16 глава
Лалиса
«Я трахну твой рот, сладкая».
Мои губы приоткрываются в изумлении, когда Чонгука встает. Он закатывает манжеты рубашки до локтей, обнажая свои татуировки со стрелками. Они перекликаются с сильными венами на его предплечьях. Он делает движение перед собой.
– На колени.
Ни за что на свете.
– Ты хочешь, чтобы я заставил тебя? – Он приподнимает бровь. – Да?
Проходит одна секунда. Две. Три.
– Последний шанс, сладкая.
Если я подчинюсь его приказу, он снова отдаст меня на милость своим демонам. Он наступит на меня, как и раньше. Я пообещала себе, что больше не буду принимать то, что он предлагает, пока я лежу на земле. Я верну то, что он заберет.
– Расскажи мне что-нибудь о себе, – выпаливаю я.
– Что-нибудь о себе, – повторяет он, все еще сохраняя бесстрастное выражение лица.
– Если ты хочешь трахнуть меня в рот, тогда ты расскажешь мне то, чего больше никто не знает. Я хочу настоящего Чонгука, а не того, кто прячется за фасадом.
– Похоже, ты ошибочно полагаешь, что мы ведем переговоры. – Он подходит ко мне. – Не помню, чтобы я оставлял тебе выбор.
Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не забраться обратно на диван и не расплакаться. Это будет равносильно признанию поражения еще до того, как оно случилось. Если я хочу быть равной Чонгуку, то мне нужен его уровень уверенности.
Я вздергиваю подбородок.
– Я та, кто дает тебе выбор, Чонгук. Либо скажи мне, что я хочу, либо заставь меня силой и трахни в рот безвольную оболочку.
Его левый глаз дергается. Чонгуку не нравится, когда ему угрожают, но это единственный способ, который я могу придумать, чтобы добраться до него.
Настоящего.
Я ожидаю, что он заставит меня и вытолкнет на дорогу, откуда нет возврата. Поскольку я уже не доверяю ему, если он сделает это, я действительно начну отдаляться от него. И по какой-то причине у меня щемит в груди при этой мысли.
– У меня бессонница с детства, – говорит он тихим голосом, который я едва слышу. – Я провожу ночи за игрой в шахматы, плаванием или тренировками в зале.
Я обрабатываю информацию. Теперь, когда я думаю об этом, то вспоминаю, что каждый раз, когда мы с Чонгуком проводили ночь вместе, я всегда просыпалась и обнаруживала его либо наблюдающим за мной, либо готовящим для меня ванну.
Я решила, что он просто всегда просыпался первым. Значит ли это, что он никогда не спал в те ночи? Погодите.
– Ты крепко спал, когда в первый раз провел ночь в моей комнате.
– Это был один из тех случаев, когда я отключаюсь.
– Отключаешься?
– Если я провожу два или три дня без сна, тренируясь, плавая и занимаясь футболом, мое тело отключается, и я падаю в обморок. Это единственный способ заснуть.
Я пристально наблюдаю за ним. Он никогда не выглядит усталым. Черт, у него даже нет темных кругов под глазами, как у большинства страдающих бессонницей. Если бы он не сказал мне, я бы никогда об этом не догадалась.
Интересно, почему он не может уснуть?
Затем я вспоминаю сообщение, которое он прислал мне той ночью. Что-то о...
Я вскидываю голову.
– Ты сказал, что видишь призраков, когда закрываешь глаза. Поэтому ты не можешь уснуть?
Что-то мелькает в его взгляде, прежде чем он полностью скрывает это за непроницаемой маской.
– Ты просила рассказать тебе одну вещь, которую никто не знает, и я сделал это.
– Коул, Ксандер и Ронан не знают об этом?
– Они подозревают, но не знают наверняка. – Он указывает на пол перед собой. – Теперь твоя очередь.
Когда я не двигаюсь с места, он говорит:
– Сделка есть сделка, сладкая.
Жаль, что я не могу вытянуть из него больше, но я уже загнала себя в угол. Если я не выполню свою часть сделки, он никогда больше не откроется.
