1.
Ричард любит лес.
Не то чтобы сильнее города, они просто слишком разные. Оборотни селятся в тех городах, рядом с которыми есть густые леса – как здесь. Хотя от тату-салона, где работает Ричард, до опушки пришлось шагать около часа быстрым шагом, это как раз хорошая разминка.
Ричард стоит перед лесом и глубоко вдыхает. Его ноздри раздуваются, он ощущает запах влажной листвы, прошлогодних перегнивших орехов. Ему кажется, почти слышит шорох зайцев, что уходят подальше от человеческого жилья, но всё равно снуют между деревьями.
Пока сложно их слушать.
На поляне собираются волки и в человеческом обличье неплохо так гомонят.
Кто-то обменивается новостями, кто-то приветствует знакомых, с которыми давно не виделся. Вездесущая Ана носится между группками, заботливо предлагает чай в большом термосе нежно фиолетового цвета.
Алкоголь перед встречами стаи запрещен. После – что угодно. Но не до.
Ричард замечает парочку сыновей Рика. Близнецы, им зимой исполнилось четырнадцать, так что теперь они не волчата, а молодые волки, которые могут бежать наравне с остальными. Это их первый Большой гон. От них исходит запах волнения.
Сам Рик уже отвел Джека в сторону и что-то обсуждает. Он жестикулирует, как и всегда. Джек кивает, смотря на землю. Наверняка визитки, с которыми Джек обещал помочь.
Вскоре они станут волками, которые несутся по лесу во время Большого гона. Но пока они еще люди, обсуждающие бизнес, семью и насущные проблемы.
Ричард переминается с ноги на ногу, но начинать еще рано.
Сзади его подхватывают тонкие руки в кожаной куртке, и Ричард ощущает аромат Кейт, цветы, смешанные с землистым запахом табака – ее духи и ее сигареты.
Он разворачивает и целует девушку, держа ее лицо в ладонях. Кейт улыбается при поцелуе, она возбуждена и с восторгом предвкушает Гон.
Они познакомились, когда Кейт пришла в «Чернильного дракона» и долго выбирала новую татуировку, которую ей и набил Ричард. Ее тело он узнал раньше, чем ее саму. Тонкая девушка, от которой исходил четкий животный запах оборотня.
Она носит массивные украшения и кресты на шее. Белые майки на черное белье или кружевные топы с шелковыми лентами на запястьях. Выбирает темные помады и красит ногти в черный.
У нее татуировка химеры с распахнутыми крыльями на нижней части живота и сменяющиеся фазы луны, уходящие вверх на ребра.
Она не может найти общий язык с Джеком и говорит, что он просто ревнует брата. Ричард знает, что это отчасти правда. А еще знает, что брат волнуется за него самого. И абсолютно прав: Кейт его не любит.
Джек, как и многие волки, полагает, что пара – это на всю жизнь. Ричард хорошо помнит, что жизнь недолговечна, поэтому если сейчас есть Кейт – почему бы и нет?
Ему достаточно того, что с ней спокойно.
Хотя саму Кейт спокойной не считают. Она зашла в салон год назад, чуть позже Ричард привел ее в стаю. Странница. Кочевавшая из города в город по нейтральным территориям, она не рассказывала, откуда ушла или к чему стремилась. Но захотела остаться со стаей.
Ричарду этого достаточно.
Отстранившись, Кейт проводит пальцем по губам Ричарда, сверху вниз, улыбается так, будто она пьяна. Но, как и другие волки, ни капля алкоголя не пробовала.
Кейт, как и стая, пьяна ветром, запахом леса и ощущением близкой свободы.
- Пора, молодой волк, - шепчет она.
Ричард кидает быстрый взгляд на отца. Тот стоит в стороне, беседует. Они с Ричардом перекинулись едва ли десятком слов, сразу утянутые в разные стороны.
Бенедикт в строгом костюме, но даже в нем он больше похож не на современного бизнесмена, а на рыцаря с древних полотен. Тяжелый взгляд, массивная фигура, которую не унаследовал ни один из сыновей.
Такие оборотни вели крестоносцев в арабские земли. И даже верили, что отправляются не грабить, а освобождать гроб господень.
