ПРОПИТАНО БОЛЬЮ [Глеб Калюжный]

Макс

— Бля, вставай, Макс! Родаки скоро приедут, — сквозь сон слышу голос Руслана и сначала думаю, что мне это снится. — Макс!

Открываю глаза и жмурюсь от яркого света. Вроде выпивал не так много, но голова болит пиздец. Не помню почти ничего, потому что давно в моем организме алкоголя не было.

— Сколько время? — хриплым голосом спрашиваю я, еле поднимаясь с дивана.

— Три часа дня уже.

Руслан держит в руках мусорный пакет и скидывает туда все бутылки и остатки от еды. Он так переживает, потому что пизды получит скоро.

— Сука, — шепчу я и скорее встаю на ноги. Сегодня ведь Полина выступает, а мы вчера поссорились. Думаю, ей сейчас совсем непросто. Я ведь мудак, который всё испортил своим дебильским поведением. Даже понятия не имею, где она ночевала сегодня. Нельзя было ругаться с ней прямо перед выступлением, теперь волнуюсь очень за неё. Вдруг распереживается и случится чего.

Аж холодок по телу прошёл.

— Может объяснишь, че у вас с Лизой? — спрашивает Руслан, пока я стараюсь найти свой телефон.

— А что у нас с ней? — нахмуриваю брови, не понимая, к чему он клонит.

— Да ты набухался сразу после того, как Полинка ушла, к Лизе зачем-то лезть начал. Кричал на неё, она в слезах убежала в другую комнату. Ты через пару минут за ней пошёл, закрыл дверь, а дальше уж я не знаю, что там было, — после его слов застываю на месте и тупо смотрю в стену, пытаясь вспомнить, что произошло.

Не мог же я... Нет, не мог я Лизу трахнуть. Не мог. Даже по пьяне. Я бы остановился сразу.

Я Полину, сука, люблю. Не мог я её так предать. Не прощу себя никогда если это действительно случилось. Но нет. Даже думать об этом не буду. Не было и всё...

Чёрт, нихуя не помню.

— Полинку вот жалко, конечно...

— Рот закрой свой, — сжав челюсти, говорю я и наконец среди всего хлама нахожу мобилу.

Никаких пропущенных. Конечно, она и не напишет ничего. Через час уже начало шоу, а я тут торчу.

Вряд ли успею увидеть её перед выступлением, поэтому быстро строчу ей сообщение.

«Удачи, милая»
Доставлено

Быстро блокирую экран и кладу телефон в карман джинс. Она обижена на меня, читать не будет по-любому.

— Всё, я погнал, Рус, — говорю я, подходя к двери. Начинаю обуваться, когда Руслан подходит ко мне и хмурится.

— Ты даже не поможешь мне? — возмущённо спрашивает он.

— Нет, не помогу, времени нет, — отвечаю я и, накинув на себя куртку, хлопаю парня по плечу. — Бывай.

Развернувшись, открываю дверь и, бегом спустившись по лестнице вниз, выхожу на улицу.

Если не успею на её выступление, то сам себя прикончу. Нельзя такое пропустить. Я обязан быть там несмотря ни на что.

Пока еду в автобусе, смотрю на экран телефона. Осталось пятнадцать минут. А эта калымага едет пять километров в час.

От нетерпения выпрыгиваю из автобуса на другой остановке и бегу к дворцу спорта. В голове думаю только о Полине. Перед глазами её выражение лица, которое было вчера, когда я на неё сорвался. Она уже терпеть меня не может. Такого ебанутого.

Какой же я конченный. Нет слов.

Наконец, забегаю в помещение. В холле много народу, все суетятся. Кто-то сдаёт в гардероб верхнюю одежду, кто-то покупает еду. Я же, стараясь никого не задеть, пробегаю мимо них.

Неожиданно раздаётся громкий звон, который оповещает всех, что представление начнётся прямо сейчас. Вся эта толпа начинает идти ко входу в зал, чуть ли не сдавливая меня.

Надеюсь, я хоть билет не просрал. Лезу в карман куртки и облегчённо выдыхаю, когда чувствую кусок бумаги.

Оказавшись в зале, сажусь на свое место и стараюсь привести дыхание в порядок. Смотрю на лёд, замечаю, что свет выключается и загорается лишь несколько ламп, которые будут освещать фигуристов.

— Добро пожаловать на ледовое шоу! Для вас выступают Давыдов Александр и прекрасная Лебедева Полина!

