𝚃𝚛𝚒𝚙𝚕𝚎 𝙰𝚔𝚜𝚎𝚕

|-Сынмин, сделай разгон побольше, иначе не прыгнешь! - предупреждала Шин.

-Понял! - фигурист начал ехать спиной вперед, оценивая угол и расстояние, чтобы хватило для прыжка, а далее ударил зубцом конька о лёд для толчка и тройного тулупа в его короткой программе. Чистый выезд и довольная ухмылка, - Ну как, тренер?

-Молодец-молодец! - Рюджин выставила правую руку, которой Ким дал пять, проезжая мимо, - Но хватку уже теряешь, это видно.

-Ну... раз уж решил завязать. Морально готовлюсь. Сейчас прогоню прогу целиком и поеду домой. Времени и правда совсем мало...

-Может Хвану уже плевать на то, выступишь ты или нет?

-Возможно, но я не расстроюсь. Я много лет посвятил льду и фигурному катанию, чтобы вот так уйти. Красиво завершу и можно отдыхать... - потянулся парень и начал поправлять серую обтягивающую футболку, - Как Джисон это носит... боже. Представьте, сегодня у него ночевал, а про свою грязную забыл. Пришлось эту порнографию надевать.

-Ну, ему видимо нравится, комфортно в целом, - рассуждала Шин, облокотившись о борт, - Ладно, иди вставай, я музыку включу, пробежишься ещё раз. До чемпионата три дня-я-я!

-Я помню-ю-ю, - напел Сынмин, вставая в центр катка, - А где Хан? Он же ещё не откатывал?

-Нет, сказал, что пошёл с отцом созвониться, пока ты работаешь. Начали! - Шин включила песню на телефоне, подключенном к колонке.

-Минхо! Я ещё не откатал, какой домой!? У меня чемпионат на носу! - возмущался Джисон, пока Ли выпинывал его из раздевалки.

-Вот именно! Надо спешить!

-Да куда!?

-Пиздец ты медленный, - мужчина взял Джисона на руки и закинул его к себе на плечо.

-Отпусти меня, полудурок конченный! Я кому блять сказал! Объяснись сейчас же!

-Не дёргайся, у тебя коньки острые! - тут Минхо остановился так как поймал взгляд гардеробщицы - Здравствуйте... - и пошел дальше к выходу.

А Хан помахал ей на прощанье, всё равно руки свободны: «До встречи, тётушка! Ты не ахуел ли меня за задницу держаться!?»

-Да что за напасть-то такая... - прокомментировала гардеробщица и пошла собираться домой.

Сынмин в это время уже откатал два раза с перерывом и хотел звать Джисона на лёд, распрощавшись с Шин, но каково было его удивление, когда он не обнаружил друга в раздевалке. Фигурист сообщил тренеру, что Хан куда-то делся, после чего та начала неистово дозваниваться, отпустив Кима домой отдыхать. Тот, переодевшись в любимые широкие брюки с фиолетовым свитшотом и пальто, вышел на улицу, где было четыре часа дня. Очень рано. Снаружи было намного теплее, чем обычно несмотря на зиму, либо так казалось из-за не закончившегося привыкания организма, который только покинул тёплое помещение. Всё как обычно: снующие и сигналившие автомобили, льющиеся потоком, согревая асфальт трением колёс и выхлопными газами; торопливые мураши, мечущиеся по своим рабочим делам и заботам; доставщики, спешащие скорее удовлетворить желание заказчика, и...

-Ли Феликс? - озадаченно спросил Сынмин, увидев его на крыльце спортцентра. Художник выглядел довольно озабоченно и задумчиво, видимо поэтому не сразу отозвался.

-О, здравствуй, Сынмин!

-Вы как здесь? Откуда вы знаете...

-Это потом. Пройдёмся? - жестом указал блондин, одетый в светло-бежевую объёмную куртку, хорошо защищавшую от ветра. Ким с нарастающим подозрением, но всё-таки пошел за недавним новым знакомым. Они решили направляться в сторону ближайшей станции метро.

-Как ты? - неожиданно уточнил Феликс. «Он очевидно искренне интересуется...» - думал фигурист.

