12. Решение
Я выдыхаю, чувствуя, как внутри всё ещё спорят две мысли.
Я могла бы отказаться.
Сказать, что устала, что мне не до вечеринок, что этот вечер уже забрал слишком много эмоций.
Я перевожу взгляд на Никиту.
Он не торопит, не давит, просто ждёт.
Егор уже потерял интерес, а Артём смотрит с лёгким ожиданием, будто ему всё равно, но он всё же хочет услышать ответ.
Я медленно киваю.
— Мне надо сначала домой заехать.
Артём усмехается.
— Ну так поехали, потом заберём тебя.
Я иду к выходу, чувствуя, как внутри всё ещё остаётся напряжение.
Я уже сказала "да", но теперь мне нужно разобраться с этим дома.
Я представляю разговор с мамой, её вопросы, её недовольство.
Но если повезёт, папа будет дома, и тогда всё станет проще.
А может, они вообще не обратят на меня внимания?
Иногда их ссоры затягиваются так сильно, что я становлюсь невидимой.
Если они снова спорят, если снова увлечены выяснением отношений, то, возможно, мне даже не придётся ничего объяснять.
Я просто скажу, что ухожу, и они кивнут, даже не вслушиваясь.
Я ловлю себя на этой мысли и чувствую, как внутри поднимается странное ощущение — смесь облегчения и горечи.
Я не должна надеяться на их ссору, но часть меня всё равно думает об этом как о возможном выходе.
Я выдыхаю, выходя на улицу.
На улице воздух кажется прохладнее, чем в помещении, и я чувствую, как напряжение внутри немного ослабевает.
Артём и Егор уже направляются к своей машине, не особо задерживаясь.
— Встретимся уже там, — бросает Артём, открывая дверь.
Егор кивает, усмехается.
— Не пропадай.
Я просто киваю в ответ, не находя нужных слов.
Они уезжают, оставляя меня с Никитой.
Я перевожу на него взгляд, ожидая, что он тоже просто уйдёт, но он остаётся рядом.
— Поехали, — говорит он спокойно.
Я не спорю, просто сажусь в машину, чувствуя, как внутри всё ещё остаётся лёгкое напряжение.
Он ведёт молча, но в этом молчании нет неловкости.
Когда мы подъезжаем к моему дому, он останавливается, но не торопится прощаться.
— Заеду за тобой в 22:30, — произносит он, глядя на меня.
Я киваю, чувствуя, как внутри снова поднимается беспокойство.
Теперь всё зависит от того, как пройдёт этот момент дома.
Я выхожу из машины.
Никита не уезжает сразу, но я не задерживаюсь, просто направляюсь к входной двери.
Как только я открываю её, меня встречает шум.
Спорящие голоса.
Я замираю на пороге, ловя обрывки фраз.
— Ты издеваешься? Ей надо это рассказать!
— Я знаю, но...
Я чувствую, как внутри всё сжимается.
Они даже не замечают, что я вошла.
Я медленно закрываю дверь, стараясь не привлекать внимания, и делаю шаг внутрь.
Спор продолжается, но теперь голоса звучат приглушённее, будто они отошли в другую комнату.
Я не знаю, о чём они говорят. Но такое чувство, будто речь идет обо мне. Чуйка подсказывает.
Я делаю несколько шагов вперёд, чувствуя, как внутри растёт напряжение.
— О чём болтаете? — спрашиваю, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Они оба замирают.
Я вижу, как мама быстро переводит взгляд на папу, а он сжимает губы, будто пытаясь придумать ответ.
Что-то они скрывают.
Что-то недоговаривают.
—Да так, ничего особенного...-начал говорить папа
Но вместо дальнейших объяснений мама резко меняет тему.
— Как концерт?
Я чувствую, как внутри вспыхивает раздражение.
Они явно не хотят говорить.
Я могла бы настаивать, могла бы требовать ответ, но я уже знаю, что это ни к чему не приведёт.
— Нормально, — отвечаю коротко.
Я не хочу обсуждать это.
Я не хочу оставаться в этой комнате, в этом разговоре, который явно не приведёт ни к чему.
Я ухожу в свою комнату, закрываю дверь.
Переодеваюсь, быстро, без лишних раздумий.
(Только без колготок, так как на улице достаточно тепло)
Я уже решила, что не буду ничего объяснять.
Они не в настроении.
Я просто уйду.
Я направляюсь к выходу, но прежде чем успеваю открыть дверь, голос мамы останавливает меня.
— Эбигейл.
Я замираю.
Она так меня называет только когда злится.
Я медленно поворачиваюсь.
Она смотрит на меня с холодным раздражением.
— Ты уже разгулялась достаточно.
Я чувствую, как внутри всё переворачивается.
— Я ненадолго.
— Я видела, как тебя кто-то подвозил. На дорогущей машине.
Я напрягаюсь, но стараюсь не показывать этого.
— И что?
— Ты несовершеннолетняя. Ты не будешь вот так уходить, когда тебе вздумается.
Я уже готова спорить, но её следующий удар приходит быстрее, чем я успеваю открыть рот.
— И шляться с совершеннолетними мужчинами. Ещё не хватало, чтобы ты залетела.
