Больше никому меня не прощай
Больше никому меня не прощай,
Чтобы в одиночку шел за тобой.
И чувства бьют по нам, но ты не вставай,
Слова сильней ножа причиняют боль.
Любовь теряет вкус, словно крепкий чай,
И выпить бы до дна, но я не могу.
Ты больше никому меня не прощай.
Ты больше не прощай меня никому.
Шастун трусцой бежит вокруг стадиона после активной тренировки, чувствуя лёгкую боль в мышцах. Футболка прилипает к груди из-за пота, кудрявые пшеничного цвета волосы собраны белой повязкой, что впитывает в себя всю влагу. Скоро важный матч, он хочет быть в самой лучшей своей форме. По крайней мере, так он убеждает себя и других. А в том, что ему просто до ужасного одиноко и тоскливо дома, он не признаётся. Пока парень бежит в его голове приятная пустота, которая так необходима.
- Эй, Шаст, - кричит Макс, вырастая сзади буквально из ниоткуда.
Антон поворачивается, продолжая бежать, но уже на месте. Глаза у друга непривычно большие, словно тот испугался чего-то. Взгляд немного загнанный, он рвано дышит, восстанавливая дыхание. Догнать длинноногого командира порой действительно непосильная задача.
- Мне Олеся рассказала, - начинает он, вытирая пот со лба. - Она была только что в этом, - он путается в словах, словно загнанный щенок. - В магазине и, - снова короткая пауза. Его глаза бегают по лицу Антона, никак не найдя покоя. - Видела там, - тяжело глотает. - Арса, она видела Арса, Шаст.
И как только он слышит его имя всё тело замирает. Он прекращает бегать, остановившись словно в движении. Сердце шумно стучит в ушах, словно ускоряясь с каждой секундой. Воспоминания их последней встречи тут же вихрем проносятся в памяти, доводя его до паники.
- Она что? - голос неживой, глаза цвета зелени остекленели.
- Это был точно он, она не могла ошибиться, - дыхания Зайца уже выровнялось, он хватает друга за плечи слегка надавливая, пытаясь вернуть того в реальность. - Он даже поздоровался с ней.
Макс улыбается нечитаемой улыбкой, пытаясь подбодрить.
- Он вернулся, - наконец доходит до него.
Антон срывается с места, бежит в сторону раздевалки, чувствуя, как горят лёгкие.
- Спасибо, Заяц, - кричит, оборачиваясь.
Его мысли мечутся от одной к другой. Первым делом открывает шкафчик, достаёт сумку и не знает, что делать. Идти в душ? Бежать к нему? Позвонить? Что вообще всё это значит? Почему он ничего не написал ему?
От потока нескончаемых вопросов голова начинает раскалываться и не найдя никакого другого выхода, он хватает сумку с чистой одеждой и бежит в сторону парковки. Садится в машину, закидывает вещи на соседнее сиденье. Руки непривычно дрожат, пока он едет до района, который он всячески избегал последние месяцы. Здесь буквально каждое место кричит о нём, напоминая тот день, когда Попов всё решил за них двоих.
Шастун снимает нелепую повязку с головы, когда паркуется около подъезда. Поправляет кудри, трёт лицо, приводя себя в чувства. Он в своей, пропитанной потом, форме поднимается по лестнице, чтобы дать себе передышку. Чтобы прийти в себя, но, кажется, у него нет столько времени, не хватит грёбаной жизни, чтобы подготовиться к их встрече. Дрожащими руками он нажимает на звонок, слыша, как за дверью звенит трель. Дыхание тяжёлое, ощущение, что ноги вот-вот подкосятся. Он слышит его, слышит движения по ту сторону, чувствует, как кто-то смотрит в глазок.
Когда спустя несколько секунд тяжёлая дверь открывается, Антону кажется, что он не дышит. Он здесь, голубые глаза находят зелёные и мир буквально останавливается. Шаст кусает нижнюю губу, сжимает кулаки, чувствуя себя жалким щенком. Он столько боролся со своими чувствами, но всё тщетно. Он всё ещё влюблён. Вопреки. Назло. Возможно, навсегда и бесповоротно с того самого дня их знакомства.
