𝚃𝚛𝚒𝚙𝚕𝚎 𝙰𝚔𝚜𝚎𝚕

| Для кого-то пятничный вечер в баре или клубе с диким алкогольным коктейлем является нормой, обыденностью, привычным способом расслабиться, отвлечься от проблем и трудностей на работе или учёбе. Эта душная атмосфера, словно воздух пропитан алкоголем и потом, ощущение поступающей рвоты от жары и яркого света прожекторов и лазеров на танцполе настолько гложет, что хочется раздеться и окунуться в воду со льдом. Первый, второй, третий и так далее стакан чистого виски ударяет в голову всё сильнее и сильнее до ужасного состояния, от которого нет удовольствия, но ты так погружаешься в переживание и страдание от спирта в организме, что действительно забываешь о проблемах, долго волнующих. Но всё же - алкоголь не есть разрешение внутренней борьбы или ключ к открытию дверцы, ведущей к спокойной, нормальной, настоящей жизни. Загвоздка и беда Ким Сынмина не только в том, что он фигурист и пьянки ему в принципе запрещены, но и в его особенности, которая не даёт жить так, как хочется.

Брюнет допивает седьмой стакан виски и чувствует, как плывёт всё перед глазами, картинка туманится, люди сливаются в сплошные неразличимые пятна, пока кто-то не стукнул его по плечу.

-Сынмин~а! Ты... жив? - медленно, по одному слову спросил Хан Джисон, - Смотри мне, тебе нельзя умирать. Иначе Хван тебя убьёт... - старший делает глоток коньяка, громко выдыхает, - Ты извини, что затащил тебя сюда... Всё-таки... и место людное, и вообще тебе пить нельзя. Я удивлён, что ты согласился.

-Я... Ничего... Зато я... немного отвлёкся. Всё настолько разъедает... - Голова младшего упала на барную стойку от бессилия. Готовый.

-Сынмин! Ну-ка! - Брюнет заметил, как светится смартфон Кима. «Джинни». - Вот чёрт... Сынмин, ответь! Не делай хуже! - Джисон пытался растормошить его, но получалось плохо. Он сам старался держаться, хотя жутко хотелось упасть на пол и уснуть посреди топчущихся, пьяных танцующих людей. Вдруг Сынмин резко поднял голову, словно его озарило и он всё осознал. Парень взял в руки телефон и набрал номер.

-Алло... Хёнджин?

-Место.

-Октагон... В Каннам.

-Жди.

Сынмин решил выйти из ночного заведения, чтобы не разжигать и так ужасно сложившуюся ситуацию, которой тренер будет явно недоволен. Холодный воздух проник в лёгкие, буквально чуть-чуть отрезвляя. Это было гораздо приятнее, чем банный комплекс в клубе. Хан вышел вместе с ним. Гладко-блестящая черная кожанка Джисона смотрелась чертовски правильно на его фигуре и теле, но казалась немного большеватой. Он не выряжался для простого похода выпить, будто вышел чисто мусор выкинуть, однако уже около двух месяцев брюнет ходил в кожанке, практически не снимая в любую погоду. Сейчас было начало декабря и прилично холодно, поэтому Ким пытался спрятать свой нос в вязаный фиолетовый шарф. А его другу было абсолютно плевать, он стоял, можно считать, в одной футболке, так как кожаная куртка вообще не грела.

-Застегнись хотя бы... - сказал Сынмин.

-Не хочу. Мне и так хорошо, свежо. А вот ты...