Сделав последний глубокий вдох, я опускаюсь перед ним на колени. Я хочу думать, что он заставляет меня. Что даже если я заключила сделку, это будет каким-то нарушением. По крайней мере, эти мысли заставят меня возненавидеть его.
Но является ли это нарушением, если я с нетерпением жду его следующего хода?
Может быть, просто может быть, для меня невозможно ненавидеть Чонгука.
Эта мысль пугает меня больше, чем любая другая, что приходила мне в голову раньше.
– Хорошая девочка.
Уголки глаз Чонгука смягчаются. Мое сердце подпрыгивает, колотясь так громко, что я слышу стук, стук, стук...
Так редко можно увидеть, как он смягчается. Обычно он притворяется, прежде чем нанести удар. Мягкий Чонгук – это пугающий тип, а не трогательный, почти обнадеживающий.
Мне все это мерещится? Он расстегивает ремень и высвобождает свой твердый член. Сохраняя зрительный контакт, он обхватывает себя руками и поглаживает вверх-вниз, совсем не нежно.
Мои бедра сжимаются. В том, как грубо он прикасается к себе, есть что-то мужское, почти звериное. Он направляет член мне в рот.
– Открой.
– Если я сделаю это... – Я встречаюсь с ним взглядом. – Ты расскажешь мне то, что я хочу знать.
– Хм.
Он проводит кончиком члена по моему рту, размазывая предварительную смазку по губам. У меня перехватывает дыхание. Мои губы приоткрываются, и я ощущаю его вкус. Мне не следовало этого делать. Теперь я хочу большего.
Он приоткрывает мой рот, и я медленно вбираю его в себя. Я делала минет Чонгуку только один раз на вечеринке у Ронана. С тех пор он был тем, кто дарил оральные ласки. Это из-за контроля.
Чонгук из тех, кто стремится к контролю даже во время секса – особенно во время секса. Может быть, мне тоже нравится контролировать ситуацию. Может быть, в этот раз я хочу, чтобы он почувствовал, каково это – быть в моей власти.
Я медленно облизываю его член и поднимаю руки, чтобы обхватить яйца. Я не тороплюсь. Чонгук с ворчанием откидывает голову назад.
– Черт, детка.
Он снимает резинку с моих волос, позволяя светлым прядям упасть на плечи, и запускает пальцы в локоны. Я ускоряю темп и вбираю его так далеко, как только могу, не давясь. Я становлюсь смелее с каждым прикосновением его пальцев к моим волосам и стоном, срывающимся с его губ. Так вот каково это – контролировать. Неудивительно, что ему это так нравится.
– Ты такая очаровательная. – Он ухмыляется, глядя на меня сверху вниз. – Посмотри на свое гордое личико.
Мой темп немного замедляется, но я не останавливаюсь, попадая в ловушку его затуманенного взгляда.
– Ты двигаешься в таком темпе только потому, что я тебе позволяю, сладкая. – Он накручивает мои волосы на кулак, заставляя поморщиться. – Но это наказание, помнишь? Тебе не должно нравиться.
Мои глаза расширяются, когда он подает бедра вперед, и его член упирается в заднюю стенку моего горла. У меня возникает рвотный рефлекс, и я перестаю дышать. Я хлопаю обеими руками по его бедрам, пытаясь оттолкнуть.
Запустив кулак в мои волосы, он почти полностью вытаскивает член. Я едва успеваю перевести дух, прежде чем он снова врывается внутрь.
– Ты такая чертовски красивая, – толчок. – И хрупкая, – толчок. – И моя.
Я пытаюсь угнаться за его темпом, но это невозможно. Он буквально трахает мой рот, как и обещал. Входит и выходит. Глубоко и жестко.
Он погружается мне в рот, а потом выходит. Я давлюсь и хватаю губами воздух, прежде чем он делает это снова и снова. И снова. С каждым его толчком мое тело горит. Каждый раз, когда он выходит, я держу губы открытыми, словно умоляя о большем.
Я не могу насытиться им и его вкусом.
Или, может быть, я не могу насытиться тем, как пристально он смотрит на меня сверху вниз. Как будто он действительно хочет сломать меня, но в то же время хочет удержать.
