13 глава
Лалиса
Моя голова прислоняется к стене, когда вода обрушивается на меня. Я позволяю ей ополаскивать меня, очищать, но она не может справиться с зудом под моей кожей.
Это медленно, но верно разрывает меня на части.
Вчера был мой второй сеанс с доктором Ханом. Я оказалась в том же видении, что и в прошлый раз. Однако крик моей маленькой версии себя был намного громче, до такой степени, что у меня заложило уши.
Когда я спросила доктора Хана, почему у меня появилось такое же видение, он сказал, что я, возможно, блокирую свое подсознание. Причина, вероятно, в стрессе.
Тяжелый вздох вырывается из меня, когда я смотрю на белую плитку. Мне нужно взять себя в руки. Если я этого не сделаю, то окажусь в ловушке, в которой была на протяжении целых десяти лет.
Проблема в том, что всякий раз, когда я закрываю глаза, все, о чем я могу думать, – это Чонгук и Сильвер. Или, точнее, гребаный Чонгук, трахающий Сильвер.
При этой мысли мой гнев снова вспыхивает.
Я хочу ударить по чему-нибудь. Накричать на кого-нибудь. Потому что в глубине души я умираю. Не помогает и то, что Чонгук игнорировал мое существование последние несколько дней. Когда он проходит мимо, то даже не удостаивает взглядом, словно меня не существует.
С первого дня нашей встречи я всегда была у него на виду. Даже издалека Чонгук всегда обращал на меня свое внимание. Его металлические глаза следовали за мной повсюду. Быть невидимой больнее, чем мне хотелось бы признать. Нет. Я не стану об этом думать.
Это к лучшему.
Впереди выходные, так что я пойду домой и сделаю кое-какую домашнюю работу. Я должна была остаться с ночевкой у Ким, но у них семейный ужин, так что мои планы на выходные изменились. Ура.
Я уже собираюсь выключить воду, когда за дверью раздается шорох. Тренер Нессрин ушла на весь день и попросила меня закрыться после того, как я закончу. Может быть, одна из девушек что-то забыла.
Я остаюсь в кабинке, выжидая, пока кто бы то ни был уйдет. Ручка на двери кабинки поворачивается. Я задыхаюсь, мои глаза расширяются.
– К-кто это? Тара? Тренер?
Никакого ответа. Я сглатываю, мое сердцебиение учащается. Ручка больше не двигается. Дверь заперта. Никто не может сюда войти. Я остаюсь на месте в течение долгих секунд, даже когда больше не раздается ни звука.
Шум воды – единственное, что прорезает тишину. Проходит десять секунд. Двадцать. Я делаю глубокий вдох. В конце концов, это ничего не значит.
Что-то ударяется о ручку, и дверь распахивается, врезаясь в стену. Я вскрикиваю, но сильная рука зажимает мне рот, заглушая звук.
Мои глаза расширяются, когда я смотрю в темные металлические глаза Чонгука.
Они бездонны. Они пустота.
Дрожь пробегает по моим конечностям, и мурашки покрывают кожу, несмотря на теплую воду.
– Ты можешь убежать, но тебе никогда не спрятаться от меня, сладкая.
– М-м-м, – бормочу я, уткнувшись в его руку.
Вот тогда-то я и пробегаюсь по нему взглядом. Он голый. Вода пропитала его за секунду. Его черные словно смоль волосы, как у экзотической модели, прилипли ко лбу. Капли воды стекают по выступам его мускулистой груди и прессу.
Его сильное бедро втискивается между моими ногами, и именно тогда я вспоминаю, что тоже голая. Мои руки взлетают вверх, цепляясь за его плечи, чтобы он отпустил меня. Чонгук с легкостью толкает меня. Моя спина ударяется о кафельную стену.
Я задыхаюсь от сильного удара. Это снова похоже на ту ночь в моей комнате. Это пугающая сторона Чонгука. Сторона, которая не знает границ. Сторона, которая оставляет после себя только хаос.
– Ты приняла мое молчание за одобрение, Холодное Сердце? – Его леденящий душу тон щекочет мою кожу, как мрачное обещание.
Если он называет меня Холодное Сердце, то мне следует испугаться. Это не тот Чонгук, который пытается сдерживать себя. Нет. Это Чонгук в самом худшем своем проявлении. Хулиган. Дьявол.