Бенедикт хмур, собран и ни тени улыбки на его губах. Стоящая с ним под руку Морвена кажется воздушным полупрозрачным духом. Невысокая, хрупкая, со светлыми волосами, переплетенными нитками хрустальных бус. Ее глаза белые и невидящие.
Она держит под руку мужа, и, смотря на хрупкую фигурку, вряд ли у кого-то могут быть сомнения, в кого пошли дети. Только у всех у них темные волосы и глаза.
Бенедикт перехватывает взгляд Ричарда и кивает. Он тоже считает, можно начинать.
Стая в сборе. Почти три десятка оборотней.
Пока – людей.
Ричард поднимает руку и ждет, пока гомон голосов стихнет, пока все будут в нетерпении и тишине смотреть на него.
Он опускает руку. Это сигнал.
Ричард первым стягивает кофту и ежится от прохладного ветерка. Поляна выбрана еще давно и неизменна, потому что она близка к лесу и достаточно далека от дороги. Их никто не видит.
Молча, почти торжественно, собравшиеся раздеваются. У них иное отношение к наготе – по крайней мере к той, которая перед превращением.
Ричард аккуратно складывает одежду на рюкзаке, чтобы не промокла. Ему холодно, обнаженное тело покрывается мурашками.
Но он уже впускает силу леса.
Его тело меняется. Оборотни умеют управлять этим, считается, чем быстрее ты научился обращаться, тем лучше. Это больно каждый раз: вместе с ощущением лунной магии меняются кости, строение скелета. Ричард опускается на землю одновременно с тем, как руки обращаются в лапы.
Шерсть согревает. Лапы привычно пружинят по земле. Луна освещает опушку.
Кейт отходит в сторону: она может встречаться с тем, кто ведет Большой гон, но место рядом с ним ей не принадлежит. В стае четкая иерархия, и все ей подчиняются. Сразу за Ричардом и чуть позади встают отец и мать, мощный волк и слепая волчица. С другой стороны – Джек.
Не все были согласны, чтобы место рядом с Ричардом занял Джек. Многие считали его слишком слабым для этого, но Ричард на них только рыкнул: кому не нравилось, мог с ним поспорить.
Джек всегда бежит рядом с Ричардом, не важно, ведет тот Гон или нет.
Не оглядываясь, Ричард движется вперед. И знает, что сейчас за ним устремляется вся стая.
Между стволами деревьев. В лунном свете, который обнимает их шкуры, бугрящиеся под шерстью мышцы. Они устремляются вперед, ведомые запахами и звуками леса.
Вспугнанная белка устремляется вверх по дереву. Ствол поскрипывает, скоро старая осина рухнет во влажный лесной перегной.
Лес дышит и живет. Вместе с ночью. Вместе с волками.
Темп нарастает, когда Ричард припускает быстрее. Он ощущает восторг, распирающий грудь. Когда кажется, что это не позволит сделать еще один вдох, Ричард открывает пасть и позволяет счастливому, оглушительному вою взлететь к луне. Его голос подхватывает стая.
Люди, что живут на окраине города, думают, это воют собаки. Некоторые, может, снова начнут наводить панику, рассказывая о стае бродячих псов.
Они удаляются от города. Веточки и пружинистая земля под ногами. Они движутся вперед, строго на своей территории. Их стая – одна из самых больших в городе. Их территория обширнее, чем у кого-либо.
Уши Ричарда поворачиваются и улавливают звук быстрее, чем понимает сознание. Сдавленный стон. Это Джек. И Ричард не столько видит, сколько ощущает брата: звуками, запахом. Шаг Джека сбивается, он сворачивает в сторону, отделяясь от стаи.
С ним что-то не так.
Ричард должен вести стаю, но останавливается. И под недовольное рычание отца тоже устремляется в сторону. Ричарду плевать на отца – тот в состоянии сам довести Большой гон до конца. Брат волнует больше.
Ричард рысцой идет по его следу, догадываясь, что происходит. Он знает, в такие моменты Джек хочет забиться куда-нибудь поглубже, хотя лучше этого не делать.
Только не прячься, Джек. Не прячься.
Ричард находит его между покрытых мхом корней старого дерева. Джек лежит на боку, выделяясь светлой шерстью на прошлогодней листве. Его лапы судорожно подергиваются, из пасти вырывается едва слышный скулеж.
Ричард знает, что Джеку не больно. И знает, что не может помочь – просто быть рядом и проследить, пока приступ не закончится.
