Когда звезды обещают проснуться

Волны успокоились. На горизонте уже появилось что-то похожее на оранжевое круглое солнце, небрежно просыпающиеся от плена ночи. А мы шли вдоль каких-то неинтересных мне улиц, в большинстве случаев молчали, кажется, высказав на том берегу друг другу совершенно все.

На улице уже рассветало, а я добросовестно провожал ее до дома, только чтобы быть уверенным в том, что она дойдет без каких-либо происшествий и скандалов. Впрочем, и сил больше скандалить и переживать не имели уж точно оба.

В голове до сих пор всплывали воспоминания фраз и колких словечек, которые кидали мы на произвол капризных немощных волн, иногда позволяющих ударяться о наши ботинки. Луна жизни моей рассказывала мне о луне, о звездах, и о мыслях, из-за которых мы некогда расставались. Я же отвечал ей на все, сколь имел тогда-то возможности, гуманно и реалистично, пытаясь помочь ей хотя бы немного справиться с главными страхами ее быть мне обузой и пленником бед.

Узнал о случившемся значительно больше. Теперь, когда имел достаточное количество информации, мог точно сказать, что наконец всех загадок разгадки были ясны, именно так, как и я желал этого с самого-самого начала.

Луна моя снова говорила загадками, когда дело доходило до нашего расставания, однако я точно знал, что все было значительно легче. Мы расстались, потому что я просто не давал ей возможность верить в свою же ложь - я так и не смог показать ей, что я могу быть проклятой звездой. Потому что звездою и не был.

Я постоянно переживал по пустякам, ненавидел себя и день за все, что могло и не могло случаться. Я был ничуть не лучше той же тусклой луны на небе - я сам был пленником темноты, которую боялся больше всего. И милая Луна моя знала это значительно лучше любого человека на этой печальной планете. Луна знала, что хотеть быть звездой - всего лишь успокоительные слова, а не обращение к каким-либо действиям. И сейчас я лучше обычного понимал, почему душа моя причиняла не только мне, но и себе такую сильную боль - потому что только через тернии получается отправиться к звездам.

Так мы дошли прямо до ее дома. Оказалось, что живет она в небольшой квартирке почившей бабушки, бабушки, которая, как Луна трепетно и нежно успевала рассказывать, готовила самое вкусное варенье, которое когда-либо готовить кто-либо умел.

Чувства же мои тем временем, пока стояли около квартирной двери, были странны, непривычны, точно не такими яркими и взбалмошными, какими бывали раньше, когда я безудержно ждал каждой ночи, только чтобы снова увидеть Луну. Всё было странно.

Сердце мое непривычно болело от правды, которая обжигала меня, когда вспоминал, как на пляже самоубийц говорили мы с ней о чувствах. Я был, словно заключенным своей головы, который так хочет, но так безумно сильно боится выйти за прутья железной клетки, только чтобы сделать один глоток свежего чистого воздуха свободы.

Постоянно прокручивал в мыслях, как рассказывала Луна мне о собственных болях, печальных моментах жизни, когда никак не могла простить ни себя, ни других за попытку что-либо изменить или исправить. И слушал всё это, кажется, впервые осознавая, насколько же был в очередной раз дурак, раз всегда, сколько бы не было звезд на небе, сам был таким. И был таким, каким и была дама души моей.

Сам от ее рассказов вспоминал свое горькое прошлое, когда сердце мое, ничего не знающее об этой жизни, разбивалось каждый раз вдребезги, когда слышал отказ или чужой смех в спину свою. А от того становилось и тошно, потому что впервые узнавал о себе так много гадких вещей. И начинал осознавать, что единственное, на что способен бы я и был - так это бежать... И как бежал ото всех, и от мира, и от себя. И от тьмы. От тьмы, которая всегда меня настигала. Как и без нее.

Теперь боялся сильнее обычного, потому что сам себя обрек наконец-таки стать звездой. И больше никогда не бежать от мрака, а переделывать его в свет.