- Честно говоря, я ждал тебя, - грустная улыбка касается его губ, пока он отходит вглубь коридора, пропуская парня. - Проходи.
Антон молча переступает порог, закрывает дверь, глазами изучая мужчину сверху вниз. Попов немного похудел, привычная одежда стала более свободной, мешки под глазами ярче. От того огня и блеска в голубых глазах, в которые влюбился парень, почти ничего не осталось. Прямо сейчас он казался таким маленьким и беззащитным, плечом облокачиваясь на стену, отчего покалывало руки. Несмотря на всю ту боль, что он причинил ему, хотелось обнять его и никуда больше не отпускать.
- Когда ты приехал? - голос скрипучий.
- Вчера, рано утром, - мужчина старается не смотреть на капитана, заламывая пальцы на руках.
- Что-то случилось?
Арсений поднимает уставший взгляд на Шастуна, грустно улыбаясь.
- Пойдём, накормлю тебя, - смотрит в сторону кухни. - Судя по всему ты сразу после тренировки, наверное, ужасно голоден, - он отталкивается от стены, собираясь идти в другую комнату, но чужая рука хватает его за локоть в секунды прерывая между ними и без того небольшую дистанцию. Его ладони, как и всегда, ужасно горячие.
- Арс, не пытайся увильнуть, - их глаза снова встречаются, отчего тоска пронизывает всё тело, он скучал, так безумно скучал по нему.
- Случилось то, чего я не мог предположить, Шаст, - тяжело вздыхает, не пытаясь убрать руку из его мягкой, но крепкой хватки. Он потеряно смотрит на лицо парня, на глаза, губы, а после на мгновение замирает на любимых кудряшках. - Они отросли, - замечает он, убирая выбившуюся прядь.
От этого жеста у Антона перехватывает дыхание, он словно в тумане, не понимает, что происходит. Что всё это значит? Он еле сдерживает себя в пылком желании прижать мужчину к себе, зарыться носом в его волосы и стоять так, пока тоска, накопившаяся за три месяца, не покинет его.
- Я не понимаю, я ничего не понимаю, - почти скулит, двигаясь чуть вперёд не в силах бороться с притяжением между ними.
- Я, - он замирает, отходя назад. - Мне нужно пространство, прости. - Он отходит на метр, пальцами потирая лоб. - Разувайся, садись на диван, я принесу чай, - Попов не просит, он настаивает, скрываясь на кухне.
Парень тяжело вздыхает, снимая обувь и жалеет, что не принял душ, прежде чем ехать к нему. Проходит в знакомую гостиную, чувствуя, как боль пронзает в районе сердца. На одной стороне стенка с большим телевизором, по которому они смотрели сериал, но после расставания Шастун так и не смог его досмотреть. Полки пустые, тонкий слой пыли напоминает о том, что хозяин квартиры был в отъезде. В стенку встроена рабочая зона, за которой Попов раньше писал статьи для своей колонки. Антон вспоминает, как разминал плечи, когда журналист долго засиживался за работой, сутулясь.
Огромный угловой диван стоит на другой стороне комнаты. Здесь они устраивали атмосферные вечера, обнимаясь. Болтали обо всем на свете, дурачились, спорили о том, кто моет посуду или выкидывает мусор и, конечно же, жарко целовались, переходя потом в спальню.
Когда у футболиста было много тренировок и матчей подряд, то они могли просто молчать, наслаждаясь теплотой, которую дарили друг другу. Арсений всегда шептал ему, как сильно он гордится своим мальчиком. И последнее, что помнит парень, так это тот день, когда журналист сказал, что улетает в другой город за новой должностью. Уезжает и оставляет его здесь без единого шанса на борьбу за их отношения. Потому что любви на расстоянии не бывает. Потому что рано или поздно кто-то из них сдастся. Это то, что говорил мужчина, искренне веря в каждое слово.
