Ты моя?
— Доброе утро, девушки. Поднимайтесь! – у двери миссис Свон – преподаватель по этикету. — Приведите себя в порядок, встретимся за завтраком!
Привыкнув к таким «замечательным» пробуждениям, наша комната начинает собираться. На это дают двадцать минут. Построение у двери, чтобы проверить внешний вид, завтрак, занятия, затем обед, водные процедуры и два часа личного времени, которое мы можем провести в библиотеке, посмотреть фильм или отдохнуть во дворе.
Пятничной новостью становится отключение воды после полудня, поэтому расписание сдвигается с первой на вторую половину дня. И раз остаётся совсем мало времени между завтраком и водными процедурами, придётся принимать душ целым блоком. А это, между прочим, тридцать человек вместо четырнадцати.
Третья в нашей комнате — Мэдисон. У неё рыжие волосы, карие глаза и милый курносый носик, и за эти три месяца она стала неотъемлемой частью утопающих душ.
Завтра суббота, а это значит... Да кого я обманываю? Абсолютно ничего, от слова а б с о л ю т н о. Очередной день, очередные правила этого проклятого места. Мы с Джоселин решили поговорить с директором, что достаточно исправились, всё поняли и осознали, и готовы идти дальше по прямой дороге без увиливаний. Проще сказать: отпустите домой. Три месяца здесь — пытка, а они требуют прибывания на протяжении девяти. ДЕВЯТИ! И если мольба об этом будет пустым звуком, то, может, о поездке домой на один день удастся упросить...
Через неделю мне семнадцать, и вместо чая предпочитаю текилу с лимоном, громкую музыку и полное сумасшествие с нашей семьёй. И под "семьёй" подразумевается не мама и отчим, а четверо друзей музыкантов и Хлоя. Эти отшельники — душа, собранная по кусочкам.
— Мистер Сэт, можно войти?
— Девушки, что вы здесь делаете?
— У Вас есть пару минут?
— Проходите, – мужчина снимает очки.
— Дело в том, что через неделю мой день рождения. Мы прекрасно понимаем все ошибки и уверяем Вас — этого больше не повторится. Три месяца здесь — большой срок. Пожалуйста, не могли бы Вы отпустить нас домой?
— Мы очень соскучились по родителям, – Хлоя делает щенячий взгляд.
— Понимаете, что это категорически против правил?
— Прошу, мистер Сэт. Хотя бы на один день. Хотя бы разрешите родным приехать сюда.
— Нет и нет! Это строго запрещено и несправедливо по отношению к остальным.
— Всего на пару часов, это же не так сложно! – нервно говорит Джоселин.
— Нет, девочки. Что-нибудь ещё?
— Может, хотя бы, друзей? Четверо друзей. Они смогут дать концерт. У ребят группа, занимаются музыкой более пяти лет и выступают на публике с тысячами зрителей!
— И какую же музыку играют ваши друзья?
— Любую, – вылетает из моих уст. — В смысле, довольно разнообразную.
— Никаких праздников не предвещается, да и противоположный пол тоже не приветствуется. Напоминаю: это исправительная школа для ДЕВУШЕК. Вы представляете, что будет с ученицами?
— А Вы так яро поддерживаете однополые отношения или против равноправия полов? Может, здесь цель не только "исправить" девушек, но и прибавить количество лесбиянок в Оклахоме? Я не против ЛГБТ, но и принимать душ с десятком других озабоченных леди не является одним из фетишей, – похрустываю пальцами. — Это значит нет?
— Я не хочу ничего та... – перебиваю мужчину.
— Это значит НЕТ?
Мистер Сэт неодобрительно машет головой, вскакиваем и выходим из кабинета, захлопнув дверь.
— Вот мудак! – ударяю рукой стену.
***
Захожу в душевую №16, открывая кран и обдавая тело прохладной водой. Сегодня отведено по пятнадцать минут, потому, не теряя времени, начинаю мылить голову и тело. В нос ударяет приятный запах персикового геля, а в соседнем душе слышится скрип вентилей.
— Хлоя?
Молчание. Пожимаю плечами, продолжая смывать тонну негатива и пропитывая кожу свежим ароматом. Бубню под нос песню Нирваны, двигаясь в такт. По спине пробегают мурашки от холодного воздуха — открываю глаза.
— Алекс?!
— На лице пена, в глаза попадёт, – черноволосая проводит рукой по моей щеке.
— Указать на выход или сама найдёшь? – голос грубый, но девушка всё ещё стоит напротив. — Александра, здесь не пенные совращения. Выйди сейчас же.
