Исцеление болью

Три года, как один день. Наверное так себя ощущает тот, кто радостно встречает победу... Для Драко Малфоя эти три года казались вечностью. Личный ад в изощрённой форме, где за каждым углом, если не нож, то подножка. И выбраться только в мечтах, потому что даже сны преследуют, добивая остатки разума...

Когда ему на работу пришло это письмо, он действительно подумал, что это шутка. Но знакомый почерк ведьмы, которая лично вела его дело после окончания войны, не оставлял вариантов. Он изучил и почерк, и стиль написания, он блять знал ее как свои пять пальцев — как специалиста знал.

Странное место прямо посреди Косой аллеи было еще одним подтверждением того, что это шутка. Но рядом с его любимым кафе, за маленьким, неприметным столиком, его действительно ждала Гермиона Грейнджер собственной персоной.

— Я думал это розыгрыш, — улыбнулся Драко, присаживаясь на стул рядом с героиней войны.

— Рада тебя видеть, Драко. Как дела?

— А как должны быть?

— Читал новости? Я запустила проект. Что думаешь?

К разговору от сути к делу они привыкли ещё с тех времен, когда он сидел в сырой камере, а она стояла по ту сторону решетки. Почему Гермиона Грейнджер — самая юная адвокат в истории магии, занялась его делом он не знал, но не жаловался. Она вытянула его обелив настолько, что даже в деле записей не осталось. Не к чему даже придраться — новая жизнь, практически новая личность. Тогда они и стали хорошими знакомыми, когда она приносила ему кофе и против правил использовала очищающие, исцеляющие и согревающие, чтобы облегчить дни в Азкабане до суда.

Он так и не выяснил причин.

— Поздравляю, но я причем?

— Ты паники вылечил?

— Нет. Ты хочешь меня записать?

— Если собеседование пройдешь.

— Зачем это тебе?

— У нас мало бывших Пожирателей, которые могут участвовать в сессиях. Каждый на счету. Так что буду рада.

— И с кем мне придется там говорить?

— Не знаю. Конфиденциальность, Драко. Пары составляет магия, не я...

Драко Малфой помнил тот день и тот разговор слишком хорошо. Собеседование он прошел там же, за столиком и со вкусным кофе от героини войны. Сейчас, сидя в этой половине комнаты, он думал правильно ли сделал. Он привык к агрессии, но по ту сторону стены ее как-то многовато. Кем бы ни был его собеседник, становилось немного не по себе. Новому Драко, если точнее. В прошлом он любил вызывать на бой...

Громкий звук в половине, где сидел собеседник, вытянул из воспоминаний и дал понять Малфою, что еще немного и этот некто пойдет по контрпродуктивному диалогу, если уже стулья начали летать. Или это стакан? Ну что-то полетело в стенку так точно.

«А что, прикольный эффект».

Драко усмехнулся, ощущая первые нотки расслабления. Стена выдержала, значит кроме слов ему бояться нечего. А так как раздражать других людей, обычно правда одного единственного, раньше приносило ему особую радость, почему бы не попробовать? После войны насущные проблемы отбили и охоту, и желание, но вот сейчас ощущалось реально классно. Правда по ту сторону стены Драко не надеялся увидеть Поттера. Но кто мешал представить именно его?

Ощущая, как ненависть с той стороны пытается, но не может дотянуться, разбиваясь о твердую перегородку, Драко улыбнулся откидываясь на спинку стула. Иррациональный кайф накрыл, успокаивая тело. Хорошо. Так можно работать. Учитывая, что им обоим это нужно...

— Нет. То есть да... — глубокий вдох или как там учили эти психиатры... — В детстве я хотел быть Пожирателем. Думал, круто быть, как они. Ну понимаешь, вся эта...

— Опасность?

— Да, опасность, сила, власть. Потом я понял, что это не так круто, как выглядело со стороны. И...

— Тогда зачем ты это сделал? Ради стильной татушки?

— Иди к черту... — огрызнулся Драко, хотя реплика собеседника и собственный ответ, приятно расслабили тело.