-Нормально, готовлюсь к чемпионату.

-Ты решил выступать? Это... очень здорово! - с нервным повышением тона ответил Ли.

-Вроде того... А вы что, думали, что я не буду? - чтобы сильно не волноваться во время беседы, Сынмин решил идти так, чтобы идти с мужчиной вровень, нога в ногу, как солдаты.

-Не совсем...

-Как прошла съемка? - Ким очень не хотел подозревать Ли Феликса в чём-то, решив перевести разговор на него.

-В этом и суть, - блондин резко остановился, оставшись чуть отошедшего подальше фигуриста, который встал ближе, - Сынмин... Я... - Ли начал странно посмеиваться и чуть ли не рычать, - Аааагх, как это... паршиво...

-Я что-то сделал не так? - обеспокоенно спросил Ким.

-Нет! Всё так! Вернее, не так, но это не твоя вина! Мне так стыдно стоять перед тобой... ты бы знал...

-Вы мне ничего не сделали, зачем вы так?

-А ты для меня сделал очень многое, хоть сам об этом и не подразумеваешь...

-О чём вы? Мы с вами считай не знакомы... Я всего лишь один раз вам помог...

-А вот и не один. Ты знаешь, что Хёнджин не отдавал определенную часть призовых денег школе, а присваивал себе?

-Откуда вы знаете Хёнджина? Но да, я знаю это, сама директор мне это предъявляла и преподносила как нарушение закона.

-А то, что он всеми силами раскручивал тебя в журналах и компаниях? Что у него куча долгов и кредитов, тоже знаешь?

-Про кредиты только. Об их предназначении я не знаю, если вас это волнует. Он ваш должник?

-Нет. В сложившейся ситуации он скорее твой должник. И я тоже. Дело в том, что у меня болезнь лёгких. После старшей школы я уехал в Америку якобы на учёбу, из-за чего нам пришлось расстаться с Хёнджином на какое-то время. Но после я сам оборвал с ним связь по причине того, что просто не сумею вылечиться, а делать ему больно вовсе не хотелось, он этого не заслуживал. Сначала я желал бороться, всей семьей просили помощь, обращались во всевозможные банки, сообщали о проблеме в соцсетях, пока мне не пришла мысль о том, что сумма неподъёмная. И эти огромные деньги... ради спасения меня одного с болячкой, которая по сути ставит крест на жизни. Пересадка лёгких и сердца в комплексе... это купить подаренную жизнь и нарушить её течение. Гораздо больше людей, которым можно помочь прямо сейчас. Пускай в последний год отношений он был погружён в спорт, свои соревнования, но был рядом, когда я болел или мне было плохо. Три года назад... мне позвонили и сообщили, что на счёт меня как пациента пришла огромная сумма денег на операцию от неизвестного благотворителя. И так каждые два месяца... Я мог уже в ближайшее время лететь на операцию. Но передумал. Посчитал того человека и себя глупцами, борющимися за одну единственную судьбину.

-Это был Хёнджин...

-Да... он пришел в то утро на студию. Начал рыдать мне о том, что я совершил ошибку, перечеркнув все надежды и тот труд, что внёс ты, Сынмин. Ты всё это время неосознанно работал, чтобы спасти чужого тебе человека... Мне очень стыдно, Сынмин! За себя и Хёнджина! Мы очень перед тобой виноваты... - Феликс еле сдерживался, - Я никогда не откуплюсь перед тобой... Сколько нервов, здоровья, времени, мечт ты потерял безвозвратно рядом с Хёнджином... Я осознаю, что он тебя использовал, врал о чувствах, чтобы держать тебя под контролем, требовал невозможного ради золота... Я виню его, очень виню! Но и ты меня пойми, как меня выворачивает мысль о том, что он делал ради того, чтобы спасти меня, который вычеркнул его из жизни для его же спокойствия. Но нет, это ведь наш Джинни! Пойдёт на самое ужасное ради близких... Ты был жестоко обманут, Сынмин, мне правда жаль... Ты не заслужил всего этого... Мне стоило не скрывать свою болезнь от Хёнджина, может ничего бы этого не случилось... Ты бы мог стать, кем желаешь, намного раньше... Если бы я не надеялся изначально выжить, тоже ничего бы не случилось... Ты очень сильный, я... восхищаюсь тобой, Сынмин, ты гораздо сильнее нас с Хёном, вместе взятых... Я обязан тебе жизнью... дважды. Надеюсь, я смогу расплатиться за нас с Хёнджином за то, что ты пережил... - Сынмин стоял, не сводя глаз с Феликса, не переставая плакать... Капли стекали, как таявшие снежинки на стекле: тихо, мирно, каждая своей мокрой дорожкой, - Ты невольно стал жертвой чужих отношений... Мне очень жаль! - Феликс уже не держался и рыдал в рукав куртки, где тут же появлялись мокрые тёмные пятна. У спортсмена кровь застыла в жилах подобно внезапному морозу, превратив его в алый лёд, из-за чего ощущалось ухудшение состояние: виски сдавливало до ужаса, сердце колотилось в приступе, руки холодели с каждой секундой, а ноги забывали, что такое равновесие.

