Сатаниада: история Люцифера

Люцифер, повёрнутый к Змею спиной, смотрел на то, как тысячи ярких звёзд отражались в спокойной водной глади. Его завораживал и очаровывал этот прекрасный вид. Мерцания, лёгкими вспышками мелькавшие в маленьких волнах, ему напоминали беззаботные дни, проводимые в наслаждении. Ангел, не поворачиваясь к зверю, сказал ему:

-Ты должен уснуть и набраться сил. Я останусь тут, на рассвете или чуть раньше отправлюсь за копьём. Всё таки, надежда на спасенье есть. Ангелов нет, они в засаде, а Бог слеп. Иди назад без страха.

Змей, послушавшись Люцифера, спокойно отправился к Коню. Мятежник, оставшись на берегу один, долго думал над тем, какой путь далее выбрать. Жестокость и грубость - кратчайший путь к силе. Только вот, став жестоким Богом, не был бы Люцифер точной копией того Бога, который, являясь абсолютным добром, оставил Коня умирать в муках? Ангел вздрогнул от такой мысли, ему было неприятна сама идея того, что он мог стать тем, кому решил дать бой. И всё же, думать об этом он не перестал, не отступил назад, понимая, что именно сейчас он встал перед развилкой. И Люцифер решил успокоиться, сесть на влажный и ещё тёплый песок и устремить свой взгляд на медленно гуляющие волны, едва ли колыхавшие озеро. Если же всё таки случится так, что он, Мятежник, будучи Новым Богом, станет копией прежнего, то какой толк будет от этого людям? А люди, ангелы, звери, которые живут сейчас в порядке и мире? Заслуживают ли они смерти? Будет война, очень-очень большая война, в ней многие погибнут. Люцифер точно знал, что её не избежать, страшной и жестокой распри. Он чувствовал между ангелами раскол, разлад во мнениях, который, будучи едва ли заметным прошлым днём на пляже, разрастётся в суровый конфликт. Люцифер, думая над этим вечером того же дня, пришел к выводу, что ангелы будут жить мирно лишь тогда, когда они едины во взглядах, пока действуют как один организм. Только эта система не способна к долгой жизни, ведь в любом случае рано или поздно бы появился мятежник, тот, кто сломает устои и создаст своё мнение. Он в конечном итоге и приведёт к появлению раскола, который из маленькой трещины станет великой дырой, разрушившей даже самую прочную и монументальную систему. Люцифер понимал, что если произойдёт бойня, то это будет на его совести. Именно этого мальчик и боялся - его страшила сама мысль о том, что он может быть виноват в чьей-то смерти. Решимость в нём всё ещё бурлила, но только при готовности отдать свою жизнь в обмен на свободу других. Свою свободу ценой смерти кого-либо Люцифер получать не желал.

Люцифер посмотрел вниз. Прямо там, где его пятки касались влажного песка, между ступнями лежал маленький зелёный листочек, кем-то сорванный с дерева. Он был уже смочен и лежал на песке, ветерок не мог взять его с собой и унести далеко-далеко. Ангелу понравились аккуратные и красивые формы этого листика, почти идеально ровного и симметричного. Большая волна, внезапно проснувшаяся сама среди тиши и малых всплесков и пробудившая водную размеренную гладь, накатила на берег, тёплой водой омыла ноги Люцифера и, уходя, подхватила и унесла с собой листочек, мирно покоящийся прежде на береге. Именно тогда мальчика, который никак не мог принять решение, осенила мысль. Тот, кто живёт в мире, не двигаясь, не имея своей воли, не может пойти вперёд. Ангелы, люди, звери, всё население Эдема - лишь листик, застрявший на шероховатом песке. Нужна волна, нужно бурление, кипение, буйное, непреодолимое, способное разбить любые преграды. Нужна война, нужен конфликт, чтобы герои шли вперёд. Он сам ведь был таким: безвольным и слабым, стоящим на месте. Только Змей, неудержимым потоком ворвавшийся в жизнь Люцифера и внёсший в неё свою идею, только этот всплеск смог пробудить в мальчике силу и волю.