Он ложится рядом, кладет морду на плечо брата. Прикрывает глаза. Он слышит, как в стороне стая продолжает Большой гон. Чувствует волчьи запахи и перегнившие грибы по другую сторону дерева. Ощущает короткие судороги брата, которые уже затихают.
Он ждет еще некоторое время. Поднимает морду и ложится рядом. Так, чтобы их тела плотно соприкасались. Он знает, Джеку это сейчас нужно. Ричард ждет, пока не чувствует, что брат окончательно расслабился. Тогда поднимается и тычется в его шею носом, заставляет Джека неохотно повернуться. Вылизывает морду, пока Джек не начинает добродушно ворчать.
Снова тычет, теперь в плечо. Джек поднимается, и оба брата двигаются по лесу. Не за стаей, а обратно, к поляне, откуда начали. Джек наверняка еще ощущает слабость, так что Ричард не торопится.
В первый раз подобный приступ случился сразу после возвращения Джека из колледжа, когда тот не смог там учиться. Ричард тогда перепугался больше брата и паниковал, пока тот сидел, обхватив себя руками, а его потряхивало. Он говорил что-то невнятное про духов, и тогда Ричард увидел страх даже на лице обычно непоколебимого отца.
В стае есть свой медик. Старый волк, который даже в Гоне не участвует, заявляя, что слишком стар. Желание Франклина уважают, хотя все знают, что он даст фору многим молодым.
Его жена принимала роды всех детей вожака, и к нему пришли Джек и Ричард. Франклин внимательно осмотрел Джека, которого до сих пор называл волчонком, и спокойно сказал, что беспокоиться не о чем.
Он говорил, произошедшее в колледже больше всего походит на нервный срыв.
А короткие приступы – на легкую форму эпилепсии.
Но Джек – шаман, поэтому всё не совсем так. Люди таскают с собой духов, и когда их слишком много вокруг, Джеку сложно.
Приступы не были опасными, повторялись довольно редко и не угрожали, Джеку просто лучше было не оставаться одному. Но обычно он ощущал приближение за пару дней да и просто так они не возникали – всё равно до них были какие-то нервные потрясения.
Они возвращаются к человеческому облику на поляне. Короткая вспышка боли, и звуки становятся тише, запахи не так интенсивны. Ричард ненавидит этот момент: как будто глохнешь и слепнешь на миг.
Он моргает, привыкая к человеческому зрению и восприятию. Ежится и начинает одеваться.
- Я не знаю, почему это произошло, - тускло говорит Джек. – Ничего заранее не ощущал.
- Ты же пил недавно. Наверняка спровоцировало.
- О... точно же.
Ричард почти слышит не высказанное «вот я дурак», поэтому успевает сказать раньше:
- Ты не виноват.
Его голос твердый и уверенный. Ему важнее, что это обычный приступ, с которым они давно научились справляться. Ничего серьезного или нового. Джек шнурует кроссовки и вскидывает голову. В его голосе слышится тоскливое рычание:
- Ты должен был стаю вести. А из-за меня всё бросил.
Ричард пожимает плечами:
- Стаю может вести отец. Они не остались без вожака.
- А если он так проверял тебя? И ты провалил испытание... из-за меня. И что подумают остальные?
- Что брат для меня важнее, чем очередной Гон, - грубовато говорит Ричард. – Если они готовы были тебя бросить, это их проблемы.
- Дик, ты не можешь вечно со мной нянчиться.
- Джек... ты куда сильнее, чем думаешь. Я это знаю. Все знают. Кроме тебя.
Джек старательно завязывает шнурки, возится куда дольше, чем стоит. Ричард прищуривается и сбивает брата с ног, пока тот не ожидает. Они уже обратились в людей, но всё равно ведут себя как волчата, возятся в траве, пока Джек пытается вырваться, а Ричард не дает. Будь они волками, еще бы и покусывали друг другу уши, но людям это делать не очень-то удобно.
Со смехом Джек всё-таки кладет брата на лопатки, и спину Ричарда прошивает боль.
- Ой, - Джек отпускает брата, заметив его перекошенное лицо. – Шрамы, да?
Ричард садится на землю, ведет плечами.
- Ага. Наверное, из-за трансформаций снова о себе напомнили.
