3 глава
Лалиса
Когда я снова просыпаюсь, тетя и дядя сидят по обе стороны от меня. Глаза тети опухли, как будто она плакала, пока вытирала мою руку мягкой влажной тканью. Это успокаивает, даже убаюкивает.
Я хочу закрыть глаза и вернуться в пустоту, из которой только что вышла.
Там так тихо. Так тихо, что я ничего не вижу, ничего не обоняю и ничего не чувствую. Здесь же антисептики и моющие средства окружают меня со всех сторон.
Я ненавижу этот запах. Это напоминание о моей операции и о том, насколько я
ненормальная.
Я собираюсь вновь провалиться в сон, когда замечаю что-то на коже тети. Рукава ее куртки задираются, обнажая царапины на запястье.
Мой безумный взгляд перескакивает на дядю. Он опирается обоими локтями на колени и наблюдает за мной, нахмурив брови и поджав губы.
Нет. Я не могла. ...не могла же?
Эта сцена похожа на воспоминание о тех временах, когда мне снились кошмары. Приступы. У меня был приступ в больнице. Кажется, я снова ударила тетю. Эти царапины – из-за меня. Я причинила ей боль.
– Прости, – шепчу я, медленно садясь.
– Милая. – Тетя перестает вытирать мне руку и бросается ко мне в объятия. – Я так рада, что ты проснулась.
– Прости, что причинила тебе боль, тетя. Мне так жаль. – Я всхлипываю ей в шею. – Я не хотела этого. Я... я не знаю, что со мной не так.
– С тобой все в порядке, ясно? – Она отстраняется и заправляет мои волосы за уши, но выражение ее лица суровое. – У тебя просто стресс. Верно, Джексон?
– Да, тыковка. – Дядя придвигается ближе и, выдавив улыбку, берет меня за руку. – У тебя случилась паническая атака. Доктор сказал, что это выглядело хуже, чем было на самом деле.
– Но... – Я указываю на царапины на запястье тети, мои губы дрожат. – Я о-обидела тетю и...
– Доктор сказал, что я не должна была останавливать тебя во время приступа. – Она улыбается, поглаживая меня по волосам, словно я хорошая дочь. – Значит, это была не твоя вина, милая.
Как она может так спокойно относиться к этому? Я причинила ей боль. Я уже делала это раньше. Если бы дядя не увел ее, я не знаю, что могла бы сделать. Если бы врачи не вкололи мне что-то, все могло быть гораздо хуже.
Тетя – единственная мать, которую я когда-либо знала. Это ненормально, что я
причиняю ей боль.
– Расскажи мне, что случилось в школе, – спрашивает тетя, и дядя придвигается
немного ближе.
Мои губы сжимаются в линию. Знакомый зуд зарождается у меня под кожей.
Комната начинает кружиться, и моя свободная рука сжимает простыни в кулаке, пока костяшки пальцев не белеют.
Чонгук связался со мной, чтобы отомстить. Он связался со мной, чтобы причинить боль. Чтобы уничтожить меня, как и обещал. Все было ложью. Игрой.
С самого начала я была пешкой на его шахматной доске, но я была слишком наивна, чтобы заметить это. Нет. Я заметила. Просто была слишком глупа, чтобы отнестись к этому серьезно.
– Тыковка. – Голос дяди становится жестче. – Оставайся с нами.
Я качаю головой, снова сосредотачиваясь на их лицах. Дымка почти исчезает, когда я замечаю их встревоженные взгляды.
Лицо тети выражает опасение, словно она ожидает, что я снова ее ударю. Тело дяди
наклонено вперед, как будто для того, чтобы остановить меня, если я это сделаю.
Я не могу снова подвергнуть их тому аду, который случился ранее. Они бросили работу, чтобы быть здесь. Я не могу доставить им еще больше проблем, чем уже доставила.
Тетя берет меня за руку.
– Камеры наблюдения не работали в зоне бассейна. Ты помнишь, что произошло?
Дрожь пробегает по моему позвоночнику, и мои конечности напрягаются.
Я плыла, и плыла, и плыла. Я не могла дышать. Все, что я вдыхала, – вода. Я все еще чувствую вкус хлорки на своем языке. Было холодно. Так чертовски холодно.
На мгновение я подумала, что это конец. Потому что именно так ощущается конец,
верно? Бесконечно. Одиноко. Холодно.
Ад – это не только обжигающий огонь. Эта вода была моим особым видом ада. Холодный ад.
Кто-то толкнул меня. Чья-то рука толкнула меня прямо в бассейн. Но я не могу быть уверена, правда ли это или плод моего воображения. В конце концов, я была не в себе всю дорогу от парковки до бассейна.