Время медленно подходило к эпохе зари. Небо розовело, рассеивался таинственный мрак. Люцифер, встав с песка, уже согретого его телом, раскрыл свои крылья и взлетел вверх. Воздух был холоднее, чем днём, но всё ещё сохранял нежное тепло, к которому добавлялась рассветная свежесть. Он летел в сторону Маленького озера, туда, где должен был отдыхать Лахабиэль. Прилетел он туда дольно скоро, так как торопился. Ангел не пытался высматривать врагов, не медлил, ожидая каждую минуту засады, потому что точно знал, что все его враги сейчас заняли оборону в других местах. Вскоре под собой Люцифер увидел небольшое озеро будто бы спрятанное в лесу. Лишь тонкая нить песчаного берега была видна с одной стороны прудика, а другой его край утопал в зелени, поглощённый высокими деревьями, пьющими воду через корни, пробившие землю и вышедшие прямо к воде.

На песчаном пляже лежал Лахабиэль, положивший голову на корни мощного и толстого, но низенького дуба. Прямо рядом с мальчиком покоилось и его копьё. Люцифер понял, что это ловушка, что и тут его уже ждут. Он не боялся, потому что решил идти до конца. Ангел без страха спустился на землю. Мятежник не стал сразу хватать оружие, зная, что его поджидает опасность. Он медленно сокращал дистанцию между ним и мальчиком, делая вид, что крадётся. Эти бесценные секунды были просто необходимы, чтобы обдумать план. Люцифер понял, что если кто и следил за ним, то этот кто-то находился максимально близко к его цели. У копья был только Лахабиэль, но он ранен и, к тому же, точно спал. Нигде не было рядом места, в котором бы можно было спрятаться. Нигде, кроме кроны дуба, которая идеально располагалась так, чтобы некто, сидящий в ней, мог выпрыгнуть и схватить Люцифера. Ангел-мятежник решился на отважный и немного безумный поступок. Он бросился вперёд, быстрым бегом преодолел короткое расстояние и сделал вид, будто руки свои тянет к копью, но затем резко выставил ладони вверх. В них заискрился бело-синий шар света, горящий невероятно ярким пламенем. Люцифер в свои руки призвал небольшой кусочек той звезды, которая ему принадлежала. От столь яркой вспышки ангел, скрытый в листве, не удержался на ветке и упал на землю. Из-за обилия света проснулся и Лахабиэль, но, когда эти двое спохватились, был уже поздно, так как Люцифер, схватив копьё и встав в угрожающую позу, направил остриё на них, едва ли способных сопротивляться. Ангел-мятежник узнал второго ангела - Гермаэля, мальчика с золотистыми прямыми волосами. И Гермаэль, и Лахабиэль на какое-то время ослепли от яркого света, даже немного обжегшего их. Когда они смогли прозреть, Люцифер коротко сказал:

-Когда солнце встанет, вы увидите меня на Круглом холме.

Лахабиэль и Гермаэль, даже толком не встав, хотели схватить Люцифера за ноги, но он разбежался и взлетел с копьём в руках быстрее, чем те смогли хотя бы дотянуться до мятежника. Ангелы, ослеплённые горячим и ярким светом, ещё долго валялись на земле, прежде чем встать и отправиться вдогонку за Люцифером. Он же, улетая вдаль, направился к Круглому холму. Мальчик знал, что именно там его уже ждали, чтобы схватить, чтобы одарить самым страшным из всех господних даров - смертью. И всё же, Люцифер не дрогнул, не стал убегать и прятаться. Мысли, добрые и гневные, смешались в нём в один единый снежный ком, который с каждым оборотом набирал в массе. Этот ангел, который так недавно был невинным, а стал теперь Новым Богом, он, думая о пережитой ночи, понял, что ему нужно было делать. Любому бы, кто только мог бы его выслушать, действия показались бы бессвязным бредом, но мальчик в глубине души уже точно знал свою ношу.