***
-Иди, я тут вас подожду! - кивнул Хван Феликсу, который вышел из машины. «Надеюсь, я смогу с ним поговорить...» Буквально через пару минут на переднее сиденье уже сели, но вовсе не Ли, - Ты!!? Ты чё тут забыл? - непонимающе возмущался Хёнджин при виде Чанбина.

-Да, я. Поговорить хотел.

-О чём? Ты разве уже не сделал выбор?

-Ты тоже, как я погляжу.

-Я и не менял свой выбор со школьных времён...

-Ясно... Значит ты и вправду просто использовал Сынмина...

-Я лишь пытался спасти жизнь любимого человека... использовав любовь другого... Да. Я его использовал. И очень перед ним виноват, я это осознаю... Я до конца жизни с ним не расплачусь. Даже если... Феликс умрёт... - Хёнджин только начал об этом говорить и отвернулся. Он не может об этом думать.

-Может и сможешь... Как бы то ни было... Сынмин тебя любил, поэтому не станет держать злость долго. В общем... Моя жена... подала заявление в полицию на твою личность, чтобы ты получил по заслугам. У главврача есть записи с камер, показания врачей Сынмина, его неудачные попытки походов к психологу. Я даже к тренеру Джисона ходил, разговаривал с ней. С директором школы о твоём присвоении средств.

-Я лишь... хотел заработать ради его жизни... А он взял... и всё отправил в благотворительный фонд, когда мог спастись... Получается, - немного посмеялся тренер, - Сынмин спас уже не одну, а сотни жизней...

-Ты меня слышишь? В ближайшее время назначат суд с присутствием представителей Министерства спорта по статьям о мошенничестве, моральном давлении, если по тонким путям, то и о домашнем насилии психологического характера...

-Как... твоя жена согласилась на это?

-При условии... что я не подам на развод.

-Ты говоришь мне правду?

-Нет... Вот ты проницательный мудак... - Чанбин издал удивлённый смешок.

-Годы опыта, - Хёнджин положил руки на руль и громко выдохнул, - Суд так суд. Только вот... сестра ничего не может на меня дать.

-Почему?