Мне не следовало там быть.
Если я не помню дорогу к бассейну и не могу вспомнить лица, которые видела, почему мой разум не мог сыграть со мной злую шутку? Думая, что меня толкнули, мой разум может защищаться от правды – я прыгнула туда по собственной воле.
Это... пугающая мысль.
Мне нечем доказать, что меня толкнули, и я ни за что не стану беспокоить тетю и дядю, когда сама в этом не уверена.
Шмыгая носом, я улыбаюсь.
– Кажется, я споткнулась.
– Что ты вообще делала возле бассейна? – спрашивает тетя. – Ты избегаешь их, как
чумы.
– Блэр. – Дядя бросает на нее многозначительный взгляд.
– Что? Лиса бы и близко не подошла к бассейну по собственной воле. – Она
прищуривает глаза. – Чонгук заставил тебя сделать это?
Мое сердце сжимается при упоминании его имени, но я качаю головой.
– Он был на тренировке... – Я замолкаю, когда в мой разум врывается безумная мысль.
Был ли он там? Он первоклассный нападающий и может уйти в любой момент. Он мог быть у бассейна. Мои губы дрожат. Он же не может быть тем, кто толкнул меня, верно?
Я мысленно отвешиваю себе пощечину. Мне нужно перестать делать из него святого, которым он никогда не станет.
Факты таковы: Чон Чонгук способен утопить меня. В конце концов, он единственный в КЭШ, кто хочет уничтожить меня.
– Перестань делать поспешные выводы, Блэр, – говорит дядя.
– Я просто пытаюсь выяснить, что произошло. Она бы не пошла в бассейн по своей воле.
Она права. Я бы не пошла. Но я все равно оказалась в зоне бассейна. Никто не брал меня за руку и не вел туда, я шла туда собственными ногами.
Что, черт возьми, пыталось сказать мне мое подсознание в тот момент?
Раздается стук в дверь, и мы вздрагиваем.
– Войдите, – говорит дядя.
Я вытираю глаза, когда в больничную палату входит парень, одетый в форму КЭШ. Он выглядит достаточно взрослым, чтобы быть старшеклассником, но я никогда раньше его не видела. Он не из тех, кого легко забыть.
Высокий, с широкими плечами и пронзительными карими глазами, которые кажутся немного знакомыми. Его светлые волосы коротко подстрижены, почти по-военному. Мы словно встречались раньше, но я этого не помню.
– О, Нокс. – Тетя встает с сияющей улыбкой. – Проходи.
Нокс? Проходи?
Я бросаю вопросительный взгляд между ними.
– Милая. – Взгляд тети скользит от меня к новенькому мальчику. – Нокс тот, кто вытащил тебя из бассейна и вызвал скорую. Если бы он не оказал первую помощь, ты, возможно, не справилась бы.
– Я рад, что с тобой все в порядке. – Он улыбается, и его глаза закрываются от этого движения.
Это удивительно очаровательно.
– О, – говорю я. – У меня нет подходящих слов, чтобы отблагодарить тебя.
– Ты только что это сделала. – Он снова улыбается. – Отличный старт в Королевской элите, верно?
– Старт? – спрашиваю я.
– Я только что перевелся. Сегодня был мой первый учебный день.
Это объясняет, почему я никогда не видела его раньше.
Дверь снова открывается, и у меня перехватывает дыхание. Чонгук входит внутрь, за ним следует Ким. Мои губы дрожат, когда я осматриваю его с головы до ног.
Его форма выглядит безупречно – если не считать отсутствующего как обычно галстука. Его чернильно-черные волосы взъерошены, а металлический блеск глаз кажется нейтральным, как будто он вышел на прогулку.
Но опять же, это Чонгук; неотразимый, как бог, и опасный, как монстр. И самое печальное, что я знала это с самого начала. Просто потому, что я отказалась прислушаться к здравому смыслу или заглянуть за фасад, не значит, что меня обманули.
Нет, не так. Я обманула себя, заставив поверить, что Чонгук можно спасти.
Дьяволы не могут быть искуплены.
Дьяволы могут только разрушать и гореть.
Он сказал, что уничтожит меня, и он это сделал. Пришло время уничтожить его в ответ.
Я улыбаюсь каждому.
– Могу я поговорить с Чонгуком наедине?
Как только я закончу, от него ничего не останется, точно так же, как ничего не осталось от меня.
Внутри меня всегда была тьма. Я боролась с ней. Я отрицала ее. Пришло время принятия. В конце концов, только монстр способен уничтожить монстра.