15. Слова, которые меняют всё
Я отвожу глаза, смотрю в окно, наблюдая, как огни улиц мелькают за стеклом.
Мы едем молча, но тишина не кажется напряжённой.
Я снова пробую включить телефон, но он остаётся мёртвым.
Я вздыхаю, откидываюсь на сиденье, чувствуя, как усталость постепенно накатывает.
Никита замечает это.
— Если хочешь, можешь поспать.
Я качаю головой.
— Нет, я нормально.
Он не спорит, но уголки его губ всё ещё хранят ту лёгкую улыбку.
Через несколько минут я всё же закрываю глаза, позволяя себе немного расслабиться.
Машина плавно движется по ночным улицам, и я чувствую, как напряжение постепенно уходит.
Но мысли всё равно крутятся в голове, не давая полностью отключиться.
Я открываю глаза, смотрю на Никиту.
— Ты думаешь, Даня специально это сделал?
Никита сжимает пальцы на руле, его взгляд остаётся сосредоточенным на дороге.
— Конечно.
Я моргаю, переваривая его уверенность.
— Но зачем?
Он усмехается, но без веселья.
— Потому что он такой. Любит проверять границы, смотреть, как далеко можно зайти.
Я откидываюсь на сиденье, нахмурившись.
— Это тупо.
Никита кивает.
— Да. Но он не думает, что это проблема. Для него это просто игра.
Я вздыхаю, снова смотрю в окно.
— Надеюсь, он понял, что перешёл черту.
Никита бросает на меня быстрый взгляд.
— Если нет, я ему напомню. Пусть только попробует еще раз к тебе подойти.
В его голосе звучит уверенность, спокойная, но твёрдая.
Я молчу, но внутри становится немного легче.
Мы снова замолкаем, но теперь тишина кажется более лёгкой.
Машина плавно останавливается возле его дома.
Но Никита не спешит выходить.
Он остаётся сидеть, держась за руль, потом медленно поворачивается ко мне лицом.
Я чувствую, что он хочет что-то сказать, но он будто собирается с мыслями.
Наконец, он выдыхает и говорит тихо, но твёрдо:
— Я испугался.
Я моргаю, смотрю на него, не сразу понимая, что он имеет в виду.
— Когда тебя скинули, — продолжает он, его взгляд напряжённый, но честный. — Ты не вынырнула.
Я молчу, чувствуя, как внутри что-то сжимается.
— Хорошо, что я успел, — добавляет он, его голос чуть тише.
Я отвожу взгляд.
— Я тоже испугалась, — признаюсь я.
Он кивает, будто знал это.
— Если бы я не успел... — он не заканчивает фразу, просто сжимает пальцы на руле.
Я усмехаюсь, но без веселья.
— Но ты успел.
Никита тоже усмехается, но его взгляд остаётся серьёзным.
Он смотрит на меня, его взгляд напряжённый, но в нём уже нет злости — только что-то глубокое, не высказанное.
Он медленно выдыхает, будто собирается с мыслями, потом наконец говорит:
— Я не просто испугался.
Я моргаю, смотрю на него, чувствуя, как внутри что-то замирает.
— Я понял, что не могу тебя потерять, — его голос тихий, но твёрдый. — Что ты... важнее, чем я себе признавал.
Я не знаю, что сказать.
Мои пальцы непроизвольно сжимаются на мокрой ткани майки, сердце стучит чуть быстрее.
Никита смотрит на меня, его взгляд открытый, честный.
— Я пытался не думать об этом. Долго.
Я сглатываю, отводя взгляд, но он продолжает:
— Но когда я увидел тебя в воде... когда понял, что ты не выныриваешь...
Он замолкает, но мне не нужно, чтобы он договаривал.
Я чувствую, что он хочет сказать.
Я медленно поднимаю глаза, встречаю его взгляд.
И в следующий момент он тянется ко мне, его пальцы осторожно касаются моего лица.
Но он не приближается сразу.
Он ждёт.
Будто даёт мне время, будто хочет быть уверен, что я не отстранилась, что я не против.
Я не двигаюсь.
И тогда он целует меня.
Тепло его губ, лёгкая дрожь в его движении — всё это заставляет меня забыть о холоде, о мокрой одежде, о пережитом страхе.
Я закрываю глаза, позволяя моменту случиться.
Позволяя себе почувствовать.
Я чувствую, как его губы осторожно касаются моих, сначала мягко, будто давая мне возможность остановить его, если я захочу.
Но я не хочу.
Я отвечаю на поцелуй, сначала несмело, потом увереннее, позволяя себе забыть обо всём, что было до этого момента.
Тепло его рук, лёгкое напряжение в его движениях — всё это заставляет меня чувствовать себя иначе.
Не испуганной.
Не растерянной.
А просто... настоящей.
А потом...
Его губы чуть приоткрываются, и я чувствую лёгкое, почти неуловимое прикосновение его языка к моему. Сердце бьётся так громко, что, кажется, он слышит его.
Я замираю на мгновение.