Он часто посещал психиатров, целителей разума, но никогда не мог послать их прямым текстом во время сеанса. Из-за воспитания, морали и авроров, которые бы упекли его за решетку при малейшей агрессии к «добрым людям». Сейчас же... Это ведь тоже сеанс по сути, но он послал того, кто должен его исцелять своим присутствием. И это, блять, волшебно!

— Я не знаю. Вернее знаю. Вернее... Сука, это слишком сложно, — процедил устало Драко. Подбирать слова, чтобы себя не выдать казалось искусным методом пытки. Но это цена, которую стоило заплатить. Все же кого-кого, а Малфоев в мире магии знали очень хорошо. Конфиденциальность, обещанная Гермионой стала одной из ключевых причин, почему он согласился на это.

— Конечно сложно. Иначе, нас бы здесь не было.

Гарри не то, чтобы терял терпение от того, что никак не мог получить на свои вопросы ответы, он просто не знал, что ощущает и эта потерянность в чувствах немного выводила из равновесия аврора, привыкшего контролировать все. Но он не обманывался в эмоциях. Было приятно кинуть этот стакан в стену. Он выместил гнев, стало легче и это не сделало больно собеседнику. Это важно. Очень важно, в контексте Гарри Поттера.

Гарри был вспыльчивым последние года три. Нередко матерился, делал больно, не потому что хотел, а потому что детская неуклюжесть никуда не делась, а аврорская форма позволяла вымещать злость при поимке преступников, не церемонясь с их чувствами или болью. Но на сеансах это мешало. Он мог крикнуть, что-то неприятное сказать и потом ощутить вину, ведь психолог не при чем. А невозможность кинуть чем-нибудь, когда уже руки трясутся от перенапряжения, доводила до отчаяния.

Сейчас все в корне наоборот. И это как будто заново формировало его сознание. Словно терапию перевернули с ног на голову. Он кричал, матриался, кидал стаканы и при этом — не вредил напрямую. Какая к черту вина, если он даже не знает, кто за стенкой и не причиняет вред физический?! Почему-то вспомнился Малфой в туалете и Сектумсемпра. Мерлин, как же он желал тогда причинить ему боль, одновременно желая больше всего на свете спасти от его же метаний. Он жаждал, чтобы Малфой был на их стороне. Это решило бы массу проблем! Но за столько месяцев, за столько неудачных попыток навредить то Кэти Белл, то Рону, то... Он просто хотел... Сделать больно? Казалось привычная драка могла снять напряжение, но это «Кру...». Драко хотел не драться, он хотел, чтобы от него отстали, он стремился выместить свою боль на Поттера, а Гарри просто оказался быстрее.

Тогда стало больно еще до того, как пришло облегчение от вымещения ярости. Кровь на Малфое казалась слишком опасной. И он окончательно понял — это не его метод. Бить он мог, причинять фатальный вред — нет. Поэтому Экспеллиармус даже на Волдеморте. Поэтому лишь вывихнутая рука или удар в челюсть, чтобы подозреваемый заткнулся при аресте. Хотя от драки он не отказывался, если пойманный отказывался «по мирному». Просто вовремя останавливался, в ущерб собственным желаниям и в пользу задержанному. А это не просто.

Но он не может убить напрямую. И сейчас факт того, что стакан разбился, не причиняя вред Пожирателю на той стороне, показался невероятно приятным. Просто оторваться на стене за которой эта ухмыляющаяся рожа с черным тату на предплечье. Так приятно вымещать на ком-то гнев, не причиняя боль.

— В общем, у меня особо и выбора не было. Меня не спрашивали, — вывел из приятных ощущений голос по ту сторону.

— Тебя заставили вступить в ряды Пожирателей? Почему ты сказал «да»?

— В том-то и дело, что меня не просили отвечать «да» или «нет». Мне не задавали вопроса. Не уверен поймешь ли ты... Но когда тебя приводят в комнату, полную Пожирателей... И среди них твой отец, которого вообще там быть не должно, стоит с такой же меткой, а за ним мать, а в центре этого сборища умалишенных Темный Лорд во всей своей эпичности восседает на троне рядом с его извечно раздражающей, но от этого не менее опасной Нагайной... И он смотрит на тебя... И ты понимаешь, что у тебя сейчас два варианта: выйти отсюда с меткой или не выйдет вообще никто из твоей семьи. Ни ты, ни твои родители... Как бы ты поступил?

