Глава 13
Инна
Что бы вы чувствовали, если бы на ваших глазах тонул ваш друг? Или если бы вы увидели, как кто-то выносит из воды его бездыханное тело?
Только что, буквально несколько минут назад, вы вместе веселились и шутили, танцевали и хихикали, и тут...
Нелепая случайность?
Злой умысел?
Или... она сама? Нет! Исключено! Такого просто не может быть! Только не Зоя – веселушка, болтушка и хохотушка.
Чувство утраты, пополам со смутным ощущением вины – такой груз в несколько секунд может состарить тебя, прибавив седин и тяжести на сердце.
Когда я стояла там на берегу, в панике наблюдая, как Никита ринулся в воду вытаскивать Зою, в моей голове пронеслись тысячи картинок моей жизни, и я вдруг поняла – да ведь у меня никогда не случалось настоящих проблем!
Какие проблемы? О чем вы?
В школе не лады?
С мамой размолвки?
Нет парня?
Нет близких подруг?
Разве это проблемы?!
У меня их не было. До этого самого момента...
И вот Никита на руках вынес Зою из воды. Траурное молчание повисло вокруг, каждый боялся дышать, думая о самом худшем. Парень быстро и умело уложил ее на землю и принялся делать искусственное дыхание. И тут я заметила, что ее ресницы дрогнули.
Вы когда-нибудь в детстве притворялись спящим при родителях, натужно стараясь не дергаться и не моргать, заставляя себя расслабится? Это было очень похоже на то, что, возможно, изображала Зоя. Но не успели мои смутные подозрения оформиться в четкую мысль, как Юля со всхлипом произнесла:
– Она минут пять под водой пробыла. Не меньше.
– Зачем она вообще пошла на этот пирс!? – подлил масла в огонь еще один паренек. – Не уверен насчет пяти минут, но две или три точно!
– Там же Никита дежурил! – заметила Даяна и грустно добавила: – Если бы он не ушел...
Судя по лицам окружающих, все поняли не произнесенное вслух окончание фразы: «Если бы он не ушел, то Зоя сейчас была бы с нами».
Включая Никиту, который наверняка корил себя за то, что бросил «пост» ради возможности, пусть и заранее оговоренной, облить зеленкой богатенького выскочку. Его передернуло от слов Даяны, но он нашел в себе силы не огрызнуться, а попросить:
– У меня не получается самому откачать ее! Кто-нибудь вызвал скорую? – Он требовательным взглядом обвел всех вокруг, а когда не получил ответил, обессиленно добавил: – Ну же! Хоть кто-то...
– Я вызвал! – выкрикнул Роман и подскочил к бездыханному телу девушки. Присел рядом с Никитой и приложил руку к шее – где вернее всего нащупывается биение сердца. – Пульс есть! Это главное!
Все немного выдохнули, но ненадолго.
– Мозг мог умереть раньше тела от нехватки кислорода, – сумничала ничего в этом не соображающая Юля. – Так что катафалк тоже вызовите, на всякий случай.
После этих циничных слов побледневший Никита судорожно продолжил нажимать обеими руками на грудь девушки, сочетая нажатия с вдыханием воздуха через рот.
Через несколько секунд Зоя слабо дернулась, потом открыла глаза и принялась лихорадочно хватать ртом воздух, трепыхаясь в объятиях вожатого, на испуганном лице которого появилась слабая улыбка облегчения.
«Что-то в этом не чисто», – подумалось мне мимолетно, но я отбросила эти крамольные мысли – наша Зоя неспособна на такую дикую авантюру, это же не Юля, в конце концов!
Приехала, полыхая сине-красными мигалками, скорая, и я с благодарностью посмотрела на держащего меня за руку Романа. Почему-то подумалось, что обычно скорые не приезжают на вызов настолько быстро.
Мне очень хотелось поехать вместе с подругой в больницу, но разрешили только Никите, который, как только заметил машину неотложки, подхватил девушку на руки и помчался навстречу врачам.