Моя спина выпрямляется на холодных плитах, а губы дрожат под его рукой.
– Это весело – бросать мне вызов, а?
Он двигает бедрами вперед. Безошибочно узнаваемая эрекция скользит между моих ног и прижимается к моим складкам.
Я хнычу, качая головой. Он не останавливается. Я начинаю думать, что Чонгук не знает, как остановиться.
Его грудь давит на мои груди, как будто он не может подойти достаточно близко или помучить меня достаточно сильно.
– Быть моей – не выбор, – говорит он пугающе спокойным тоном. – Это гребаная реальность.
Он протягивает свободную руку между нами и обхватывает двумя пальцами мой пульсирующий сосок. Он сжимает так сильно, что я едва не падаю от боли.
Я вскрикиваю, но звук заглушается его рукой.
Он сильнее сжимает пальцы, словно выцарапывая свои слова на моем теле.
Мое тело – не единственное, что его интересует. Он также пытается проникнуть в мою душу и написать эти слова черными несмываемыми чернилами. Слезы наворачиваются на глаза, но я проглатываю их.
– Ты можешь бороться со мной сколько хочешь, но ты не можешь бороться с тем фактом, что ты моя. – Он проводит языком по раковине моего уха и прикусывает. – Это ясно?
Хныканье вырывается наружу, но я собираю силы, чтобы посмотреть на него снизу вверх.
– Ты думаешь, что у тебя есть выбор, но это не так. Не в этот раз. – Он встречает мой пристальный взгляд своими грозовыми глазами. – Я не остановлюсь. Не сейчас. Ни за что, черт возьми. Твоя судьба уже решена, сладкая.
Эти слова вызывают дрожь глубоко внутри меня. Потребность бороться бурлит в моей крови, но его стальная хватка приковывает меня к месту.
Подушечка его указательного пальца пробегает вверх и вниз по моему набухшему соску. Мне требуется вся выдержка, чтобы сдержать стон. Что он со мной делает?
Голос в моей голове кричит мне бежать, прятаться и никогда не возвращаться.
Чонгук сумасшедший. И, очевидно, я еще более сумасшедшая, если чувствую себя так в его объятиях.
Моя реакция на него пугает меня до смерти. Я не такая. Я пытаюсь оттолкнуть его. Он снова щиплет меня за сосок. С моих губ срывается нечто среднее между всхлипом и стоном.
О, боже. Я бормочу что-то в его руку и сопротивляюсь. Я борюсь со всем. Со слезами. С ощущениями. С напряжением внизу моего живота.
Но больше всего я борюсь с той частью себя, которая жаждет отдаться прикосновениям Чонгука. С этим труднее всего бороться. Как я могу бороться с собой и не проиграть? Как, черт возьми, я позволила Чонгуку запечатлеться во мне так глубоко?
– Если ты закричишь, – он слизывает воду с моего уха, бормоча леденящим душу низким голосом, – тебе не понравится то, что они увидят, когда придут сюда.
Я сглатываю, уткнувшись в его руку, мое сердцебиение учащается.
– Будь умницей, сладкая. Ты и так была достаточно глупа на прошлой неделе.
Он медленно убирает руку, но не отступает назад. Во всяком случае, он еще сильнее вдавливает меня в стену, так что моя спина и зад приклеиваются к плитке.
Я хватаю ртом воздух, дыша сначала носом, а затем ртом. Я смотрю в его суровые темные глаза. На жестокость. На решимость. На воду, стекающую ручейками по жестким чертам его лица.
Волна печали и несправедливости захлестывает меня. Вскоре все эти эмоции превращаются в кипящую ярость. Как он посмел? Как, черт возьми, он посмел?
– Какую часть фразы «между нами все кончено» ты не понимаешь? – спрашиваю я самым спокойным тоном, на какой только способна.
Если я закричу, то начну плакать, а я обещала никогда больше не показывать этому придурку свои слезы. Он прищуривает глаза.
– Что я только что сказал о том, чтобы быть умницей?
– Между нами все кончено. – Я дышу так тяжело, что мне кажется, будто я задыхаюсь. – Между нами, блять, все кончено, Чонгук.
– Я никогда не соглашался на это.
– Ты никогда не соглашался на это? – повторяю я недоверчиво. – Значит, по-твоему, мы все еще вместе?
– Так и есть, – отвечает он моментально.
