Расскажи мне историю.

☽ ☿ ☾

Муха, подёргивая тоненькими лапками, ползла по обнажившейся кости глазницы. На её удачу вороны оставили немного подгнившей плоти, а стрыги облюбовали лишь ступни. Муху не волновала ни выжженная на лбу висельника метка Безликого, ни проходящие мимо люди — ещё вчера радостно улюлюкавшие при виде чужой смерти, а сегодня уже безучастно проходившие мимо. Только окружность глазницы да впадина носа — её маленький пир. И уж точно муху не волновала Калé.

Цыганка стояла так близко, что стрыги могли бы учуять диковинный запах, исходящий от неё, а патрули — услышать перезвон нескончаемых браслетов. Но она оставалась невидимым наблюдателем — тем, кто видит всё, оставаясь в тени. Единственным, кто проявил к ней интерес, был сам висельник: перекинутая через шею верёвка слишком прочно удерживала его в месте, где больше никто его не ждал.

Если бы муха перелетела чуть левее, она бы заметила, что у висельника теперь была компания. Застиранное голубое платье болталось на худых плечах второй узницы, застрявшей в петле этого абсурдного мира. Её шея не знала верёвки — только домашняя, крепко связанная простыня. Но муха не летела к ней — нетронутой тлением и патрулями — а Калé смотрела лишь на свисающую руку женщины, что будто в последний раз пыталась коснуться родных пальцев.

— Вам пора. — Голос, будто сошедший с вершин Карпат, облетел площадь и ударил колоколом. Стрыги замерли, оторвавшись от добычи, патрульные опасливо заозирались, ища источник. Но взгляду обманутых недоступен вид истины.

Калé звякнула браслетами — тонкий, как дыхание младенца, звук пробудил мертвецов. Пустые глаза распахнулись и увидели ту, что явилась их проводить. Костлявый, неприглядный лик, что сейчас казался милостивей материнской улыбки. Узники остались на месте, но петли ослабли и распустились, выстилая широкую дорогу, — то, что удерживало двоих, теперь обозначало им путь. Голубое платье женщины затрепетало на ветру, она, наконец, взяла за руку сына и ушла, не обернувшись. Куда? Этого они не знали, да и теперь это было неважно.

Путь Калé лежал дальше. «Храм» Безликого — так его называли те, кто спутал «спасение» и «исполнение желания». На первый взгляд он казался старенькой церковью, почти неприметным зданием, сплошь сложенным из чёрного камня, лишённого отражения и тени. Но его истинная геометрия не вписывалась в этот мир. Алтарь, вытесанный человеческими желаниями и страстями, он существовал во всех точках сразу и ни в одной — как сингулярность, как абсурд, принятый за истину.

Треликая дала людям свободу. И они выбрали того, кто даёт всё и не просит ничего. Кроме души.

Треликая вошла внутрь и опустилась на скамью неподалёку от группки отчаянно молящихся женщин. Они не ведали, кто сидит рядом с ними, но ощутили эту давящую на сознание громоздкость сгорбленной фигуры цыганки, от которой веяло ужасом и благоговением одновременно.

— Тебе люди больше не воздвигают Храмы. — Безликий возник рядом, будто всегда здесь был, его ладони расслаблено покоились на рукоятке извечной трости.

— Когда-то Храмы в мою честь простирались до самого горизонта и исчезали где-то в облаках. — Если бы у Треликой были эмоции, то сейчас на её губах играла бы ностальгическая улыбка. И тут же погасла. — Люди любят придумывать себе богов, ещё больше — предавать их забвению.

Безликий только усмехнулся, достав из кармана пиджака резную трубку и закурив.

— Мне нет дела до храмов и людей, я простой шулер. Люблю вбрасывать случайную карту в колоду и смотреть, что из этого выйдет. Твои зверушки презабавные — так быстро и легко уверовали в добродетель зла.

Теперь был черёд Калé беззвучно рассмеяться, качая головой.

— Наша партия подходит к концу, и ты это знаешь. Судьба идет неумолимой поступью, тебе кажется, что ты влияешь на её ход, но ты лишь часть пути. Просто малая часть пути.

— Брось эти заумные изречения! — Безликий закашлялся, выпуская дым в её косматые волосы. — Сколько миров я поглотил, сколько дорожек вывернул наизнанку, тебе не сосчитать! Ты думаешь, что просчитываешь на несколько шагов вперёд, но я случайный камешек под колёсами Жизни, об который спотыкается ретивый конь и ломает шею. Честно говоря, для всемогущей Матери ты не слишком-то участвуешь в судьбе своих детей.

— Честно говоря, для Вселенского зла ты довольно избирателен, — парировала Треликая, но спустя время добавила: — В этом и суть, давать детям стать теми, кем они должны быть, не вмешиваясь.

— У меня несколько иные методы воспитания, — хмыкнул Безликий, задумавшись. — Но разве я зло? Ты оставила детей без рук и молча наблюдаешь, думая, что в этом свобода, а я всего лишь даю им то, чего они сами просят.

— Ты — дитя беспорядка, мечтаешь быть всем, будучи ничем, — произнесла она, тихо, почти с жалостью. — Но даже ты подчинён. Не мне. Не судьбе.

— Тогда чему?

— Пустоте, которой ты боишься. И поэтому хочешь заполнить её хаосом.

Они замолчали. В храме звенели колокольчики, женщины шептали — кто-то о спасении, кто-то о мести, кто-то сам не знал зачем. Безликий поднёс трубку к губам.

— Тогда, мать-невмешательства... Поставим последнюю ставку?

— Уже сделана.Кале повернула голову в сторону входа, дверь храма натужно заскрипела, впуская нового посетителя. Худенькая, невысокая фигурка со взъерошенными волосами — мальчик лет десяти, такой тонкий, что казался почти прозрачным на фоне монументального здания. Как голодное чрево, ворота проглотили его, чавкая замыкающимися створками. Он держал в руках обрывок письма и красную нить, завязанную в узел, такие когда-то использовали, обращаясь к Богине.

— Один из твоих. — В голосе Странника забрезжили нотки любопытства.

— Он потерял отца, — спокойно ответила она. — Загадал желание: встретиться с ним ещё раз.

— И ты, конечно, отказала.

— Потому что мёртвые не возвращаются.

— Но они могут казаться живыми. Этого людям обычно достаточно. Им нужна не истина, им нужна надежда.

Треликая не ответила. Мальчик медленно подошёл ближе, его направленный точно на них взгляд был слишком пронзительным для ребёнка. Он видел суть.

Не цыганку с проседью в спутанных волосах, а Богиню. Смерть: пустую и неотвратимую, от которой нет пути назад. Она пугала столь юное создание, ещё не успевшее толком вкусить Жизнь. Но и юная, цветущая Жизнь глядела на него серьёзно, не обещая вечной лёгкости.

Мальчик повернулся к Безликому. Тот сидел, не пряча усмешки, и протянул руку, в ней — трость, изогнутая, как петля.

— Говорят, вы можете вернуть нам папу? — Тонкий голосок дрожал, но мальчишка стоял ровно, как солдатик, глядя на двух самых могущественных существ.

— Он тебя уже ждёт, малыш, — мягко, почти с лаской. — Просто закрой глаза и коснись трости.

Наболдашник трости засветился, словно в внутри трепыхались светлячки. Свет манил. Мальчишка вытянул руку, нерешительно, едва-едва, когда его внимание привлёк браслет на запястье Кале́. Он был целиком сплетён из красных нитей таких же, как он держал в руке.