Он смотрит на лицо брата и внезапно хихикает. Джек хмурится:
- Что?
- Да оба мы с тобой поломанные.
- Тебе это не помешает стать вожаком.
- А тебе – шаманом.
Джек молчит. Обхватывает руками колени и смотрит на лес. Ричард сидит рядом, начинает мерзнуть, но идти за курткой лениво. Приваливается к теплому боку брата, тот только хмыкает.
- Помнишь Эви? – неожиданно спрашивает Джек.
Девушка из стаи, она умерла около месяца назад: попала в аварию.
- Да, - мрачнеет Ричард.
- Это не было несчастным случаем. Мне Рик сказал, отец скажет об этом после Гона. Это Мортоны.
Другая стая города, которая вечно борется за территорию.
- У них появились новые лидеры и сильные колдуны, - говорит Джек. – Думаю, поэтому отец захотел, чтобы ты сегодня провел Большой гон. Посмотреть, насколько ты готов к очередной борьбе за территорию. Тем более... у Мортонов зуб на тебя. С прошлого раза.
Ричард вздыхает и ощущает тоску. Похоже, короткий привычный приступ скоро станет меньшей из их проблем.
- Ты лучше меня, Джек, - говорит он.
- Гм?
- Ты бы не стал мстить.
- Со мной не делали того, что с тобой.
Ричард остается ждать стаю.
Джек идет прогуляться, чтобы потом вернуться домой. Он не хочет встречаться с остальными волками.
Он шагает по дороге, что вьется вдоль леса, еще чувствует запах перегнивших листьев. Кажется, краем уха слышит даже стаю, вернувшуюся на поляну. Наверняка сейчас будут обсуждать Мортонов.
Всё это напоминает Джеку о том, что произошло два года назад.
Тогда Ричард исчез. Сначала Джек не волновался. Он знал, что вечером брат собирался на какую-то вечеринку, а Джек тогда слишком устал на новой работе и пораньше лег спать.
Утром Ричарда не было, а его кровать стояла не тронутой. Телефон не отвечал. И тогда Джек начал волноваться, Ричард никогда не исчезал, не предупреждая. На работу он тоже не пришел, и вечером Джек уже был у родителей.
Отец хмурился и сухо сказал, может, Ричард «опять показывает характер». Джек в тот момент уже был близок к панике, огрызнулся резко и явно так, что даже отец поверил.
Тогда подняли всю стаю, и волноваться начали уже все. Особенно когда выяснили, что в последний раз Ричарда видели и правда на вечеринке, только ушел он не сам, его увел Дин Мортон. И Ричард выглядел так, будто пьян.
Джек не сомневался, брата опоили и похитили.
Тем более, Мортоны тогда уже вели с ними борьбу за территорию. Среди стай оборотней это обычное дело, но некоторые переходят границы.
Мортоны не отрицали. Посмеялись «наконец-то вы поняли». Пообещали вернуть Ричарда за уступки территории.
Кажется, Джек тогда в первый и последний раз в жизни кричал на отца. Говорил, что из-за его мягкости в делах с Мортонами дошло до такого. Отец молчал и не одергивал сына.
Он действительно пошел на уступки, и Ричарда вернули. Он просто постучал в дверь их квартиры и вернулся. Худой, с синяками, ссадинами, но без особых повреждений.
Он проспал почти сутки, а потом отказался говорить. Буквально. Ричард ходил на работу, но, как знал Джек, ничем там особо не занимался. Надолго отправлялся на прогулки в одиночестве. Не сказал ни слова ни родителям, ни кому-либо еще из стаи.
Он говорил только с Джеком. Не больше, чем необходимо, но хотя бы говорил.
Однажды родители снова пришли, Джек впустил их и тихонько зашел в комнату брата.
- Дик, они просто хотят увидеть тебя.
- Не надо. Пожалуйста...
Джек тихо закрыл дверь и, вздохнув, сказал родителям, что лучше в другой раз. Отец явно хотел вспылить, но мать мягко положила руку ему на локоть и кивнула.
Джек видел, что брату плохо, но понятия не имел, как помочь.
Пока вечером его телефон не зазвонил номером девушки-менеджера из салона, где работал Ричард:
- Ты же Джек, да? Брат Ричарда? Он говорил о тебе. И номер у него на быстром наборе. Он... не очень в форме. Я боюсь отпускать его одного. Мог бы приехать?