Не напоминай, прошу... - проскулил Ким. Парень поднял взгляд к ночному небу, и тут начали медленно падать редкие-редкие снежинки, такие прекрасные и неповторимые. Как только одна упала на руку Сынмина, то тут же растаяла, вызвав разочарование и грусть. «Так и я постепенно таю с тобой... Хотя практически живу на льду... Как бы я не старался быть лучшей, идеальной снежинкой, кружась в воздухе, ты стараешься отыскать, слепить во мне ту самую геометрическую фигуру, которой будешь доволен. Ты так заигрался, что я уже не чувствую себя снежинкой, а куском грязного снега. По нему топчутся люди каждое утро, спеша на автобус. Но я стараюсь, стараюсь каждый день, ночь, чтобы ты мог сказать: «Ты молодец, ты достиг, мы можем отдохнуть. Я горжусь тобой, Минни». Когда наступит этот момент? Видимо, уже никогда. Потому что каждый раз я всё порчу недостаточными умениями, чувствами, выпивонами, когда уже невыносимо, своим расстройством, нытьём. Ты ругаешься, всегда ругаешься, однако после остываешь и вновь говоришь: «Ты справишься. Дисциплина и труд - залог успеха. И я рядом».

Тут к обочине подъехала чёрная машина, переливающаяся под светом фонарей, вывесок и баннеров, дорогой немецкий мальчик. Сынмин только кивнул Джисону на прощание и сел на переднее сиденье. Мужчина слева от него заблокировал двери и дал газу. Иногда на его лицо падал свет, что позволяло видеть его угольные волосы, привычно завязанные в хвост, серьезные карие глаза, розовые искусанные пухлые губы, сухие костяшки на руках. Хван не разговаривал всю дорогу, только когда они подъехали к дому в районе Хондэ, старший соизволил вымолвить слово.

-Идти сможешь? - побеспокоился Хёнджин, на что Сынмин только кивнул. Уже в квартире Ким разулся, тут же направился в спальню в тёмно-синих оттенках дизайнерского решения и завалился на кровать. Из открытого окна доносился шум машин, людей, музыки, всё раздражало, будто парень и не уходил из клуба. Что ж, здесь молодёжь спит редко, а брюнет уже чувствовал себя старым в двадцать один год, поэтому ворчал мысленно. Усталость сильно ощущалась, но тут Сынмин резко открыл глаза от происходящего, проще говоря, в какую задницу он попал перед тренером. В подтверждение его страху в комнату вошел Хван и сел рядом на постель.

-Зачем ты это сделал? - сначала спокойно интересовался мужчина. По его лицу ещё стекали капли воды, белая рубашка была в мокрых пятнах. Значит он пытался охладиться, остыть, умываясь водой.

-Джинни, я... Я поступил неправильно... Я не должен был пить, зная, что за это будет. Просто всё накопилось, хотелось отстраниться от этого хоть ненадолго. Я... я устал, Джинни.

-А я не устал? Думаешь, я не устал? Сынмин, мы бьёмся с тобой уже месяц над программами, потому что что? Правильно! Потому что впереди госсоревнования! Оно только мне надо, я понять не могу? Каждую неделю у тебя происходит что-то: то пьянка, то гулянка, то срыв и апатия, то горячка, то трясучка. Одно дело вроде делаем, продвигаем, совершенствуем фигурное катание в Южной Корее, развиваем достойных спортсменов. Ты меня понимаешь?

-Да... - младший опустил голову.

-А такое чувство, что нет... Ты хочешь, чтобы повторился один случай?

-Нет...

-Тогда будь добр следовать плану, не нарушать график и дисциплину, заниматься и думать о том, что действительно важно, убрав в сторону все волнения и переживания, ладно? - Хёнджин сел рядом с Сынмином, приобняв его за плечи и положив голову на его макушку. Пропахшая потом и алкоголем футболка младшего дурманила и без того разгоряченный разум, - Я рядом и всегда тебя поддержу. Я же люблю тебя, звезда моя... Кстати насчет этого... Завтра у тебя фотосессия для журнала в десять.

-Что!? Хёнджин, нет!

-Не нет, а да, Сынмин! Учись взаимодействовать с людьми! Я с тобой поехать не могу. Как так выходит, что на льду ты выступаешь спокойно, прекрасно, а пообщаться на интервью или встрече никак? Ты боишься что-то сделать не так? - «Да, боюсь, боюсь показаться глупым, никчёмным, неумелым, никаким, по сравнению со своим тренером. Боюсь, что будут тыкать пальцем, выводить на провокационные вопросы, принижать как человека и партнера великого тренера, казавшегося лишь его тенью и игрушкой. Я не хочу тебя подводить». - С этим надо бороться, ты же медийная личность.