Зал апплодирует, и я замираю. Чувствую, как руки слегка трясутся, кровь застыла, а в лёгких заканчивается кислород.

Начинает играть спокойная музыка. Через пару секунд мои глаза замечают пару фигуристов на льду. Но мне важна лишь она.

Они держатся за руки и катятся в самый центр, вставая в определённую позу. Мой взгляд зафиксирован только на ней. Её серебряное платье до колен с огромным вырезом, белоснежные коньки, собранные в пучок волосы, яркий макияж. Весь этот образ делал её прекрасной, космической, невероятной.

Клянусь, я вновь влюбился в неё.

Наблюдая за тем, как она чуть ли не летает надо льдом, пока её партнёр поддерживает её, моё сердце не билось совсем. Я никогда в своей жизни так не нервничал. Боялся за неё, за её безопасность. Ведь всё происходило очень быстро, все эти прыжки и поддержки в воздухе. Мгновение, и Полина уже кружит словно юла. Вот, тогда я понял, как, сука, я дорожу ей. Как легко, по щелчку пальцев, можно взять и потерять весь смысл жизни.

Мне срочно нужно всё исправить.

После того, как Полина оказывается на ногах после очередной поддержки, приглядываюсь и замечаю, как кареглазая на секунду зажмуривается.

Начинаю учащенно дышать. Если в её боли виноват этот ублюдок, то это последний день, когда он выступает с ней. Я чуть ли не вскакиваю с места, когда вижу, как сжаты её зубы.

Полина выдавливает из себя улыбку и кланяется вместе с этим додиком. Они покидают ледовую площадку и скрываются за дверью.

Я, не теряя ни секунды, встаю с места и выхожу из зрительского зала. Больше мне здесь нечего смотреть. Нужно найти мою девушку.

Бегу по коридорам в поисках кудрявой. В конце возле огромной железной двери замечаю любимую, которая стоит облокотившись на стену и тяжело дышит. Один из коньков расшнурован, видимо, чтобы не давил на больное место. Такая картина вызывает у меня слезы. Вот не шучу совсем.

— Полина, — шепчу я, скорее подбегая к ней. Я взволнованно оглядываю её с ног до головы, хочу понять, что у неё болит. — Что случилось, милая? Что? Тебе нужно в больницу?

Бля, с каких пор я стал таким паникёром!?

— Макс, всё нормально, — говорит она, даже не поднимая на меня своих красивых глаз.

— Не ври, Полина. Что произошло на льду? Что-то с ногой? — продолжаю давить я и наконец вижу её глаза, которые устремляются на меня. Она злится. Сразу видно.

— Это всё из-за тебя! Из-за твоих выходок! Из-за твоей злости и агрессии! — начинает кричать она, что даже пугает меня. Её голос срывается, а из глаз начинает течь целый поток слёз. — Я всё время думала о тех словах, которые ты вчера сказал мне! Не могла нормально сосредоточиться. Мне тоже бывает больно, Макс! Но я не срываюсь на людей просто так! Я тебе даже ничего обидного не сказала, сказала правду, а ты начал кричать словно я тебя оскорбила чем-то! Ты думаешь только о себе! Ты чёртов эгоист!

Она начинает захлебываться в слезах, громко всхлипывать, и я почувствовал сильнейшую боль в груди, которую ещё никогда не ощущал. Ненавижу себя за то, что довёл её до такого состояния. Она ещё никогда так не срывалась. Никогда не впадала в такую истерику.

Подхожу ещё ближе к ней и хочу обнять кудрявую, но она начинает бить меня руками по груди, плечам. Но абсолютно наплевать. Пусть хоть убьёт меня здесь.

Я успеваю расположить руки на её щеках. Начинаю оставлять поцелуи на её лбу, щеках, носике, волосах. Затем прижимаю её к себе и крепко обнимаю, поглаживая Полину по спине, чтобы она успокоилась.

— Прости меня, милая, прости, — шепчу я сотню раз словно мантру. — Я не достоин тебя и никогда не буду достоин. Но я так сильно люблю тебя. Люблю до потери рассудка, слышишь?

Полина молчит, продолжая тихонько всхлипывать. Она не обнимает меня в ответ, ранит меня словно ножом по сердцу. Я почувствовал всю её боль. Я прочувствовал её всю. И мне так хотелось встать перед ней на колени и просто умолять о том, чтобы она простила меня за мои выходки.

— Прости, — продолжаю шептать я и чувствую, как Полина сдаётся и обвивает руки вокруг моего торса.

В тот момент я осознал, какое же всё-таки дерьмо я сотворил.