Часть 6: «Новая неприятность»
Утро. Что может звучать так же прекрасно, как само это слово?
Мужчина крутился на одном месте по нескольку раз, прежде чем полноценно проснуться. Одеяло, которым он был укрыт с головой, сползало вниз, как только он принял сидячее положение. Ещё не отойдя от сна и полюбившегося тепла постели, шатен взглянул на электронные часы, стоявшие неподалёку на столе. Показывали они, что время едва доходило до девяти часов утра.
— «М-да, кажется снова проспал» — не беспокоясь, подумал он.
Но сонливость быстро прошла, когда он вспомнил всё происходившее вчера поздним вечером. Ацуши, больница, побег, а потом и общежитие агентства. Он искренне надеялся, что парень выспался и отдохнул, ибо сам ночью глаз сомкнуть не мог из-за многих причин. Во-первых, диван был маловат для него. Во-вторых, он не переставал думать, что будет с ним из-за долгого отсутствия на работе. В-третьих, он до сих пор не знал, что делать с Ацуши. Первые две причины могли легко решиться, в отличии от третьей. Но это не значило, что настало время отступать. Перво-наперво, нужно дать время парню, чтобы тот восстановился и немного прижился, а дальше будет видно, что с ним делать. По возможности, связаться с родственниками или с теми, кто ответствен за него. Но, коли хорошенько вспомнить, то в последнее время в агентство не поступало объявлений о пропаже человека. Значит вновь, придётся надеяться на своё умение и изворотливость.
Именно по этой причине, Дазай, потянувшись с недовольной гримасой на лице, нехотя поднялся с пригретого места. И, стараясь слишком не шуметь, он тихо подошёл к, приоткрытой с того вечера, двери и заглянул в образованную щель. А затем, удивившись, он открыл дверь полностью, дабы убедиться в действительности.
Постель была заправлена, но парня нигде не было видно. Но Осаму показалось, что к ней словно не притрагивались, оставили как есть, даже не спали на ней, от чего становилось странно и страшно одновременно. Пока он не подошёл к кровати ближе, то не увидел малый силуэт Ацуши в углу, что вжимался в стену спиной. Светловласый сидел, поджав колени ближе к себе руками и склонив к ним голову, на удивление около стены, почти в самом углу. Со стороны он, словно, кукла, не двигался и не подавал никаких любых признаков о жизни.
Уставившись на него странным взглядом, полным непонимания, мужчина подошёл ближе. Присев около него на колени, он осторожно протянул руку к его руке, чтобы посмотреть на его реакцию на прикосновение. Как только он дотронулся до его холодной руки, Ацуши, словно, ожил и от внезапности подскочил. И он был удивлён не меньше, чем Дазай.
Осаму, облегчённо выдохнув внутри, решил перехватить инициативу и воспользоваться внезапным непониманием.
— Доброе утро, Ацуши, — с улыбкой, тепло произнёс старший. Он решил, что не стоит пока навязываться к нему с вопросами, — Пойдём завтракать?
Накаджима обомлел, когда вновь почувствовал ноту заботы и доброты в его словах. И где-то внутри души он стал признавать, что такое пробуждение было куда приятнее, пускай оно было неожиданным. Приятнее так во всяком лучше, чем от удара в рёбра или от грубой пощёчины.
Однако всё только началось.
За завтраком, приготовленный Дазаем на скорую руку, начался небольшой поток вопросов от старшего.
— Как давно проснулся? Хорошо спалось? — шатен хотел вывести того на разговор, чтобы немного о нем узнать, начиная с безобидных вопросов.
— Я-я проснулся примерно в шесть часов, — отводя свой взгляд на колени, ответил юноша, нервно переминая пальцы на руках.
— «А сегодня ты более разговорчив» — мужчина мысленно порадовался за светловласого, ведь вчера он боялся рот открыть лишний раз, — Подожди... То есть, ты не спал с шести часов? Так что же, ты не пошёл меня будить?