Я резко поднимаю голову, ощущая, как внутри вспыхивает гнев.
Мы с мамой очень редко ругались.
Особенно по таким темам.
Обычно она не лезла в мою личную жизнь, не говорила таких вещей.
Но сейчас её слова звучат так, будто она уже решила, что я совершаю ошибку.
Будто она уже видит меня в каком-то сценарии, которого даже не существует.
— Ты вообще слышишь себя? — мой голос звучит ровно, но в нём уже нет терпения.
Она смотрит на меня с холодным раздражением, будто не видит проблемы в своих словах.
— Я слышу. И ты тоже должна.
Я сжимаю пальцы, чувствуя, как внутри всё кипит.
— Ты даже не знаешь, с кем я была.
— Мне достаточно видеть, как тебя подвозят на машине, которая стоит больше, чем наша квартира.
Я выдыхаю, пытаясь удержать себя от резких слов.
— Это не значит ничего.
— Это значит всё.
Я понимаю, что этот разговор никуда не ведёт.
Я понимаю, что она уже решила, что я виновата, что я делаю что-то неправильное, даже если это не так.
Я не собиралась оставаться.
Я не собиралась подчиняться этому решению.
Я ухожу в свою комнату, закрываю дверь.
И уже знаю, что делать.
Я подхожу к окну, открываю его.
Я достаю телефон, кладу его в карман.
Потом смотрю вниз.
Два этажа.
Не так уж и высоко, но достаточно, чтобы заставить сердце забиться быстрее.
Я выдыхаю, проверяю, насколько надёжно держится карниз.
Потом осторожно начинаю спускаться.
Металл холодный, руки цепляются за него, но я чувствую, как ладони начинают скользить.
Я двигаюсь медленно, но в какой-то момент нога срывается, и я резко царапаю кожу о выступающий край.
Я сжимаю зубы, но не останавливаюсь.
Боль резкая, но терпимая.
Я почти у земли.
Последний рывок — и я прыгаю вниз, приземляясь не совсем удачно, но всё же устойчиво.
Я выдыхаю, чувствуя, как внутри всё ещё дрожит напряжение.
Я стою на земле, чувствуя, как сердце всё ещё бьётся слишком быстро.
Царапина на ноге жжёт, но я не обращаю на неё внимания.
Главное — я уже снаружи.
Я быстро оглядываюсь, проверяя окна.
Тишина.
Никто не выглядывает, никто не замечает.
Я выдыхаю, чувствуя, как внутри поднимается странное облегчение.
Я сделала это.
Теперь главное — уйти, пока никто не понял, что меня нет.
Я поправляю одежду, проверяю телефон в кармане.
22:07.
Никита должен заехать за мной в 22:30.
Я не хочу ждать здесь.
Лучше уйти подальше, чтобы точно не попасться.
Я ухожу дальше, стараясь не оглядываться, но всё же ловлю себя на том, что прислушиваюсь к каждому звуку.
Шаги? Голоса?
Нет.
Только ночная тишина, только редкие машины на дороге.
Я выдыхаю, чувствуя, как внутри поднимается странное облегчение.
Я сделала это.
Теперь главное — добраться до места, где меня точно не найдут.
Я направляюсь к ближайшему перекрёстку, где меня сможет забрать Никита.
Я дохожу до перекрёстка, чувствуя, как внутри всё ещё остаётся напряжение.
Я проверяю телефон.
22:24.
Никита должен заехать в 22:30, но я не хочу просто стоять и ждать.
Я набираю его номер, прижимаю телефон к уху.
Гудки.
Один.
Второй.
На третьем он отвечает.
— Уже ждёшь? — его голос спокойный, но я слышу в нём лёгкую усталость.
— Да, я тут, — говорю тихо, оглядываясь. — Забери меня не возле дома, я ушла раньше.
Пауза.
— Ты ушла раньше? — в его голосе появляется напряжение.
— Да, — я не уточняю деталей, просто жду его реакции.
Он не спрашивает дальше, но я чувствую, что он понял.
— Где тебя забрать?
— Чуть дальше от перекрёстка, чтобы не на виду.
Я киваю, хотя он не видит.
— Хорошо. Буду через пять минут.
Я выдыхаю.
Я стою в тени здания, чувствуя, как внутри всё ещё остаётся напряжение.
Пять минут.
Я смотрю на время.
Никита должен быть здесь с минуты на минуту.
Я оглядываюсь, проверяя, нет ли поблизости знакомых фигур.
Тишина.
Я не знаю, заметили ли уже, что меня нет.
Если мама зашла в комнату, если поняла, что я сбежала...
Я сжимаю пальцы, стараясь не думать об этом.
Я слышу звук приближающейся машины.
Фары выхватывают куски темноты, но я не двигаюсь сразу.
Я жду, пока она остановится.
Потом вижу знакомый силуэт за рулём.
Никита.
Я быстро подхожу, открываю дверь и сажусь внутрь.
Он смотрит на меня, но не спрашивает ничего.
— Всё нормально? — только этот вопрос, спокойный, но внимательный.
Я киваю.
— Да. Поехали.
Он не спорит, просто трогается с места.
.....