Попов проходит мимо него с двумя чашками, в одной горячий латте, а в другой ароматный чай из шиповника, и Шаст чувствует, что готов заплакать. Потому что это напоминает ему о той заботе, которой окружал Арсений. Антон забирает свой напиток из его рук, отпивает немного, заглатывая ком в горле. Они в тишине садятся на диван, даря этому месту новое воспоминание.
- Я объебался, - устало начинает Арсений. - Думал, что смогу контролировать свои чувства, смогу переключиться на работу. Знаешь, сменить фокус внимания, заняться своей жизнью, - он шепчет на последних словах, после чего прокашливается, продолжая. - Ни одно расставание не давалось мне так тяжело, - он замирает на несколько секунд, формулируя мысль. - Всё в этой жизни не вечно, я думал, моя любовь к тебе тоже, но видимо я ошибся, - грустная ухмылка касается его губ. - Я чертовски ошибся, Шаст.
Голубые глаза смотрят прямо в зелёные с такой нежностью и теплотой, от которой спирает дыхание, а сердце, как умалишённое бьётся в конвульсиях, то гляди выпрыгивая наружу.
- И? - выдавливает Антон.
- И я уволился, чтобы вернуться к тебе, - отводит взгляд на чашку. - Если ты ещё любишь и, - он запинается. - Готов простить меня.
Парень ощущает, как огромный камень падает с его плеч, как легко становится сердцу, как почти умирающие бабочки в его животе снова начинают порхать. Он грустно улыбается, но это всё ещё самая широкая улыбка за последние три месяца.
- Ты такой дурак, Боже, - он ставит чашку на столик, вставая с дивана. - Просто придурок, - шепчет снова и снова, как мантру, меряя комнату шагами.
Арсений растерянно смотрит на происходящее, не зная, стоит ли ещё что-то говорить или делать. Просто сидит и ждёт, пока тот успокоится.
- Это были ужасные месяцы, Арс, - парень резко останавливается, пронзая журналиста своим взглядом. В нём боль. Неожиданно радость сменяется жгучей обидой. - Я был так разбит. Ты решил всё за нас двоих, словно я никогда, - он запинается, тяжело вздыхая. - Никогда не был важной составляющей твоей жизни, наших отношений.
- Это не так, - шепчет тут же перебивая.
- Ты бал так уверен, что мой жёсткий график не позволит нам быть вместе, что твоя новая работа в другом городе станет невыносимой преградой. Но единственное, о чём я думал тогда, так это почему ты блять выбрал новую должность, а не меня? - голос становится выше и напористее. - Ты променял нас на работу, на грёбанную работу, Арс! - кричит, чувствуя, как уголки глаз жжёт от подступающих слёз. - Возможно, это эгоистично, но ты мог найти что-то похожее здесь, в Москве. В столице, блять, России! Но ты посчитал, что Питер подарит тебе все блага мира, - он устало вздыхает, чувствуя, как силы покидают его.
- Прости, - единственное, что может выдавить мужчина, смотря в свою кружку.
У Шаста от волнения и боли, что сковало всё его тело, начинает подступать тошнота, желчь скапливается в горле. Тело горит, как в пожаре от гнева и обиды. Он так зол, так чертовски зол, поэтому единственное, что он может, так это сорваться с места в сторону входной двери.
- Постой, - подрывается, оставляя напиток на столе. - Куда ты?
- У меня фотосессия через час, мне нужно привести себя в порядок, - голос уставший, он быстро обувается, избегая потерянного взгляда голубых глаз.
- Там же, где и обычно?
Антон незаметно кивает, выходя из квартиры не попрощавшись. Прохлада подъезда успокаивает разгорячённое тело, щёки и шея горят. Он шустро спускается вниз по лестнице, садится в машину, зная, что Арс смотрит на него из окна.
