До осени город наш.
ЗАКРЫТЫЙ БЛОК. Не могу поверить, что я здесь! То, что попалась — не странно. Странно, что не из-за обрезанных волос Крис или украденных ножниц из класса, а из-за самого факта отсутствия в комнате с 00:00-06:00. Важен итог: истерика Кристиан и ни капли подозрения... Всем плевать, что мы делаем друг с другом, лишь бы никакой поступок не испортил репутацию этого места. Звучит дико, что-то вроде: "Можете убивать себя и остальных, но не дай Бог это просочиться дальше стен исправительной школы".
***
Эта белая комната мне даже нравится. Ничего лишнего, сплошной минимализм помогает остаться наедине с мыслями и сходить с ума. Осталось четыре дня. Глубокой ночью в горле вырастает ком от грусти, ибо через 96 часов придётся выходить из самого безопасного места подростковой "тюрьмы". Десяток гнусных стерв мечтают перерезать мне глотку и, честно сказать, иногда кажется, что я не против.
Стук. Обед? Или уже ужин? Из-за отсутствия окон я потерялась во времени, так что не остаётся ничего, кроме самокопания и попытки перебороть нежелание пускать кусок в горло.
— Кира Оллфорд.
— Миссис Свон? – неуверенно осматриваю преподавателя по этикету.
Очередной наставник, однако самый сносный и адекватный в этой дыре. Почему она пришла именно сейчас? И почему вообще пришла? Из-за спины "гостьи" выглядывает Хлоя.
— О бог мой! – вскакиваю с кровати и обнимаю шатенку. — Джоселин...
— Рада тебя видеть! Через четыре дня...
— Меня выпускают, да-да, помню.
— И это тоже, но через четыре дня приезжает внезапная проверка. Крайне важная. Будет показательное выступление, открытые уроки, концерт.
— Звучит, как отстойная идея, – возвращаюсь на кровать, заползая с ногами.
— Оллфорд... – женщина закатывает глаза. — Ты поможешь?
— Языком до носа достать?
— Он хорошо подвешен и, если нужно, ты очень полезна даже в таком контексте. Не хотела просить, но смотря на остальных вариантов не остаётся. Ваша кампания, та, что сформировалась между комнатами, вполне адекватная и крайне смышлёная. Мы это понимаем, и я не вижу смысла пытаться завуалировать очевидное.
— Сравниваете с животными в зоопарке?
Миссис Свон ничего не отвечает, направляясь к выходу. Уверена, мысленно расчленяет меня на кусочки.
— Идиотка! – кричит Хлоя. — Директор еле упросил её поговорить, мол, услуга за услугу. Мы бы помогли с организацией, современными идеями, выступлениями и открытыми уроками, а они бы пригласили ребят сыграть! Какая ты невыносимая! – кричит, через секунду хлопая дверью.
***
Всё утро в исправительной школе царит уборка, ангельская атмосфера и наставления учителей. Раздражительный скрип двери заставляет миру Морфея отпустить меня из своих объятий и, наконец-то, выхожу из белой конуры. Уже представляю, как в первые секунды меня сносят с ног, в спешке пытаясь урвать платье покрасивее и подлизаться к наставникам, чтобы срок пребывания здесь уменьшили как можно скорее. Ошибаюсь. В этом блоке гробовая тишина. Ближе ко второму и третьему слышны визги, крики, массовый топот. Какого чёрта?...
Направляюсь в первый блок, чтобы отметиться у директора о выходе из концкамеры, как успела её прозвать. Один вопрос: почему здесь нет людей? Апокалипсис? Разовое вымирание? Было бы неплохо. Меня утягивают мысли, но из липкой паутины мгновенно выбивает дверь, которая становятся причиной встречи пола с пятой точкой.
— Твою мать! Зрение подводит?
Уже готовлюсь растерзать это существо на кусочки, поднимая взгляд вверх, ровно как и себя с пола, и боковым зрением замечаю выходящего из уборной ПАРНЯ С ЗЕЛЁНЫМИ ВОЛОСАМИ!
