Глава 1. Тьма накроет лилии
План провалился. С треском.
Шедоу Милк был в ярости. До бешенства. Победа была так близко — он почти ощущал её вкус, как сладкий яд на языке. Ещё немного — и весь мир пал бы к его ногам. Но Пьюр Ванила... Он доказал, что каждое слово, исходящее из уст лжеца, — лишь очередная ложь.
Предатель.
"Станешь моим другом?.."
Этот вопрос засел в голове, словно паразит, гниющий внутри. Его не вырвать — только выжечь. Годы уйдут, чтобы забыть.
Другом? Ха. Никогда. Он ненавидит его. Его, его соулджем, его проклятый свет. Пусть провалится сквозь землю этот святой лицемер. Со своими проповедями, своей дружбой и этим жалким «пониманием».
— БЛЯДЬ, ЧТОБЫ ОН СДОХ, ЖАЛКИЙ УБЛЮДОК! — взревел Шедоу Милк, ударяя кулаком по столу так, что в дереве проступила трещина.
Дверь кабинета скрипнула. В проёме показалась Кенди Эппл — её алые глаза широко раскрылись от страха и тревоги. Она всегда волновалась за своего мастера.
— Мастер Шедоу Милк Куки... Вы в порядке?.. — робко прошептала она, делая шаг вперёд.
Но он не дал ей пройти дальше. Гетерохромные глаза впились в неё, как лезвие.
— Уйди. Сейчас же, — прошипел он, голосом, полным яда.
Он не хотел никого видеть. Ни Кенди Эппл, ни Черного Сапфира. Их жалость резала по живому. Он жаждал тишины. Одиночества. Возможности сжечь остатки иллюзий. Миньону не пришлось повторять — дверь захлопнулась, её шаги стихли в коридоре.
Он рухнул в кресло с глухим вздохом. Нужна разрядка. Обман. Манипуляция. И... месть.
Он должен что-то отнять у Пьюр Ванилы. Что-то важное. Драгоценное. Или... кого-то?
В сознании всплыло лицо. Белая Лилия.
Когда он вышел из дерева, он видел, как они смотрят друг на друга. Эти взгляды... Слишком нежные. Слишком искренние. Как она тревожилась за него. Как он смотрел на неё — будто весь смысл его жизни сосредоточен в её дыхании.
И это вызвало у Шедоу Милка только отвращение. И интерес.
Он усмехнулся — жестоко, хищно.
Вот оно. Даже слепой увидит, что между ними нечто большее. Любовь? Привязанность? Неважно. Главное — это слабость.
— Да... Это то, что нужно, — прошептал он, губы изогнулись в кривой ухмылке.
План вызревал в его голове, как яд в чаше. Коварный. Прекрасный. Разрушительный.
Он заберёт её. Белую Лилию. Прямо у него на глазах. Сделает своей. Свяжет — не руками, а волей, тьмой, страхом.
И она не сбежит. Нет. Он вплетёт её в паутину так крепко, что даже свет не пробьётся сквозь неё.
Он увидит лицо Ванилы, искажённое болью. Беспомощностью.
И в этот момент месть станет сладкой. Почти божественной.