— Ты слышишь, малыш? Папа уже зовёт тебя, — нараспев протянул Безликий. Трость загорелась ещё ярче, совсем как у уличных магов. Мальчишка и правда услышал голос, вот только никак не мог разобрать слова.

— Видишь? — произнёс Безликий, обращаясь к Богине. — Людям не нужен выбор. Им нужен сон. Ты даёшь грубую правду. Я — красивую иллюзию. Угадай, что они выберут?

Треликая опустила голову, не покорно и не обречённо, просто принимая. Таков был истинный облик её созданий: не чудовищный — неполноценный.

Мальчишка замер, рука повисла в воздухе. Он стоял между правдой и иллюзией — на тонкой грани, где решаются судьбы.

☽ ☿ ☾

С исчезновением Исшет в зале повисла странная тишина, будто из него выкачали весь воздух, пространство начало сжиматься, давя на виски. Локид тяжело дышал и потирал ушибленные о стол костяшки, глядя в никуда. Казалось, ничего вокруг он больше не замечает, внимание сузилось до единственной точки — ненависть, а всё прочее просто плавилось в горниле всепоглощающей эмоции.

Дракула едва заметно качнул головой, уловив намерение Эйвелин, — сейчас на бесе разве что не хватало таблички «не влезай — убьёт!» А следующим движением мягко перехватил её руку и встал чуть впереди, разрезая собой пространство между ней и выходом. Напряжен. Она ощутила это порами, подавив в себе желание коснуться его стальных плеч, когда дверь резко распахнулась.

Что осталось никем незамеченным, так это крошечная записка, которую Дракула, прочитав, тут же смял и убрал поглубже в карман, намереваясь затем уничтожить. Ещё одна подсказка от Исшет? Или ловушка?

Зал наполнялся людьми, первым вошёл Хей-Си, придерживающий хромающего Лео, за ними Айлин и оборотень по имени Ивар. Сейчас он напоминал викинга ещё сильнее, чем обычно, его толстые, жёсткие волосы были собраны в тугую косу на затылке, гладко выбритые виски блестели на свету, а вокруг ромбовидных зрачков разливался огненно-рыжий цвет. В его облике было нечто звериное, куда больше, чем в Лео, поверх формы Сопротивления он носил шкуру пумы, как символ одного из своих воплощений. Его жёсткий взгляд искал Эйвелин, но вместо неё нашёл пару льдисто-голубых глаз Высшего вампира.

Любопытный контраст.

Внимание Эйвелин же было приковано к Лео, тот старался держаться прямо, проходя к столу в центре комнаты, но ей было отлично известно, как дорого ему даётся не выдавать свою боль от каждого движения. Она чувствовала её зубы, вгрызающиеся в рёбра Нолана, что каких-то пару часов назад заново ломал доктор Сарджент так же явственно, как будто в своих собственных. Лео украдкой перехватил её взор и подмигнул так, что это уловила только она: «не переживай, старушка, на мне всё быстро заживёт», а после натянул обратно маску серьёзности.

Единственная, кто оставался в тени, и старался не привлекать к себе излишнего внимания, была Айлин. Откинув густые каштановые волосы за спину, она держалась уверенно на фоне могущественных мужчин, не выдавая сомнений или тревоги. Глядя на мать под таким углом, Эйвелин вдруг явственно ощутила, что её душа — потёмки. Что там роилось? Почему на её лице так редко проступают эмоции, словно каждую из них тщательно прячет под кожу, а, может, прожила слишком давно и глубоко? Может ли в конце концов ощущать страх женщина, связавшая свою и её судьбу с кем-то вроде Безликого?

Айлин подняла подбородок и перехватила взгляд дочери, словно услышав её поток вопросов. Но что та говорила в ответ, Иви так и не смогла разобрать. Внимание привлёк к себе заговоривший Лео.

— Полагаю, всем уже известно, что в рядах Сопротивления появился предатель. Кто это и как много он смог передать Безликому, мы пока не знаем, но стало известно, что местонахождение Убежища больше не является тайной. А значит, сейчас нам предстоит решить, как действовать в сложившейся ситуации и обезопасить всех, кто здесь находится. — Посмотрев на Дракулу, Нолан добавил: — Не прибегая к Линчеванию.

Вампир криво ухмыльнулся, давая понять, что его тактика несколько отличалась.

— Без выяснения предателя любые наши действия заранее скомпрометированы. — Влад не смотрел ни на кого определённого. — Включая находящихся в этой комнате, каждый под подозрением, потому планы нужно строить, исходя из этого простого факта.

Уверенность и спокойствие в ситуации полной неопределённости выдавали непростой опыт Дракулы — если из всех его предателей за все века выстроить забор, то им бы можно было обнести Бухарест. Собственно, нечто подобное он однажды и исполнил в небезызвестном прошлом. Поэтому он своих предателей пережил.

Сухой смешок оборвал мысль. Иви ощутила, как в желудке разлилось нечто тягучее и холодное, липкое чувство, появление которого оно подсознательно ждала с самого начала. Оборотень Ивар пригладил бороду и выразительно глянул в её сторону:

— Мне одному кажется, что в поисках предателя далеко ходить не нужно?

— Я спасла тебя, ублюдок! — прошипела Эйвелин сквозь зубы. Хоть выпад и был ожидаемым, менее неприятным от того он не стал. Она ощущала его неприязнь, будто грязь на собственной коже, но к ней примешивалось ещё и... опасение?

Иви понятия не имела, почему вдруг так чётко определяет чужие эмоции, будто в ней образовался барометр, но была готова поклясться, что этот громадный оборотень, способный одним ударом лапы раскрошить ей череп, действительно её боится. И, чёрт возьми, теперь она и сама боялась того, на что может быть способна перед лицом опасности. Тогда уничтожить бессущных — забрать их подобие жизни и превратить в ничто было легко, как дышать. И все присутствующие это видели.

Её нервозность разбилась о гранитное молчание Дракулы. Он не сдвинулся с места, всё ещё являясь её живой крепостью, но теперь она физически ощутила жидкую сталь, растекающуюся по венам вампира. Остальные, похоже, не замечали, но тени в комнате сгустились и поползли к нему, цепляясь за его плечи, вылизывая ноги. Влад был их средоточием, обманчиво спокойным, но готовым действовать в любой момент.

Оборотень чувствовал это на уровне инстинктов, потому не рисковал приближаться к Аньези, хоть гнев напополам со страхом и подстёгивал к неосторожным речам.

— Спасла? — Ивар призывно дёрнул головой, как бы призывая её посмотреть на раны других. — Ты первая обратила внимание на ребёнка, ты стояла ближе всех к разлому и даже провалилась в него. На Глэне живого места нет, а тебе, красотка, хоть бы хны!

— Ивар, хватит. — Приказ Лео прозвучал устало, но оттого не менее весомо.

Хей-Си с готовностью выступил чуть вперёд, но Вожак пока не отдавал распоряжений Интересно, на чьей стороне он? Что-то подсказывало Эйвелин, что не на её, и даже не на Ивара, Хей-Си просто глубоко уважал их порядки.

— Пусть выскажется, — выдала Аньези, дёрнув подбородком, и ощутила, как шея, плечи, затем руки будто превращаются в камень от напряжения, от уставившихся в неё удивлённых глаз.

«Сука, как же это всё достало!»

— Со своей стороны советую быть очень осторожным в высказываниях, — добавил Дракула.