– Я не понимаю, как такое могло произойти? – всхлипывала Даяна, глядя на удаляющиеся мигающие огни. – Она же вроде занимается синхронным плаванием с пяти лет? Или занималась когда-то? Я запуталась.
Признаюсь, я далека от спорта вообще, и от плавания в частности, но было в этой истории что-то, какие-то мелочи, детали, что никак не увязывались в общую картину.
Тихонько выскользнув из гомонящей толпы, я начала медленно пробираться к пирсу, с которого, по словам очевидцев, и свалилась Зоя. Раньше у меня ни возможности, ни желания не было посетить эту часть лагеря, а теперь вот пришлось.
– Что ты тут делаешь? И почему пошла сюда сама, без меня? – грозно прошептал мне на ухо Роман и схватил за руку, явно намереваясь тащить обратно к месту сбора отряда. – Хочешь повторить подвиг Зои и свалиться в воду?
Я повернулась к Роману и демонстративно похлопала обеими ладошками по верхней перекладине ограждения. Он же, непонимающе моргнув пару раз, через секунду нахмурился:
– Погоди, а как у нее вышло «случайно» вывалиться отсюда? Эти штуки даже тебе почти до середины грудной клетки достают! А она вроде как немного пониже тебя будет.
– Я думаю, она не случайно упала, – уверенно заключила я. – Наверняка все подстроила. И, как ты понимаешь, тут не пахнет ни суицидом, ни нападением. Она всю жизнь занимается плаванием, не абы каким, а синхронным, так что задержать дыхание даже на три минуты для нее не представляет никакой сложности.
– Ты думаешь, она... – ошарашенно пробормотал парень.
– Не думаю, а почти уверена. Она все это подстроила и имитировала состояние, потому что хотела привлечь внимание Никиты, – обойдя остолбеневшего парня, я взяла его за руку и потянула обратно, пока нас никто не хватился. – Что же, она его получила, но потеряла мое доверие и дружбу.
Зоя еще два дня провела в больнице, а Никита, чувствовавший свою вину за случившееся, навещал ее по два раза на день. Врачи рекомендовали ей ехать домой после выписки, но она наотрез отказалась и через пару дней вернулась в «Зорьку» в сопровождении Никиты, который довез ее до лагеря на специально заказанной для нее ВИП-машине. Господи, абсурд какой-то!
Едва сияющая от радости девушка впорхнула в комнату, девчонки ринулись к ней с охами и ахами, расспросами и причитаниями, одна я лежала на кровати, делала вид, что ничего не происходит, и даже отвернулась в другую сторону, чтобы не встречаться с ней взглядом.
Внезапно один из наушников оказался беззастенчиво выдернут из моего уха, а Зоя с широкой улыбкой кинулась меня тормошить.
Но оказалось достаточно одного моего взгляда, чтобы она смешалась и принялась сбивчиво шептать:
– Инна, я, наверное, должна...
– Ты ничего мне не должна. Я и так все знаю, Зоя, – ледяным тоном ответила я и добила: – Надеюсь, этот обман того стоил. Но, раз уж у тебя появился парень – пусть и таким... образом – то подруга тебе больше не нужна, верно?
Наверное, я звучала настолько жестко и непримиримо, что Зоя на самом деле до конца смены так ко мне ни разу больше не подошла, словно опасаясь, что в пылу ссоры я обнародую правду о ее «утоплении», чего я делать, разумеется, не собиралась. Я просто считала, что манипулировать чувством вины парня за то, в чем он на самом деле не виноват – плохое начало для отношений. И отличное окончание дружбы. Ведь она же понимала, что я буду переживать за нее. Переживать по-настоящему. А все оказалось игрой и притворством.
Ну что ж, зато теперь всем ее вниманием завладел Никита, ходивший за ней как собачонка и преданно заглядывавший в глаза.
Мерзко. И за Никиту обидно.