-Я спортсмен. Это самое главное, разве нет? То, каким я представляюсь на льду, недостаточно?

-Недостаточно. Быть преданным спортсменом - это хорошо. Однако можно получать не только кайф, удовлетворение работой, но и выгоду. Сынмин, это средства, связи, популярность, рост. Почему ты не хочешь этим пользоваться?
- «Иногда мне кажется, что ты уже этим пользуешься», - подумал Ким. - М? Минни? Эй... - Хёнджин взял лицо парня в свои руки, проводя большими пальцами по щекам, - Ты чего? Прости... Ты и так устал, а тут я со своими придирками.

-Всё в порядке, - ответил Сынмин и положил голову на плечо Хвана, марая её последними падающими слезами.

-Завтра будешь активно тренироваться, ладно? Нужно будет согнать отёк после выпитого и прогнать короткую раз десять. - «Десять раз... он зол, но не показывает этого. Его планы на завтра прямо это доказывают», - отметил для себя Ким.

В квартире висела абсолютная тишина, которую нарушало только тёплое сопение двух людей, лежащих в тесную обнимку, вымотавшихся за всё это время, однако опускать руки, давать слабину сейчас нельзя. Поэтому было бы хорошо следовать той же стратегии, усиленно готовиться несмотря ни на что и думать о призовом месте, не меньше золотого. Соревнования по фигурному катанию пройдут в южной провинции Канвондо, в городе Каннын, где располагается Ледовая Арена, построенная когда-то к Олимпийским играм. Теперь это тренировочный центр и место проведения соревновательных мероприятий. Туда нужно будет приехать к началу февраля, что даёт шанс на отличную подготовку.
На следующее утро Сынмин проснулся раньше, что удивительно после пьянки. Он аккуратно и тихо выбрался из-под руки Хвана, вышел из спальни, прикрыв за собой темно-дубовую межкомнатную дверь. На кухне парень выпил стакан воды и начал готовить завтрак, но не себе. У него съёмка, поэтому воспрещено. За окном уже вовсю сновали людишки на работу, учебу, просто по делам, за которыми наблюдал Ким, нервно потирая затылок.

«Я снова напился... Я настолько привык к алкоголю, что неплохо соображаю, даже будучи пьяным. Особенно при выходе на улицу мысли тут же будто очищаются, как пасмурное небо после грозы. Когда я не вывожу эту жизнь, то всегда соглашаюсь на подобную авантюру Джисона, и опять по новой: те же мысли, трудности, волнения, страхи и чувства. В частности... А вернее сказать, в основном, я думаю о том... кем бы я был без Хёнджина... Вероятно обыкновенным программистом или архитектором, как когда-то думал в юности. Но всё сложилось так, как нужно было, и всё ведь хорошо. Хён - мой тренер, друг, опора, поддержка, пинок под зад, и в конце концов такой же обжигающий, как лёд под коньком. Каким бы холодным, строгим он не был, я знаю, что он меня любит и делает всё для моего успеха, благосостояния. Спортсмен, достигший многого в период юниоров и взрослых соревнований, практически обеспечен на комфортную жизнь и карьеру, как и сложилось у Джинни. А я... Почти всё, что я достиг, случилось благодаря ему. Хотя... я мог не следовать маминой просьбе... Чувство словно... у меня нет собственного выбора, я всегда следую тому, что мне говорят. Но и я не посмею сказать что-то против, в принципе что-то сказать, чтобы не оказаться крайним или безмозглой игрушкой на льду. С юниорства мне стало очень тяжело жить в этом мире, где нет Хёнджина и его способностями, непоколебимостью, твёрдостью, адвокатскими навыками, умением защищать близких и подопечных. Почему это началось? Чёрт его знает...»
Ким уже допивал чашку кофе, хоть и не заметил этого, погрузившись в размышления, пока его не приобняли сзади.

-Уже выспался, пьянуша? - сонно прохихикал Хван, обняв его со спины, создав замок на животе и проводя носом по шее младшего.