Косточка на покрытом жесткой щетиной горле оборотня опасливо дёрнулась. Сдержанность высказываний его не обманула, бывший Владыка Тьмы — Владыка Тьмы навсегда, ещё в молодые годы Дракула подавлял мятежи покруче возмущений в пределах маленькой комнатки, о его методах весь Тёмный мир был вполне наслышан. Ни один Ликан, даже Высший, в схватке с матёрым вампиром бы не выстоял, тем более за его женщину. Надо было заходить с другой стороны, постараться переубедить Лео или на худой конец Хей-Си, к нему Вожак всегда прислушивался.

Ивар, смерив Эйвелин гневным взором, обратился к Нолану:

— Я знаю, что у тебя с ней связь и всё такое, но подумай, просто прислушайся к голосу разума! Эти две женщины, — палец с длинным желтоватым ногтем ткнул воздух в сторону Айлин и Иви, — связаны с нашим врагом. Одна указала нам «безопасный» путь, вторая привела прямо к разлому, который, кстати, на неё не действовал! — желтый ноготь снова ткнул воздух. — Красотка, не хочешь рассказать нам, что произошло там, когда ты упала?

Эйвелин понимала: соврёт, и все это почувствуют, но если скажет правду, сделает только хуже. Обогнув Дракулу, она сделала шаг вперёд — оборотень инстинктивно оскалился, хотя на его фоне Аньези была едва ли не в два раза меньше. У неё выступают острые ключицы из-под полы накинутого наспех халата, а у ликана кожа вздыблена от рельефных мышцы и проступивших тёмно-синих вен, но он защищается, а в ней — надколотая решимость напополам с уязвленностью.

— Я действительно была в разломе и видела там Безликого. Понятия не имею, почему он меня не убил в этот раз, но это точно не был прилив нежных отцовских чувств. И да, ты прав, разлом не причинил мне вреда, а ваши раны заживают дольше обычного. Всё потому что в том месте искривилось не только пространство, но и время, а я умею ими управлять. — Иви ничего не делала, сила сама хлынула к поверхности, вибрируя вокруг неё, давя на перепонки. Это было похоже на стылый ветер перед закручивающимся торнадо. Уловив ответную реакцию, Аньези поинтересовалась с лёгкой улыбкой на губах: — Хочешь посмотреть? Могу запросто вернуть твою мохнатую задницу обратно на площадь.

Она не видела, но одна пара льдисто-голубых глаз сейчас наблюдала за ней с неприкрытым восторгом. В такие моменты Дракуле казалось, что защищать стоит не её, а от неё. А ещё в такие моменты ему ужасно хотелось сорвать с неё одежду и хорошенько отыметь до дрожи в ногах, и будь она не настолько в ярости, то ощутила бы и это. Но сейчас ему приходилось уделять слишком много внимания зарвавшемуся оборотню, и это огорчало вампира. Очень огорчало.

Клыки Ивара угрожающе обнажились, но на этот раз его оборвал рык Лео, возможно, спасая ему жизнь.

— Эйвелин перенесла нас сюда. — Громоздкая тёмная фигура будто заполнила добрую половину комнаты, напоминая, что значит Вожак. — Ты сам видел, в каком положении оказался отряд. Она нас спасла.

Ивар мотнул косматой головой, поумерив пыл, но мнения не изменил.

— Нас? Или себя? — Теперь он обращался только к Лео: — Она вынудила тебя открыть местонахождение Убежища, и аккурат после этого к нам заявилась Демон. Как ты это объяснишь?

Иви посмотрела на друга, внутри шевельнулся обжигающий страх: что если и он усомнится? Хотя бы на секунду дрогнет взгляд, голос, да что угодно. Это было бы хуже пустых обвинений, любых оскорблений. С детства между ней и Лео бывало всякое, ссоры порой доходили до синяков и песка в волосах, но всегда неизменно оставалось одно: они были заодно. Что бы ни случилось, кто бы в какую передрягу ни попал, был прав или нет, они — команда и точка. Но сейчас Эйвелин показалось, что Лео вот-вот повернётся, в его оранжевых глазах промелькнёт тень сомнений. И этого хватит, чтобы пошла трещина, которую ей уже будет не срастить.

«И, правда, Эйвелин. Почему ты не могла просто перенести нас в ближайшее безопасное место?»

Он подозревает её. Видит в ней опасность для других. Челюсти Ликана опасно клацнули рядом с артерией.

Страх буквально облепил все внутренности, примораживая к позвоночнику. Эйвелин провела ладонью по взмокшему лбу, снимая наваждение.

Потому что Лео не повернулся, его взор был устремлён на оборотня напротив.

— Я сказал «хватит», Ивар! — Прорычал он сквозь стиснутые зубы, подняв суровый взгляд и пригвождая им оборотня к месту. Сейчас как нельзя лучше было видно его животное нутро, прорывающееся сквозь обтянутую бинтами кожу. — Мы будем искать выход, а не впустую обвинять друг друга. Так мы только сделаем одолжение нашему врагу.

Эйвелин ощутила прилив благодарности к Лео, холод уступил приятному чувству, но на лбу всё ещё блестели бисеринки пота.

«Что за чертовщина ей только что померещилась?»

Влад встал ближе, незаметно коснувшись её спины, его спокойной уверенности аура будто окутала Эйвелин непроницаемым коконом, усмиряя ураган внутри.

— Возвращаясь к насущной проблеме, — Лео строго обвёл всех тяжёлым взглядом, обозначая окончание предыдущей темы, — Безликий нападёт на Убежище, это только вопрос времени...

— Пять дней, — ровным тоном перебила Айлин. — У нас будет пять дней до того, как он явится.

Она отошла от стены, приковывая к себе внимание. Казалось, ни недоверие, ни растущее напряжение в Убежище её особо не волнуют, словно она частично находится не здесь... В будущем? Каково это, смотреть на человека и знать наперёд его судьбу, все решения и их итог? Наверное, это отнимает вкус к жизни, делая её предсказуемой.

— Разве ты можешь предвидеть действия Безликого? — Иви не хотела, чтобы это прозвучало, как сомнение, не здесь и не сейчас, но вопрос слетел с губ раньше, чем она успела его обдумать.

Айлин не выдала уязвлённости, даже если она и была, ответила также спокойно: — Обыкновенно нет, но это решение я вижу ясно. Мадам Арахна тоже это предвидела.

Влад, Лео и Хей-Си явно прислушались к её словам, но Ивар не сдержал нового смешка.

— Может, и мне на Судьбу погадаешь? — Выдал он вполголоса, но Айлин расслышала. На её лице отразилась странная улыбка, в ней не было радости, скорее, осознание собственной правоты.

— Я могу рассказать, что тебя ждёт, оборотень, но уверен, что хочешь знать?

Что-то в её взгляде или тоне голоса заставило Ивара, поджать губы, удерживая рвущуюся грубость.

— В таком случае лучше остаться здесь и укрепить Убежище, раненых перенести как можно дальше от поверхности, — продолжил Дракула. — Времени будет достаточно.

— Чтобы сделать из Убежища склеп? — Поинтересовался Ивар. — Если Безликий знает, как сюда проникнуть, он может попытаться выкурить нас отсюда.

— Потому боеспособные оборотни будут охранять Убежище снаружи, — не обращая внимания на его тон, ответил Дракула.

— Оборотни? — Лео вскинул голову, во взгляде мелькнул нехороший огонёк.

— Моя нечисть будет помогать, — невозмутимо добавил Дракула. И у Эйвелин закралось чувство, что вампир чего-то умышленно недоговаривает.

В разговор вступил Хей-Си, задумчиво сложивший руки в замок за спиной на солдатский манер.

— Времени не так много, но мы можем попробовать увести всех в более безопасное место. Сегодня разведка также доложила, что некто покидал Убежище не через основной ход. А это значит, что врагу могут быть известны в том числе и наши лазы, и при необходимости отступать мы действительно окажемся заперты здесь.