Ну а за исключением этого досадного момента, сама я наконец просто наслаждалась жизнью.
Моя мама еще пару раз заглядывала в лагерь, позволив себе несколько дней отдыха на море в городке неподалеку от «Зорьки», но вскоре уехала домой. Перед отъездом она вручила мне новый, не сказать чтоб навороченный, но хороший смартфон и подарила его в присутствии Романа, «тонко» намекнув:
– А мне вот такие подарки дарили обычно мои кавалеры.
И она рассмеялась и подмигнула проходившей мимо Жанне Аркадьевне, которой, похоже, стоило титанических усилий оставить этот призыв без комментариев.
Бабушка Романа уехала через неделю на его желтой машине, той самой, убедившись, что у нас с ее внуком полная гармония. И, что больше всего меня удивило, она извинилась за свое поведение в коридоре возле кабинета директора и пообещала больше не вмешиваться в наши отношения.
Нам с Романом было просто хорошо – мы были вместе. Сидели за одним столом в столовой, лежали на одном коврике на пляже, дурачились вместе в море. Настолько хорошо, что даже немного страшно. Поначалу девушки в лагере бесились, но потом свыклись с мыслью, что Инна и Роман – одно целое, и их невозможно растащить в разные стороны лагеря даже бульдозером.
Три недели пролетели незаметно. Подходил конец смены.
Я собиралась на последнюю дискотеку, когда ко мне вдруг подсела Юля и спросила шепотом:
– Ну что, как у вас дела с Романом?
– Во-первых, тебя это не должно касаться, а во-вторых, у нас все хорошо. И это видно всем, – ответила я, натягивая свое нарядное черное шифоновое платье. – А что такое?
– Да не хотела тебе говорить, но... – девушка помялась и вроде как в смущении отвела взгляд. – Просто вчера ко мне твой Роман приходил, когда ты плакат рисовала для сегодняшнего прощального вечера. Говорит, давай с тобой по-быстрому, пока моей нет, а то хочется пипец как, а Инка пока не готова, ну, ты понимаешь. Говорит, чисто по-дружески. Но я ему отказала, честно, не переживай!
Я повернулась к девушке и ткнула ее пальцем в грудь:
– Я не хочу тебя видеть ни рядом с Романом, ни рядом с собой, поняла? Конечно, меня не удивит, если кто-то обратится к тебе с такой недвусмысленной просьбой. Так как ты выглядишь, как девушка... кхм... подобные просьбы выполняющая. Мой Роман никогда бы не сделал ничего такого, ты все врешь. Но можешь не стараться. Меня твое фальшивое участие и забота больше не обманут.
Девушка попятилась и зло прошипела:
– Я тебе честно сказала, а что с этим делать – решай сама.
Еще минуту я смотрела ей вслед с лютым желанием догнать и оттаскать за волосы. А затем вдруг задумалась – а возможно ли вообще нечто подобное?
Последние три недели Роман практически не выпускал мою руку из своей. Стоило какому-то потенциальному «сопернику» посмотреть в мою сторону, как убийственный взгляд Романа подрезал на корню все желание даже просто ко мне подойти.
Но! Было одно большое жирное «но».
Он – парень. А многие парни нелогичны в поступках по отношению к своим девушкам. И мне вот теперь интересно – мог бы Роман пожертвовать той гармонией и ощущением какого-то постоянного, перманентного счастья ради удовлетворения приступа плотского желания?
Ведь за все эти дни он даже не пытался ко мне приставать! Да, иногда наши поцелуи выходили далеко за рамки приличия, но мы ни разу не преступили ту самую последнюю черту.
– Ну что же, может, пришло время? – задала я себе вопрос, глядя в зеркало, и, не тратя больше ни секунды на раздумья, стянула скучное черное платье и достала из чемодана короткое красное. Мне его купила мама, что было удивительно, так как фасон у него был даже не несколько откровенный, а конкретно вызывающий.