Такого я никогда не ощущала.
Раньше мы, конечно, тоже целовались, даже были близки — но это было другое. Тогда всё казалось поспешным, немного нервным, будто мы оба боялись, что нас застанут, осудят, отнимут этот миг.
А сейчас...
Его язык осторожно скользит по моей нижней губе, и я слышу, как он тихо вздыхает. В этом звуке — что-то настолько взрослое, настолько осознанное, что мне вдруг становится жарко.
Мне семнадцать.
Ему — двадцать один.
И разница, которая раньше казалась незначительной, теперь ощущается каждой клеточкой.
Он не торопится. Не давит.
Он пробует.
И я...
Я впервые понимаю, что поцелуй может быть не просто прелюдией, не просто жестом.
Он может быть разговором.
Я отвечаю ему медленно, неуверенно, будто учусь заново. И когда мои пальцы случайно вцепляются в его волосы, он глубже прижимает меня к себе — но всё так же нежно.
И тогда до меня доходит:
Он боится напугать меня.
Потому что знает — для меня это впервые.
Настоящее.
Не та по-детски восторженная страсть, что была с Никитой, а что-то... глубже.
Что-то, от чего у меня дрожат колени.
Никита отстраняется первым, но не сразу.
Его дыхание тяжёлое, его взгляд цепляется за мой, будто он боится, что я сейчас скажу что-то, что разрушит этот момент.
Но я молчу.
А он вдруг выдыхает и говорит:
— Я люблю тебя.
Я замираю.
— До сих пор.
Он смотрит на меня, его глаза тёмные, наполненные чем-то, что я не могу сразу разобрать.
— Безумно в тебя влюблён.
Я смотрю на него, чувствуя, как внутри всё переворачивается.
Он сказал это.
Просто. Чётко. Без сомнений.
Я люблю тебя.
До сих пор.
Безумно.
Мои пальцы всё ещё сжаты в его волосах, но я не двигаюсь, не знаю, как реагировать.
Никита тоже не двигается, будто ждет.
Будто боится, что я сейчас скажу что-то, что разрушит этот момент.
Я открываю рот, но слова не приходят.
Я не знаю, что сказать.
Потому что правда в том, что я тоже чувствую что-то.
Что-то сильное.
Что-то, что я пыталась игнорировать.
Я сглатываю, отводя взгляд, но Никита не даёт мне уйти в себя.
— Скажи что-нибудь, — его голос тихий, но напряжённый.
Я снова смотрю на него.
И вместо слов просто тянусь вперёд, целуя его.
Ответом.
Подтверждением.
Признанием, которое я пока не могу произнести вслух.
Мой поцелуй лёгкий, осторожный.
Недолгий.
Но этого достаточно.
Никита замирает, будто не ожидал, но не отстраняется.
Я чувствую, как его пальцы едва заметно сжимаются на моём запястье, но он не делает ничего больше.
Не углубляет поцелуй.
Не тянет меня ближе.
Будто даёт мне самой решить, что дальше.
Я отстраняюсь первой, но остаюсь близко, чувствуя его дыхание на своей коже.
Никита смотрит на меня, его взгляд тёмный, внимательный.
Я чувствую, как воздух в машине стал другим — плотным, наполненным чем-то, что невозможно игнорировать.
Он медленно выдыхает, будто собирается с мыслями, а потом тихо говорит:
— Давай всё вернём. Начнем встречаться.
Я замираю.
Слова повисают между нами, и я не знаю, как на них реагировать.
Я смотрю на него, пытаясь понять, насколько он серьёзен.
Но в его глазах нет сомнений.
Только ожидание.
Только надежда.
Я сглатываю, отвожу взгляд, чувствуя, как внутри всё смешивается — страх, волнение, желание.
— Я не знаю... — тихо произношу я, но сама понимаю, что это не совсем правда.
Я знаю.
Я хочу.
Но боюсь.
Никита не торопит меня, просто ждёт.
Я снова смотрю на него, и в этот момент понимаю, что уже приняла решение.
— Давай попробуем, — наконец говорю я, мой голос чуть дрожит, но я не отступаю.
Никита смотрит на меня ещё секунду, а потом уголки его губ дрожат в едва заметной улыбке.
— Пойдём в дом, — говорит он, его голос спокойный, но в нём слышится что-то новое.
Я киваю.
Он открывает дверь первым, выходит, а я следую за ним.
Ночь прохладная, воздух свежий, но мне не холодно.
Я чувствую, как он идёт рядом, его шаги уверенные, но чуть замедленные, будто он всё ещё переваривает произошедшее.
Мы поднимаемся по ступенькам, и он открывает дверь, пропуская меня вперёд.
Я вхожу, чувствуя, как внутри всё ещё остаётся напряжение — не тревожное, а какое-то новое, неизведанное.
Никита заходит следом, закрывает дверь.
Мы остаёмся на пороге, не говоря ни слова.
Но теперь между нами уже нет вопросов.
Только то, что мы оба знаем.
....