышать своё имя из её уст. Она понимала его чувства и повторяла снова и снова, надеясь удовлетворить желание нового Бога. И с каждым разом к её голосу добавлялись всё новые и новые голоса. Люцифер открыл глаза и увидел, как со всех сторон ангелы скандируют его имя, увидел в глазах одних пламя любви, а в глазах других огниво злобы. Но те, кто осуждал его, молчали, понимая, что Эдем мёртв, что гниение неостановимо, что Бог, которого они обожали, куда-то ушел. Те, кто полюбил Сатану, собрались теперь вокруг него и скандировали по слогам имя, бывшее признаком силы и храбрости.
-СА
-ТА
-НА
Люцифер окидывал взглядом поляну и широко улыбался. Он знал, что это была не победа, а лишь маленький, первый крохотный шаг на пути к ней. Он знал и то, что путь предстоял длинный, но такова была дорога и продвижение по ней, пусть и малое, вместе с гнилым воздухом в его грудь приносило и частичку счастья.
Ангелы, которые были против нового Бога, медленно отходили от поляны, покидая мёртвую пустошь. Люцифер, купающийся в удовольствии, нашел в себе силы отвлечься и заметил, как редеют ряды смотрящих. Он знал, кто уходит от него, и потому испытал ещё большую радость. На самом деле внутри его терзал страх, что они, ненавистники, кипящие злобой, не уйдут до тех пор, пока их Господь им не прикажет. Их решение, жалкое, ничтожное, ни на что по сути не влияющее, всё же было проявлением воли. Конечно, верхом проявления такой воли была бы жестокость. Люцифер стоял там, на центральной поляне, в самом сердце Эдема. Это была святыня. Ангелы, так бесконечно любящие своего Бога, должны бы были напасть на него за это оскорбление, броситься толпой на проклятого собрата и разорвать в клочья. Но они не сделали. Не смогли. Решение, принятое самостоятельно, им было не по силам.
Напившись из этого источника радости, скандирования, Люцифер повернулся направо и посмотрел туда, откуда до него донёсся самый первый и самый тихий крик. Среди сотен глаз, смотрящих на Сатану с радостью, были одни, глядящие с настоящим восторгом. Он знал её имя. Это была Эфемера. Тихая и молчаливая, когда разговор заходил обо всём, она всегда горела ярко, когда речь заходила об Отце. Созданная, казалось, только для прославления Бога, она будто ничего на свете кроме него не любила. И тем страннее было Люциферу знать, что именно она, в своём обожании доходившая до фанатизма, бросила прошлую веру и смотрела на него, готовая пойти хоть на край света. Он поймал этот взгляд и решил. Люцифер снова набрал в грудь воздух и крикнул ещё раз:
-Сегодня мы ночуем тут, а завтра с утра выйдем из Эдема в новое царство. Это будет царство свободы. Тащите камни и палки из леса, мы будем жечь последние костры.
Часы работы летели быстро. Люцифер сам работал, помогая своим братьям. Они теперь, подобно муравьям, группами тащили большие поломанные сучья и перебитые острыми камнями деревья эдемского сада. Ангелы оскверняли святыню, но не чувствовали за это вины, потому что убита она была, как это ни странно, Богом. Люцифера любили, его уважали и совсем немного боялись. Он мог бы быть выше этого, не работать, занять место царя, живущего только на труде других. Он не стал. Люцифер знал, что руки, вымазанные в грязи и уставшие, не признак раба, если хозяин их работает по своей воле. Напротив, когда он был и чист, и безгрешен, когда не трудился, не дрался, а жил в удовольствие, он был бы в большем рабстве и неудобстве, чем сейчас. Работая в поте лица своего, Сатана думал над судьбою Адама и Евы. Ему казалось, что где-то там, за пределами Рая, они так же, как и он, выживают. Быть может, они уже нашли какую-то пещеру, жалкую обитель человека, а может, сами себе, своими руками, возводят дом.
Ангелы жгли костры, как их учил Люцифер. Были сложены десятки очагов, вокруг которых собирались толпы. Они говорили о Рае, о старом и новом Богах, о том, что их отличает. И каждый видел мир по-своему. Люцифер окидывал взглядом эти кружки и был счастлив, потому что видел, как из бесформенного нечта формировались разные умы. Он переходил от одного костра к другому и всюду, куда бы он ни шел, все начинали говорить о нём, задавая самые разные вопросы, суть у которых была одна. Все наперебой хотели узнать историю Сатаны, услышать её из его уст. И каждый раз, когда Люцифер начанал говорить, он говорил без умолку.