Александра Черье — лучшая подруга Мэдисон. Чёрные волосы, голубые глаза, еле заметные веснушки, семнадцать лет. Они познакомились здесь год назад, и Мэди вечно твердит, что Саша положила на меня глаз. Эта девушка сумасшедшая только потому, что нарочно избила кого-то в публичном месте, желая попасть в исправительную школу во второй раз. Когда речь заходит о чём-то за пределами школы Оклахома-Сити, черноволосой некуда податься. В воздухе веет грустью.
Тошные мысли разбавляют воспоминания о разговоре с директором и сегодняшние групповые походы в душ. Мистер Сэт хочет, чтобы сотни девушек тёрлись друг о друга и заводили новые "знакомства"? Разве это не против воли Божьей?
Понятия не имею как, но мы обязаны придумать способ выбраться из этого дерьма.
После водных процедур — обед. В столовой обычно встречают девушек, которые ненавидят тебя, и которых ненавидишь ты. Таких немало. Я крайне вспыльчива, а попасть в какую-то потасовку равняется ядерной бомбе в лице Киры Оллфорд. Мы с Хлоей стараемся обходить стороной всех и всё, ибо за любое отклонение от правил — закрытый блок, а это девятый круг Ада. Из плюсов: ты одна в комнате. Минусов гораздо больше. Туалет, спальное место и еда в помещении 4х4, никакого досуга, кроме белых стен и самокопания.
Жду своей очереди для получения обеда.
— Слышала, ты на девушек перешла? – до боли противный голос позади.
Кристиан именно из категории "ненавидят". Не обращая внимания на то, что я готова вцепиться и выдавить её глаза, считаю про себя до десяти, двигаясь ближе к окошку выдачи обеда.
— И как? В душе, мне кажется, ещё не было.
— А у тебя?
— Брось, Кира. Быть с девушкой не так уж плохо, – Крис продолжает ехидничать за спиной, спокойно направляюсь к своему столику, усаживаясь к Мэди и Хло. Вдох. Выдох. Выдох. Вдох.
— Как же я её ненавижу.
— Кира...
Вечерние посиделки в комнате. Я не из тех людей, кто любит плакать и жаловаться на жизнь, но даже мысль о ребятах выводит на эмоции. Особенно после отказа мистера Сэта. Единственное воспоминание – совместная фотография, сделанная в Лас-Вегасе прошлым летом, которую всегда ношу с собой.
В комнате, как обычно, я, Хлоя, Мэдисон, Алекс и Грета. Несмотря на то, что тесным дружеским контактом похвастаться нельзя, все знают истории друг-друга, как свои пять пальцев. Все здесь книги, которые хочется изучить. И это действительно является маленьким спасательным кругом в гниющей рутине бесконечных дней.
— Как поход к Сэту? Обвенчался с успехом?
— Сама в это веришь? – Хлоя опускает взгляд в пол, закусывая щёки, чтобы не заплакать.
— Почему все настолько бездушные? В чём проблема этих людей? Психическая травма?
— Плевать. Мы должны придумать, как отсюда свалить...
— Из тюрьмы? – рыжеволосая издаёт истерический смешок, начиная расчёсывать кудри, образовавшиеся от косичек.
— Меня больше волнует факт неизвестности. Не знаю, что у мамы со Стивом, что происходит с ребятами, почему никто, чёрт возьми, до сих пор не нашёл нас... – вздыхаю, закрывая лицо руками. — Я скучаю...
— Почему не позвоните? По правилам позволено один раз в неделю.
— Люк не включает телефон, остальные не помню наизусть, – покашляв, снова проваливаюсь в неизвестность.
***
О моей семье. Стив — отчим, вроде как. Неуверенность исходит от трёхмесячного пребывания в исправительной школе. Они встречаются с мамой на протяжении трёх лет, а десять месяцев назад Стив, вместе с сыном, переехали к нам. Я наотрез отказывалась покидать Талсу, штат Оклахома, да и дом априори, потому мы ютим..лись, ютились вчетвером: мама, я, Стив и мой сводный брат.
Когда я попала в это место, родители отдыхали в Греции. Я сумела полюбить Стива, даже привыкнуть к тому, как они счастливы вместе и как все четверо стали семьёй. Но часть меня, самая малая и эгоистичная часть, во всё горло кричала о нежелании видеть обручальные кольца на пальцах родителей. Это и есть то самое "НО" во всех счастливых историях.