– Если мы все еще вместе, а ты взял Сильвер в свой бассейн, то знаешь, что это значит? – Я ударила его сжатым кулаком в грудь, чувствуя, как трескаются мои стены. – Это значит, что ты изменил мне. Я сказала тебе, что все будет кончено, когда ты изменишь мне.
– Но ты сказала, что мы не вместе. – На его лице бесстрастное, приводящее в бешенство выражение. – Это не измена, если ты бросила меня на глазах у всей школы.
– Пошел ты, Чонгук! – Я хлопаю обеими ладонями по его груди. – Пошел. Ты!
Он хватает оба моих запястья своей сильной рукой и ударяет ими по плитке у меня над головой. Его плечи напрягаются, хотя лицо остается невозмутимым.
– С Куинс ничего не было.
– Не лги мне! Я видела...
Его рот прижимается к моему, пресекая вспышку гнева. Он втягивает мою нижнюю губу в свой рот, а затем погружает внутрь язык, предъявляя права на мой. Его твердые мышцы подстраиваются под мои более мягкие изгибы, когда он опустошает мой рот.
Это один из его звериных, неконтролируемых поцелуев. И я могу только стоять в полном оцепенении, пока он высасывает из меня жизнь.
Часть меня хочет все отпустить. Часть меня хочет того удовольствия, которое он всегда вырывает из моего тела. Часть меня жаждет интенсивности. Хочет отпустить все на самотек. Но эта часть – гребаная идиотка.
Эта часть забыла, что у Чонгука есть план мести против меня. Что он взял Сильвер в свой бассейн, когда это должно было быть только наше место. Эта часть должна быть искоренена.
Я прикусываю его нижнюю губу с такой силой, что на моем языке появляется металлический привкус.
Я думала, это остановит его. Прямо как на вечеринке. Я ошибалась. В конце концов, один и тот же трюк дважды не срабатывает. По крайней мере, не на ком-то вроде Чонгука.
Если я однажды застала его врасплох, он позаботится о том, чтобы это больше никогда не повторилось.
Он прижимается своими бедрами к моим и продолжает неистово целовать меня. Его рука обхватывает мое лицо, чтобы пригвоздить к месту, пока он размазывает свою кровь по моим губам и языку.
Он заставляет меня попробовать его на вкус. Попробовать то, что я с ним сделала.
На этот раз он не отпускает меня. Он заставляет чувствовать это снова и снова, когда проводит своим языком по моему.
Вода смывает кровь, но не тот стойкий привкус, который он оставляет после себя.
Когда он отстраняется, я забываю дышать, уставившись на его рассеченную нижнюю губу. На его экзотические черты лица.
– Я никогда не лгу тебе.
Я смотрю на него, не совсем понимая, что он имеет в виду.
– Я не лгу тебе, поэтому, когда я говорю, что с Куинс ничего не было, это значит, что с Куинс, блять, ничего не было. – Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, как будто все еще целует меня. – Но если ты продолжишь так себя вести, я не знаю, что буду делать.
Мои губы дрожат.
– Я же говорила тебе. Если ты дотронешься до Сильвер, клянусь Богом, между нами все кончено, что бы ты ни делал.
– Что бы я ни делал, а? – Его пальцы обхватывают мое горло, когда он прижимает свой твердый член к низу моего живота. – Ты думаешь, что когда-нибудь избавишься от меня?
– Если ты прикасаешься к Сильвер или к кому-то еще, тогда будь готов изнасиловать меня. – Я сохраняю невозмутимый вид.
Уголок его губ приподнимается в жестокой ухмылке.
– Ты уверена, что хочешь разбрасываться этим словом, когда знаешь, что у меня нет границ, когда дело касается тебя, сладкая?
Я встречаюсь с ним затуманенным взглядом.
– Мне любопытно, захочешь ли ты ту оболочку, в которую я превращусь.
Его левый глаз дергается.
– Ты знаешь, что означает оболочка, Чонгук? – Мой голос становится увереннее. – Это значит, что я буду твоей игрушкой для секса. Я сделаю все, что ты захочешь, не задумываясь об этом. У меня не будет собственных мыслей, и я исчезну в никуда.
– Заткнись.
– Я буду вести себя хорошо. Я буду так добра к тебе, Чонгук. Ты не встретишь сопротивления, – насмехаюсь я. – Я буду твоей, и тебе даже не придется больше напоминать мне об этом.