— Я не знал, что можно... Дазай-сама*, — словно, боясь сказанных слов, он зажмурился и положил руки на колени, — Если вы так просите, то в следующий раз разбужу вас.
— Хорошо, — отходя от волны удивления, тихо произнёс Дазай. Он впервые слышал, что к нему так уважительно относятся, пока все остальные не воспринимали его всерьёз, — Только не так рано, примерно в часов семь, — лениво улыбнувшись юноше, сказал шатен.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — пока тот был разговорчивым и не скованным в общении, Осаму задал вопрос.
— Д-да, мне уже чуть лучше, — поднимая свои глаза на мужчину, ответил парень, потталкивая себя к мысли о честности, — Спасибо вам, — светловласый всё равно выглядел расстерянным. Его лицо так и молило спросить мужчину: — «Зачем вы всё это делаете? Почему помогаете мне? Для чего я вам нужен?»
Ответ был, но он стал размываться в границах...
— Не стоит, — отмахнулся шатен, задавшись новым вопросом, — Ответь мне честно: ты боишься меня?
Накаджима сомнительно поджал губы и смотрел на своего спасителя. Стоит ли ему сказать, что коли тот причинит ему вред или отвернётся, то он просто перестанет доверять людям раз и навсегда?
— Немного, — его глаза сразу наполниоись волнением и он в грядущей панике, стал тихо шептать, — Немного, совсем немного... Нет, я не боюсь вас, — звучало это так, будто он пытался сам себя убедить в своих словах.
Видно, не стоит так с разбега в пропасть. Ацуши этот вопрос сбил с толку и он боялся даже взглянуть в глаза Осаму, ожидая увидеть в них того, чего отнюдь не хотелось.
Дазай критично осмотрел, сидящую напротив него, тощую фигуру. Да, тут не мало усилий понадобится, чтобы поднять юную душу со дна отчаяния. Насильно втираться ему в доверие, как понял шатен, не стоит, ведь парень слишком параноичный, сразу почувствует подвох. Но в одиночку, Ацуши навряд-ли сможет принять сию сторону, светлую и положительную, после долгого пребывания на беспощадно злой и ожесточённой. Нужен тот, кто покажет ему этот Свет. А Дазай сомневался на этот счёт — он не был похож на красивого героя из манги, чьи волосы от одного дуновения ветра красиво развевались на фоне розового заката. Он не знал, сможет ли внедрить и показать Ацуши светлый мир, ведь над самим Дазаем Осаму висела тяжесть его мутного прошлого. Сможет ли он показать свет тому, кто пал да дно, коли сам в прошлом был жестоким мафиози?
— Знаешь... Тебе нужна одежда, — шатен призадумался и бросил короткий взгляд на часы, которые показывали девять часов, — Думаю, у меня есть что-то, что может подойти тебе.
Сказав, Дазай попросил парня пойти вместе с ним, от чего тот не мог отказать и пошёл за ним.
В той спальне, где ночевал светловласый, шатен открыл светлые дверцы того высокого шкафа. Он искал на полках и в ящиках, доставал вещи и примерно представлял, как Накаджима будет в них выглядеть. Все они отлетали в сторону на кровать, под предлогами: — «Слишком большое», «Слишком широкое», «Слишком длинное». Даже его старые вещи, которые были ему самому малы, смотрелись визуально на парне большими. Да уж, задача из непростых.
Он задумчиво почесал затылок и вновь оглядел Ацуши с головы до пят. И он махнул рукой, словно, надоела эта суета и он снова полез в шкаф. Уже в руке он держал вешалку, на которой висела рубашка голубоватого цвета в вертикальную тонкую полоску.
— Вот, примерь, — насильно отдавая ему предмет одежды, шатен самодовольно улыбнулся и поспешно сложил несколько вещей обратно, после чего скрылся.
Осаму довольный от своей работы, мечтательно смотрел в стену. Будто сейчас был не сложный выбор в одежде, а что-то более весомое и торжественное. То, чем потом можно гордиться и будет вызывать улыбку...