Шастун понимает, что уже простил его. Простил, как только увидел нежность и сожаление, что плескались через края, в голубых глазах. От этого он чувствует себя жалким влюблённым до одури подростком, чувствами которого можно играть, как душе вздумается. Он должен показать Попову, что его мнение важно, что мужчина больше не может думать и решать за них двоих, что он может в конце концов остаться один, если повторит что-то подобное снова. Футболист выезжает с парковки, не зная, откуда взять силы на оставшуюся часть дня.
***
Арсений подъезжает к большому павильону, в котором всегда проходили фотосессии парня и его команды. Он захватил с собой пирожные без сахара и глютена, которые спокойно вписывались в рацион футболиста. Журналист понимал, что нужно время, чтобы во всём разобраться. И он готов на всё, чтобы вернуть Шаста. Его некогда улыбчивого, родного и такого тёплого. Того, кто дарил ему ощущение дома, где всегда любят и поддержат.
Антон выходит на улицу спустя примерно час, на нём свободные джинсы, мешковатая толстовка, очки и кепка. Всё угольно чёрного цвета, словно он пытался слиться с сырой землёй ранней осени. Арс сигналит, обращая на себя внимание и облегчённо вздыхает, когда парень открывает дверь и садится внутрь.
- Устал? - спрашивает, протягивая термос всё с тем же любимым чаем парня.
Футболист кивает, снимает очки, потирая глаза, после чего откладывает их на панель. Берёт в руки термос на мгновение соприкасаясь с холодными пальцами Попова, привычная волна наслаждения лишь от мимолётного касания проносится по всему телу.
- Спасибо.
- В бардачке твои любимые пирожные, - он тянется к нему, чтобы открыть, и Антон замирает, ощущая уже забытый приятный цитрусовый запах. - Держи, - протягивает упаковку самых разных десертов.
- Мы будем делать вид, словно ничего не произошло? - устало спрашивает, откидываясь на подголовник.
- Нет, но ты устал, и мы не будем разговаривать, пока ты в таком состоянии.
- Как же ты хорошо знаешь, на каких конях ко мне подъехать, а, - устало стонет, поворачиваясь наконец-то к журналисту.
Арсений глупо улыбается, пожимая плечами.
- Приятно слышать, - кокетливо подмигивает, включая весь свой шарм.
- Какой же ты козёл, - ухмыляется, не в силах скрыть улыбку.
- Ешь давай, - глазами указывает на сладости с чаем.
- Не могу, - разочарованно вздыхает. - Через час вечерняя тренировка, на полный желудок меня стошнит, ты же знаешь.
- Хотя бы одну, не обязательно есть все.
Шастун без лишних слов протягивает один кекс мужчине, а другой ест сам. Из его груди вырывается стон, настолько вкусным был творожный крем. Попов не успевает откусить и кусочка, растерянно поворачиваясь к сладко стонущему парню. Он краснеет, вспоминая, как тот точно также скулит в кровати, нависая сверху.
- Что? - невинно хлопает глазами, замечая сконфуженный взгляд Арсения, который всё также сидит с открытым ртом, держа пирожное в сантиметре от губ.
- Ты это специально? - голос хрипит.
- Ну, не тебе же одному тянуть за проверенные ниточки.
- Месяцы без секса знаешь ли дурно влияют на меня.
- Ты ни с кем не...
- Нет, конечно, нет, а ты?
- Повторюсь, - откашливается. - Ты разбил мне сердце, о каком сексе может вообще идти речь?
- Ну, не знаю, назло мне, чтобы забыться, вариантов на самом деле масса, - он наконец-то съедает кекс, после чего пьёт свой уже остывший кофе. - Фу, какая гадость, - морщится, облизывая губы.
Антон пожимает плечами, смотрит прямо перед собой, снова возвращаясь к своей обиде, что выжжена на руинах его сердца.
- Почему ты уехал? - спрашивает тихо, не до конца понимая, готов ли к ответу.
Арсений на мгновение перестаёт дышать, после чего шумно выдыхает, ковыряя ногтями кожаный руль.
- Я испугался, - начинает вкрадчиво.
Шаст молчит, давая мужчине время. Подавляет в себе желание встревать в разговор, вытягивать из него что-то и перебивать.
