Доверься мне.
— Какого чёрта, мам?
— У меня и так много дел, милый! Получи диплом и спасай своих друзей сам.
— Ты не можешь так поступить! Понимаешь, чем это грозит... блин?
— Выбирай тон! Я всё сказала! Надеюсь, вы ему поможете.
— Он не псих, чёрт подери!
— Докажите это.
Гудки... Ужасные гудки, давящие на барабанные перепонки. У меня больше нет сил держаться.
***
Двадцать один час назад.
Темнокожий хватает кожаную куртку и без объяснений мчится по ступеням. Ком всё так же барахтается вверх по гортани, выпиваю стакан воды и, недолго размышляя, беру ключи от машины. Направляюсь за Худом, оставляя между нами расстояние в три машины. Остановкой становится высотка, одна из немногих в Оклахома-Сити, и следопыт из меня однозначно никудышный. Кэл показывает что-то охраннику, споря около пяти минут, но входя внутрь. Главное, чтобы парень не наделал глупостей, а я собираюсь проследить за этим.
— Девушка, вы куда?
Охранник останавливает меня, хватая за предплечье.
— Туда только что зашел мой друг.
— Извините, но вход только по пропускам.
— Но у него то откуда?!
— Вам лучше спросить у знакомого, когда выйдет.
Ничего не отвечаю, возвращаясь в авто и набирая номер длинноволосого. Может, Хлоя прислала ему смс, или что-то случилось с родителями, иначе с чего так мчаться?
***
Мать Люка довольно обеспеченная дама, с которой мы хорошо ладим. Она единственная с самого начала знала про наши отношения, потому часто приглашала на обеды и гриль с пикниками по выходным. После развода со Стивом они поддерживают нейтральные отношения, не запрещая детям общаться с обоими родителями.
— Кира, милая, здравствуй! – женщина открывает дверь пошире, крепко заключая в объятия.
— Добрый день, миссис ... Хеммингс в прошлом! Извините, всё ещё не запомнила фамилию Вашего мужа.
— Оливия, просто Оливия. Мы ведь договаривались.
— Да, простите, – улыбаюсь, гладя их собаку – Молли.
— Дверь не закрывать? Мой голубоглазый уже идёт?
Я никогда не заявлялась одна, да ещё с просьбами или разговорами. Глубоко вздохнув, мотаю головой.
Светловолосая женщина садится в кресло напротив, внимательно слушая, а глаза по-доброму переливаются голубым, накапливая солёную жидкость. Только не говорите про него, не затрагивайте тему Майкла, иначе будет сложно произнести даже звук, а приехала я просить о помощи. Их ссоры с Люком зачастую доходили до молчания матери и сына длинною в недели, а то и месяцы. Она богата и предлагает деньги, вот только Люк никогда не принимает, ссылаясь на самостоятельность обеспечения своей жизни. Разве это можно назвать обеспечением?
Через пару минут горничная приносит кофе со сладостями. Рулетики, которые делает миссис Лейми, просто потрясающее. Крем тает во рту, а бисквит похож на облако, которое так и хочется прижать к щеке. После десерта вся паника и волнение улетучиваются, давая мозгу немного расслабления глюкозой.
— Я ведь предупреждала... С самого начала авантюр и ветра в голове. Наняла команду хороших адвокатов, предполагала дать в долг, если от родной матери брать чёртову тысячу долларов так много. Ужасно, это просто ужасно! Милая, я понимаю, как вам плохо... – обнимает так крепко, словно забирая боль.
— Простите, мне крайне неловко! Понятия не имею, что вообще здесь делаю и почему приехала.
— И что бы то ни было — скажи. Твоё сердце разбито потерей, и если могу, то хочу помочь той, которую любит мой сын.
Не знаю, что творится в моей голове. Новый муж Оливии занимает должность уполномоченного по вопросам образования Оклахомы. Учёба? Серьёзно? Уголовница, воровка и преступница, страдающая депрессией и рвением окончить школу. Я будто пытаюсь ухватиться за любой шанс вернуться в прошлое, чтобы почувствовать себя всё той же Кирой Оллфорд, которой была семь месяцев назад, пока не загремела в исправительную школу с лучшей подругой. Окончить учёбу, поступить, найти работу. Всё, как приписали стандарты, которые я ненавижу всем сердцем.
— Я позвоню тебе.
***
Домой возвращаюсь после обеда. Правда, кроме Люка, пьющего пиво на диване, никого не оказывается.
— Где все?
— Худы не появлялись, Эш поехал в центр. На душе неспокойно...
Блондин протягивает пиво, делаю глоток, усаживаясь рядом и закидывая ноги на ноги парня. По телевизору его любимый фильм "Anchor Man". Расположившись поудобнее, мы смотрим на экран, бурно обсуждая всё на свете, пока на телефон не раздаётся звонок. Через пять минут сидим в машине, педаль в пол, и вечер обещает быть "весёлым".