Впервые с тех пор, как я встретила Чонгука, я вижу его с другой стороны. Такого я никогда раньше не видела.
Мне пришлось встать на колени у его ног, чтобы я могла это заметить. Конфликт.
Сомнения.
Чонгук всегда был напористым до мозга костей, но прямо сейчас? Когда он входит в мой рот и выходит из него, это невозможно не заметить. Что именно? Я не знаю. Все, что я знаю – скорее всего, я являюсь причиной этого конфликта.
В его серых глазах на секунду вспыхивает нежность, прежде чем они снова темнеют. Он смотрит на меня так, словно ненавидит. Это уже не та слепая ненависть, что была два года назад. Нет. На этот раз он выглядит так, словно не может контролировать свою ненависть.
Это ранит меня глубоко и сильно.
Что я тебе сделала?
Слезы наворачиваются на глаза. Я не уверена, то ли это из-за нехватки воздуха, то ли из-за того, как он грубо сжимает мой рот, то ли из-за эмоциональной боли, внезапно пронзившей меня. Чонгук опускает палец и вытирает у меня под глазами.
– Тс-с.
Он полностью выходит из меня, не кончая. Его член стал тверже, вены пульсируют от потребности в разрядке. Чонгук хватает меня за плечи и поднимает своими сильными руками. Все еще дезориентированная, я смотрю на его татуировки в виде стрел. По какой-то причине при виде них у меня успокаивается дыхание.
Он относит меня к дивану и садится, переворачиваясь так, чтобы я сидела у него на коленях лицом к нему. Слезы все еще текут по моим щекам, когда я кладу обе руки ему на плечи. Я не смогла бы остановить их, даже если бы захотела.
Не прерывая зрительного контакта, он протягивает руку между нами и стягивает мое белье вниз по ногам. Он задирает мою юбку и приставляет свой твердый член к моему входу. Мои внутренние мышцы сжимаются в напряженном, парализующем предвкушении.
– Видишь, что ты со мной делаешь? – Он погружается глубоко в меня одним движением.
Я прикусываю нижнюю губу, но стон выходит громким и отчетливым.
Он никогда не трахал меня таким образом. Лицом к лицу. Под таким углом он достигает того места внутри меня, которого никогда прежде не достигал.
Я подпрыгиваю у него на коленях, почти опрокидываясь с каждым безжалостным толчком. Он толкается во мне с безумной настойчивостью.
Я задыхаюсь, теряю рассудок и жажду большего. Неважно, как сильно я это отрицаю, я всегда буду хотеть большего от Чонгука.
И, может быть, именно поэтому мне так больно. Потому что, возможно, он никогда не будет заботиться обо мне так, как я забочусь о нем. Может, я всегда буду лишь игрой.
– Ты чувствуешь, как сжимаешь меня, сладкая? – Его глаза впиваются в мои.
Это интимнее, чем его член внутри меня.
– Ты знаешь, что это значит? – Он хмыкает. – Это значит, что ты моя, Лиса. Не только твое тело, но и твое сердце и твоя гребаная душа.
Слезы еще сильнее струятся по моему лицу, потому что я знаю, я просто знаю, что я облажалась. Напряжение усиливается в моем животе, и вместе с ним стрела вонзается прямо в мое сердце. Я падаю с обрыва и не вижу земли.
Как я могла позволить ему так глубоко проникнуть мне под кожу? Если я попытаюсь вытащить его сейчас, то, вероятно, истеку кровью до смерти.
– Не плачь. – Он наклоняется и высовывает язык, чтобы слизать мои слезы.
В отличие от других случаев, в его глазах нет садизма – звери в них ломаются и разрушаются на части. Точно так же, как моя чертова душа.
Он облизывает мои щеки с бесконечной осторожностью, как будто не хочет пропустить ни капли. Его металлические глаза снова встречаются с моими.
– Я защищу тебя.
Эти слова сводят меня с ума. Я кончаю, и рыдание вырывается из моего горла.
Он сказал, что защитит меня. Но кто защитит меня от него?