Информация о том, что кто-то тайно покидал Убежище, была новой даже для Нолана. Он сильнее нахмурил брови и развернул перед собой карту, всматриваясь во что-то.

— Вчера Убежище покидала я, — внезапно произнесла Айлин.

В этот раз холод не просто сковал внутренности Эйвелин, а буквально врезался ледяным клинком и провернулся.

— Господи, Айлин... — прошептала она, сжав веки. В услышанное не хотелось верить, но стоило ей только приблизиться к матери, как прошлое покадрово влезло в голову. Дар сегодня работал на полную катушку, но это отнюдь не радовало.

— Меня вывели и привели обратно, — продолжила Айлин. — Мне всё ещё не известны координаты Убежища, и я бы не поставила его под удар.

Самообладание и убеждение Вожака дали сбой, Ивар грубо расхохотался и снова ткнул пальцем в сторону женщин.

— Нужны какие-то ещё доказательства?! Она прямым текстом заявляет, что уходила за день до нашей вылазки, после которой мы все чуть не погибли! Выставьте её за границу Убежища, и муженёк сам прискачет за ней — вот вам и преимущество в виде приманки!

Вот теперь Иви по-настоящему вспыхнула: плевать, что он думает про неё, плевать, что не доверяет, сейчас даже плевать, что Айлин снова утаила свои планы и какого-то чёрта поперлась к Джеку. На этот раз это была прямая угроза.

— Тронь её, и увидишься с предками раньше, чем успеешь гавкнуть! — Сила, только дожидавшаяся повода, забурлила в жилах, заливая её радужку золотом. Зрение сузилось до единственной точки — Ивар.

Оборотень не спешил нападать, но на его лице играло победное выражение, будто теперь он получил неопровержимые доказательства собственной правоты.

— Эйвелин!

Дракула вырос между ними, его ледяной голос прошёлся отрезвляющей волной от макушки до самых пят. Пелена понемногу спадала, в фокус начали попадать и другие люди, предметы.

— Проводи Айлин до комнаты, будь любезна.

Иви на секунду остолбенела от шока, но едва заметный поворот головы Влада в её сторону, затем в сторону выхода развеял сомнения.

— Ты серьёзно? — прошипела она, почти не размыкая губ.

— Сейчас, — с нажимом повторил Дракула.

«Мы об этом пожалеем», — сглотнули черти, бросая взгляды в сторону гадин. — «Мы об этом очень крупно пожалеем».

Зычный хлопок дверью был тому подтверждением.

Ивар оскалился, в его лице читалась отчаянная убежденность:

— Ты сам знаешь, что в этой истории что-то нечисто, а, может, и сам что-то скрываешь! Я тебе не доверяю, Дракула, как и твоей женщине.

Влад жестоко улыбнулся, обнажив слегка выдвинувшиеся клыки, — в этом было их колоссальное различие. В своём идеальном костюме Князь Тьмы в отличие от грубоватого вида оборотня выглядел как человек, но в нем, без сомнений, куда меньше человечности. И эти клыки с превеликим наслаждением вспороли бы ему яремную вену, наполняя глотку жгучей, сладкой кровью.

— Как приятно, что это у нас взаимно, — прорычал Высший. — Но ты правильно сказал: моя женщина. И если ты позволишь ещё хоть раз себе подобное в её сторону или в сторону моей семьи, я украшу твоей головой очередной кол. Советую не испытывать более моё терпение, сегодня я не трону тебя из уважения к Лео. Но завтра таких поблажек уже не будет.

По лицу Ивара явно читалось, что будь его воля, завтра бы для кое-кого не наступило. Но выросший рядом с ним Лео заставил прикусить язык.

— Что я сказал, Ивар? — Жёсткий голос проник в сознание тупой иглой. Оборотень мотнул головой, как бы прогоняя его, но это единственное движение, которое он мог себе позволить. Только теперь Влад разжал ладони, удерживающие ворот мужчины и позволил его ногам коснуться пола. — Не можешь держать язык за зубами?

— Я пытаюсь сделать так, чтобы нас не погубили! — сквозь стиснутые от натуги челюсти, выдавил оборотень. — И не сказал ничего того, что ты и сам не знал, — глухо добавил он, косясь на Вожака. — Глэн между небом и землёй, храни его Треликая, все в Убежище теперь в опасности!

— Ты высказался честно и прямо, заботясь о людях здесь, я это ценю, — всё тем же стальным тоном пролязгал Лео. — Но это моё первое и последнее предупреждение. Я не допущу склок в своём отряде. Ты понял меня?

— Да. — Единственное слово стоило ему немалых усилий, на кивок ушло ещё больше.

— Тогда иди. — Лео коротко кивнул Хей-Си, тот встал возле оборотня и указал на дверь. Ивар пререкаться не стал, но бросил недобрый взгляд в сторону Дракулы напоследок.

Когда дверь за ним закрылась, Нолан произнёс негромко:

— Спасибо. — В его голос опять звучала усталость. Нет, не так. Измотанность. Ликан опустился в кресло, придерживая рёбра рукой, будто боялся, что они проткнут кожу. Боль вернулась и с аппетитом взгрызалась в кости.

— Я бы предпочел решить проблему иначе, — непреклонно закончил вампир.

Никто ничего не добавил больше, оба друг друга прекрасно поняли.

— Ты действительно считаешь, что нам лучше остаться в Убежище? — Лео вернулся к прежней теме.

Дракула потер переносицу. Кучка проблем, маячившая перед ним после возвращения в Бухарест, росла в геометрической прогрессии и уже проходила на полноценную кучу.

— Это место частично под землёй, есть сеть входов и выходов, полная карта только у тебя и пары командиров, вы хорошо знаете местность, противник, скорее всего, лишён такого преимущества, по крайней мере пока. Если укрепить защиту и спрятать людей поглубже, возможно, есть шансы. В любом случае, до тех пор пока мы не вычислим предателя, о любом новом месте ему станет известно довольно быстро.

— Ты прав, — Лео опустил подбородок, прикидывая варианты, — но под землёй мы тоже уязвимы: проходы можно завалить или попытаться нас выкурить. Если на то пошло, мы до сих пор слабо представляем, какие ресурсы есть у Безликого.

— У Локида был опыт подземной осады, — Влад повернулся к бесу, за всё время не проронившему ни слова: — Что ты думаешь?

Ноэ поскрёб ногтем по вороту кожаной куртки с отсутствующим выражением лица. Услышав обращенный к нему вопрос, он не повернул головы, только по лицу расползлась такая кривая улыбочка — совсем не бесовская, а вполне демоническая, еденькая.

— Я думаю... — Локид выдержал значительную паузу, задумчиво вытянув губы: — Похрен.

Влад прошёлся свинцовым взглядом по фигуре беса, ловко спрыгнувшей с подобия подоконника, где он восседал.

— Веско. Что-нибудь ещё? — поинтересовался Дракула с налётом любопытства, но на шее проступили вены, выдавая подлинную реакцию.

— А чего воздух сотрясать, господа хорошие? Есть ли у Безликого армия и её численности мы не знаем. Может ли он просто снести всю эту богадельню к чёртовой бабушке, тоже. Чем ему наподдать под странствующий зад, имеем лишь смутное представление. Потому лично я выношу всё тот же вердикт: пох-рен.

Лео в отличие от Влада среагировал куда ярче, сказанное Локидом было чистой правдой без прикрас, и потому било слишком больно и точно в цель.