Но неожиданный стук в дверь прервал эту идиллию. Стук не повторился, ведь в первый раз он звучал довольно громко и сдержанно. Мужчина недовольно фыркнул и пошёл открывать дверь. Когда-то всё же коллеги должны были заметить его отсутствие.
— О, Куникида-кун! Доброе утро! — снимая с себя угрюмую маску, лениво пролепетал хозяин квартиры.
— Не сказал бы, что оно доброе, — пришедший потянулся за своим блокнотом, называемый «Идеал». Открыв нужную ему страницу, он начал зачитывать содержимое, — Хоть всему агентству известно, что ты рождённый лентяй и бездельник. Но ответь на пару вопросов. Во-первых, почему такое долгое отсутствие?
Шатен не успел ничего придумать, как его грубо прервал Куникида своим холодным тоном голоса.
— Не помнится, что ты брал отпуск. Во-вторых, за тобой вагон проблем и не заполненных отчётов, которые ты ещё задолжал с той недели, — он поправил очки на переносице, хлопнул обложкой, тем самым закрыв блокнот, чем привлёк внимание Дазая, — В-третьих... — голос стал твёрже и от него веяло холодом.
— Но это уже три вопроса! — возмутился шатен, обидчиво надувая щёки и злясь, что его так прерывают.
— В-третьих, — непреклонно продолжал Доппо, — Объясни, почему палата агенства была использована без ведома? Помимо тех проблем, что ты создаёшь нам на голову, так ты ещё там успел нашуметь! — безобидный тон голоса сменился в недовольный крик.
— Медсестра звонила нам и спрашивала, что с мальчиком. Она была до смерти напугана. Мы, поначалу, её не поняли, пока она не сказала, что один наших попросил позаботиться о мальчике. И позволь спросить: Что это за «мальчик», о котором она говорила? — он задумался и вновь открыл блокнот, пальцем водя по строкам, - Так же она упоминала, что этот «мальчик» пробыл там два дня. Она хотела нам раньше сообщить об этом, но ты ей помешал, прося её умолчать ведь сам всё уладишь.
Между ними повисла неловкая пауза, во время которой, блондин недовольно прожигал взглядом шатена, пока тот был в растерянности, но не подавал виду, надевая на лицо глупую маску.
— И после всего этого, «мальчик» сбежал. Ты понимаешь, о чём идёт речь? Его разыскивает полиция и от него, как я понял, зависит и наше расследование.
Дазай продумывал примерные ложные показания, чтобы от него отстали. Но не может он сейчас взять Ацуши и поставить его перед собой, используя как щит, представить совершенно другим людям, хотя он ещё самого шатена побаиваится.
— Значит так, сейчас ты всё рассказываешь, — вот тут уже отговорки не помогут. Ибо, он точно не хотел показывать светловласого коллегам до тех пор, пока он не встанет на ноги и перестанет бояться Дазая.
Однако, прежде чем Осаму начал свою длинную и театральную речь, которая никогда не приносит пользы, а только отнимает время, идиалист заметил обувь, точно не принадлежавшую ему. Больничные тапочки...
— Дазай, что это? — указывая на белую обувь на размера три меньше, — Это ведь больничная обувь... Значит, этот «мальчик» сейчас находится здесь?
Попался, а ведь стоило позаботится о таком.
Куникида прошёл внутрь, начиная заглядывать и осматривать комнаты без позволения хозяина. А тот уже понимал и видел, как его напарник подходит к двери спальни, открывает её...
— Ну и беспорядок у тебя, — Доппо недвольно фыркнул на безответственность шатена, после чего продолжил осматривать последнюю комнату.
Дазай уже не помнил, как Куникида ушёл из его квартиры. Помнил то, что он невнятно говорил себе под нос и записывал это в блокнот, дабы не забыть. Что-то говорил о помощи Ранпо-сана, что-то о новом допросе той медсестры.
Ему не верилось, что Ацуши не было в той комнате. Но, ведь, Осаму точно помнил, как тот остался там.