Едва я вышла из блока, как ко мне подскочил Роман и сграбастал в объятия, попутно умудрившись утащить за угол, где нас никто не видел. На следующие пару минут – или пару часов, мне было сложно определиться – я уплыла в мир чувственного наслаждения, которое дарили его губы.
– Ты же понимаешь, что кроме меня тут полно парней, ведь так? – он прошелся жарким взглядом по плотно облегающему мое тело куску полыхающей ярко-алым ткани и жадно прижал к себе.
– В этом ты на дискотеку не пойдешь!- сказал Вернер.
– Я тут просто подумала... – томно прошептала я ему на ухо, нежно опускаясь рукой все ниже и ниже. – Почему бы нам не перейти на новый уровень отношений?
– Мне нравится эта идея, – прорычал он, а затем через силу отодвинулся и подтолкнул в сторону жилого корпуса. – Ох... Но ты еще не готова. Так что иди переодевайся, а я жду тебя тут.
– Почему?! – сорвалась я, заглядывая ему прямо в глаза в попытке прочитать там правду, даже если она будет горькой. – Потому что тебе нужен кто-то другой?
– А может, это тебе нужен кто-то другой!? – так же агрессивно прошипел Роман.
Мы замерли, внимательно изучая реакцию друг друга, и синхронно произнесли:
– Ты о чем?! – а затем так же в два голоса продолжили: – Забей...
Ох, не нравились мне эти недомолвки, но усугублять ситуацию и доводить дело до ссоры тоже не хотелось. Я немного поныла, покапризничала, но все же убедила Романа, что переодеваться не стоит, и мы отправились на прощальный вечер. И все вроде было как обычно: мы держались за руки, танцевали, обнимались, украдкой целовались, стараясь не особо светиться перед всеми, но в то же время как будто что-то царапало внутри...
Так что, когда Юра позвал меня помочь найти мой плакат, который во время прощальной речи директора должны были держать Даяна и Юля, я с невольным облегчением отпустила руку Романа, чмокнув его в щеку, и побежала разбираться.
– А его тут нет... – удивленно крикнула я Юре, обыскивая стол в углу актового зала.
– Может, техничка в кладовку убрала? – недовольно пробухтел парень, протягивая мне фонарик и кивая на старую дряхлую дверь в конце зала. – Пошли. Посветишь мне, а то там лампочки нет.
Мы пару минут рыскали лучом фонарика по стеллажам кладовки, пока случайно не выхватили знакомый уголок бумаги – разумеется, на верхнем стеллаже. Интересно, как наша уборщица – невысокая и полненькая баб Катя – умудрилась засунуть его так высоко?
– Я полезу, а ты свети, – пояснил парень и принялся медленно взбираться по потрепанным временем, периодически жалобно скрипевшим под его ногами полкам.
Наверное, зря я после этой просьбы переступила порог того небольшого помещения, возможно, я должна была ухватиться за свое подозрение и позвать на помощь кого-то еще. Потому что как только дверь, которую я до этого придерживала собственным телом, освободилась, ее кто-то вдруг с размаху захлопнул.
С перепугу я уронила фонарик, а растерявшийся Юра, промахнувшись во внезапно наступившей темноте мимо очередной полки, с невнятными воплями свалился на пол вместе со всем содержимым стеллажа.
– Кажется, я ногу сломал! – заныл он. – Открывай скорее двери и зови кого-то из парней. Меня надо отнести в медпункт.
– Не хочу тебя расстраивать, – обманчиво спокойно сказала я, отчаянно дергая ручку. – Но, похоже, кто-то запер нас на ключ.
– Что за детский сад! – возмутился он, с кряхтением шебуршась в темноте. – Слушай, посвети мне, я хоть сам посмотрю, что с ногой.
– Эм-м-м...
– Только не говори, что ты уронила фонарик. Инна?
– Прости, я нечаянно.
– Черт, блин! Ну что за непруха!