— И это всё, что ты предлагаешь? Древний бес, разгонявший целые армии, словил осеннюю хандру или что? Если ты не заметил, то мы в этой беспросветной заднице торчим уже больше года, и пока что справлялись.

Локид переместился к Ликану так быстро, что тот не успел среагировать, как лицо беса оказалось почти нос к носу к нему. Глаза Ноэ вспыхнули ярко-лиловым — не просто огонь минутной злости, там тлеющая, медленно пожирающая ярость, такая ломает хребты самым стойким, вымывая остатки рассудка.

— Вот и справляйтесь, Рыжик. — Голос низкий, нечеловеческий, слишком надтреснутый, а сквозь поверхность натянутого дружелюбия сочится угроза. — А древний бес пока найдёт себе менее бесполезное занятие.

Ноэ сделал шаг в сторону, обходя Ликана, на Влада он показательно не смотрел, будто это он был виновен во всех его бедах. Собственно, и вампир останавливать не стал, уступил дорогу, но в сведённых челюстях и напряжённой шее читалось всё то, что не произнёс вслух.

Уход Ноэ ознаменовался не менее звучным хлопком злосчастной двери. Отчего-то именно на ней сегодня все решили отыграться.

— Мне нужно об этом беспокоиться? — со вздохом спросил Лео.

Влад тихо хмыкнул, сжав переносицу.

«Сука, ну как же всё достало!»

Дубль два.

— Кто его знает, это же Локид. Сегодня самый милый душка, а завтра методично ногти выдирает и не морщится. Но я с ним поговорю.

В уме Дракула попытался прикинуть, который из намечающихся разговоров был менее взрывоопасен. И как ни крути, расчёты пока выходили не в его пользу...

— Влад, а управлять всегда было так дерьмово или только сейчас? — В уставшем голосе Нолана появились нотки юмора, сардонического, не подлинного.

Дракула только усмехнулся вопросу, на его долгой памяти было такое количество битв, восстаний, противостояний, кровавых интриг и предательства, чем славился далеко не только Тёмный мир, что он перестал это воспринимать как нечто удивительное, скорее, с годами его удивляло противоположное. Искренность чувств, неподкупность, приверженность принципам, подлинная дружба... Словом, всё то, чего было так мало в его мире, и что привнесла в его жизнь Эйвелин. Он посмотрел на Лео — в конце концов, Ликан отныне тоже часть этой его новой жизни. И, чёрт возьми, ему всегда нравился этот парень, а теперь начал нравиться даже чуточку больше.

— Власть — это терновый венок, который ты достаешь из грязи и несёшь столько, сколько сможешь нести. Она не хуже наших врагов умеет ломать хребты, многим уже сломала, — пожал плечами Дракула.

— Ты не устал? — вдруг переспросил Нолан.

Влад снова усмехнулся и покачал головой.

— Чертовски.

Лео грубым жестом пригладил растрепавшиеся вихры и понимающе закивал. Он действительно как нельзя лучше сейчас понимал Дракулу. В прошлом Влад всегда казался ему в какой-то мере недосягаемым: бывший правитель Валахии, видевший ещё королеву Викторию девочкой, Высший вампир, Владыка Тьмы. Что у них было общего кроме любви, пусть и разной, к Эйвелин?

— У меня около двух сотен оборотней, но треть из них совсем юнцы, недавно обратились и никогда не были в сражении, — вновь заговорил Лео, на этот раз тон был куда мрачнее. Он прекрасно понимал, что, вступи они в открытое столкновение с Безликим, то просто подпишут себе смертный приговор.

— Мало, — сухо заключил Влад. — Оборотни бесполезны в таком бою, вы слишком крупны и чувствительны к магии, если нападут бессущные, мальвы, пересмешники, да кто угодно, вас могут перебить по одному. Внутри драться нельзя.

— Что ты предлагаешь?

— Встретим их снаружи у основных входов, остальные заложим изнутри и взорвем, если туда будут прорываться. Мы не знаем, насколько Безликий осведомлен об устройстве Убежища, но благодаря предупреждению Исшет у нас есть несколько суток.

Как бы кто ни смотрел на поступки Демоницы, из-за которой во многом они все оказались где-то между станциями «хреново» и тотальный «звездец», предупреждением она, возможно, спасла несколько жизней.

— Взорвать? Если потолки рухнут, мы откажемся погребены заживо.

— Это крайняя мера, — без тени ложной надежды отрезал Влад. — Я смогу созвать кое-какую нечисть для помощи.

— Им можно доверять?

— Нет. Но сейчас это не имеет значения, раз даже здесь есть предатель. Так на нашей стороне будет эффект неожиданности.

Поразмыслив, Лео кивнул и свернул карту, убрав подальше.

— Есть мысли, кто может докладывать Безликому о нас? Я ведь догадался, что у тебя и здесь есть шпионы. — Ликан говорил без укора. Пожалуй, на месте Влада он бы сделал то же самое. По крайне мере теперь он это осознавал.

И без того осторожный, теперь Лео придётся выдавать своим командирам ещё меньше информации, чем прежде, а это чревато ошибками, которые могут стоить жизней. За всё время в Убежище он привык ко многому: запаху сырости, полумраку, холоду по ночам, но не к смерти. Смерть была среди них таким частям гостем, что впору было выделять ей отдельное место за столом, но он всё ещё не привык, и, наверное, не привыкнет никогда. Но предательство было и того хуже.

В этом было их с Владом отличие — Тёмный мир жил по собственным законам, если вкратце, то они звучали «делай то, что выгодно тебе, и так, чтобы за руку не поймали». Предательства, уловки, условия контрактов «мелким шрифтом» и манипуляции считались там куда обыденнее, чем их отсутствие.

— Слишком много и одна паршивее другой, — без тени иронии ответил вампир.

Остановившись в проходе, он обернулся к Нолану, сосредоточенно раскладывавшему защитные амулеты: чем-то, и Дракула сам не знал, чем именно, но Лео напоминал ему Гувера. Возможно, дело в непрошибаемых принципах или в непоколебимой вере в порядок — идеалисты! — но сходство было на лицо. А Гувера Влад всегда уважал.

Лео почувствовал его взгляд и поднял голову, приглашая высказаться.

— Фанагор очень хорошо тебя подготовил, — после короткой паузы произнёс Дракула. — Но если собираешься удержаться на этом месте, список доверенных контактов придётся сократить до пальцев одной руки.

— Спасибо. — По обрывистому ответу и тому, как дрогнул его голос, было заметно, что Лео тронут. — Влад, мне ты можешь доверять.

— В наше время доверие ценнее, чем обещания вечной любви.

В глазах Ликана вновь забрезжил тот самый огонёк догадки, меняя тон их беседы.

— Не знаю, что ты затеял, но у меня тоже есть шпионы, и неплохой нюх, — продолжил Нолан. Вот! Гувер, однозначно, Роберт Гувер... — Но, как я сказал, ты можешь мне доверять. Если считаешь, что будет лучше сохранить это в тайне, я приму, хоть и не в восторге от подобного в свете последних событий.

— Я надеюсь, что так будет лучше, — абсолютно честно ответил вампир.

Лео подтвердил сдержанным кивком.

— Но Эйв тебе голову оторвёт, когда узнает.

И это Влад тоже понимал, а главное понимал, что не «если», а именно «когда».

— Боюсь, не только голову...

Черти скорбно вздохнули и, понурив буйны головы, поплелись в бункеры.

☽ ☿ ☾

Пелена спадала, но непривычное внутреннее давление ещё не отпускало, как будто что-то изнутри реагировало на опасность вместе с ней. Эйвелин сжала кулаки, впившись ногтями в ладони, все эмоции: гнев, сомнение, страх, раздражение будто взвинтили до максимума, проверяя её на прочность. И её сила только подпитывалась ими.