Ричард и правда выглядел абсолютно потерянным. Как будто что-то напомнило ему о произошедшем – или он просто не мог больше держать это внутри себя. Он вцепился в брата и не отпускал всю дорогу домой. А там Джек сделал чай, и они долго сидели в его комнате, прижавшись друг к другу, прислонившись спинами к кровати. И Ричард наконец-то говорил.
Он рассказывал, что его не просто заперли, а держали на цепи, как пса. Он нервно касался шеи, где не до конца зажил след. Джек и предположить не мог, что это от реального ошейника.
Оказывается, оборотня можно насильно держать в волчьей форме. Для этого только надо периодически причинять ему боль, тогда организм остается зверем.
Электрошокер с успехом справлялся.
Оборотни могут долго оставаться волками, но здесь это было сравнимо с неудобной позой. Которую снова и снова заставляли принимать.
Ричарду не давали спать. Будили снова и снова всё тем же шокером, стоило только задремать.
Его держали в маленьком помещении без окон. Ричард понятия не имел, какой сейчас день и сколько времени прошло.
Всем его миром стала постоянная боль и звон цепи. Он даже не замечал, как острые штыри строгого ошейника царапали шею и стирали на ней шерсть. Ричард метался и терялся в происходящем. Когда ему стало настолько плохо, что он начал бросаться на стены, цепь просто сделали покороче.
Когда его привезли к квартире, он долго не мог понять, где находится. А увидев Джека, решил, что это галлюцинации.
- Зачем... зачем они это делали?
- Чтобы отец был более сговорчивым. Ему посылали кадры. Он просто не показывал их тебе.
После той ночи Ричард начал приходить в себя и напоминать себя прежнего. Однажды он пришел к Джеку и серьезно спросил:
- Я хочу отомстить. Ты поможешь?
Джек кивнул без вопросов.
Той ночью он заклинал духов, чтобы они помогли и сдерживали магию Ричарда. А тот сжигал нужные травы, вычерчивал знаки на полу и вызывал древние таинственные силы, которые спят во мраке у корней.
У Ричарда хватало воли и умений их направлять. И магия испепелила вожака Мортонов и его сыновей. Убила их, превратив мозги в кашу.
Откатилась в самого Ричарда, разворотив его спину ужасными ранами. Когда всё закончилось, Ричард был едва жив.
Джек не успел испугаться. Ни в этот день, ни в последующие, когда удерживал метущегося от жара брата в постели на животе, заклинал духов и лечил его.
Пока Джек ухаживал за братом, его успели выгнать с работы за прогулы, а в их тесной квартирке побывала, кажется, вся стая.
Они любили Ричарда. Называли юным волком и считали, с опытом и возрастом он станет хорошим вожаком. Не только сильным, но и умным.
После той магии они стали уважать его еще больше: подобные силы мало кому доступны. Действия Ричарда одобряли, а оставшиеся Мортоны затаились. Территории вернулись к стае.
Сам Ричард едва не умер тогда. А раны на спине хоть и затянулись, но навсегда остались шрамами – физическим проявлением той магии.
Джек возвращается домой глубокой ночью.
Он боится, что означает возвращение стаи Мортонов для них вообще и для Ричарда в частности. Они не забыли, как тот магией уничтожил главных из них.
Что ж, а Джек не забыл, как они мучили его брата.
И духи одобрительно встряхиваются вокруг него, готовые слушать шамана.
Джек замирает на пороге: слышит голоса. Один определенно принадлежит брату, который давно вернулся с Гона, а вот второй незнаком.
Они сидят на кухне. Ричард напряжен, руки скрестил перед собой. Его собеседник кажется расслабленным: светловолосый мужчина в темной рубашке. На вид ему чуть больше тридцати, правую бровь рассекает старый шрам. Он едва заметно улыбается и, похолодев, Джек узнает эту улыбку.
Она напоминает мать.
Джек встает позади Ричарда, кладет руку ему на плечо. Смотрит на незнакомца и надеется, в его голосе будет слышен волчий рык:
- Ты кто?
Незнакомец вскидывает брови:
- Меня зовут Генри. Мне тут уже рассказали, что я мертв... но слухи о моей смерти явно преувеличены.
Он улыбается и добавляет:
- Братишка.