Пролог
Иногда самые опасные звери носят короны.
— Тирион Ланнистер, Джордж Р.Р. Мартин, «Битва королей»
Всё вокруг было черным. Я не видела ничего дальше собственного носа. Лишь в редкие моменты, когда чернильное небо подсвечивалось всполохами молний, можно было рассмотреть бескрайнее бушующее море внизу, громады изломанных трещинами скал, высившихся сбоку, да напитанные мрачные облака. Ярость небес не стихала. Дождь хлестал ледяными, злыми струями по моему заледеневшему и мелко дрожащему телу. Пронзительный запах озона и горько-соленый морской воздух забивался в нос. Я была измучена до предела, обессилена до дрожи и скована леденящим страхом. Над моей головой, в непроглядной вышине, парила колоссальная двукрылая тень, словно зловещее обещание скорой погибели. Вхагар. Огненная кара. Божественная ярость. И он на ней. Тот, кто преследовал меня от Штормового предела. Мой дорогой дядя.
Какая ирония. Я не ненавидела его. До этого момента. На самом деле, я всегда втайне ему сочувствовала. Я — Вайрисса Веларион. Дочь Рейниры Таргариен, сестра Джекейриса и Люцериса, из-за безрассудной выходки которых Эймонд потерял свой глаз. Я знала, что должна была придерживаться стороны своей семьи. Я знала. Я должна была высокомерно фыркать при виде него, презрительно закатывать глаза и отвечать язвительными насмешками и обидными словами на его унижения. И на самом деле, я так и делала. Мы кусали друг друга постоянно, при каждой встрече. Я защищала братьев. Он пылал яростью и неутолимой жаждой мести. Леди Стронг — так он меня всегда называл. Вопреки моим серебряным волосам и фиалковым глазам, столь же ярким, как и его собственные. Бастард. Незаконнорожденная. Я бесилась. Я была Веларион, и к сиру Харвину мое рождение не имело никакого отношения, в отличие от моих братьев. Да, после моего рождения Лейнор заметно охладел к своей жене, но слышать злобные, отравленные слова из уст этого выродка Хайтауэров — это было не то, что я могла бы смиренно вынести. Даже в глубине души признавая несправедливость его потери. Даже тайком восхищаясь его стойкостью и несломной силой. Даже чувствуя невольное влечение к своему дяде... Между нами и нашими семьями всё равно стояла непреодолимая пропасть преград. Ненависть, боль, обиды. Это было не то, что можно просто перечеркнуть и забыть.
И поэтому я с тайной благодарностью возносила хвалу к Семи, что к Баратеонам мать отправила именно меня, а не Люка, как хотела изначально. Потому что... Люка бы он не пощадил. А меня... Я не знала. Но почему-то надеялась, что Эймонд не будет слишком жесток.
Сирион подо мной беспокоилась. Моя стремительная и юная драконица. Моя храбрая и беззаветно верная Тень Ветра. Я знала, что она сражалась бы до последнего вздоха за меня, но я не могла обречь ее на растерзание в пасти Вхагар. Я не могла бы представить себе дракона, который бы справился с этой живой крылатой скалой. Поэтому мы отчаянно пытались убежать. Изо всех сил пытались. Я чувствовала жар, исходящий от сине-дымчатой чешуи моей малышки. Ее крылья несли ее на пределе возможностей. Мы судорожно петляли меж острых скал. Я слышала ее отчаянный клекот, едва различимый сквозь оглушительный грохот грома и зловещие раскаты рыка Вхагар. А потом я услышала его голос и зашипела от бессильной злобы, судорожно сжимая заледеневшими пальцами кожаные поводья. Эймонд забавлялся. Он наслаждался погоней, словно хищник, играющий с обреченной добычей.
— Daor jorrāelagon ao, rūklot ñuha. (Тебе не сбежать, принцесса.)
Я скривилась от досады и прижалась к горячей шее Сирион, нежно похлопывая ладонью ее шершавую, обжигающую чешую. Его губы произносили мой титул с презрением, словно это было проклятие и оскорбление, и меня переполняла ярость, и хотелось закричать во все горло от злости. А еще от безысходности. Потому, что, как бы ни пылала моя ненависть в этот миг, я знала, что Эймонд был прав. Наши шансы скрыться от него были ничтожны. Силы были чудовищно неравны.
— Rūklon, Sīrion. Lēda daor. (Спокойно, Сирион. Не бойся.) — прошептала я, пытаясь хоть каплю мужества вдохнуть в мою малышку. — Ivēdruta hēdan, kostilus. (Нам нужно лететь быстрее, пожалуйста.)
Сирион стрелой рванулась вперед. Неизвестно где она черпала остатки сил, но если бы могла, я бы отдала ей свои собственные целиком и полностью. Только бы мы смогли вернуться домой. Очередной оглушительный раскат грома обрушился на мои барабанные перепонки. В ушах противно зазвенело, и я судорожно глотнула ледяной, пропитанный влажной моросью воздух. Яростные потоки воды слепили глаза. И всё же, в краткой вспышке молнии, я увидела нависшую прямо над нами зловещую тень Вхагар и почувствовала, как крупная дрожь сотрясает мои руки.
— Skorion issi ao, ñuha gevie? (Где же ты, милая?) — насмехался Эймонд. — Ao pendagon jorrāelagon nyke hen vestri? Ānogrose rūklot. (Наивно полагаешь, что сможешь уйти от меня в этих небесах? Пламенная принцесса.)
А потом внезапно Вхагар камнем рухнула вниз, нацелившись прямо на нас, и я издала отчаянный крик. Сирион взвыла, пытаясь увернуться в воздушных потоках, взбитых исполинскими крыльями. А я могла только продолжать кричать на надрыве. Да, я просила, но просила не за себя, а за своего дракона. И мне не было стыдно за это.
— Daor nages bona. Kepa, kostilus. Nyke daor iksis ao jorrāelagon. (Не делай этого. Дядя, пожалуйста. Я тебе не враг.)
Эймонд засмеялся. Вхагар зависла в воздухе сбоку от нас. Я видела ее клыкастую пасть и маленькие умные злобные глаза и понимала, что если он не удержит ее в узде, это будет последнее, что мы с Сирион увидим в этой жизни.
— Nyke iāpagon skorion nyke jaelagon. (Я делаю то, что хочу.) — высокомерно прокричал Эймонд. — Sȳndror nages, skorion nyke iāpagon! (А тебе лучше делать то, что я говорю!)
Я смотрела на его фигуру в сполохах молний. Черную промокшую насквозь одежду, белые длинные волосы, прилипшие к шее, повязку на глазу. Я знала его. Я видела его сотни раз до этого. Мой дядя. Мой родственник. Мой враг. Так было всегда. Но раньше я хотя бы не была вынуждена ему подчиняться. А сейчас... Я понимала, что у меня больше нет выбора. Теперь я в его власти. Я его пленница. И мне и правда придется делать всё, что он мне прикажет.