— Господи! – верещу, что есть силы. — М-м-майкл?
— Кира?! Ущипни меня немедленно! – не веря своим глазам, он медленно подходит ближе, дотрагиваясь и убеждаясь, что я не мираж. И это можно понять.
— Что... Что ты здесь делаешь? П-почему... Мы не знали, где вас искать! После того как родители устроили допрос, все были уверены, что вы отправились в Канзас к бабушке Хлои на лето. Воздух, озеро и ежедневные солнечные ванны. Не Флорида, конечно, но релакс все любят.
Его слова отдаются эхом в моей голове. Нас не было три, ТРИ грёбаных месяца! СЕРЬЁЗНО!? А то, что у них по сто пропущенных — ничего?! То, что родители знают, где мы — нормально? Я получаю тысячу ножей в спину.
— Погоди... Хочешь сказать, всё это время вы не знали, что мы с Хлоей находимся в исправительной школе? Ты шутишь, Клиффорд?
Бледное лицо принимает гримасу глубокого удивления. Парень достаёт телефон из кармана джинсов, листая список звонков на месяц назад. Ни одного пропущенного звонка или сообщения. Очнись. Осознай, что вместе с этим ни одной истории Инстаграма и лайка в Пинтерест.
— Ясно. К слову, третий месяц тут ошиваемся. Ни до кого не дошло позвонить бабушке? Родителям? Лучше забить и искать себе новых девушек на ночь? Чёрт... Семья, семья. Моя семья — Хлоя, и это всё, что я уяснила за последние девяносто девять дней.
В конце коридора показывается мистер Сэт и, замечая нашу парочку, подходит ближе, хватая за запястье.
— Добрый день! Рад, что вы согласились выступить, – любезно вырывается из уст мужчины. Слова лучшей подруги стали явью и возгласы из-за предстоящего концерта. В голове начинает складываться пазл. — Кира, что ты здесь делаешь?! В комнату, живо!
— Эй, эй! Какого хрена? Вас разве не учили разговаривать с девушками?
— Во-первых, следите за языком, Вы находитесь не в баре, молодой человек. Во-вторых, она здесь учится ещё шесть месяцев, и следовать уставу исправительной школы — прямая обязанность.
— Майкл, мы в дерьме, – наигранно улыбаюсь, следуя за директором во второй блок.
Быстро добираюсь до комнаты, переодеваясь в чистое платье кремового цвета. Мэди помогает аккуратно уложить волосы и застегнуть платье. Хлоя мечется по комнате, чуть ли не плача от счастья. Сказать, что ребята не искали нас, словно пустить ей нож между рёбер и надеется, что пинты крови будет достаточно для спасения жизни.
В комнату врывается миссис Свон, пытаясь отдышаться и скрыть максимально обеспокоенный внешний вид за широкой улыбкой.
— Девочки! Джоселин, Рокс, Оллфорд, вы должны мне помочь! Привезли три новенькие из-за драки в парке, очевидно, ради этого дурацкого концерта! Дурдом! И, к сожалению, их внесли в систему, так что вышвырнуть никак не получится.
— Читаете наши мысли...
— Проверка приедет через час, а они выглядят, как из помойки! Найдите чистую одежду, покажите что и как, заселите в первую комнату. Всё должно быть идеально! А с этим балаганом я потом разберусь.
— Фи, Джулия Грейс Свон, что за слова? Где манеры?
— По-моему, Мэдисон, мы договаривались об этом с первого дня. В стенах исправительной школы только миссис Свон. К радости, через месяц в лексикон может вернуться слово "мама", даже если ты решишь злиться и избегать встречи с отцом. - рыжеволосая поднимает взгляд вверх, осматривая наставницу с ног до головы, и выжато улыбается, сдерживая эмоции внутри. Считай до пяти, Мэди.
— Встречи с отцом? Я вспоминать об этом человеке не буду, о, милая маменька Джулс. Можешь передать, чтобы засунул в зад все импульсивные решения и деньги, которые откладываются с момента моего запирания тут, и до "долгожданной" встречи спустя девять месяцев.