За две недели до их переезда Джоселин потянула меня на концерт, билеты на который раскупили в первые дни продажи. Места забронировал Калум Худ — парень Хлои. Они встречаются больше года, и по меркам подруги отношения и в правду серьёзные. В тот вечер ночное заведение Талсы атаковали тысячи фанаток, выкрикивающих песни неизвестной мне группы. Кто бы мог подумать, что этот концерт ТАК изменит наши жизни. Мою жизнь.
Хлоя весь вечер показывала на своего загорелого брюнета, тараторила, какой он замечательный и как ей повезло. Помимо Калума в составе группы ещё два гитариста и барабанщик. Должна отметить: все четверо красивы и талантливы, их музыка окутывает в объятия эмоций, переданных в написанных строках, а лица чертовски знакомы. И волна дежавю накрывает с ног до головы, разряжая тело приятной дозой.
Flashback.
История трёхнедельной давности в Спрингфилде, штат Миссури. Мы с подругой не так часто выбирались за границы нашего небольшого города, делая достижением даже поездку к бабушке Хлои. В Миссури намечалась вечеринка, отказ от которой был стопроцентным грехом, не говоря о занудстве и истерике лучшей подруги.
В волосах, как и в голове, ветер, ногти выкрашены в чёрный, сумка с джинсовой курткой на плече, платье на бретелях. На вокзале нас встречает смуглый парень, с которым я познакомилась неделю назад — Калум. Он вручает обеим шлемы, усаживаясь за руль мотоцикла. Джоселин прильнула к накаченной спине, мои же ягодицы довольствуются боковой коляской с мягкой подстилкой из меха. И на вопрос: "Почему Спрингфилд?", парочка улыбается, резво отвечая: "Это свобода". Оставшийся путь мы провели молча, наслаждаясь вечерним теплом, розовым закатом и ветром, заигрывающим с каждой клеточкой тела.
Из колонок настойчиво гремит музыка, сотня людей гудит в доме, разливая по стаканам выпивку. Худ хватает обеих за руки, таща в самый центр. Я не интроверт, но когда дело доходит до множества людей, прижимающихся к моему телу — пахнет керосином. На веранде ребята играют в бирпонг, стоя друг напротив друга и бросая мяч в стаканы с алкоголем. Остаюсь с незнакомцами, попутно стараясь уловить имена. Единственные два человека, которых я знаю, растворились в толпе. Кидаю мяч, второй, выпиваю стопку, ещё одну, и ещё, и через час в голову ударяет лёгкое помутнение, потому решаю закончить и осмотреть территорию дальше. Мой длинноволосый напарник с татуировками остаётся один. В душе надеюсь найти Калума и Хлою, чтобы выбраться из мышеловки.
События того вечера остаются смутными отрывками в недрах головного мозга. Я познакомилась с десятками людей, имён которых не вспомнить. И несмотря на добрую стёртую половину воспоминаний дня из Спрингфилда, у нас всё равно остались фотографии.
В тот мартовский день я встретила любовь, сама того не подозревая.
***
Слишком шумно. Направляюсь к бару и делаю заказ. Девушки у сцены готовы разорвать певцов на кусочки. Крики давят на барабанные перепонки, выпиваю стопку текилы в прикуску с лимоном. Жду, пока Хло закончит любезничать со своим парнем, попутно беседуя с барменом. Он готовит мне коктейли, не давая соскучиться.
— Не помешаю? – солист усаживается рядом.
— Сделай одолжение, развернись на сто восемьдесят градусов, забери писклявых кукол, от которых голова идёт кругом, и бегом сторону сцены. Там же твоё место?
Текила делает язык острым, а кровь в жилах кипящей и обдающей щёки. Нас окружает куча кричащих незнакомок, бросающих в лицо фотографии и маркеры, что-то выкрикивая и откровенно наглея.
— Ты нас не угостишь?
— Предлагаю быстро сделать фото и дать мне немного отдохнуть, ладно?
— Я угощу. Налейте, чтобы заткнуть им рты, – раздражённо выпаливаю, выпивая третью рюмку.
Блондин смеётся, а я попутно замечаю серёжку в его губе, идеально подходящую к голубым глазам и блондинистым волосам. Весь этот образ так вливается в него: плохого мальчика, играющего девичьими душами. Он слишком красив, я слишком пьяна. А этот чёртов пирсинг на губе слишком ему подходит.
Уже пять минут из головы не выходит мысль, что образ испорченного парня мне знаком.
— Я Роберт.
— Софи.
— На концерт или расслабиться в пятничный вечер?