***
Набираю номер кареглазой в двадцатый раз. Я чертовски переживаю, пытаясь найти причину или оправдание, из-за которой мы мчимся по Оклахома-Сити в самый центр, оставляя свои звонки проигнорированными. На двадцать третий раз Хлоя взяла трубку, тараторя про бывшего одноклассника Фреда и поездку на Гавайские острова в честь свадьбы. Так много информации, не укладывающейся в голове за раз. Насчёт режима "без звука" я была права, вот только сейчас это не кажется чем-то безобидным, потому что Джоселин в кафе договаривается о билетах на самолёт и отеле на месяц со старым знакомым, а мы стоим у высотных зданий, пытаясь хоть что-то понять. На парковке полиция, разгоняющие кучу людей охранники, помощники шерифа. Начинает трясти, но Люк даёт опомниться, хватая мои ледяные пальцы в охапку и таща внутрь. Мужчина на входе делает шаг в сторону, здороваясь с братом и безоговорочно впуская нас.
— Что это было? – на лице ясно написано: «я в шоке, чёрт возьми».
— Мама владеет этим бизнес-центром.
Хочется дать оплеуху, чтобы блондин услышал себя же. Оливия купается в деньгах, а мы ради зелёных бумажек рискуем жизнями, теряя лучшего друга...
Поднимаемся на пятнадцатый этаж, словно на автопилоте. Не понимаю, что происходит, где мы, почему, и откуда на белом кафеле капли крови. В конце коридора слышны крики и удары, бежим на звук. Перед глазами дверь, от которой почти ничего не осталось, Эштон, держащий Калума, что есть силы, и нецензурная лексика. Очень много нецензурной лексики и оскорблений.
— Эштон, что, чёрт возьми, пр... – не успеваю договорить, Ирвин что-то неразборчиво кричит, давая указания.
Подбегаю к темнокожему, пытаясь обхватить лицо руками.
— Эй-эй, Калум, что такое?
— Сука! Я тебе сейчас все пальцы переломаю!
Стоило зеленоглазому чуть ослабить хватку, как мощная рука обхватывает мою шею, прижимая к стене. Ощущение, будто каждый позвонок пересчитывает собой твёрдую поверхность. Гортань сжимается без кислорода, несколько секунд кажутся вечностью, откидывающей на край смерти. Ребята не откидывают Калума назад, давая лёгким впитать воздух. Кашель охватывает этаж, не могу поверить, что муж лучшей подруги чуть не задушил меня мгновение назад.
— Контролируй себя, ну же! Кэл!
— Он трахал её. Мою жену, твою лучшую подругу, чёрт, чёрт, чёрт! И месяца после свадьбы не прошло!
После его слов глаза наполняются пустотой. Что? Хлоя и Фред? Никогда в жизни не поверю! Во-первых, я знаю её с самого детства, и одно из основных качеств Джоселин — верность. Во-вторых, она пятнадцать минут назад сказала, что готовит мужу сюрприз. А, в-третьих, как парень вообще нашел Фреда и надумал себе подобное? Всё вокруг замирает, мне нужна пощёчина и ведро ледяной воды. Я не понимаю. Не понимаю. Н и ч е г о.
Мои чувства возвращаются с запахом нашатырного спирта и людей в белых халатах. Медбрат делает укол в плечо брюнету, его руки заламывают и связывают. Эштон и Люк кричат и отталкивают незнакомцев, но разочарованно всё принимают через пару секунд. Я хочу заорать: "Боритесь! Это один из нас!", но не хватает сил даже открыть рот. Когда мужчины исчезают из поля зрения в охапку с нашим другом, ещё минуту все проводят в тишине. Блондин берёт меня за руку, возвращаясь в машину. Клянусь, я не отдаю отчёт за события, которые обрушились на плечи и так поломанные из-за смерти друга. Время разрушает всё. Нет, точно говорю — время разрушает всё...
***
— И что это было? Куда его забрали? – кричу, пытаясь не дать своим голосовым связкам онеметь.
— Нужно срочно найти Хло и ехать за ним.
— Куда?!
— В психиатрическую больницу, Оллфорд, что тут непонятного?!
В автомобиле повисла тишина. Прихожу в себя, щупая места в области шеи, ноющие от боли. Мы все пытаемся это сделать.
— Я лишь понял, что ему прислали фото Джоселин... Худ... обнимающейся с каким-то парнем. Мол, они зашли в номер и повесили на дверь «Не беспокоить». Но это бред сивой кобылы! Кто мог устроить подобное? Её номер отслеживается в другом конце города!
У нас нет телефона, чтобы посмотреть номер отправителя и достоверность полученной информации. Нет виновницы событий. Нет объяснений. А б с о л ю т н о н и ч е г о. И, скорее всего, его вещи забрали, а руки и ноги привязали ремнями к кровати.
Шатенка дома, радостно прыгает по дивану, допивая пиво. События сегодняшнего дня, похоже, не успели дойти до юной особы в огромной футболке.
— Ты такая веселая, потому что избавилась от ревнивого мужа? – грубо выдает Люк, подходя к подруге.
У Хлои испуганный вид, по глазам очевидно, что та не понимает происходящего.
— Э, остынь, – оттаскиваю голубоглазого, подходя к новоиспечённой Худ. — Ты сейчас подробно расскажешь про свой день, в ...
— Что происходит? – перебивает.
— В мельчайших деталях. Калум в лечебнице, кто-то отправил ему ваше фото с Фредом из кафе, потому постарайся не упустить ни единой детали.
Безысходность течёт в жилах вместо крови. Подруга садится на диван, рассказывая про случайно найденную страницу бывшего одноклассника, отец которого владеет сетью туристических агентств. Сегодняшняя встреча — подарок в честь свадьбы, который она не могла бы позволить за полную стоимость. Они выпили кофе, поболтали о жизни, забронировали билеты на самолёт и бунгало на острове. Знала бы шатенка, чего это будет стоить...
В ближайшие дни поднимут архивы и историю болезней, назначат лечение и через сорок восемь часов можно будет поговорить с главврачом. Вот только что мы хотим услышать?
Этой ночью я не смогла уснуть, надеясь, что с восходом солнца всё станет лучше. Я в очередной раз ошиблась.
***
В психбольнице мы ровно через два дня. Эштон и Хлоя в кабинете главврача, мы с братом у входа. Худ ломился в дверь, демонстрируя неадекватное поведение, абсолютно не реагируя на внешние факторы и раздражители, а остановить парня смог только укол транквилизатора. Это не считая прошлого визита в психбольницу и попытку вломиться в чужой дом. И нервный срыв до этого после смерти сестры.
Завтра слушание, где слово даётся главврачу и психиатру, который работает с Кэлом после поступления. В течение пятнадцати дней будет производиться лечебная деятельность, потом в суд отправят рапорт, либо с продлением срока лечения до месяца, а там трёх и половины года, либо его отпустят с опекуном. И вся загвоздка в том, что жалоба о немедленной изоляции поступила от заявителя. Получается, нашего друга хотят подставить, упечь в смирительную рубаху, и делают это. Нужен хороший адвокат и на нашей памяти только один человек может с этим справиться.
— Какого чёрта, мам?
— У меня и так много дел, милый! Получи диплом и спасай своих друзей сам.
— Ты не можешь так поступить! Понимаешь, чем это грозит, блин?
— Выбирай тон! Я всё сказала! Надеюсь, ему помогут.
— Он не псих, чёрт подери!
— Докажите это.
Фотография: http://surl.li/vzme
Ни одного звонка или слова в новостях. Никакой информации о происшедшем в высотке Оклахома-Сити. Время подходит к полуночи, а директор учреждения пытается стереть всё возможное о смерти девушки, страдающей шизофренией.
У нас нет денег на юриста, Эштон так и не забрал диплом из университета, окончив его на заочном три месяца назад. Перекладывать всю ответственность за защиту Худа на него — нечестно. Этим и так занимаются юристы Оливии, а нам нужен свой боец за справедливость. Тот, кому можно доверить судьбу члена семьи. Другого выхода нет.
Двадцатилетние мальчишки возомнили себя взрослыми слишком рано, не прося денег у родителей и не принимая помощь адвокатов. Люк скорее скроется из штата, ежели примет помощь матери, а слухи о случившемся в её небоскрёбе, должно быть, давно дошли до особняка на окраине.
— Мне надо три дня, чтобы долететь в Нью-Йорк, подписать все документы и принести недостающие.
— Не стоит ставить крест на всём этом. Во-первых, никто не запрещал навещать. Во-вторых, Ирвин получит диплом через три - четыре дня, как раз всё прояснится после трупа в его палате. Карты в руки, нужно просто не вешать носы. Мы не потеряем ещё и Калума.
— Думаете, навещать кого-то в таком месте вообще законно?
Как бы ужасно не звучало, другого варианта действительно нет. И сейчас ещё большее ощущение, что это абсолютно не моя жизнь и всё катится вниз. Точкой невозврата стала мысль о возвращении в Портленд: город, разбивший душу на части. Никто не может спокойно спать, все то не затыкаются ни на минуту, то молчат несколько часов. Нас осталось трое, потому нужно держаться вместе.
***
— Открой! Я знаю, ты здесь! – стучу кулаками во входную дверь.
— Эй, малышка... – сонный Хеммингс выбегает из спальни, обнимая сзади. — Тут никого, это всего лишь кошмар, слышишь? – он открывает дверь, с улицы веет неприятным холодом.
— Нет, он... Он был здесь. Просил помочь, ты что, не слышал?...
— Это плохой сон, Кира. Пойдём.
Нежно целует в лоб, переплетая пальцы и поднимаясь на второй этаж. Комната дурно влияет, розовые стены и фотографии в коллаже... Я будто прохожу все круги Ада, засыпая только в постели соседней комнаты. И с чем-то родители уже смирились.
Неужели я схожу с ума?
Ты отлично знал, что разорвал меня на части.