Stalnaya printsessa

Чонгук

Ее глаза затрепетали, закрываясь, когда она уютно устроилась в моих объятиях.
Она сопротивлялась, когда я притянул ее к себе. Конечно, она сопротивлялась. Лиса из тех, кто думает, будто подводит себя, если не борется. Но она уже должна была понять, что ее борьба тщетна. В конце концов ее энергия иссякла, и она погрузилась в глубокий измученный сон.

Мы все еще на диване. Кожа скрипит, когда я поворачиваю ее так, чтобы она полулежала на мне. Ее голова покоится у меня на груди, а моя нога обхватывает ее ногу. Я не могу подобраться достаточно близко к Лисе. Или прикоснуться к ней достаточно глубоко. Не тогда, когда большая часть ее разума безразлична ко мне.

Я наклоняю голову набок, чтобы получше разглядеть ее. Ее форма в беспорядке, и жалкое подобие юбки едва скрывает ее голую киску. Меня так и подмывает прикоснуться к ее тугим стенкам, чтобы заставить кончать снова и снова. Выражение усталости на ее лице останавливает меня.

Растрепанные светлые пряди падают мне на грудь. Я провожу пальцами по ее волосам, откидывая их назад. От нее пахнет кокосом, сексом и мной. Она пахнет мной, и я сделаю все, чтобы так было всегда.

Лиса стонет и что-то бормочет во сне. Мой член твердеет в одно мгновение. Она может лгать мне сколько угодно, но ее подсознание говорит правду.

Правда в том, как она обхватывает мою ногу своей. В том, как она держит руку у меня на пояснице, будто не хочет меня отпускать. Или, возможно, я, черт возьми, брежу. Я становлюсь таким рядом с этой девушкой.

Она произвела на меня впечатление задолго до того, как сама это осознала.
Кажется, целую вечность она была бережно спрятана у меня под кожей, как недосягаемый зуд.

Я знал, что настанет день, когда мне придется избавиться от этого зуда навсегда, но я никогда не планировал, что все произойдет именно так. Я никогда не планировал, что эта чертова девчонка доберется до меня.

Джонатан и дядя Джеймс – пока тот был жив – учили нас со Львом планировать действия, прежде чем их совершать.
Меня воспитывали со стратегическим мышлением. У каждого хода и каждой фигуры есть цель.

Джонатан часто говорил, что король – это король не только по титулу, но и из-за власти, которой он обладает, чтобы поставить всех перед собой на колени.
На протяжении всей моей жизни, когда я планирую что-то сделать, результат ясен еще до того, как будет сделан первый шаг.

До нее. До Лисы, блять, Монобан.

Предполагалось, что это будет еще один шахматный расклад с известным результатом, но итог оказался более непредсказуемым, чем любая партия, которую я играл раньше. Она ворвалась на мою доску, перетасовала фигуры и посеяла хаос. Все изменилось, когда она отказалась быть гребаной пешкой, как предполагалось.

Я провожу большим пальцем по ее нижней губе, и рот приоткрывается, словно приглашая меня войти. С тех пор как я впервые увидел ее, она притягивала меня своими, казалось бы, невинными действиями. Правда в том, что ее поступки скорее разрушительны, чем невинны. И самое ужасное, я не думаю, что она осознает это.

Она снова ерзает, и ее сиськи упираются в рубашку. Я расстегиваю первые три пуговицы. Мои пальцы замирают на четвертой, когда становится виден поблекший шрам прямо над ее левой грудью. Я провожу пальцами по гладкому, плотному рубцу. Прошло много времени с тех пор, как я оставил отметину на этом шраме.

Хм. Мне нужно как можно скорее это исправить. Этот шрам хранит в себе целую историю, и я сомневаюсь, что ее опекуны когда-нибудь расскажут ей. Этот шрам стал началом конца.

Лиса просто еще не знает об этом. Когда я увидел этот шрам в первый день выпускного года, я все испортил.

Мой большой палец надавливает на кожу сильнее, чем я хотел. Лиса что-то бормочет, и я убираю руку. Осторожными движениями я застегиваю рубашку на все пуговицы. Она не должна поймать меня на том, что я пялюсь на ее шрам как ненормальный, которым она меня уже считает.

Кроме того, она слишком стесняется своего шрама. Нет никакой необходимости вскрывать эту рану. Не сегодня.