— Как будто на вашем выступлении это возможно, – ещё раз окатываю фанаток ледяным взглядом. — Я к Калуму.
— Из ряда поклонниц Худа? – не отрывает взгляд, изучая каждый сантиметр.
— Кретин... Моя лучшая подруга его девушка. Хлоя Джоселин, – указываю на влюблённую парочку, воркующую в углу неонового помещения.
После этого проговорили ещё три часа, но итог изначально был предначертан — я его послала. Сама обещала: никаких связей с музыкантами с ветряными душами. А ещё крайне верю дурному предчувствию, которое не сулило ничего хорошего и отдавалось горькостью дежавю.
В течение нескольких дней мы с Робертом виделись в компании его группы, больше узнавая друг друга. Личная встреча наклеила бы клеймо "свидание", и таким оно и стало. Я никогда не романтизировала отношения, не мечтала о свадьбах и "однажды и навсегда". Я всего лишь воровала одежду, любила рок и связывалась не с теми людьми, о чём сильно жалела. Мы с Хлоей — лисы в стае волков, всегда ими были.
Роберт красивый и высокий. Типичный парень из группы, на которых вешаются и молятся каждую ночь подростки, делая тату со строками песен и мечтая о любви с музыкантами. Парень встретил меня в центре у главного фонтана Талсы. Рассказал пару историй, спел одну из своих песен, обольстительно улыбался и дотрагивался, словно я что-то значу. Спустя три часа я поняла, что попалась в этот капкан. Стопка, ещё одна, и ещё. Для шестнадцатилетней выпила много. Не так много, чтобы потерять сознание и не стоять на ногах, но достаточно, чтобы заняться сексом с парнем, которого знаю две недели, и который лишил меня девственности.
Утро с похмельем — первый круг Ада. Просыпаюсь в неизвестной мне комнате, пытаясь найти одежду. В глазах мерцают созвездия, шум одолевает перепонки. Из последних сил натягиваю ботинки, выхожу из мотеля и ловлю такси. Вторым кругом Ада будет встреча с мамой, ибо сегодня ответственный день, а я так и нарываюсь испортить. В запасе три часа, чтобы привести себя в вид послушной шестнадцатилетки, коя крайне рада познакомиться с ухажёром матери и сводным братом. И даже несмотря на препятствие со всеми остальными кругами Ада, я не могу перестать думать об этом гитаристе.
Платье, кеды, аккуратно уложенные волосы, разведённые вишнёвым, подведённые глаза, нюдовая помада, вуаля — Кира Оллфорд — идеальная дочь. К чему сарказм, я ведь и в правду хотела быть такой.
— Милая, спускайся.
Выдыхаю и медленно иду вниз, пытаясь свыкнуться с мыслью, что жизнь в корне поменяется через считанные секунды.
— Кира — моя дочь, – вежливо произносит Стефани, освещая улыбкой весь дом. — Дорогая, знакомься, мой мужчина — Стив и его сын — Люк.
Смотрю в сторону двери, где вот-вот появится сводный брат. С одной стороны, меня буравит любопытство, с другой, осознаю, что душа сейчас на другом конце города, пытается заглушить похмелье литрами воды. И представляя вымышленный образ нового члена семьи, выстраиваю десятки вариантов, исходя из внешности Стива. Высокий, волосы светлые, а глаза, скорее всего, карие. Не спорю, сейчас любопытство захватило меня вдоль и поперёк.
— Люк, заходи, не стесняйся.
Поднимаю глаза на маму, которая счастливо улыбается, затем перевожу взгляд на располагающего к себе мужчину Стива, и в предвкушении смотрю на вход, где появляется, МАТЬ ВАШУ, РОБЕРТ! ИЛИ ЛЮК... КАК ЕГО ВООБЩЕ ЗОВУТ? СЕРЬЁЗНО? МОЙ СВОДНЫЙ БРАТ — ПАРЕНЬ, С КОТОРЫМ Я ПЕРЕСПАЛА? КОТОРЫЙ МНЕ НРАВИТСЯ? ТОТ, С КЕМ Я ХОЧУ ВСТРЕЧАТЬСЯ? Нет, погодите, это чёртова шутка. Шутка. Шутка...
— Мне очень приятно, юная леди, – Стив аккуратно пожимает мою руку.
— Кира... – тихо шепчет блондин, открывая рот.
— Люк, хм-м... – протягиваю руку, встречаясь взглядом с этими глубинными глазами.