– Заткнись на хрен, Лалиса. – Он отрывает мои руки от стены и снова ударяет ими по ней.
– Почему? – Я тяжело дышу. – Разве это не то, чего ты хочешь? Разве это не то, что ты пытался сделать с самого начала? Уничтожить меня? Так сделай это. Изнасилование тебя не пугает, верно? Так сделай это сейчас и погуби меня раз и навсегда.
Он пристально наблюдает за мной, его левый глаз дергается как сумасшедший.
Я просто нажала на кнопку. Чонгуку нравится вызов, который я привношу в его жизнь. Он сам сказал, что я разрываю бесконечный порочный круг. Я полагала, что он разозлится, если я пригрожу лишить его препятствий, но я не думала, что это так сильно заденет его за живое.
Ему требуется больше времени, чем обычно, чтобы скрыть свою реакцию за приводящим в бешенство бесстрастным выражением лица.
Его губы зависают в нескольких дюймах от моих. Его опьяняющий аромат – это все, что я могу ощущать. Его хриплое дыхание смешивается с моим, почти заглушая шум воды, льющейся на нас.
– Хорошая попытка, сладкая. – Он наклоняет голову, на его губах появляется ухмылка. – У тебя почти получилось.
Дерьмо. Черт. И все же я вздергиваю подбородок.
– Ты думаешь, я блефую?
– Нет. Но я понял твою точку зрения.
– Мою точку зрения?
– Ты хочешь, чтобы я изнасиловал тебя, чтобы ты могла возненавидеть меня.
Мое дыхание прерывается. Это то, чего я действительно хотела? Нет. Он не втянет меня в очередную из своих игр.
– Но знаешь что, сладкая? – Он лижет раковину моего уха, вызывая дрожь, пробегающую по моему позвоночнику. – Когда я трахну тебя, ты будешь кричать только от удовольствия. С каждым толчком в твою киску ты будешь повторять мое имя и умолять о большем.
Моя грудь вздымается, заставляя мои пульсирующие чувствительные соски тереться о его твердые мышцы. Это вынуждает меня лучше осознавать его тело и его присутствие. Это заставляет меня чувствовать его прямо до мозга костей.
Он не прав. Он не может быть прав. Я сказала это не потому, что хотела его возненавидеть. Я сказала это только для того, чтобы позлить.
Как, черт возьми, все обернулось против меня?
– Знаешь. Тебе не следовало становиться пешкой. – Его пальцы оставляют мое горло и спускаются к животу.
Я делаю глубокий вдох и безуспешно пытаюсь оторвать его тело от себя. Он прижимается своими бедрами к моим, подавляя сопротивление.
Он скользит эрекцией вверх и вниз по моей киске. Я сжимаю бедра, но он раздвигает их и мучительно медленно проводит большим пальцем по моему клитору.
Мой желудок сжимается сам по себе.
Удовольствие, такое острое и извращенное, разливается по моим венам, независимо от того, как сильно я пытаюсь его отогнать.
Мои ногти впиваются в ладони, но я ничего не могу поделать, когда он прижимает меня к стене.
– Чонгук... прекрати, – выдавливаю я.
– Почему? – Он скользит своим членом вверх и вниз по моим сверхчувствительным складкам.
Вверх. Вниз.
Я дышу в унисон с его движениями. Я пытаюсь отключиться, но не могу. Я просто не могу оставаться спокойной, когда он прикасается ко мне. Я всегда жажду большего. Нуждаюсь в большем.
– Я ненавижу тебя, вот почему, – выдыхаю я.
– Я думаю, ты лжешь, сладкая. Я думаю, ты не ненавидишь меня, но ты ненавидишь то, как сильно ты не можешь ненавидеть меня. – Он прижимает кончик своей эрекции к моему входу.
Я напрягаюсь, ожидая, что он вонзится внутрь, но он снова начинает водить членом вверх-вниз. Мой желудок сжимается. И нет, это не из-за разочарования.
– Ты чувствуешь, как твои стенки приглашают меня? Ты чувствуешь, как чертовски сильно ты намокла из-за меня?
Я отчаянно мотаю головой.
– Перестань бороться с тем, что у нас есть, – рычит он мне на ухо. – Прекрати бороться с нами.
Чонгук увеличивает темп. Моя кожа покрывается мурашками, и это не из-за воды. Это из-за мучительного скольжения его члена. Того, как он держит меня в своей власти.