Гарри молчал. Как бы он поступил? У него не было родителей, чтобы такое опробовать. У него не было родителей Пожирателей, чтобы такое даже представить. Но он слишком сильно хотел иметь семью, чтобы не понять.

— Можно не отвечать?

А что может сказать герой войны? «Я с радостью подставился бы под метку, чтобы мама и папа жили?» Бред. Это звучало, как бред в его голове. И это точно не стоило произносить вслух. Все это бред, но почему-то становилось капельку легче, что не видит того, кому кидает каждое слово.

Малфой усмехнулся.

— Знаешь, если бы все зависело только от моей жизни. Я не самый смелый человек на планете. Блять, да я всю жизнь считал себя достаточно трусливым для всего этого. Но все же, думаю я мог сказать ему «нет». Возможно, не уверен, но пытать, убивать, жить в постоянной грязи и желании уничтожать — не моя розовая мечта. Но от моего решения зависело еще две жизни, так что...

Гарри приятно порадовало, что его ответ не прокомментировали. Он знал, что облажался, как представитель «светлой стороны», но не слышать от собеседника подтверждение приятно.

— Ты вышел оттуда с меткой.

— У меня не было выбора.

— Выбор есть всегда, — на автомате выпалил Гарри понимая, что в данной ситуации это не актуально вообще и чтобы оправдаться...

«Сука, да почему я вообще должен оправдываться? Почему я должен ощущать, что облажался по полной?»

— Так говорил...

— Дамблдор. Ты о нем? — прервал Драко.

— Да.

— Слышал я. Любимый всеми, большой, хороший старичок. Знаешь, я не уверен в том, что он такой уж хороший, как его описывают. Гений да, этого не отнять, сильный — тоже да. Но хороший? Тут бы я поспорил.

— Что ты имеешь против Дамблдора? — агрессивно выпалил Гарри, даже слегка приподнимаясь на стуле в привычном защитном жесте и только потом вспоминая, что его порыв не будет оценен по причине отсутствия глаз у стены напротив.

— Орден Феникса. Мне предлагали примкнуть к Дамблдору. Но...

— Предлагали? Почему ты не пришел? Откуда такое мнение о самом великом...

— О, не надо! — снова перебил Малфой, — Я никогда не мог этого понять. Когда все началось, из Поттера сделали марионетку. Разве нет? Быть марионеткой Темного Лорда или Дамблдора... Есть разница?

— Что ты несешь? Дамблдор за добро! — уверенно и даже с гордостью произнес Поттер, словно в этом имеется смысл, хотя упоминание своей фамилии оппонентом за стенкой, слегка напрягло. Разговор сворачивал не туда... А внутри что-то громко билось о ребра давая понять, что слова задели не потому, что Волдеморт был злым.

— Добрый человек может отдать годовалого ребенка на растерзание людям, которые его искренне ненавидели, морили голодом и держали в комнате метр на метр? Это он-то за добро? — рассмеялся Драко, заставляя мурашки плясать по коже Гарри, — Ну и чего ты молчишь? Где твоя защитная речь?

— Сука ты. Вот моя защитная речь! — выпалил сквозь зубы Поттер, наклоняясь вперед, опираясь на локти и пытаясь увидеть сквозь защитную стенку. Это не просто злость в один конец. Это его злость, слишком сокровенная, чтобы быть высказанной каким-то чертовым Пожирателем. Откуда он вообще это взял? Словно с языка сорвали самое неприятное, мерзкое, в чем даже себе страшно признаваться и потому так глубоко закопано.

— Полностью согласен, — усмехнулся Малфой, даже не пытаясь отрицать. Свою натуру он знал лучше незнакомых собеседников и да, в этот раз незнакомец прав, он сука, но! — Только это не отменяет того, что я прав. Ладно, не лезь на стену, кем бы ты там ни был. Раз у нас вопрос за вопрос, то... Каково тебе жилось на светлой стороне?

— Паршиво... — прошипел Поттер, не понимая, как вообще можно продолжать о чем-то говорить после такой встряски для его психики.