— Ацуши? — спросил старший у пустоты, повисшей в комнате с беспрорядочно разбросанной одеждой.
Он мог сбежать. Но, во всяком случае, его бы заметил Куникида, как за предмет, шныряющий из стороны в сторону. Может спрятался?
— Ацуши! Ты, что, спрятался? — да, может он и был рад, что его почти чуть не прибили и даже чуть не уволили, но парня нигде нет, тут нечему было радоваться, — Ты снова боишься меня?
Дазай, больно стукнувшись о дно кровати, поднял голову и устремился взглядом прямиком на шкаф, от которого только что исходили непонятные шорохи. Стоило подойти, открыть, оглядеть сверху вниз, и, мужчина заметил Накаджиму, сжавшегося в углу и спрятавшегося среди одежды.
— Ацуши? — Осаму спустится на колени, сравнявшись с ним, — Ты почему спрятался?
— П-простите... — не поднимая взгляда на шатена, начал он, — Я же считаюсь за беглеца. Вдруг он меня заберёт?
— Насчёт первого, ты прав. Нам лучше не попадаться вместе на глаза моим коллегам. Но кто этот «он», который тебя заберёт?
— Человек, который к вам только что приходил, — парень вылез из «убежища», называемый шкафом, и стоял напротив Дазая, виновато повесив голову, — Он был строгим, как директор приюта... Он часто возвращал меня туда обратно, после моих попыток убежать, — в голосе звучала грусть и нежелание делиться подобной проблемой личного характера.
Ацуши слышал их разговор. Не имея такой черты, как нагло вторгаться в чужую жизнь, светловласый не мог не послушать их, с его-то слухом, обострённым как у хищника. Да и к тому же, ему было интересно, почему он так часто упоминался в их диалоге под, выведенной им же, критерией «Проблема». Коли так оно и есть, то жить становиться ещё более не выносимо. Жить, зная что ты отчуждён и искалечен душой, а тело подверглость физическим насилием, как удары и переломы. Жить, зная что своими руками ты оборвал множество жизней и несёшь их кровь на своих руках. Жить, зная что ты слишком грешен, не имея права на жизнь, всё равно желаешь жизни...
— Ох, ты про Куникиду-куна? Он строгий, согласен, даже через чур, но, на самом деле, он добрый, пусть и не всегда, — шатен хотел было улыбнуться, от такой внезапной, но забавной ситуации, как вдруг его кто-то дёрнул об этом спросить, — Говоришь, ты из приюта? — Накаджима тихо подтвердил это. Дело плохо.
Осаму оглядывал младшего в новом одеянии. От прошлого, больничного комплекта, по размерам не сильно отличался. Длина рубашки была почти до колен, рукава были тоже слишком длинными, да и широкой она казалась на его худом теле. Выглядел он в ней, как в рубашке для сна, но, точно не для того, чтобы в ней куда-то идти. Шатен с поражением вздохнул. Видно, всё же придётся пойти в магазин за одеждой, что будет подходить по размеру.
— И к тому же: я знал, что коллеги обо всём скоро догадаются, — Ацуши несколько раз повторил его слова и медленно начал приходил смысл этих слов.
То есть, он знал, что так случится, что на него накричат, что по возможности будут лезть в его жизнь из-за того, что это как-то связано с работой... Он знал об этих не впечатляющих последствиях — и всё равно выбрал Ацуши. От такой мысли становилось неясно, где правда. Но светловласый чувствовал вину за себя, ведь, он становится главной причиной отсутствия Дазая на работе.
— Извините, что причиняю столько неудобств, Дазай-сама, — приметив на себе его критичный взгляд, начал раскидываться в извинениях он.
— Ничего подобного. Неудобства есть, но мы сумеем их переступить, — немного растерянно произносил он, до сих пор не привыкнув, что к нему обращаются с официозом, — Так ведь, Накаджима Ацуши?
Но это стало одной новой и главной неприятностью.
~~~~~~~
*сама - суффикс, употребляющийся при максимальном выражении уважения (дословно как «господин»).