В тот момент, когда он шлепает меня по клитору, я кричу. Я даже не знаю, что на меня нашло. Я не знаю, как, черт возьми, он заставил меня кончить так быстро.
Волны накатывают на меня, и я кричу громче. Потом я вспоминаю, что мы в школе и любой может меня услышать. Предполагается, что страх убьет оргазм, но все с точностью до наоборот.
На меня накатывает волна другого типа. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать крик. Точно так же, как в тот раз в моей комнате, я вот-вот умру от самоуничижения. Я хочу вырыть могилу и просто похоронить себя заживо.
Чонгук продолжает двигать своим членом вверх и вниз. Его мышцы напрягаются. Я не могу не наблюдать, как искажаются его красивые черты лица, и он рычит. Я чувствую, как его сперма покрывает внутреннюю поверхность моих бедер, и закрываю глаза.
Не из-за унижения. Нет. А потому, что ощущения вот-вот снова бросят меня за грань.
Он отпускает мои руки, позволяя им упасть. Мне требуется все мое мужество, чтобы не обернуть их вокруг живота.
– Вот так, – шепчет он, прежде чем прикусить мое ухо. – Хорошая девочка.
– Я ненавижу тебя, – бормочу я. – Я ненавижу тебя.
– Если ты скажешь это еще раз, я трахну тебя в более людном месте. Я заставлю весь мир увидеть, как сильно ты меня ненавидишь, пока будешь подпрыгивать на моем члене и выкрикивать мое гребаное имя.
Мои глаза распахиваются, и я задыхаюсь сквозь рыдания. Я знаю, я просто знаю, что угрозы Чонгука не пустые. Сумасшедший псих в нем сделает это.
– А теперь... – Он быстро целует меня в губы, прежде чем прикусить зубами мою нижнюю губу.
Я перестаю дышать, ожидая, что он пустит кровь. Он не настолько мстителен, верно?
Вычеркните это. Настолько. Дерьмо. Мне действительно следовало подумать об этом, прежде чем пускать ему кровь. Не один раз, а дважды.
– Ты собираешься стать моей?
Мне хочется плакать. Боже. Мне хочется плакать и в то же время разбить его голову о землю.
Несколько секунд я молчу, свирепо глядя на него снизу вверх. Он наклоняет голову набок, легкая ухмылка изгибает его губы.
– Единственный способ помешать мне приблизиться к Куинс – это стать моей.
Да пошел он. К черту этого гребаного ублюдка и его игры. И к черту эту сучью королеву.
– Я ненави... – Я обрываю себя, когда замечаю блеск в его глазах.
– Продолжай, – бросает он вызов. – Скажи это.
Я плотно сжимаю губы. Он отпускает мои руки и гладит меня по щеке.
– Видишь. Ты можешь быть очаровательной.
Я отмахиваюсь от его руки.
– Хм. И я подумываю рассказать тебе то, что ты хочешь знать.
Я моргаю сквозь толщу воды.
– Что я хочу знать?
– Историю, стоящую за тем, что ты услышала из разговора Джонатана и Куинс.
Мое сердцебиение учащается. Он готов рассказать мне это? Помимо тети и дяди, Чонгук – единственный, кто может пролить свет на мое прошлое. Он уже говорил это раньше, не так ли? Что он знает гораздо больше, чем я думаю. Это прекрасная возможность.
Погодите. Чонгук – гребаный псих, и он, вероятно, играет в очередную игру.
– Что я должна сделать взамен? – спрашиваю я.
– Ты быстро учишься. – Он улыбается, и в его улыбке больше гордости, чем садизма. – Знаешь, тебе следовало сделать это с самого начала.
– Как будто ты бы мне все рассказал.
– Я бы рассказал. За подходящую цену.
Он поглаживает мою нижнюю губу, и по какой-то причине это кажется интимным. Слишком интимным.
Я отстраняюсь от его прикосновения. Нежность в его глазах выводит меня из себя. Что это означает? Очередные игры разума?
Не смей поддаваться на это, Лиса. Не смей, черт возьми. Мне нужно логически отнестись к этой возможности.
Я смотрю на него снизу вверх.
– Какова цена? – спрашиваю я.
– Не так быстро. – Он хватает меня за талию и притягивает к себе, выключая воду. – Сначала ты должна заплатить.