Чёрт...

Чёрт.

Чёрт!

Если она не возьмёт себя в руки, то разнесёт Убежище вперёд папочки. Может, Ивар был не так уж неправ на её счёт?

— Посмотри на меня. — Властный тон Айлин вывел из оцепенения.

— Если ты думаешь, что твой вид меня успокоит, то очень ошибаешься, мама, — тихо прошипела Иви, но всё же разомкнула веки.

Самоконтроль — это тонкий лёд, сейчас он трещал и скрипел под натиском рвущейся наружу силы. Такого Эйвелин не испытывала раньше: энергия кипела не просто бурным потоком, она словно пыталась заткнуть жерло вулкана усилием воли, не подозревая, что собственная сила может быть настолько сокрушительна.

— Просто дыши глубже и слушай мой голос. — Айлин легонько потянула её за руку, уводя подальше от зала. — Ты же не хочешь, чтобы кто-то увидел тебя в таком состоянии.

А состояние действительно оставляло желать лучшего: пот стекал ручейками по спине, халат неприятно лип к телу, перед глазами плясали ярко-красные круги, мешая нормально идти, к горлу то и дело подкатывала тошнота — благо она не помнила, когда ела в последний раз.

— Это часто с тобой происходит?

— Только когда узнаю, что мать в тайне встречалась с отцом и, возможно, является предателем. — Все остатки воли уходили на сдерживание ревущего потока внутри, на вежливость её не осталось. Но Иви всё же добавила с долей испуга: — Никогда.

Ей казалось, что её вот-вот разорвёт, она будто впитала в себя эмоции всех, с кем говорила: Влада, Лео, Ивара, Айлин; каждая множила её собственные и норовила лопунть нервы.

— Эйви! — Айлин уставилась на руки дочери, до боли впившиеся в собственные запястья, но дело было не в боли. Под кожей девушки каждая вена, каждый крохотный сосудик подсветился золотисто-оранжевым. Поначалу едва заметно, но с каждым рваным вздохом всё ярче — она напоминала мраморную статую, что вот-вот пойдет трещинами и рассыпется прямо в её руках. — Эйвелин, пожалуйста,

Айлин шагнула ближе — осторожно, словно подходила к дикому зверю, готовому сорваться с цепи. Эйвелин попыталась отступить, но ноги дрожали и не слушались.

— Не трогай меня! — глухо выдохнула она, срываясь в рык, но уже на остатке ярости. — Я не хочу! Я не хочу... ты...

Айлин не ответила. Просто обняла.

Сначала — мягко, почти несмело. Потом крепче. Сквозь дрожь, сквозь злость, сквозь хриплое дыхание, рвущееся из груди дочери, она медленно начала покачивать её, как когда-то — много лет назад, когда в этом ещё не было боли, когда любовь была простой, несложной и без условий.

— Отпусти, — прошептала Эйвелин, не сопротивляясь больше, но и не сдаваясь. — Я боюсь, что не выдержу...

— Ты выдержишь, моя девочка, — шепнула Айлин ей в висок и бережно коснулась губами кромки мокрых от пота волос. — Сейчас всё пройдёт.

— Я боюсь всё разрушить, — также тихо произнесла Иви, уткнувшись в плечо матери. Каждый сжатый мускул в её теле понемногу расслаблялся, круги перед внутренним взором пульсировали всё слабее, исчезая. — Мне так страшно, мам...

— Знаю, моя девочка, — Айлин продолжала укачивать её, обессилившую, в своих объятиях. Она знала, что мало чем может помочь дочери, но сейчас просто хотела унести её страхи хотя бы на мгновение, забрать часть её боли и утопить в себе. — Тише-тише, сейчас отступит.

— Это всё происходит из-за меня, Джек убил Гувера из-за меня, Бран разрушился из-за меня, Мара потеряла родителей... Я убила тех людей на площади, хоть они и потеряли душу, но когда-то были людьми, и я не помогла матери, искавшей сына. Что если Ивар прав, и мы нехорошие люди, мы... опасны?

Айлин не сразу ответила, продолжая гладить дочь по спине, пока та не перестала дрожать.

— Мы и правда опасны, — тихо сказала она. — Но не потому, что хотим разрушать, а потому что умеем любить. Если ты боишься, значит, ещё держишь себя на грани. Это не признак зла, это значит, у тебя есть сердце. Ты не разрушение, Эйви. Ты — сила, которая умеет быть щитом.

Иви прислушалась к себе, обдумывая слова Айлин, а потом сказала тихо-тихо:

— Спасибо, мам.

И это помогало. Пускай ненадолго, но буря внутри утихала, вулкан засыпал, оставляя лишь пепел в небе. Эйвелин окончательно расслабилась, позволила себе прижаться к матери, ощутив такое знакомое тепло.

— Иногда мне кажется, что ты всегда была поблизости, просто я не могла дотянуться.

— Потому что так оно и было.

— Айлин слегка отстранилась, заглянув в лицо дочери. — Спасибо, что пыталась защитить меня сегодня, но больше так не делай. Родители защищают детей, не наоборот.

— Поэтому ты ходила к Безликому?

Руки Айлин опустились, но взгляда она не отвела.

— Да.

Иви выдохнула сквозь зубы, закатив глаза. Раздражение вновь всколыхнулось, но на этот раз не перехлёстывало через край, она вернула себе контроль. Пока что.

— Ты понятия не имеешь, какую серьёзную игру ведёт Джек и чем всё это может для нас кончится, в особенности для тебя! — Впервые в образе-воплощении невозмутимости Айлин так явно проступил страх. — Если это потребуется...

— Стоп, — Эйвелин резко её оборвала, качнув головой. — Ты ведь говорила, что теперь не видишь моё будущее и решения Джека. Что поменялось?

— Я не уверена, как это объяснить... — она замялась, обдумывая видение.

Иви не стала ждать и перехватила ладони Айлин, листая воспоминания. Но в этот раз что-то пошло не так.

— Эйви, отпусти меня! — потребовала Айлин, дёрнув руки на себя, но это не помогло. Голову пронзила резкая боль, будто через висок продели тонкий раскалённый прутик, она схватилась за пульсирующее место, но боль только нарастала, а Иви будто впала в подобие транса.

Руки, руки, руки, руки, руки, руки. Бесконечные руки! Искривлённые пальцы — жадно хватают, стискивают кожу, терзают живое мясо, вырывают ещё пульсирующие органы — их было бесконечно много. Бессущные — полчища, несметные потоки пустых, обезображенных лиц без души. Среди них были до боли знакомые: Лео, Патрик, Мэгс, Айлин...

Это их ждёт в будущем?

— О чёрт! — Эйвелин схватилась за грудь, стряхивая с себя фантомную хватку.

Только сейчас она заметила состояние Айлин. Это было странно. Её способность видеть прошлое не причиняет никакого дискомфорта другому, она просто видит обратную сторону реальности, а не выдёргивает воспоминания и не заставляет проживать их заново.

— Это один из возможных исходов, которые я пытаюсь предотвратить, — сухо процедила Айлин, убирая растрепавшиеся волосы. — Мои видения сейчас слишком хаотичные и разрозненные, обычно я не могу видеть решения Джека, потому что они слишком часто меняются, но некоторые исходы всё же мне открываются.

— Прости, — отдышавшись, извинилась Иви. — Я не хотела сделать тебе больно.