- Звучит глупо, знаю, я взрослый мужик и единственное, чего бы мне стоило бояться, так это потерять стабильный доход, смерти родных, смены власти или войны, но нет, не мой уровень, - ухмыляется с самого себя. - Я побоялся своих чувств, - голос сходит на нет, устало трёт переносицу, продолжая чуть громче. - За год, что мы были вместе мы словно срастались в одно целое, я ощущал себя со зависимым и с каждым месяцем это поглощало меня всё больше и больше. Моя жизнь буквально подстраивалась под взор твоих зелёных глаз, под твоё мнение, поступки, чувства. Я понимал, что начинаю терять самого себя. И это стало чертовски пугать меня. Я жил не свою жизнь, мне было всё равно на свою работу и карьеру, на свои желания, мечты. Мой мир крутился вокруг тебя. Так не должно было быть, это вело в никуда в любом случае. Думаю, в какой-то момент, я понял, что умру, если ты в один прекрасный день решишь, что с тебя хватит.
- Поэтому вместо того, чтобы поговорить со мной об этом, ты решил быть тем, кто скажет, что с него хватит? - глазами выжигает в нём дыру, ощущая быстрые и сильные толчки сердца под рёбрами.
Арсений кивает, кусает губы, заламывает пальцы. Нервничает.
- Так значит не было никакого повышения?
- Было, я просто действительно мог решить эту ситуацию иначе...
- Но не стал, - Шастун снова заканчивает предложение за него. Внутри кипит злость вперемешку с обидой, гремучая смесь бурлит в крови и только где-то далеко внутри загорается слабый огонёк сопереживания. Он прекрасно понимает, что мужчина имеет ввиду, потому что сам чувствовал тоже самое, но не думал, что это проблема, которую нужно решать. До тех пор, пока не остался один на один со своими чувствами.
- Ты хоть понимаешь, что ты МЕНЯ оставил умирать, уезжая в другой город? - тыкает себе в грудь.
Голубые глаза наконец-то смотрят в зелёные, беспорядочно бегая.
- Ты тоже чувствовал это? Эту, - он зависает, подбирая лучшие слова. - Окрыляющую, но в тоже время раздирающую на куски связь?
- Да, но я и предположить не мог, что это проблема или типа того.
- Это любовь, граничащая одержимостью, ты же понимаешь?
- Может, ты и прав, но бросать меня без нормальных объяснений точно не было верным решением.
- Знаю, я сожалею, - грустно вздыхает, проворачивая кольцо на безымянном пальце.
- И что ты планируешь делать? - он поворачивается всем телом, убирая ненужные вещи на панель.
- В Питере я ходил на несколько сеансов к психологу, мы пришли к выводу, что это произошло из-за моей детской травмы. Знаешь, когда родители не замечают твоих успехов и не могут сказать простое «молодец», то это формирует в тебе определённые программы. Я никогда не ощущал себя достойным чего-либо, всегда был кто-то лучше меня, - наконец-то поднимает вымученный взгляд, видя замешательство в глазах напротив. - Мои чувства начали заполнять всё пространство вокруг и вместо того, чтобы вдохновляться ими и достигать каких-то высот, обрести спокойствие и гармонию, я провалился в мысли о том, что не достоин тебя. Знаю, что никогда не говорил тебе об этом, - чувство вины бьёт обухом по голове. - Всё моё нутро кричало, что ты найдешь кого-то получше. Поэтому моя психика решила слиться с тобой, типа, - он теряется на несколько секунд, выравнивая сбившееся от волнения дыхание. - Если бы я стал тобой, то вряд ли ты бы бросил самого себя, - хмыкает. - Абсурд, но как есть, - пожимает плечами.
Антон шокирован, вся его картина мира начинает разрушаться, трещать и падать, поднимая нескончаемый поток мыслей, что как высоко поднявшаяся пыль мешает нормально соображать. Смотрит на вымученного мужчину и кажется не моргает, пытаясь заглянуть глубоко в его душу.