Прилетев к Круглому холму, Люцифер опустился прямо на огромный камень, стоящий в его центре. Мальчик вверх остриём поднял копьё и закричал так громко, как только мог:

-Выходите, ангелы и все твари божьи, что пришли убить меня. Не прячьтесь в тенях, что скоро исчезнут на солнце. Я пришел сюда, чтоб говорить. Я знаю, что вас великое множество. Я знаю, что здесь все, кого я когда-то любил... - Последние слова Люцифер произнёс с сильной тоской по прежнему дому. Медленно из-за деревьев начали показываться десятки и сотни фигур. Акхазриэль вышел вперёд и прокричал в ответ:

-Отец не желает говорить с тобой, отныне ты не сын ему более. - Акхазриэль, выступающий глашатаем Бога, был строг и суров, пропал в нём и намёк на ту беззаботную детскую ласку, которой он одаривал всех вокруг. Люцифер внимательно на него посмотрел с высоты холма, поднял лик к другим ангелам, многие из которых сидели на деревьях. Мятежник, ещё чуть помедлив, продолжил:

-Это я не желаю слышать слова лжеца! Я пришел с вами, с теми, кого я называл братьями. Вам внушили, что вы те, кто есть, что вы невесомы, пусты, холодны, что вам, быть может, даже ничего не снится. Но это всё ложь. Я создал был Богом, не спорю. Нам говорил Он, что мы созданы были для его восхваленья. Но я умею не только любить. Во мне за несколько дней перемешалось в безумной пляске огромное количество чувств. Тут, в моём сердце, есть место и радости, и горю, и грубости, и нежности, и любви, и злобе. Я ненавижу вас всех, но я вас люблю. И нельзя это мне никак описать по-другому. И каждый здесь - такой. И мы могли бы жить в согласии и мире, если бы не этот обманщик! Он соврал! Вы слышите? Соврал! Он говорил, что мы не способны чувствовать, как, к примеру, ощущают Адам и Ева этот чудный, но ненавистный мне мир. Да, да да, я ненавижу всё! И знаете, почему? Потому что это яма. Она прекрасна, удивительна, неподражаема, но это яма. И мы не можем вылезти, мы бесконечную свою жизнь должны провести сидя в яме, где нам, иногда, если повезёт, сверху будут видны звёзды ночью и облака днём. Я принял решение. Я вырвусь из ямы. Я взлечу вверх даже без крыльев, если надо будет, я руками и зубами своими пророю нам выход. Потому что я буду бороться до конца, потому что такова моя сильная воля! Потому что, даже если это бессмысленно и глупо, я умру, приняв смерть за то, во что верю. И я считаю, что если Бог наш хочет чем-то меня одарить, то подарка лучше, чем такая смерть, не будет. Если вы со мной, если вы тоже не способны усидеть в яме жестокого и злого лжеца, который держит нас насильно, то это значит, что мой огонь не угаснет никогда, пока моею волей будут гореть собраться. Я могу умереть, но никогда не исчезну. Грядёт война между ангелами, но мне не важно, сколько будет врагов. Я пришел сюда, полагая, что умру. Я готов сражаться и один! - Люцифер был серьёзен и горд собою. В его голосе читалось немеренный покой. Кто-то из толпы кинул в него камень, но мальчик, поймав снаряд рукой, просто кинул себе его под ноги со словами:

