Встреча
Все произошло слишком быстро.
Настолько, что он даже не успел понять и разобраться, как вокруг стало темно и холодно. Хотя холодно стало гораздо раньше. Ещё до того, как небо из голубого с белыми облаками, там, высоко-высоко, стало менять свой цвет, пока не почернело и не обсыпало звездами. Холодный осенний ветер больше не грело огромное солнце, и его лучи тоже больше не грели.
Маленький, по-настоящему маленький мальчик шёл в неизвестном для себя направлении, переступая тонкими короткими для взрослого человека ножками, обутыми в крохотные ботиночки. Его чистая ещё днём одежда успела выпачкаться, и это заставляло грустить его ещё сильнее. Ввиду возраста он никак не мог до конца испугаться, что больше не увидит маму и папу, поэтому просто шёл, пока совсем не устал.
Ростом едва ли метр, с аккуратно подстриженными волосами, бледной усталой мордашкой и в очаровательно жёлтом берете малыш положил свою мягкую игрушку в виде белого зайца с длинными ушами на старую затертую лавочку, вокруг которой громоздились черные пакеты с разным мусором, и с трудом забрался на сидение. Вдохнув и выдохнув, он оглядел подворотню, в которую забрел. Старый цилиндрический светильник, прикрученный у парикмахерской, едва освещал пространство. Впрочем, и нечего особо было рассматривать. Вокруг были только огромные, особенно для ребёнка лет трёх, мусорные баки и кирпичные стены домов. В соседнем все проемы, выходившие в проулок, были заколочены. Скорее всего, если кто-то там и жил, то они не хотели видеть старый круглосуточный магазин и лавочку возле него, на которой сейчас, грустно глядя перед собой, сидел малыш.
Ему очень хотелось есть и к родителям. Даже если те снова будут делать вид, что их друг для друга не существует. Тогда о нём мог позаботиться брат или дядя. Но их тоже не было рядом. И как их найти, мальчик не знал. Он искал целый день, пытаясь спросить у взрослых, что были вокруг, но те вырывали края своей одежды из мягких ручек и исчезали в потоке человеческих спин. Никто не хотел ему помочь. А мама обещала, что если он будет идти и не останавливаться как можно дальше, то она обязательно его встретит там, куда он должен прийти. И вот малыш пришёл сам не знает куда, но здесь никто его не встречает.
А всё так хорошо начиналось.
Красивый большой дом, ярко улыбающиеся родители, оба такие красивые. Нарядный старший брат, которого одели в костюм. И дядя, причесавший свою длинную острую бородку. Они пришли неизвестно куда и неизвестно зачем, ему так никто и не объяснил, потому что обычно на его вопросы ни у кого не было времени. Но там было всё очень большое и красивое, а гэгэ приносил ему печенье и конфеты, пока никто из взрослых не видел.
И вот вдруг маме с чего-то понадобилось вывести его за маленькую узкую дверь. Там было очень темно и тесно, но маленький трехлетний мальчик и худая, болезненного вида женщина смогли пройти, выбираясь в бесцветный унылый коридор, в котором никого не было. Она обняла его холодными дрожащими руками и сказала идти и не оборачиваться. Застегнула ремешки от игрушки через тоненькие детские плечи и, главное, пообещала, что встретит его. А потом, подтолкнув вперед, к двери в конце коридора, исчезла, спрятавшись за перегородкой.
Он всегда делал так, как ему говорили. И довольно часто, когда они гуляли вдвоем, мама давала ему мелочь и просила купить себе немного конфет, чтобы он научился покупать себе что-то сам и считать монетки. Но сейчас у него не было ничего, а в животе голодно урчало. Взяв в ручки плюшевого зайца, мальчик нащупал молнию и раскрыл его, как детскую сумку в виде мягкой игрушки, перебирая маленькими пальчиками свои сокровища. Ничего, что ценят взрослые люди. Как бы ему ни хотелось зайти в магазин, чтобы купить хоть что-нибудь или спросить, где его мама и папа, ребенок понимал, что тот, кто стоит за прилавком, ему не ответит.
Никто не мог сказать ему даже, где его дом. Всё, что оставалось, это надеяться, что хоть кто-нибудь придет за ним чуть позже. Может быть, они просто опаздывают. Папа часто опаздывает. Брат говорит, что тот много работает ради того, чтобы у них было всё-всё-всё. Но сейчас малышу хотелось совсем не новую игрушку, а чтобы его просто кто-нибудь обнял.
На улице сидеть слишком холодно. Из-за этого и голод становится сильнее. Зато перестают болеть ссадины на голых коленках. Ранки покрылись толстой корочкой засохшей крови. Белая кожа испачкана дорожной грязью. В животе протяжно урчит, ведь за весь день он нормально ел только утром. И сейчас, как ненавистна бы ни была овсянка, мальчик бы съел ещё не одну тарелку, лишь бы унять болезненное ощущение.
Стоило малышу закрыть свою заячью сумочку и обхватить себя тоненькими ручками, как в подворотню завернула большая и очень-очень чёрная машина. Для него, сидящего на старой облезлой лавке, любая машина была большой, но эта... Эта была похожа на очень чёрную гору. Медленно проскрипев по гравию, она закатилась так далеко, что ребёнку уже было не видно, что происходит там в темноте.
Хлопнули двери, этот жуткий звук заставил вздрогнуть маленькое тело не только от холода, но и страха. Всё вокруг вдруг стало выглядеть опасно. Вдруг он оказался в очень плохом месте? Вокруг ведь только мусор и ржавый забор из крупно ячеистой решетки. Странные звуки наполнили пространство вокруг. Глухой шум, треск и грохот, а ещё, кажется, невнятные голоса. Но это не его родители. Поэтому мальчик быстро потерял интерес.
Он пришёл сюда, потому что думал, что мама или папа всё же придут. Всё остальное его мало заботило.
Громкий грохот, похожий на взрыв большого воздушного шарика, и мальчик подпрыгивает на месте, вжимая голову в плечи. Ну неужели эти взрослые не могут потише? Ночь же. Что, если его родные напугаются и пройдут теперь мимо?
Снова раздались шаги. Из темноты на свет от фонаря вышел высокий мужчина в костюме. Такие любил носить его отец. Очень строгие. В его руке зажегся крохотный огонек, и толстая сигарета задымилась. Мальчик бы сказал ему о том, что нельзя совать в рот всякую гадость. Но он был приличный. А лезть не в своё дело и тем более разговаривать с незнакомцами было абсолютно запрещено.
Как он его увидел, так и мужчина заметил маленькую фигуру, устроившуюся на лавочке с мягкой игрушкой в руках.
Сами подумайте, тёмная подворотня не в самом чистом районе, поздняя ночь, а перед круглосуточным магазином сидит маленький ребенок. Хорошее начало для фильма ужасов. Особенно с его жизнью. Вообще, мальчики с зайчиками, которые вот так одиноко поджидают тебя в тёмной грязной подворотне, где сбрасывают всякий грязный мусор, начиненный свинцом, наталкивает несколько не на те мысли.
Его спутник подумал о том же, перезаряжая пистолет.
Отчетливо слышный в ночной тиши щелчок напугал малыша. Тот хлопнул большими глазами, поворачивая голову в темноту. Желтенький берет на маленькой голове, белая кофточка в тонкую полоску, голубой комбинезончик, гольфы и те с рюшками. Сжимая пальчиками свою мягкую игрушку, он зябко повел плечами и тихо вздохнул. И откуда здесь могло взяться такое.
До того, как амбал поднимет дуло, целясь, мужчина поднимает руку, останавливая. Они не должны оставлять свидетелей. Но что поделать, если предполагаемым свидетелем оказывается ребёнок. Жестом отослав своего спутника, он тушит сигарету, стягивает с длинных пальцев чёрные плотные перчатки и подходит к малышу, ножки которого даже не дотягиваются до земли, болтаясь.
И откуда только такое чудо могло взяться? Сидит и смотрит на него своими большими глазами цвета карамели, и даже не плачет испуганно. Только прижимает к себе своего мягкого ушастого друга.
— Ты потерялся? — это первое, что можно предположить, найдя хорошо одетого ребёнка в такой дыре. Но тот молчит, пряча пухлую щекастую мордашку, будто стесняется, и только косится смущенным взглядом.
— Что? Нельзя говорить с незнакомыми людьми? — Вэй Усянь улыбается, смахивая челку с глаз, чтобы ребёнок мог лучше разглядеть его лицо. Мальчик, а это вроде точно мальчик, только серьёзно кивает и снова забавно, но грустно вздыхает.
— Ну так давай познакомимся. Меня зовут Вэй Ин. А тебя? — по-доброму улыбнувшись, мужчина продолжает выдерживать зрительный контакт со своим новым другом-недотрогой, которую от пули в маленькой голове отделяет не так уж и много, увы. Но он совершенно этого не хочет. Только крови детей на его руках не хватало. Особенно таких. Нет, этого хочется завернуть в свой пиджак и забрать домой, отмыть и накормить.
Материнский инстинкт борется с инстинктом самосохранения. Дожили.
— Чжань, — протянув настолько маленькую ладошку, что мужчина чуть не подавился, представился трехлетка, серьёзно глядя своими глазищами. Ути боже мой, какая зая. Не хватает только бантика на берет, и подарок готов, он его забирает, это точно.
— Тебя зовут просто Чжань? — Вэй Усянь видит, как малыш неуверенно мнется. То ли для него сложно выговорить фамилию, то ли он боится. Ну, последнее точно не исключено. Вместо ответа, в итоге кроха снова кивает и покрепче пальчиками стискивает его палец в подобии рукопожатия. Очаровашка.
— Где твои мама или папа, Чжань? Почему ты сидишь здесь один так поздно? — хочется добавить ещё и то, что все хорошие дети в такое время должны с чищеными зубками ложиться спать. Но мужчина опускает эту информацию.
— Я жду, когда они придут, — ещё раз оглядев ребенка и прикинув насчет благополучности, а скорее полной не благополучности этого района, Вэй Усянь скептически изгибает брови. Ребёнок на удивление легко разгадывает это выражение и дует щёки. — Мама сказала, что встретит меня.
— Твоя мама сказала, что встретит тебя здесь? — что-то очень сомнительно. — Уже очень поздно и холодно, ты уверен, что она правда придёт? Что именно сказала тебе мама?
— Сказала идти далеко, — большие глаза наполнились слезами, а в тишине раздалось китовое урчание голодного живота. — Она придёт.
— Ей же неважно, куда приходить, чтобы забрать тебя, так? Давай она тогда придет ко мне? У меня тепло и сухо, есть еда, и там тебя никто не обидит, что скажешь? Она же может забрать тебя у меня из дома, — осторожно стерев пальцем скатившуюся крупную слезинку с пухлой щечки, мужчина стащил с плеч плотный теплый пиджак, чтобы осторожно положить его на маленькие плечики, укрывая ребенка.
Тот думал молча, роняя на свою игрушку слезы, и даже почти не всхлипывал. Ну только если тихонечко. Но это не считается, не будем расстраивать кроху. После чего поднял личико и неуверенно кивнул. Тепло чужой одежды и приятный запах парфюма успокоили ребенка, а улыбающийся мужчина до сих пор не казался опасным. Его улыбка была доброй и красивой, и ничего угрожающего малыш не чувствовал.
Вложив маленькую ладошку в протянутую руку, мальчик сполз с лавочки, оглядывая пространство ещё раз, и неуверенно сделал шажок. Потом ещё один, и ещё. Медленно, очень медленно большой мужчина довел ребёнка до своей машины, перед которой тот испуганно замер. Дверь открылась с тихим звуком, и пара сильных рук помогла крохе забраться на теплое сидение.
Двери закрылись. Ещё два хлопка и в салон забрались мужчины. Зашумел двигатель, в зеркале отразилась мягкая улыбка сероглазого мужчины, и Лань Чжань повернулся к заднему окну, глядя, как они движутся к выезду. Вскоре та подворотня скрылась в темноте.