- Всё это время, что мы были вместе, ты разрушался, а я даже не заметил этого, - говорит медленно, смотря сквозь него.
- Ты не мог, я хорошо маскировался, - грустная ухмылка касается его сухих губ.
- Прости, - голос скрипит. - Мне так жаль, ты должен был рассказать мне.
- И что тогда? - смотрит с вызовом. - Мне нужно было это время, - разворачивается к нему, подгибая одну ногу под себя. - Побыть одному, разобраться в себе, не имея возможности сорваться к тебе в пьяном бреду, понимаешь? - Шаст молча кивает, вспоминая свои звонки и ломанные смс-ки, которые писал под давлением алкоголя. - Я не мог оставаться здесь, находясь далеко от тебя, любая из дорог всё равно бы привела меня к тебе.
- Ты прав, это было бы обречено на провал, - теребит тонкий браслет на правой руке. - Но я хотя бы знал, ради чего всё это. Не раздирал бы себя на куски, не варился бы в своей любви, что граничила с ненавистью к тебе. Возможно, я и сам бы сходил к психологу, - смотрит в голубые глаза, устало вздыхая. - Мы бы работали над этим вместе, как партнёры, понимаешь? Как одна команда, семья, называй, как хочешь.
Антон ощущает себя жалким каждый раз, когда огромный ком подступает к горлу, а в глазах скапливается влага.
- Прости, - шепчет, двигаясь ближе.
Вопросительно смотрит на парня, глазами спрашивая разрешения. Кудрявый только отчаянно падает в его руки, утыкаясь в плечо. Пальцами сжимает его свитер в районе ключиц, жмётся ближе, дрожит от подступающих слёз. Попов цепляется за толстовку на его спине, зарывается носом в волосы, вдыхая почти забытый аромат. Закрывает глаза и только молится, чтобы это не было реалистичным сном.
- Я так скучал, Арс, так скучал, - шепчет, шмыгая красным носом.
Одной рукой журналист зарывается в короткие волосы на затылке, успокаивающе гладит, массирует. Невесомо целует шею, трётся носом, вдыхая родной запах яблок и ментола снова и снова. Вспоминает, каким потерянным он был, как пытался запереть свои чувства в гремучей смеси алкоголя и сигарет. Как стирал и заново вводил въевшийся в память номер телефона, как звонил, но тут же сбрасывал. Как отчаянно нуждался и убегал.
- Тише, малыш, всё позади, - голос дрожит, он на грани.
Оба срываются на тихие всхлипы, горячие слёзы катятся по щекам одна за другой.
- Ты всегда был и будешь самым лучшим для меня, - целует в шею влажными и горячими губами.
Спустя время Антон первым отстраняется, прижимаясь к его лбу своим. Большими пальцами вытирает влагу с красных щёк Арсения, нежно целует каждый сантиметр его лица, в моменте ощущая себя самым счастливым.
- Я собирался приехать к тебе, - начинает он. - Даже купил билеты в тайне от всех, договорился с тренером о паре выходных, самолёт через два дня, - шмыгает носом, смотря в растерянный и стеклянный от слёз взгляд. - Как бы я не старался тебя забыть, - мотает головой в отрицании. - Ничего не выходило. И если бы ты не прилетел, я бы всё равно отправился за тобой, понимаешь? - душераздирающе смотрит в бескрайнюю синеву напротив.
Попов вместо ответа отчаянно, но в тоже время нежно прижимается к мягким губам. Замирает на мгновение, схватившись пальцами за его шею. После целует снова, слегка кусает нижнюю губу. Антон от этого хнычет, двумя ладонями вцепившись в лицо. Они целуются медленно, тягуче, снова и снова пробуя друг друга на вкус. Сердце у обоих от ощущений гулко бьётся, голова идёт кругом, по телу маленькими импульсами пробегают токовые волны.
- Люблю тебя, - шепчет в поцелуй, немного отстраняясь. Заглядывает в почти чёрные из-за широких зрачков глаза.
- И я, Арс, - целует в лоб, замирая на мгновение. - Так сильно люблю.