-Она пытается меня везде вышвырнуть, унизить, выставить преступником, ужасным спортсменом и человеком. А сама... любит меня, хоть и дико ненавидит из-за того, что отец больше сил вкладывал в сына. Йеджи... сама позволила это делать... Она знает, как я давно люблю Феликса. Согласилась на то, что все отсеянные призовые деньги не будет делить между школой, тренером и спортсменом, а всё мне. На самом деле Йеджи издевалась надо мной, так как, по ее мнению, меня больше любили и гордились моими достижениями. Стала директором школы ФК благодаря отцу, который желал, чтобы дочь взялась за благое дело, связанное со спортом, как и остальные члены семьи. Ведь Йеджи тратила свои навыки и способности в работе обыкновенного бухгалтера, по сути, говоря, но она очень умная, расчетливая, умеет думать наперёд. Так уж вышло, что слишком много внимания ушло на младшего сына, поэтому она часто была «недолюбленной» дочкой, хотя это не так. Я знаю, как она меня ненавидит... Даже когда отец передал школу в её управление, этого было мало, чтобы заглушить подростковую обиду.
Я был слишком занят, почти не появлялся дома, и Йеджи даже не сообщила о смерти отца. Я всё узнал через день в новостях. Она открыто заявила, что не желает видеть меня на похоронах, поэтому я приехал на кладбище на следующий день и попросил прощения у отца, что не сумел проводить его в последний путь. Я не боюсь свою старшую сестру, возможно, мне просто слишком жаль её... я ведь не осознанно перетягивал внимание папы к себе, хотел, чтобы всё было поровну у нас. Однако она изначально не желала себе младшего брата или сестру. Всё могло быть по-другому, если бы мама осталась жива, дарила ей свою любовь и женскую заботу, но беременность и первые годы моей жизни украли у неё много сил. Вполне вероятно, что она винит моё рождение в смерти мамы, и я её понимаю.
Хоть отца давно нет, Йеджи всё пытается мстить мне за детство и юность, хотя так любила со мной играть, гулять, заниматься со мной в игре в учителя, готовить мне ужасный невкусный рис с овощами, который я втайне выкидывал. Просто, когда мы стали более осознанными, разница-то всего три года, папа вкладывался в меня ввиду моих целей стать фигуристом, а сестра просто получила высшее и пошла по связям работать в бухгалтерский отдел в Министерстве спорта. Она правда хорошая, иначе я бы и половину денег не получил.

-Она сказала, что звонила в полицию при Сынмине.

-Ой, она и при мне столько раз такие сцены устраивала, её актерская игра на высоте.

-В любом случае... ты совершал преступления против психического и физического здоровья спортсмена и человека.

-Я понимаю... Я понимаю, что могу получить не только штраф, но и срок, если Сынмин даст показания.

-Он их не даст... - сказал Чанбин.

-Кто его знает... Столько лет всё строил, чтобы вот так упасть! - засмеялся Хёнджин, но очевидно от отчаяния, принятия и нервного скачка.

-У любого негативного поступка есть последствия. Их не избежать. Но, если ты их примешь, возьмешь на себя ответственность, это уже будет достойным и смягчающим жестом. Когда-то ты больше уделил внимание карьере, спорту, позабыв о том, кто хотел быть с тобой рядом в самые важные последние моменты. После ты побежал безлично спасать одного, равнодушно губив другого. Если ты осознаешь, что мог поступить по-другому... значит в тебе есть осознание собственной вины. Но случилось так. Так было нужно, каждый сделал какие-то выводы, усвоил какой-то урок.

-Как жаль... что я не смогу вернуться к нормальной жизни с Феликсом... зная, что он не передумает спасать себя... - Хван смотрел вперед, распуская хвостик, - Я столько упустил... а мог просто быть рядом с ним, когда он так нуждался. Может он изначально не хотел спасаться... Но это тоже неправильно, за жизнь надо бороться, разве нет?

-Да, ты абсолютно прав... Жизнь дана нам однажды, так не этом ли смысл, чтобы прожить её, хватаясь за любую возможность для достижения собственного счастья и счастья тех, кто тебе дорог...

-Он просто не хотел, чтобы его жизнь со сроком принесла кому-то горе, боль, неудобства, затраты. Однако отчаяние - это грех... Я не помог ему найти утешение... - Хван повернул голову, - Сынмину плохо! - Чанбин резко выбежал вместе с Хваном. Феликс старался его удержать, но он повис как труп на ногах. Со впервые за долгое время встретился с ним так близко, так что сначала он пытался это осознать, но вскоре перехватил младшего и поднял на руки.

-Чудо ты в коньках... - выдохнул мужчина, поправляя положение ноши, и направился в сторону своей машины. Хёнджин прижал к себе возлюбленного, который смотрел им в след и всё сильнее сжимал в руках пальто Хвана. Мягкие поглаживания и поцелуи в макушку заставляли понемногу успокоиться и расслабиться.

-Он успел что-то ответить? - спросил Хён, заправляя светлые пряди волос за ушко.

-Неа...

-Поехали домой? Сынмин в безопасности, а я просто хочу побыть только с тобой...