— Не забывай, что я — не он, и смена фамилии не вычеркнет тебя из списка семьи.
— А хотелось бы. - секундное молчание. — Тащи этих жалких сюда, хочется отвлечься от дерьма и сказок про родственников.
Женщина выходит, а на руках подруги остаются кровавые отметены от ногтей, каждый раз всё больше въедающиеся в кожу. Столкновения с матерью на уроках и коридорах ставит крест на возвращении в прежнюю жизнь, когда всё, что волновало Рокс — встречи на банкетах по случаю назначения отца на должность мэра Оклахома-Сити. Пару часов езды до двухэтажного дворца, названного домом, и преподаватель по этикету попадает в резиденцию Свонов. Отточенный дизайн, дорогие европейские вазы и перо вместо ручки - этот мужчина знает толк в изящности. Отец Мэдисон богат и зависим от власти, неважно, мэром штата Оклахома или диктатором собственной семьи. Диктаторство распостранялось лишь на младшую дочь, признающую деловые встречи и приёмы в доме Свон дешёвым маскарадом. Старшие брат и сестра стали выдающимися юристами, в это же время рыжеволосая сменила фамилию на Рокс, сбегая из дома. Восемь последующих месяцев Мэдисон провела в исправительной школе, где мать преподаёт этикет, чтобы помочь проблемным, как родная дочь, подросткам. Восемь месяцев они проходят мимо друг друга, словно чужие, незнакомые люди. Восемь месяцев изоляции, чтобы сломать семнадцатилетнюю и чересчур умную, бегущую от семьи и себя, девочку. И Мэди дала обещание: никогда не возвращаться в Оклахома-Сити и двухэтажный дом, где возле порога её встретят не объятия и слова любви, а недовольные испепеляющие взгляды из-за предательства фамилии.
Через пять минут перед нами трое: смуглая девушка, блондинка с короткой стрижкой и тёмненькая. Кейт и Эшли, кажется, достались нам с подругой. Или Кейт и Дейзи... Ох, плевать. Их имена — самое бесполезное, что можно услышать за сегодня, а от воплей голова кругом. Будто вернулась в тот день, когда впервые пришла на концерт ребят. Бесконечное дежавю...
— Блин, скоро начнется!
— Начнется что? – сплошное любопытство от Хлои, ничего нового.
— Вы тусуетесь здесь и не в курсе? 5 seconds of summer выступают в этой дыре. Чёрт, понятия не имею, почему, но, похоже, им немало заплатили.
— Звучит, будто вы специально здесь ради...
— Ради них! Конечно! Поверить не могу, что снова буду на концерте!
— Снова? Походит на зависимость... – Рокс заканчивает отмывать волосы от грязи и даёт новой знакомой полотенце.
— Неделю назад мы зависали в местном пабе, ничего особенного. Мальчики, алкоголь и "правда или действие"
— Лучший день в жизни! А кое-кто целовался с гитаристом, – затягивает девушка с короткой стрижкой.
— Эй!
Это становится тошнотворно интересным. Мы с Хло смотрим друг на друга, и она решается задать вопрос. Говорит медленно, боясь ответа, и я знаю этот ком, ведь тоже чувствую. Подкрадывается вместе с рвотным рефлексом и не отпускает. Её сердце легко разбить, не могу допустить это ни в коем случае.
— Неужели не хочется похвастаться?
— Люк... Я целовалась с Люком Хеммингсом. Ну, знаете, блондин с проколотой губой.
И после этих слов мозг отключается, изредка донося до барабанных перепонок выборочные звуки. Хочется кричать в подушку и слышать звук битого хрусталя, ибо именно это происходит внутри: всё разбивается. Ничего не понимаю, во рту появляется привкус крови и нежелания существовать. Сжимаю кулаки до хруста костей, глубоко дышу, не поддаваясь панике. Нельзя показывать слабость и боль, нельзя давать им увидеть слёзы и разобрать себя на части.
— Кира, не надо... – шепчет Хло.