— Знаю, ничего, — вернув себе привычный вид, продолжила Айлин. — Обычно мне, как и тебе, достаточно коснуться человека, чтобы увидеть весь его жизненный путь до самого конца. Но сейчас с тобой всё иначе, думаю, это потому что твоя судьба слишком тесно переплетена с судьбой Джека.

— Но то, что я только что увидела, это не моя судьба...

— Это то, что ждёт всех нас, если мы проиграем.

☽ ☿ ☾

В предрассветный самый тёмный час Убежище крепко спало, не подозревая, что в этот миг решается его судьба. Не спали только хмурые дозорные, всматриваясь в уходящую ночь запавшими глазами. Обычно чтобы прогнать дрёму, они травили истории и негромко перешучивались, но сейчас молчали. Не нравилась им неестественная, тягучая тишина, нависшая над этим местом.

Не спала и одна неугомонная парочка, оккупировавшая столовую. Просторное помещение было почти пусто, но снаружи казалось, что внутри собралось, по меньшей мере, пара десятков человек.

Сначала раздался стук старенькой машинки.

За ним треск ткани.

Сдавленный писк.

И следом громогласное, отчётливо Патрико-Старовское и крайне возмущённое:

— Я закончил Академию прикладного Искусства, а не секцию выживания для безумных кутюрье на грани нервного срыва!

Новый, отчаянный стук машинки, напоминавший автоматную очередь.

— Это не дизайн, это крик о помощи на ткани!

Ещё немного и Убежище бы пострадало без участия Безликого, но дверь вдруг отворилась, и напряжение слегка выветрилось. Эйвелин осторожно прикрыла за собой створку, стараясь не привлекать лишнего внимания, но Патрик Стар уже нёсся ей навстречу, сотрясая перед собой полотном ткани.

— Нет, ну как они себе это представляют?! Как я должен вот из этого сделать форму? Ни оверлока, ни нормальной шерсти...

Мэган отчаянно мигала глазами за его спиной, пытаясь передать не то сигнал бедствия, не то словив инсульт на почве стресса. Иви обвела обоих взглядом, пытаясь понять, что у них стряслось. По воплям из коридора она было решила, что Безликий начал пытать Патрика. Хотя зная последнего, всё вполне могло быть наоборот.

— Это же просто дешёвая синтетика, над нами не то что патруль, бессущные смеяться будут! — Стар в отчаянье отбросил испорченную брючину и вернулся к машинке, ворча что-то про шерсть, оборотней и незаконную добычу.

— Видела этих бессущных, с юмором у них туго, — пытаясь не рассмеяться, отозвалась Аньези и подняла ткань с пола. — И вообще-то, форма у Сопротивления очень стильная. Мне нравится эта идея с корсетом...

Лесть, откровенная и неприкрытая. Но Патрик заметно подобрел.

— Ещё бы тебе не понравилось! Я на вас с Мэгс лучшие рулоны пустил, — без лишней скромности заявил Стар, перекусывая нитку. — Мои девочки не будут ходить в каких-то обносках!

Он изобразил такой уровень отвращения, как если бы ему пришлось покупать китайский фабричный костюм. К слову, самые сдержанные и повседневные наряды Аньези и Райт нельзя было назвать обносками даже при большом желании.

Для Мэган Стар сделал нежно-голубое кашемировое платье с запахом и вручную вышил знак луны на груди, Райт постоянно мёрзла, и в этом платье ей, наконец, было тепло в промозглых стенах. А на Эйвелин решил вообще разгуляться: лёгкая блузка открывала выпирающие ключицы и тонкие цепочки Алжирского узла любви на шее, кожаный корсет стягивал и без того узкую талию, подчёркивая изгибы, юбка была из того же материала с тонкой прострочкой и высоким разрезом. Впрочем, Аньези тоже решила не изменять себе и вопреки здравому смыслу надела любимые каблуки, грозясь убиться на каменных ступенях, хотя, по заверениям Мэгс, она родилась на шпильках.

— Знаю, нам всем нужен кофе! — Уверенно заявила Мэган, направившись за баночкой.

— Кофе, — повторил Патрик, качая головой. — Растворимый и паршивый, как осознание, что у нас нет ткани нужной плотности...

— Да брось ты, — фыркнула на него Иви, усаживаясь напротив. — Забыл, как мы провели целых две недели в офисе без кофемашины?

Стар театрально сложил ладони на груди, изображая трагическую гибель:

— Кошмарный апрель две тысячи девятнадцатого.... Не напоминай!

Мэгс рассмеялась, вернувшись с кружками.

— Да, Патрик тогда грозился устроить забастовку, а ты вечно посылала Люси в кофейню в соседнем квартале. Я до сих пор уверена, что она всё-таки плюнула нам в стаканчики.

— Господи, Люси... — посмеиваясь, подхватила Иви, но улыбка быстро погасла. Прошлая жизнь: глупенькая, стервозная секретарь, поломанная кофемашина казались сейчас такими мелкими и несбыточно далёкими проблемами, что стало как-то грустно.

Неужели в мире остались проблемы уровня нехватки нормального кофе?

— В Англии сейчас спокойнее, чем здесь, — тихонько добавила Мэган, поняв, о чём думает подруга. — Лео настаивал, чтобы мы остались там, но он теперь привязан к этому месту, так что...

— Я надеюсь, с Люси всё в порядке, — уже совсем иным голосом добавила Аньези.

— Она воровала канцелярию и умудрялась отхватить лучшие места на закрытые показы, — хмыкнул Патрик. — Люси не пропадёт.

На миг они замолчали. Каждый задумался о своём, но направление было одинаковым: как не потерять себя в этом хаосе?..

Эйвелин придвинула к себе сливки и налила почти половину, заглушая горечь дрянного кофе. Стар наблюдал за ней цепким взглядом, но когда Аньези добавила две ложки сахара, не выдержал:

— Факт: ты отказалась от жирных сливок ещё в колледже, а сахар в кофе считаешь преступлением. Вопрос: кто ты и что сделала с нашей Эйв?

Райт тоже как-то странно посмотрела на подругу, а Иви растёрла лоб, пытаясь спрятать непроходящую нервозность.

— Ну выкладывай уже. — Мэгс коснулась её колена. — Что стряслось?

Эйвелин чувствовала на себе взгляды друзей, но не знала, что сказать. А точнее, с чего начать. С того, что видела Безликого и свою «тёмную часть», но не смогла уничтожить их? Со странных приступов? С того, что её достало, что на неё смотрят либо как на угрозу, либо как на надежду? Может, рассказать про их разговор с Айлин и как ей безумно, каждый день не хватает Гувера? Сказать об Исшет, о срыве Локида и обвинениях Ивара? Или о том, что, возможно, им всем осталось жить меньше недели, если они не придумают, как противостоять её отцу?

На самом деле ни о чём таком говорить не хотелось. Хотелось просто остановиться, зависнуть навсегда в этом моменте, где сохранился осколок нормальности: подколы друзей, горько-кислый кофе, их болтовня об одежде и всякой чепухе.

— Мы не слепые: Лео сорвался и ушёл вместе с Хей-Си в зал собраний, Влад застрял там же, — начала за неё Мэгс. — Дозорных стало больше, что-то опять пошло не так, да?

Эйвелин хмыкнула.

— Даже не знаю, как объяснить насколько.

Когда она всё же, собравшись с духом, заговорила, слова вылетели из груди, как птицы после выстрела. Их скопилось слишком много: сумбурных, скомканных, с надломленными крыльями, таких, которые она не произносила даже наедине с собой. Но рассказала всё, что произошло за последние сутки: разлом, Джек и его иллюзии, Исшет, недоверие, вспышки силы, Айлин... Потому что казалось, что ещё чуть-чуть и её череп разлетится на осколки, потому что их и так отделял год неизвестности друг от друга, и множить это расстояние утайками она не хотела.