Она закрыла передо мной дверь, а я же еще долгое время бродил по пустынным улицам, понимая, что ночь эта была трудна, что я хочу спать, домой, хотя бы в ту противную душную общагу, которую ненавидел. Что не пустит меня комендантша и что натерплюсь проблем. Но, самое главное, впервые за долгое время не чувствовал себя пюре, таким же подавленным. Я удовлетворил потребность внутреннего дитя - наконец увидел свою Луну. И не бежал, кажется, в первый раз в жизни побеждая самую черную, страшную, темную тьму. И тревоги, которые в предыдущие разы просто заставляли меня возвращаться в начальную точку похода.

На улице пахло наступающим летом. Я не мог насытиться атмосферностью пустынных улиц и парой-тройкой веселых влюбленных людей, которые были дураки ничуть не меньше меня, всецело отдавая эту ночь второй половинке.

Чувства мои были сбиты с толку и столь отвратительны, что и снова не знал, кем себе казаться. Смотрел на оранжево-голубоватое небо, которое с каждой секундой пребывания на улице становилось желтей. И просто молчал, на этот раз отдаваясь лишь царству тишины. Уже и не знал, кто был такой и зачем был вообще.

Солнце уже прилично вылазило из-под оков сумеречной ночи, снова на востоке напоминая мне о проклятой юбке очередного платья, цвет которого... Только без смеха, я сегодня так и не успел разглядеть. Мысли улетали ни о том и совершенно в другую сторону.

Боялся пытаться сначала. Боялся, что Луна моя снова признается мне, что не может быть терпкой обузой и прочими обстоятельствами, которые меня неизвестно каким образом уничтожат, а также сильно боялся, что не смогу быть с ней вместе. Что любовь моя снова куда-то уйдет, как, собственно, боялся и того, что скорее сам опять сбегу от очередной проблемы. Было чертовски страшно от наступающих (и то без факта) трудностей, которые сам придумал себе. А также от мыслей, что снова ничего не смогу, потому что я трус, немощный дурачок, придурочек и... Снова начинал сначала ненавидеть себя за всё, чем когда-либо жил.

Вот на дороге попался пушистый зверек. Это была то ли маленькая белочка, то ли полевой грызун, если не всё вместе взятое. Он стоял на задних лапах по середине дороги, взирая на меня своими огромными черными глазами, которые, кажется, прекрасно знали, кто я такой и о чем думаю в данную секунду существования. Я же не мог отвести с него глаз, то ли снова испугавшись того, что будет, дай я возможность ситуации пойти своей чередой, то ли не в силах принять суровую реальность, которая крутилась вокруг меня. Я был напуган этим зверьком, кажется, даже больше, чем какой-то дурацкой жизнью. Он напоминал мне когда-то меня.

Снова задумался. Стоял, глядя на маленького зверька, пока тот лишь носиком успевал водить по воздуху, кажется, вырисовывая мне какие-то мудрые жизненные послания. А я снова не был уверен в том, что усвоил урок и что выдержу накала страстей, стоит мне снова сделать что-то не так или же в очередной раз накрутить себя от неспособности аргументированно принимать происходящие действия всерьез. Но я попытался подойти к зверьку ближе. Он же молча глядел на меня, кажется, скаля зубы и приготовившись атаковать.

Снова задумался. Остановился на месте, испугавшись, что сделает этот зверек мне дальше. Неужели укусит? Отравит? Убежит? Я терялся в догадках. И хоть секундою ранее всё в его поведении было совершенно также, сейчас же мне было в разы страшней. Потому что на этот раз я не только мучительно глядел на него, но и предпринимал попытки увидеть истинное лицо. Переключался на себя, понимая, что этот зверек был удивительно схож с тьмой, от которой я некогда убегал - я тоже шагал к ней через силу и невыносимый страх. И я подошел к этому зверьку ближе, потому что некогда сам принял решение наконец бороться со страхом. И страхом жизни. Я ведь обещал стать звездой. И сам себе обещал не струсить.