Не слышу абсолютно ничего. Вернее, не обращаю внимание. Cтерва, что целовалась с моим парнем-братом радостно смеётся и закалывает волосы, дабы в очередной раз покорить "блондина с проколотой губой". Подхожу сзади, ударяя головой о стену. Вопли и крики. Хлоя держит за волосы вторую девушку, показывая всем своим видом, что это совсем не то, что сейчас нужно. Во дворе её любимый человек, настраивает струны бас-гитары и ищет взглядом знакомые карие с каплей блеска и рома. Тот, ради которого приходилось держаться все месяцы взаперти. Джоселин хочется повиснуть на шее и целовать уголок губ, слыша лишь шёпот Калума Худа в перепонках, а не воспоминаниях из головы.
— Только ради лучшей подруги я не раскрою череп о кафель, чтобы внутренности подали на ужин с блинами таким же подлым сукам, как ты.
Видео: https://youtu.be/0FfG_5JBVBQ
Разносятся звуки электрогитар и барабанов, сердце выпадает из ритма, заставляя сталкиваться с головокружением. В коридоре крики и гул, все бегут на улицу, сбивая охранников. Все в сторону площадки.
— Уже не терпится увидеть ваших Мега-Супер-Крутых-Музыкантов, – смеётся Рокс.
— Боже мой... – Джоселин берёт нас за руки и тянет через толпу.
Девушки обсуждают ребят с ног до головы, разбирая образы по миллиметрам. Не сводят глаз с четырёх парней, прожигают взглядом и флиртуют, прикусывая губы. Неужели у всех настолько бушуют гормоны? Хотя, о чём я...
Подходим к сцене, не отличаясь от остальных в попытках поймать зрительный контакт с ребятами. Хотя один нюанс всё же есть: они делают то же самое, не начиная концерт. На секунду становится легче, глубокий вдох и клянусь, я давно не видела Хлою такой счастливой. Майкл преуспевает первым, тыча пальцем сквозь сотни девушек и радостно улыбаясь. Если есть какой-то план - намекните, теперь не должно быть ни секунды за решёткой.
Песня новая, специально написанная для этого концерта.
«She said to me, forget what you thought,
Cause good girls are bad girls that haven't been caught,
So just turn around and forget what you saw,
Good girls are bad girls that haven't been caught.»
Ребята играли одиннадцать песен, все, кроме новых, выучены наизусть. А новых большая часть. Видимо, на создание альбома было потрачено всё время, в отличие от поиска двух девушек. Закрываю глаза и двигаюсь в такт музыке, растворяясь в моменте. Эта песня как мёд, медленно стекающий по мягкой коже, только моя — битое стекло, слипающееся от засахаренного. Хочется стать на край обрыва, сделать шаг вперёд и падать, падать, падать. Словно все три месяца были страшным сном, а сейчас тело обдали килограммами льда. Вы бы оставили все свои страхи на краю света?
«Red, red desert, heal our blues
I dive deeper for you
What a blessing to feel your love
Twilight promised me you.»
Музыканты оставляют инструменты и начинают спускаться со сцены. Овации и свисты перемешиваются с криками, а моё нутро с мясорубкой. Худ сбегает с площадки, расталкивая незнакомок и хватая Джоселин на руки. Если вы не видели, как два человека за секунду становятся одним целым, то поверьте — это того стоит. Каждое мгновение того стоит.
На щеках появляется прозрачная солёная жидкость. Дыши, Кира, это всего лишь эмоции, которые нельзя показывать. Никакой боли, никакой ревности, никакой любви. Твоё сердце умерло два часа назад, когда Майкл сказал, что всем было плевать. Плевать на тебя и Хлою. Дыши. Дай пощёчину. Даже твой парень сбежал прочь, чтобы не встречаться. Поправочка: бывший парень, и тот ещё мудак. Но, как брат, мог бы обнять и сказать, что дом опустел, а родители не находят себе места. Как же я его ненавижу...
Из утягивающих мыслей вытаскивает порция негатива. «Красавчик в кепке встречается с этой». На минуточку, гнилые сучки, "эта" — моя лучшая подруга, и я не дам даже пискнуть в её сторону.