Когда Эйвелин закончила, Мэгс осталась молчать, уставившись пустым взглядом в стол, а Патрик только кинул с явным раздражением:

— Чудесно.

Собрав лоскуты ткани, он вернулся к работе, его пальцы дрожали, оставляя неровные стежки на ткани, но в остальном больше ничем не выказал реакции. Тишина столовой разрезалась только поскрипыванием ниток.

— И всё? — удивилась Иви. — Где вопли ужаса, отчаянье, проклятья в сторону Джека на худой конец?

— Курочка моя. — Патрик, закатив глаза, отпорол нитку. — Факт: с тех пор как ты позвала нас на «чудесную реставрацию сказочного замка» наша жизнь висела на волоске столько раз, что я уже сбился со счёта.

— Вообще-то замок всё же был, — с налётом обиды отбила Эйвелин, но в остальном он был прав.

Спокойствие Стара не то чтобы передалось ей, но... Происходящее перестало казаться настолько катастрофичным. Просто Апокалипсис. Их обычный вторник, да? Тяжесть, будто забетонировавшая её кости, начала понемногу спадать.

— Ага, только в замке был вампир, за нами охотилась ведьма, а в итоге мы все умрём от неведомой хтони, разрушающей миры.

— Если не умрём, обещаю оплатить самый роскошный СПА в твоей жизни, — неуверенно предложила Эйвелин, слегка ткнув друга в плечо.

Учитывая, что «неведомой хтонью» был её отец, СПА это было меньшее, что она могла предложить в качестве компенсации.

Мэгс включилась в разговор, её голос был нервным, но всё же звучал достаточно твердо.

— И что теперь? Ну в смысле, что говорят Лео и Влад?

— Что-что, Апельсинка? Чемодан, вокзал, переезд! — вмешался Стар, иголка в его руке теперь походила на оружие, так остервенело он вонзал её в ткань. — Честно говоря, меня эта...

Пока Стар усиленно подбирал наиболее приемлемый эпитет, Иви украдкой пнула его носком туфли, всё же Мэгс много отдала этому месту, помогая Лео.

... — Дыра посреди сырой земли порядком достала!

Это был предел старовской сдержанности и политкорректности.

— Не знаю, что они решили, — уже без веселья ответила Эйвелин. — Дракула выставил меня за дверь ещё до окончания разговора. Но вроде склонялись к тому, чтобы остаться и усилить укрепление.

Патрик обвёл Иви красноречивым взглядом, без слов донося «кажется, кто-то до этого укрепления может не дожить».

— Мне не нравится эта идея, — немного поразмыслив, добавила Мэган. — Здесь мы будем...

— Как в ловушке, — закончила за неё Иви.

Райт кивнула, обняв себя руками. В ней произошла совсем крошечная перемена: совсем немного участился пульс и порозовело лицо, диафрагма начала вздыматься чуть сильнее от неровного дыхания. Но друзья заметили. Поняли, что сейчас на неё давит — невидимая груда камней, пыли и обломков металла. Теснота.

— Мэгс. — Эйвелин растёрла её озябшие ладони в своих, вернув ощущение собственного тела. — Ты здесь, ты можешь дышать. Этого больше не повторится.

Райт кивнула и отхлебнула остывший кофе. Приступ отступал быстрее, чем в прошлый раз.

— Спасибо.

Эйвелин прижала Мэгс к себе, потому что, наверное, сама в этом нуждалась. Почувствовать, что она жива, не с вывернутыми костями на полу, не под завалами рухнувшего здания, не проекция.

— Ты не виновата в моих шрамах, Эйв, — тихо прошептала Мэгс.

Она тоже чувствовала её. Может, даже то, что Эйвелин сама в себе не ощущала до конца. Вину за то, что сделал с ними её отец. За то, что ей пришлось убить, разрушить. Вину и стыд.

Иви не ответила, просто не смогла ничего сказать, только прижалась ещё крепче, вдыхая запах цитрусов от огненных волос.

— И меня не пугает твоя сила. Она всегда в тебе была, просто проявлялась иначе, и я люблю тебя за это, — улыбаясь, заговорила Мэгс. — И за то, что разбила нос Кортни Уивер, когда она обзывала меня толстой на физкультуре.

— Кортни была сучкой!

— Ты тоже, поэтому мне и нравилась.

Девушки синхронно засмеялись, шмыгнув носами. Патрик утёр скупые слёзы в уголках глаз, из них троих он всегда был самым сентиментальным.

Чёрт возьми, им всем ужасно страшно, каждый боится своего и у каждого свои демоны. Патрик всегда будет помнить, как захлёбывался кровью, лёжа на коленях Эйвелин, как она вбивала свою жизненную силу в его пробитую грудь, забирая у себя. Часть Мэган будет всю жизнь дышать фантомной пылью, а руки отчаянно цепляться за пространство. Страшно. Но они справляются. Через шутки, пустую болтовню и простое «рядом». Справляются.

И Эйвелин, наконец, выдохнула по-настоящему, рёбра перестало сдавливать стальным обручем, она улыбнулась — просто и искренне. То гадостливое зерно сомнений, что поселил в ней Безликий и только усилил Ивар, с каждым словом друзей рассыпалось в труху. Не Джек, не какой-то Ивар, — они! — они видели её настоящую. И она видела их.

— И всё же, если кому-то интересно мнение Патрика Стара, — зашумев машинкой, чтобы не слышать всхлипов, заговорил Патрик. — Я тут отсиживаться и покорно ждать Безликого не собираюсь. В Сен-Тропе сейчас чудесная погода, море просто, как парное...

Пока он рассуждал, Мэгс и Эйвелин обменялись одним им понятными взглядами.

Стук машинки прекратился.

Патрик повернулся к подозрительно притихшим Райт и Аньези. Он знал этот взгляд.

— Нет, — Стар отчаянно затряс головой. — Нет и ещё раз нет! Я вижу, что вы обе что-то задумали!

На лицах разлилась одинаково коварная улыбка, одна на двоих.

— Сен-Тропе... Я просто хочу Сантьяго, бокал мартини и пляж. Неужели я так много прошу? — взмолился Патрик, скорбно припав к машинке.

— Мэгс, ты уверена? — Иви повернулась к подруге, но та уже полезла за чем-то в свой небольшой рюкзачок.

— Честно говоря, я уже около месяца думаю об этом. — Мэган кусала губы, пока разворачивала перед ними исчерканный чертеж. — Я восстановила его по памяти, тут есть неточности, но мне показалось, будет неплохо кое-что изменить...

Патрик выдавил нечто, напоминавшее тихое «Господи Иисусе». Эйвелин перегнулась через стол, вглядываясь в идеальные карандашные линии. Она узнала бы Его даже с закрытыми глазами.

Где Мэгс умудрилась достать кальку и рейсшину? В этот момент ей хотелось её расцеловать. Она провела пальцем по кальке, замерла, нахмурилась — и вдруг ткнула в одну из линий:

— Подожди. Здесь раньше была винтовая лестница. А теперь?..

— Её больше нет, — кивнула Мэган. — Я заменила её на два отдельных выхода, если одну часть завалит, мы не окажемся в ловушке. А ещё убрала балкон над центральным залом. Слишком уязвимая позиция.

— Ты гений, — выдохнула Иви и повела дальше. — И вот это? Подземный коридор?

— Новый, — подтвердила Райт. — Прямой выход к внешнему склону. Если что — можно эвакуировать раненых незаметно. