Часть 15
— Почему тебе обычная терапия не помогла?
— Друзья говорят, я не хочу лечиться.
— И что ты боишься потерять?
Гарри обернулся на стену, ведь уже час как сидел на столе, спиной облокотивший на нее. Вопрос собеседника как всегда удивил. Как он это делал, Гарри не понимал, но считывать состояние он умудрялся даже не зная ничего про самого Поттера.
— Вину? Может...
— Ты ничего не мог сделать иначе, ты же помаешь это?
— О чем ты?
На секунду стало страшно. Так часто говорили его друзья... А вдруг он знает? Сегодня было не как всегда. Оба пришли не потому, что было нужно, а потому что искали отдыха. У Гарри адское дело, а у его собеседника какие-то личные проблемы, которые как Гарри знал, могут рвать сильнее работы. Когда Поттер пришел, стаканчик уже ждал его на столе. Смешно, что и сам он захватил им обоим кофе. Так что теперь попивая тот, что от собеседника, он косился на собственный, стоящий на столе и пытался просто отвлечься. Но вопросы парня или девушки за стенкой насколько попадали в цель иногда, что казалось они реально знают друг друга. И это пугало, грозя уничтожить анонимность, ведь эти сессии стали для него спасением.
Терапия работала, но ему в этих встречах нравилось последнее время еще кое-что важное. Он тут реально отдыхал. Расслаблялся даже. Пусть и открывая боль, раны, страхи, они с собеседником могли просто быть собой, не боясь ничего. Пусть и анонимно, Гарри никогда не пытался себя переделывать. За него все делала стена и измененный голос. Разговоры тут, были не такими как в его обычной жизни. Они что-то напоминали, но Гарри не мог понять, что именно. А может просто не хотел. В любом случае, умение собеседника зайти туда, где никто даже не пытался рыться зная, что Поттер пришибет, его как-то аномально расслабляло. Да и сам Гарри ничего не мог ему сделать, может дело в этом.
— Я помочь хочу, не бесись. Просто такие как ты обычно лезут в вину и горе с головой. Но может стоит оставить место жизни?
— Как это?
— Не уверен, но... дело ведь в умерших? Или ты сильно налажал на войне?
— Первое... — прошептал Поттер прячась в стаканчике с кофе, но магия услышала, передавая ответ той стороне.
— И ты боишься потерять их? Что они уйдут? Помнишь, ты же сам говорил, что без откровенности это не работает. Я не знаю кто ты, не переживай, просто откройся.
— Ты первый.
Малфой не хотел, но сегодня странный день. Поттер на работе, дело мертвого мальчика на столе. Встреча несколько дней назад, которую не предскажешь даже в бреду. Он не знал, как мириться и уживаться с этим новым. Встречи в «Исцелении болью» были спасением для него. Просто говорить пока не выскажешься, не станешь пустым полностью, даже эмоционально. Если не сейчас открываться, то когда?
— Мать не в ссылке. Точнее в ссылке, ее выгнали из страны, но...
— Что «но»?
— Был скандал. Она хотела забрать меня с собой. Я не мог.
— Почему?
— Англия — моя жизнь. Тут все, что дорого. Я люблю Францию, но не жить там. К тому же тогда я бы никогда...
— Что никогда?
— Есть то, что держит. Я не смогу уехать отсюда.
— Это кто-то? Тебе кто-то важен тут?
— Нет, в общем, это было тяжело. Она пыталась меня силой увезти и я поджог дом.
— Что? — Гарри аж вынырнул из стаканчика для ответа, в котором все еще прятался, как за щитом.
— Ну, это случайно вышло, просто под руку попался подсвечник. Короче, невеселый день был. Он не сгорел полностью, но пожар нехилый разгорелся. После того как я порезал документы, которые она мне сделала чтобы свалить, мама поняла, что не уеду и уехала сама. Но мы больше не общались.
— Тебе больно.
— Она моя мать. Как бы ты... Стой, у тебя есть семья?
— А... Нет, я сирота.
Малфой замолчал, со своей стороны оглядываясь на стену. Снова дежавю, снова то, что связывает... Нет, это бред.
— Мне жаль. Ты из-за них не можешь пройти терапию?
— Нет, отчасти, они тоже там. Это все? Ну, твоя часть?
— Еще надо? Хорошо, я не видел отца три года. Мне писали из Азкабана, что он хочет встречи, но я не могу.
— Боишься?
— Да.
— Чего именно?
— Того, во что он мог превратиться за три года.
Теперь уже не надо было паузы, чтобы понять чья очередь говорить. У Гарри мурашки пробежали по коже — он знал на что способны дементоры и стены Азкабана за три года. Взяв второй стаканчик и снова оперевшись на стену спиной, он ощутил привычное тепло. С другой стороны так же сидел Малфой, тоже отпивая свой кофе, когда тишину все же прорезал звук.
— Я вижу их каждый день. Всех, кто погиб там... Каждую ночь, каждое утро — стоит закрыть глаза.
— И тебе настолько больно, потому что не можешь без них или настолько жадный, что не хочешь отпускать?
— Чего? — всполошился Гарри. Он ожидал чего угодно, но точно не обвинений.
— Не думал, что им тоже нужна свобода? Ты держишь их силой.
— О чем ты?
— Моя мать это делала со мной. Боялась отпустить. Но по факту она боялась, не за меня, а остаться с миром один на один. Это страшно, но не повод цепляться за них. Отпусти, им нужно было уйти еще три года назад, а ты держишь.
— Ты не понимаешь...
— Уверен? Ты потерял свой шанс быть рядом с ними, когда они умерли. Считай жестокостью или несправедливостью, но выход только один — найти других, найти тех, кто сможет, если не заменить, то хотя бы попытаться быть рядом, как когда-то они. Ты же просто приковал их к себе, не давая двигаться вперед. Они ждут, когда ты отпустишь их. Они не смогут сами уйти, без твоей помощи. Так помоги им в последний раз. Ты должен их отпустить — должен сам открыть им дверь и попрощаться.
Эту ночь Гарри не спал. Сначала пил, потом кричал. После пятого круга в этом кольце отчаяния, он все же упал на пол обессиленный и закрыл глаза.
Они ждали, как всегда.
Грозный глаз, Нимфадора, Люпин, Дамблдор, Добби, Фред... Сириус... мама, папа...
Все такие же, ожидающие, стоящие напротив него, терпеливые, но мертвые...
И он прошел мимо них, впервые. Они прошли за ним и когда он увидел долбанную дверь, которую нужно открыть, он открыл ее. Может потому что устал, может потому что достало на одном месте топтаться, а может из-за голоса по ту сторону стены, в комнате три на четыре... И они проходя мимо него, наконец смогли уйти.
А когда Гарри открыл глаза, их уже не было. И не было тяжести, боли, был только жуткий страх... Потому что таким пустым он не ощущал себя никогда раньше. Слезы полились из глаз, и он знал, что они никогда больше не остановятся.