Круговорот учениц вокруг не даёт покоя, заставляя понемногу терять кислород и поддаваться панической атаке. Нужен воздух. Будто падаю в обморок, отдавая отчёт происходящему: ноги подкашиваются, тонкие иглы проносятся по коже, оставляя кровавые отметины и онемение конечностей, во рту пересохло. Перестаю чувствовать землю под ногами, прокручивая песню голосом блондина за шаг до падения.
— Не меня хотела увидеть?
Перехватывает дыхание.
— Люк...
Я не слышу его, я злюсь. Так сильно, что готова сжечь голубоглазого прямо здесь, развеивая пепел над псевдофанатками. Невольно сжимаю кулаки борясь с желанием разукрасить смазливое лицо. Он прикусывает губу, словно ожидает намёк подпустить ближе. Его губы — кислород, которого мне не хватало, но они же угарный газ. Отталкиваю брата куда подальше, а затем бью по лицу, животу, рукам. Злость обволакивает в свой кокон, и последней каплей становится эта чёртова Эшли с разбитым лицом, что сегодня испытала мои приступы агрессии. Теперь-то они идеальная пара.
— Не хочу тебя больше видеть.
— Ты больная?! Что, бл... Так встречают людей, которых любят?
— Так встречают предателей и лжецов, которые на три месяца вычёркивают из своей жизни кого-то важного.
Нас шесть. Снова шесть, как в далёком марте и на фотографии из Невады. Коктейль из глаз, абсолютно разных по цвету, но скрывающих одну и ту же искру внутри. Каждый молчит, не зная, что сказать, как оправдаться и подойти. Стоит ли делать первый шаг или дать эмоциям поутихнуть в девичьих душах. Отхожу от этого дерьма подальше, мгновенно обнимая Ирвина. Он куда больше годится на роль старшего брата.
Проверка пришла в восторг, и в знак благодарности мистер Сэт дал нам пару часов наедине с друзьями. Не знаю, стоит ли ставить это слово под знаком вопроса... Мне плевать, останется между нами что-то настоящее и важное, или мы разойдёмся противоположными путями. Единственное, чего я хочу, так это свалить к чёрту из этого Ада.
***
Песня: Son Lux – Lost It To Trying
— Спасибо, что пригласили, – Клиффорд хватает барабаны и двигается в сторону автобуса.
— Ну как, всё в норме? – Джоселин вылазит из чехла гитары.
— Сиди тихо.
Четверо из шести внутри. Мы в кабинете директора уже двадцать пять минут. Я и мой недобрат.
— Почему я не могу забрать её?
— Извините, молодой человек, но это вне Вашей компетенции. Официальным опекуном является Стефани Оллфорд, она же мать ученицы.
— Да, но я совершеннолетний и родители женаты.
— Нет, и это окончательное решение. Кира, возвращайся в комнату.
Выдыхаю.
— Готова?
Только размазать вдребезги улыбку с пирсингом.
Хеммингс прикусывает губу, пытаясь хоть на секунду словить со мной зрительный контакт – тщетно. Он встаёт, обходит стол и протягивает руку для прощания мистеру Сэту. Поднимаюсь, выдавливая улыбку.
— Спасибо, что дали возможность увидеть брата и друзей.
Люк замахивается и ударяет директора головой о стол. Ещё удар, и мужчина теряет сознание. Будто проглотив язык, не могу пошевелиться и понять, что, чёрт возьми, происходит. Ноги кажутся ватными, голубоглазый сплетает наши пальцы и тащит прочь.
— Гони, Ирвин.
Заскакиваем в белый микроавтобус, педаль в пол. Поджимаю ноги, не осознавая до конца глубину ямы, в которую все мы упали пять минут назад. Через час объявят в розыск и напишут статью, ведь мистер Сэт стоит во главе исправительного учреждения, прославленного в США. Сейчас надо залечь на дно и понять, что мы наделали.
Всё, что было раньше — пустяк.
История начинается прямо сейчас.