Не могу поверить, что всё происходит здесь и сейчас. Тело бросает в дрожь. Чувствую себя обманутой, подавленной, но такой довольной от одного его вида. Этому нахалу понадобился вечер в клубе, чтобы вписать себя чёрной ручкой в мою историю, и две недели, чтобы протаранить все принципы и заселиться внутри ледяного сердца. За это я ненавидела его, но, кажется, влюблялась ещё больше.
Сперва мы были в недоумении, как себя вести. Родители боялись, что не найдем общий язык, не будем общаться или, чего хуже, травить. Уж лучше бы я его травила, чем бесстыдно желала!
— У Люка своя группа, – радостно произносит Стив. — Ребята выступают с концертами в Америке. Сынок, пригласишь Киру?
— М-м-м, группа? Впечатляет.
— Репетиция послезавтра, может, составишь компанию? – чувствую, как рука под столом ложится на моё колено.
— Можно.
Заканчиваю трапезу и направляюсь в свою комнату, чтобы позвонить Хло как можно скорее. Необходимо закричать в подушку, попросить о пощёчине, выкурить сто сигарет. Скажите, что это сон. Скажите, что я не вляпалась в дерьмо. Дерьмовое, блин, дерьмо.
Следующие пару суток мы пытались коммуницировать, как брат и сестра, которые узнают друг друга, но желание большего всё время висело в воздухе, пропитанном аромопалочками с ванилью и вишней. Живём в одном доме три дня, и это самые странные семьдесят два часа в жизни. Словно её поставили на паузу, но меня об этом не предупредили.
— Почему Софи? – усаживается напротив.
— Не знаю, нравится. Могу аналогично спросить, Роберт.
— Это действительно моё имя. Люк Роберт Хеммингс.
Молчим. Создаём взглядами смешанный коктейль из морского оттенка и изумрудно-зелёного. Разве слова нужны?
— Не хочу, чтобы они были вместе, – тяжело вздыхая, Люк шмыгает носом. Осматриваю Хеммингса с ног до головы, мол, очнись, что ты сказал, придурок? — Иначе мы не сможем быть парнем и девушкой, верно, сестрёнка?
По пути в репетиционный зал мы посетили салон, откуда вышли уже два человека с проколотой губой. Нам хорошо вместе, и чёрт знает, что будет дальше. Если я могу ещё немного насладиться минутами с человеком, в которого влюбляюсь, то поставлю жизнь раком и покажу, кто тут главный.
Входим в зал, ребята мигом налетают с вопросами о знакомстве с сестрой и новой мачехой.
— Она хоть симпатичная? Не зануда? – Эштон хватает в руки палочки, усаживаясь за ударные.
— Смотри сам.
— Что? В смысле?
— Знакомитесь, моя сводная сестра, – голубоглазый указывает на меня, в свою очередь выдавливаю улыбку и наигранно машу рукой.
— Ты шутишь? – Калум подходит ближе, щипая себя несколько раз.
— Похоже на то, что мне весело?
В зале повисла тишина. Представляю, какой взрыв творится внутри каждого из ребят. И не представляю, что на этот счёт думает Хлоя, которая должна вернуться сегодня вечером из Канзаса, где живёт её бабушка.
— Какого хрена... Это прикол? Чёрт, что теперь делать?
— Создавать музыку, веселиться, заниматься отменным сексом, целоваться в общественных местах и делать кучу фотографий, наслаждаться жизнью и посылать правила к чёрту.
Мы с Хлоей стали неотъемлемой частью всех поездок на гастроли, путешествовали по континенту, развлекались. Один концерт изменил жизнь, и я не представляю её без четырёх придурков, создающих волшебную музыку, и очаровательной подруги. Это было лучшее время в моей жизни.
И я всё испортила.
***
На часах 2:32. Переворачиваю подушку на холодную сторону, пытаясь уснуть. Моя злость, как и эмоции, всё ещё не замолкают, отдаваясь в голове навязчивыми мыслями. Хочется убежать отсюда и никогда не возвращаться.
Натягиваю кофту, на носочках выходя из комнаты и пробираясь по коридору. Самое главное, чтобы охранники не заметили, иначе ЗАКРЫТЫЙ БЛОК! Захожу в дверь под номером четыре. В моих руках ножницы и дикое желание распотрошить грудную клетку Кристиан. Делаю глубокий вдох, отгоняя дурные мысли. Убить её прямо здесь? Нет. Отрезать волосы, которыми она так гордится? С удовольствием.
Крис кряхтит, поворачивается, но слишком крепко спит, чтобы открыть глаза и завизжать от ужаса.