- Я смогу - Говорил я зверьку. - Я справлюсь. - Молчал. Сердце болело и просило вырвать его из дурацкой груди. Существо напротив же ничего не отвечало. - Я смогу. - Говорил я себе. - Я справлюсь. - И повторял это каждый раз, когда хотел отступить.

Луна же на небе томно глядела за тем, как я, сам невыносимо ненавидя беззвездные ночи, старался стать хоть на каплю светлей ради нежной любви. Зверек перед глазами исчез, стоило только отвлечься на мрачное небо.

Так все началось сначала. Я снова имел возможность переписываться с Луной в социальных сетях, отслеживать ее время захода в сеть, смотреть ее фотографии и интересоваться ее загадочной и столь мрачной жизнью. Снова старался себя подбадривать разными и всевозможными способами, только чтобы окончательно не потерять голову от Луны. И снова мирился с соседом и выяснял отношения с комендантшей, на этот раз разрешая себе даже признаться, что выходки все мои были по причине сильной влюбленности. И конечно же на собственное удивление узнавал, что соседа такой ответ устраивал - товарищ послушно понял меня и больше никогда не предпринимал сумасшедшие попытки копаться в моем грязном белье, лишь на сопровождение обзывая меня влюбленным тупым дураком. Так, кстати, поступала и комендантша, которая плакала от сюжета истории моей любви круче, чем от русских мелодрам.

Ну а я только успевал медленно отходить от шока ответной реакции, когда узнал, что рассказывать о своих чувствах кому-то оказывается не так уж и мучительно сложно. Это был словно новый этап наших с Луной отношений. Отношений, побеждающих страхи и тьму.

Вечером следующего дня я осмелился пригласить даму сердца на свидание. Я понимал, что, возможно, спугну ее своей настырностью и необычайной резкостью, но я обещал себе бороться со страхом, а это и была самая настоящая борьба с чувством быть отвергнутым и никому совершенно не нужным. Но, к сожалению или же, напротив, невероятному счастью, получил на такое предложение только долгожданный отказ. Не без привычки, конечно же, начать ненавидеть себя за любые попытки сблизиться и проявление чувств. Учился всему не сразу. Но старался изо всех сил. Теперь было ради кого становиться ярче.

Ответ же дамы сердца был весьма аргументированным - на улице уже было темно, звезд на небе так же, как и всегда, было и не ведать, а Луна моя мрачного неба, конечно же, больше всего на свете боялась именно темноты. Я снова желал отступить, испугавшись, что все вышесказанные слова лишь самовлюбленная попытка исправить ход дела, не несущая за собой совершенно ни-че-го. Но теперь был хоть каплю сильней на отказы и страхи показаться дурным. Поэтому повторял:

- Я смогу. Я справлюсь. Я не трус. Я больше не трус. - И говорил это каждый раз, когда было чертовски страшно.

Начал искать способы разрядить напряженную обстановку.

Снова со звуком падающей самооценки уселся на кровать с ноутбуком, пытаясь выразить свои пожелания и мысли в поисковой строке. Интернет, как назло или мое неумение выражать мысли, ничего приветливого не выдавал, когда я пытался найти что-то вроде "что делать, когда девушка отказывается идти на свидание".

От статей с подобным заголовком же, на мою глупость, снова узнавал о себе значительно больше плохих вещей, наподобие "это спрашивают лишь дураки" или "так поступают настоящие идиоты". Но в этот раз обещал так остро и печально не реагировать на любые потоки грусти. Они были бессмысленны в любом неизбежном проявлении - уговаривал себя сам.

Решил, что пора менять тактику. Раз такой запрос в интернете точно не увенчался успехом, решил копать значительно глубже того дна, на котором находился в данный момент.