Ситуация была не айс. Юра без телефона, как и я, а единственный источник света затерялся в кипе свалившихся на пол бумаг. В течение часа, наверное, я стучала и колотила руками и ногами по двери как сумасшедшая, пока Юра, у которого к этому времени более-менее отпустило ногу, не заметил хмуро:
– Ин, если до сих пор ты не перекричала музыку снаружи и сюда никто не зашел, то, скорее всего, не зайдут до утра.
– И что ты предлагаешь? – с обреченным вдохом спросила я.
– Я лично буду спать. Кстати, на бумагах очень даже удобно! Предлагаю тебе присоединиться. У тебя же там дверь? Вот повернись к ней спиной, расставь пошире руки и медленно иди вперед. Только не наступай со всей силы, а то еще раз ногу мне повредишь.
Так что, осознав бесполезность попыток достучаться до помощи и пожалев руки, которые и так уже болели от того усердия, с которым я пинала хлипкую на первый взгляд, но оказавшуюся такой крепкой дверь, я разместилась рядом с парнем и спустя какое-то время, проведенное в невнятных разговорах, задремала.
Проснулась от какого-то странного шороха и возни. Открыв глаза и заметив щелочку приоткрытой двери в кладовку, из которой пробивался неяркий свет, я буквально взвилась с импровизированного бумажного ложа.
– Юра, дверь открыта! – я принялась тормошить своего невольного соседа по заключению, но тот лишь что-то хрюкал во сне и отпихивался от меня. Да больно надо, будить тебя! Ну и спи тут, как поросенок!
Похоже, «шутник» после окончания дискотеки спохватился, что так и не открыл дверь, и, дождавшись, пока мы перестанем шуметь, тихонько открыл дверь и сбежал. Ну, попался бы он мне! Я бы ему такую прощальную «дискотеку» устроила!
Стоило выйти из кладовки, как моему взгляду предстала ну очень занимательная картина: в центре актового зала самозабвенно целовались Никита и Зоя. Сперва я застыла, даже не зная, как лучше поступить, ведь, с одной стороны, я сейчас понимала Зою – не так-то просто в лагере найти место, где можно уединиться со своим парнем. А с другой, а вдруг это они нас закрыли? Ну, мало ли?
Так что, громко цокая каблуками, направилась на выход мимо них.
– Инна!? Что ты тут делаешь? Уже третий час ночи! И дискотека давно закончилась, – то ли испуганно, то ли взволнованно спросил Никита.
– Да так, мимо проходила и вдруг спросить решила – это не вы меня здесь в кладовке закрыли? Ну, чтобы я вам целоваться не мешала.
– Это не...
– ...не то, что я думаю, бла-бла-бла... – равнодушно закончила я за него. – Да мне плевать. Делайте, что вам угодно. Только на фига было праздник мне портить?
Выскочив на улицу, я чуть не бегом направилась к единственному зданию, где не караулили охранники: в комнату Романа, у которой был вообще отдельный вход. Надо объяснить ему эту тупую ситуацию, а заодно и узнать, какого, извините, хрена, он меня не искал? Я же сказала ему, куда пошла! Неужели не волновался совсем? Ни капельки? Все же твоя девушка пропала!
В его комнату я ворвалась с намерением тут же кинуться выяснять отношения, так как включенный свет заметила еще с улицы. Только вот то, что я увидела в комнате, не лезло ни в какие рамки.
Роман, совершенно обнаженный, лежал на кровати рядом с Юлей, которая по-хозяйски закинула на него бедро и умостила голову на его мерно вздымающуюся грудь. Постельное белье сбито, а подушка завалилась за изголовье кровати. Одежда и нижнее белье, женское и мужское, разбросано по всей комнате, на полу возле кровати валяются использованные презервативы – несколько завязанных узлом штук.
Мне хватило одного взгляда на эту живописную картину, чтобы окончательно установить свои самые главные жизненные принципы и правила: никогда больше не верить Роману Вернеру, не давать ему ни единого шанса, а самое главное – никаких больше чувств по отношению к этому негодяю!