Я обхватываю рукой ее шею и глажу точку пульса у нее на горле. Любопытно, как такое нормальное сердцебиение может принадлежать ей.

Холодное Сердце. Она действительно такая. Она такая замерзшая, что поначалу это меня злило. Иногда это все еще выводит меня из себя, но у меня есть другие поводы для беспокойства.

Например, Джонатан или ее гребаная фамилия. На что бы это было похоже, если бы она была кем-то другим? Если бы она действительно была Лисой Куин, а не Лисой Монобан?

Блять. Зачем мне вообще думать о чем-то невозможном? Эта девушка не только разрушает мои тщательно продуманные планы, но и морочит мне голову. Это я должен морочить ей голову, а не наоборот.

Лиса снова поворачивается, и на этот раз ее глаза медленно открываются. Она оглядывается по сторонам, выглядя сбитой с толку, прежде чем снова фокусируется на мне.

Она замирает, когда ее пронзительно-голубые глаза встречаются с моими. Эти чертовы голубые глаза. Я не знаю, хочу ли я их выколоть или пялиться на них весь день напролет. Лиса иногда так замирает. Как будто она складывает два и два вместе.

Она пытается разобраться в ситуации, которую ее политкорректный разум не в состоянии принять. Обычно она терпит неудачу, и это ее расстраивает. Как сейчас.

Она сердито смотрит на меня. Настанет ли день, когда она проснется в моих объятиях и не будет слишком много думать? Вначале мне было наплевать. Теперь это начинает выводить меня из себя.

Лиса толкает меня в грудь, чтобы я сел.
Я отпускаю ее. Она все еще зла – благодаря Джонатану и Куинс, – так что я не могу заходить слишком далеко.
Пока.

– Как долго я была в отключке? – Она тянется за резинкой, валяющейся на полу.

Я выхватываю ее прежде, чем она успевает стянуть волосы. Лиса фыркает, вставая, собирает свои волосы в пучок и завязывает его без резинки.

– Какое-то время. – Я приподнимаюсь на локте и наклоняю голову набок, чтобы понаблюдать за ней.

Она находит свою сумку на стуле и достает телефон. Ее самые простые, обыденные жесты притягивают меня так, как ничто в этом мире.

Как далекое воспоминание из прошлого.
То, как она прикусывает нижнюю губу, когда концентрируется. То, как она сидит, плотно поджав ноги, как хорошая маленькая девочка.

– Уже поздно. – Она стонет. – Мне пора возвращаться.

– Нет.

Она поднимает голову, выпячивая грудь.

– Что значит «нет»?

Дух этой девушки. Она всегда готова к борьбе. Это делает мой член твердым.

– Ты здесь не ради истории?

Она прикусывает нижнюю губу, как будто обдумывает это.

– Хорошо, расскажи мне, и я уйду.

Я качаю головой. Она хмурит брови.

– Я выполнила свою часть сделки. Ты обещал, Чонгук.

Ее раскрасневшиеся щеки очаровательны, когда она сердится. Я не могу насытиться тем, что нахожусь у нее под кожей. И сомневаюсь, что когда-нибудь смогу.

– Останься на ночь, и я тебе расскажу.

– Я не могу. Тетя и дядя ждут меня дома.

– Скажи им, что останешься на ночь у Рид. – Я делаю паузу. – Ты планировала это до того, как она отменила все в последнюю секунду, разве нет?

– Откуда, черт возьми, ты это знаешь? – Она прищуривает глаза. – Ты манипулировал Ким, чтобы она рассказала тебе, не так ли?

Я поднимаю плечо.

– Останься на ночь, или я ничего не скажу.

Ее нос подергивается, когда она обдумывает это предложение. Я вижу ее рвение. Потребность знать, и мне приятно осознавать, что я нужен ей. Даже если мне придется угрожать ей.

По крайней мере, теперь она не будет валять дурака и говорить мне, что все кончено. Это никогда не закончится.
Возможно, мне придется отказаться от некоторых своих козырей, чтобы удержать ее рядом, но это того стоит, пока она находится в моем пространстве.
Даже если она все еще не может мне доверять.

Лиса умна и обладает большим чувством самосохранения, чем кто-либо из моих знакомых. Это хорошо. Она не должна мне доверять. По крайней мере пока. Ведь когда я расскажу ей то, что знаю, пути назад не будет.

Это будет началом ее уничтожения. И моего.