-Этот камень мне не причинит вреда. Я пришел в само логово своих врагов! Я один стою сейчас против тысяч! Я решил подарить смерть самому Богу! Вы слышите в моём голосе страх? Нет. И я пробужу в вас вашу спящую волю! Присоединяйтесь ко мне, потому что действительно назревает война. Либо вы будете гореть ярко на одном небосводе со мной, либо потухнете и, превратившись в прах, истлеете под ударами моего копья! - Люцифер с этими словами поднял копьё ещё выше, чтобы все видели этот символ его силы и величия. Акхазриэль, внимательно его выслушав, указал на Люцифера пальцем и начал громко говорить, так, чтобы все, в то утро стоящие у Круглого холма, его слышали:

-Вы видите этого ангела? Господь отверг его! Он не скажет ему более ни слова, но Он говорит со мной и говорит моими устами. Ты же, Люцифер, теперь запомни. Имя это больше тебе не принадлежит. Отныне ты Сатана - ты грязь, ты - ошибка, ты тот, кто восстал против Бога. И имя это всегда теперь будет преследовать всех тех, кто ниже любой грязи, то есть наравне с тобой. - Акхазриэль звучал очень грозно, его тонкий и белый палец, указывавший на мятежника, трясся от гнева при каждом произносимом слове. Люцифер, ответив ему сперва лишь грубым взглядом, опустил копьё вниз. Он сначала молчал, зная, что все замолчат, приглушив даже дыхание. Люцифер ждал этого момента, будто питаясь всеобщим вниманием, которое он томным и томительным молчанием приковал к своей фигуре. Несколько секунд, быть может, чрезмерно долго, он наслаждался этими мгновениями славы. А потом рассмеялся. Громкий, хитрый, заливистый смех вырвался из этого маленького рта, заполнил весь Круглый холм, бежал по окрестностям, этом отозвался в ушах у каждого Ангела. Люцифер ответил:

-Я сам решу, какое имя мне принадлежит. А, впрочем... Слушайте, дети лжеца! Отныне я - Люцифер - звезда, что светом освещает путь. Но я и Сатана - не  грязь, не жертва Бога или смерти. Я - ангел, решивший бороться. Я буду драться за каждого, кто в меня верит! Я - Новый Бог. А имя "Сатана" станет моим знаком борьбы. Ну что, Господь? Ты хотел унизить меня? Дать паршивое и жалкое имя, вымазанное грязью? Я принимаю его! Отныне я принимаю каждую каплю грязи, которую ты мне отдашь! Только помни, что каждая капля, мною полученная, будет в конечном итоге служить моей цели. Однажды я убью тебя. Слышите? Я убью Бога. И заберу себе всё!

Акхазриэль бросился к Люциферу, желая разорвать его в клочья за столь грубые слова, а Сатана, готовясь принять врага, направил на него копьё. Он сразу, как только Глашатай Бога оказался достаточно близко, ударил его тупым концом по голове, отвёл копьё в другую сторону и, резко размахнувшись, нанёс ещё один удар, но уже в висок на другой стороне, вонзил своё оружие быстрым выпадом в ступню Акхазриэля, одной ногой упёрся в твёрдый камень и, держась за древко, другой ногой отшвырнул противника. Акхазриэль, не в силах устоять на одной ноге, полетел вниз. Из-за мощного рывка копьё, ранее пробившее его ступню чуть выше пальцев, разорвало ногу. Мальчик, падая, кричал так громко, что, быть может, даже до Адама и Евы дошел этот беспомощный вопль. Люцифер, гордо поставивший копьё тупым концом на камень, оглядел других ангелов. В их глазах он видел страх, но некоторые к этому всепоглощающему чувству боязни примешивали и преклонение перед силой. И тогда Сатана закричал:

-Встречайте Нового Бога!

С этими словами он, грозный Новый Бог бросился с камня вниз, а затем, перед самой землёй взлетел высоко вверх и на быстрых крыльях умчался в небеса. Никто из тех, кто стоял у холма, никто не смел пойти за ним. Страх захватил разум каждого, но некоторые, украдкой смотря вслед Люциферу, смотрели с надеждой.