Поначалу отбросил электронное устройство от себя подальше, только чтобы не облучиться его бездействием и бесполезностью, которой и так был бескрайне сильно и глубоко заражен. Снова принялся размышлять.

Вспоминал тьму. Солнце. Проклятые ночи. Пары. Перед глазами мерещился образ странного существа, скорее похожего на демона в обличии страшной тени, которая гналась за мной, куда бы я не отвел глаз. На деле же образ этот был не больше, чем игрою моих фантазий, которые печатали на мире нового бытия нового меня. Сильного меня. Бесстрашного меня! В общем, в голову лезло что угодно, только не что-то дельное и логическое. Устал уже от себя сам.

Понял, что раньше все было значительно легче: раньше с любимой встречались то утром, то вечером, в любое время суток, в которое я смел пожелать. Время и прочие интригующие препятствия были не помехой. А всё потому, что я был дурачок.

Я мог целый день учиться, а потом завалиться к Луне с предложениями погулять, даже не успев узнать, а чем она вообще занималась по жизни. Меня не интересовала забота о ней настолько сильно, сколько интересовали собственные ощущения близости и любви, которые я испытывал при каждой встрече. Сейчас же наконец начинал взрослеть и понимать, что любовь моя к ней должна быть намного красивей мрака ночного неба - она не должна делать Луну луною, она должна помочь ей стать звездой, какой пытался быть я. Если коротко, я, кажется, наконец понимал смысл любви к ней - не пытаться быть идеальным, а расти вместе с ней.

Я медленно возвращался в реальность, вспоминая, что Луна тоже человек. Человек, который имеет права на страхи. И ради которого я, наконец вспоминал обещания, становился звездой. Времени и возможностей постоянно бояться чего-то и переживать о чем-то более не было.

С тем же импульсом отбрасывал посторонние глупые мысли в сторону. Знал, что они ни к чему хорошему не приведут - я уже бывал в оранжевой яме отчаяния, когда пасмурные пески тоски заливали меня с головой, где я захлебался от внутренней паники. И больше туда не хотел. Пора было исправляться и помогать с чем-либо справляться ей. Теперь мы стали едины. Если она боится видеться не под лучами солнца, в темноте, я помогу.

Снова вспоминал звезды. Снова вспоминал свои грустные ощущения, когда на небосводе разбитых надежд не было звезд. И думал о фонарях. "Как забавно," - Крутилось в мыслях. - "я предпринимал столько попыток осветить небо, но до сих пор не понимал, что изгонять тьму надо было не с вершины каких-то миров, а из ее сердца. Вот глупец!"

Вдруг меня осенило. В голове резко что-то перемкнуло, что я совершенно позабыл о тревогах и болях, переживаниях и прочих мыслях, которые имели привычку пугать мою голову. Даже перестал думать о том, что же за предмет, похожий на камень, и на этот раз позволил себе в меня залететь, когда я в очередной раз чем-то достал соседа.

Сердце мое наполнилось жгучей волной сознания и понимания дел, я чувствовал такой прилив энергии и мотивации, какой не испытывал никогда. Я наконец понял. Я понял, что готов сделать для Луны совершенно все, о чем она только осмелится пожелать, понял, что, пока несчастна она, несчастным буду и я, потому что все, что нам связывало вместе, и делало меня счастливым. Это она показала мне солнце, это она научила меня шагать в темноту, чтобы я не погас лишь в попытках увидеть свет. Это ради нее я наконец-то становился звездой, какой и желал быть всегда на жизненном пути собственной грязной тропинки. Всё благодаря мрачной Луне, которая сама хотела светить ярче дурацкого солнца. И теперь имел настоящую цель показать ей то, что некогда она показала мне.

Наконец в полной мере соображал - свет. Если тьму невозможно полностью изгнать из сердца, то придется заставить ее стать светом.

Я еще не был настоящей яркой звездой, но понял, что и Луна никогда не станет ей, пока не войдем в темноту вместе, вопреки беззвездным ночам.