Усадив спортсмена на заднее сиденье и пристегнув его, Чанбин опустил спинку для более лежачего положения ради удобства. Сынмин не был в отключке, просто он плохо всё осознавал, смотрел через какую-то пелену, не показывая никаких эмоций. Казалось, что он даже не признал Со, но сопротивляться не мог из-за резкого упадка сил. Все оттенки мира смешивались перед глазами, из-за чего подступала тошнота. Однако где-то на подсознательном уровне говорилось, что лучше не стоит в данный момент блевать. Чанбин остановился на светофоре и повернулся к парню, пихнув того в коленку.

-Живой? - Ким смотрел тому в глаза, но не шелохнув ни одной мышцей лица, - Живи.
Когда они зашли в квартиру, придерживая Сынмина, мужчина начал снимать пальто с шарфом и разул парня, повалив на кровать. Тот мгновенно уснул. Чанбин устало плюхнулся рядом, повернув голову в сторону спящего, у которого мягкая щека смешно провалилась в пушистый плед.

-Ты чудо, ты знаешь? - прошептал Со. Ему только что-то буркнули, как рыбы под водой. Старший развалился звездой на огромной постели, уставившись в потолок, пока не ощутил тепло на руке. Сынмин из последних сил подвинулся ближе и упал головой на предплечье мужчины, уткнувшись носом в бок. Чанбин оказался заблокированным, боялся даже пошевелиться, словно на нём лежал сонный котёнок. Но с предельной осторожностью он повернулся на бок и накрыл парня своей крупной правой рукой, начав поглаживать его по спине вдоль позвоночника. «Весь такой тонкий, изящный, тёплый, мягкий снаружи... а сколько всего внутри острого, болезненного, противного и ужасного...»

- Юна сказала, что я твой спасатель, - шептал Чанбин, - и только поэтому ты меня полюбил. Знаешь, может это и так. Ты нуждался в спасении, хотел выжить в качестве нормальной реакции организма, поэтому мозг придумал тебе эту любовь, чтобы ты не побоялся и зацепился за меня. Но я-то нет, Сынмин... Меня можешь принять за влюблённого дурачка, который считал, что заботой возможно покорить сердце, как когда-то сдалось моё. Юна чуть ли маму мне не заменила, правда... Родители на работе всегда пропадали для семейного достатка и благополучия, я их видел редко, так что... Что такое нематериальная забота я не знал, а Юна мне это подарила. Наивно я считал, что так можно со всеми... Ты всего лишь оказался в трудной жизненной позиции, поэтому принял меня. Но, Сынмин... это всё не то. Я... - тут у Чанбина зазвонил телефон, он поспешил быстренько выскользнуть из тепла, чтобы мелодия не разбудила Кима, - Да? Хорошо, Чан, скоро буду. Давай...

Мужчина не хотел ехать, но обязанность спортсмена никуда не девалась, как и тренировка, про которую он чуть не забыл. Забрав ключи от авто и куртку, Со вышел из квартиры, закрыв спящего для полного покоя.

Сынмин проснулся к вечеру. «Отрубите мне голову, - первое, что подумал парень, - Сейчас взорвётся... Аййщщ! - Ким сел на кровать, - Такой сон... дурной. Чанбин мне что-то говорил про заботу, спасателей, Юну... Видимо флешбэки с того дня накатили, но он так реалистично говорил, словно совсем рядом находился. Что за запах? У меня нет таких духов...» Ким судорожно схватил плед и начал слушать аромат. «Он был здесь... Значит, я слышал его и просто был в полудрёме! Пиздец! Так... Мне высказался Феликс, мне стало плохо, а после всё было размытым, ещё и блевать хотелось... Нервничать вообще нельзя, стрёмное дело. Так хуёво... Но Хёнджин и Чанбин точно там были у станции. Тогда Чанбин привёз меня сюда. А что он там делал? В любом случае, он сказал, что наши чувства «это не то». Какая разница... Наверное, сказал, чтобы я отстал и не строил лишних надежд на человека, у которого есть своя любящая семья, а не наивно влюбившаяся жертва. Да, я пытаюсь себя успокоить и что! А что в итоге-то... Я никому нахрен теперь не нужен? Я для каждого был пешкой до определенного момента?»