Люцифер заметил, что в небольшом отдалении от всех, как-бы скраю поляны, был поставлен маленький очаг. Веточки, в нём горевшие, были обломаны у самых сухих деревьев. Эфемера, маленькая перед ликом огромной, нависшей над ней ночи, казалась абсолютно серьёзной и спокойной. Пламя, её освещавшее, дарило тепло и свет, отчего всё тело её сияло румянцем, прогретое от костра. Люцифер подошёл к Эфемере и сел рядом. Она, до этого неотрывно смотревшая на огонь, теперь отвлеклась и с всё такой-же привязанностью и восторгом. Люцифер спросил у неё:
-Сама ли ты сделала этот костёр? - Сатана один только раз взглянул на пламя, всё остальное время отдав её глазам. Они встретились. Она, немного помолчав, ответила с чувством искренней радости:
-Да. Я ни у кого не просила совета. Только смотрела, как ты добыл пламя. - Эфемера испытывала почти что восторг от того, что тот, кого он теперь почитала, как Бога, сейчас дарил своё внимание ей, всего лишь простому последователю. Люцифер, чуть подумав, сказал:
-Мне нравится, что ты делала всё без оглядки на других, без их ведома и согласия. Но костёр твой мал, хлипок и стоит на окраине. Я хочу сказать, что это хороший, но только первый шаг на пути к твоему величию. Я хотел ни уничтожения Рая. Я хотел свободы. Проявление своей воли - сердцевина свободы. Потому что иметь свою волю - этот хотеть чего-то. Быть свободным - осуществлять задуманное. Из всех, кто примкнул ко мне сегодня, ты ярче всех сияешь в этой ночи благодаря своей воле. Именно поэтому сейчас я для тебя подготовлю испытание. Твой костёр горит тускло. Скажи мне одну только фразу, чтобы пройти испытание. - Люцифер смотрел на неё с любопытством. Эфемера, отвернувшись от него, погрузилась в раздумье. Она сначала посмотрела на своё пламя, потом окинула взглядом поляну, сиявшую в ночной тьме десятками огней. В конце концов ответила:
-Я хочу, чтобы мой костёр видели все. И чтобы все знали, что это я сама его разожгла. - Эфемера смотрела на Люцифера и улыбалась. Люцифер улыбался в ответ. Он немного подумал и ответил ей:
-Тогда обещаю тебе, что твой костёр будет в конце пути самым ярким, пусть даже ты сожжёшь до тла весь мир вместе с этой вот самой поляной. Расскажи мне, почему ты оставила Бога и пошла за мной? - Люцифер, любопытство которого с каждой секундой разгоралось сильнее, чувствовал, что уже не мог отойти от девушки. Она ответила ему сразу, так, будто ответ, над которым она не думала, сам пришел ей на ум:
-Он оставил нас. Я слышала твою историю. Ты говорил, что ему была важна идея Эдема. Не знаю, что это значит, но не думаю, что в этой идее нам было уготовано место его творений. Посмотри на этих ангелов. Он не спас их, не защитил, когда всё вокруг начало разлагаться. Поэтому я и решила, что, может, нам будет лучше с кем-то, кто не выше, не над нами, а с тем, кто жил среди ангелов, кто знал их, кто знает нас и любит. Мне кажется, что мы не должны следовать за кем-то, как за Отцом. Поэтому я и пошла, но не за тобой, а вместе с тобой. Воля, которая у тебя есть - то, чего я по-настоящему хочу. - Эфемера смотрела теперь серьёзно на Люцифера. Он только счастливо улыбался, не способный сначала даже сказать, почему так рад. Он только думал о том, какая она сейчас, сильная, свободная, мудрая сидела перед ним и втайне надеялся, что именно он помог ей достичь того, о чем сейчас она говорила. Сатана отбросил эти мысли и решил сам для себя: нет! Всё это она сама! Это только её заслуга, а потому он может ею гордиться, ведь его на поиски свободы подтолкнул Змей, в то время, как Эфемера изначально была таковою, только скрывала чувства и мысли, для ангелов запретные.
Эфемера, видя его смятение, немного замялась. Она опустила руку в кучку сухих листьев и сказала:
-Я слышала, что ты любишь персики. Я сейчас. Днём, когда я собирала ветки, кое-что нашла.
Эфемера рылась в листьях, но резко перестала и съежилась, услышав откуда-то сбоку хруст веток. Медленно из леса показалась большая и красивая рогатая голова. Это был чудесный, но очень уставший олень. Он бродил по Эдему в поисках пищи и ничего не находил, потому что почти все плоды уже сгнили, распространяя вонючий приторно-сладкий запах брожения, приятный только мухам и разным насекомым. Эфемера из листьев вытащила спелый персик, красиво переливающийся в свете маленького костра. Она замялась, увидев изголодавшегося оленя. Люцифер, поняв, что она хотела сделать, стал наблюдать, пытаясь угадать, какой выбор она сделает. Эфемера, пару раз сменила взгляд с оленя на Сатану, а затем бросила персик Оленю. Он съел его, поймав пастью, а затем медленно и устало подошел к сидящей паре. Они погладили его, желая, чтоб благородное и красивое животное осталось. Он сказал им только: "Спасибо", а затем медленно ушел в лес.
Всю ночь ангелы летали над поляной и любовались яркими огоньками костров. Они знали, что Бог создал звёзды в знак своего величия, а оттого мысль, что эти земные огоньки были для них в ночной темноте тоже как-бы звёздами, становилась ещё теплее. Люцифер хотел было научить их спать, но не каждый понял, что нужно делать. Тогда те, кто не уснул, остались у своих очагов и тихо говорили, чтобы не разбудить спящих. И для многих это была самая лучшая ночь.