-Да... Я тебе сэндвич сделал, поешь, а я пойду собираться на съёмку.

-Спасибо, - поблагодарил Хёнджин, поцеловав Сынмина в висок, - Я скажу, что до часу тебе нужно освободиться, тренировки не ждут. - На эти слова фигурист только кивнул.

Съемки проходили в студии, недалеко от дома. Когда такси подъехало к месту, было тяжело выходить идти туда... Но надо было. Пройдя на второй этаж, Сынмин медлил, чтобы открыть дверь, пока ее не открыла девушка с большими миловидными глазами.

-Доброго утра, Ким Сынмин! Проходите, не стесняйтесь! - парень хотел было что-то ответить, но он только кивнул, начав нервно осматривать обстановку, и кто еще присутствует в студии. Обыкновенное светлое помещение с выделенным местом с белым фоном, прожекторами, подсветкой, раздевалкой, столом с компьютером для редактирования фото и работы в целом. Ким прошел и по указанию сел на кожаное кресло. - Смотрите, нам привезли парочку образов сезонной одежды, созданной в стиле и в честь приближающихся соревнований по фигурному катанию. Ваш тренер предложил вашу кандидатуру в качестве модели, и я думаю, очень здорово он решил. Может кофе или воды?

-А... нет-нет... Не нужно.

-Что-то вы совсем нелюдим... Никогда на съемках не были?

-Был... Много раз...

-И всегда так тяжело идёт? У нас есть время только до часу...

-Угу... Как... ваше имя? - «Я не навязчиво спросил? Стоит ли вообще, это же просто съёмка. Первая и последняя с ней».

-Ай, точно! Меня зовут Ли Черён. Я здесь работаю уже... лет пять. Я сама себе и фотограф, и визажист, и настройщик света и редактор. Со мной еще один фотограф работает, но у него сегодня пары важные. Студент.

Сынмин просто кивал, смотря куда-то сквозь девушку. Ему никогда не было страшно сниматься, быть моделью, выступать, однако никуда не девалась боязнь сделать что-то не так, в особенности сказать. Чаще всего он говорил много, но только в собственных мыслях.

-Что ж... Постарайтесь расслабиться, словно меня здесь нет. Только «роботизированная» камера, немножко управляемая каким-то человеком. Но! Меня здесь, это кто-то свыше. Ладно? - Было видно, как Черён пытается смягчить атмосферу, комфортизировать её для скромного фигуриста. Брюнет пытался благодарить Ли улыбкой.

Съемка прошла действительно легко, как и всегда. Но сегодня девушка сумела невероятным образом сделать её непринужденной, словно в одиночестве. Сынмин даже словил наслаждение от такого внимания фототехники. Переодевшись из зимней коллекции фигурных состязаний, Ким хотел направиться скорее прямиком в тренировочную базу спортклуба.

-Ли Черён, спасибо вам огромное! - Брюнет поклонился фотографу и искренне улыбнулся. - Я... хорошо справился?

-Вы ещё спрашиваете!?

-Что... - «Неужто я совсем деревянный? Может отёк сильно заметен? Видимо все фото испорчены моей пьянкой... Хён будет в бешенстве», - Может переснимем завтра?

-Чего? - Недоумевающе спросила Ли, - Зачем? Вы чудесно справились, зачем вы так думаете?

-Просто... Ничего. Спасибо ещё раз. До свидания! - Брюнет чуть ли не вылетел из студии, оставив Черён в непонимании.

-Странный он... Но милый. Ох? Алло? Здравствуй, Феликс! Нет-нет, съемка закончилась, отдыхай, мой хороший. Всё в порядке. У меня новость! Я через месяц уезжаю в Пусан, там тоже дела, поэтому студия остаётся на тебе... мне не на кого больше положиться. Там максимум три съёмки в неделю будут. Справишься? Спасибо огромное, ты лучший, СОЛНЦЕ МОЁ. Привезу банку песка. Ахахах. Кого-о-о? Смотри у меня, студия - священное место! Давай, адьёс, амигос!