Сынмин вмиг почувствовал опустошенность, внутри вдруг всё сгинуло вместе со всеми органами жизни и чувств. Одиночество в чужой квартире только накаляло это ощущение. А за окном куполом закрывало землю кристально чёрное небо, бывшее единственно прекрасной вещью в эти минуты. Неожиданно раздался звук поворота ключа в дверном замке. Разувшись, на кухню прошел Чанбин, поставив пакет с заказанной едой. Мужчина снял куртку, кинув ее на стул, и сел перед парнем на корточки, глядя снизу вверх.

-Бургеры едим?

-Не едим.

-Плевать на чемпионат.

-А мне нет. Я выступаю, а не ты, - язвительно ответил Ким и направился на кухню, чтобы попить воды.

-Сынмин, что случилось? - мужчина пошел следом.

-Ничего. Уже поздно, езжай домой, не заставляй жену переживать. Я Не стою такого внимания. Я не стою любви спасателя, да?

-Прости, моя вина... Ты не спал, верно? Я просто не договорил, - Ким выпил воды и уставился на Со, сложив руки на груди, - Да, это всё не нормально. Но пойми, что даже мои брачные отношения с Юной тоже вовсе не нормальные.

-Например? У вас семья, царит понимание, забота, дочь растёт, что не так?

-Я женился на ней из-за Хюнэ. Так... вышло, на её дне рождении, когда Юна была на ночной смене. Нормального построения отношений у нас не было. Я пытался выстроить свою любовь к ней только на чувстве защищенности, на том, как она заботилась обо мне. Ты бы видел нас на регистрации... Какое унылое, еле слышное, пустое «Да» мы произносили. Хюнэ я безумно люблю, она моя дочь, она моё всё! У меня даже к дочери чувства выше, чем к супруге, хотя должно быть наоборот. А понимания в семье нет, если вы абсолютно не принимаете друг друга, грызётесь по мелочам, заставляя ребенка переживать; если вы недовольны увлечениями партнера и постоянно тыкаете на это под предлогом волнения за здоровье; если вы спите по раздельности чаще, чем вместе из-за дискомфорта; если убиваете время на работе, лишь бы подольше не возвращаться домой. Отдушиной во всём этом для нас обоих является Хюнэ, которая всё видит, но сделать ничего не может.

-Пока вы всё это терпите «ради Хюнэ», стараясь её защитить и быть для нее полноценной любящей семьей, страдает только она. Дочь для вас отдушина, чтобы выпустить пар после ссор? А она всё видит, впитывает, и именно вы её эмоционально нагружаете. Дети склонны всегда переводить вину на себя, не удивлюсь, если прямо сейчас она считает, что вы ругаетесь из-за неё, её интересов, мечт. А девочка в растерянности, не знает, кому верить, кто прав: папа, который выступает за её желания, или мама, переживающая за здоровье дочери. Живёт с вами между двух огней, двух мнений и позиций и не может определиться, кто она и чего хочет на самом деле: угодить маме или отцу. Пытаясь вбить гвоздь в стену сгоревшего дома, вы приводите только к его разрушению до основания от малейшего движения, которого он уже не выдержит. Ты обо мне уже позаботился, на большее ко мне ты не способен...

-Сынмин!

-Теперь иди и позаботься о дочери, она уж точно тут никак не виновата и не заслуживает быть мостом между родителями, а не любимым ребенком, - Чанбин хотел схватить Кима за руку, но тот прижал её к себе, опустив голову, - Иди.

-Только поешь, ладно?

-Обязательно, - коротко ответил Сынмин, глядя в окно. Услышав, как захлопнулась дверь, парень постоял ещё немного и подошел к пакету с едой, как сумасшедший улыбнувшись при виде помимо бургера шоколадный торт. Он не мог на это смотреть, поэтому взял бургер и телефон, усевшись на подоконнике. Радовала только одна мысль: он ел без страха.
Открыв телеграм-канал, Ким был дико удивлен, увидев, где сейчас находится Джисон, приславший другу фотки.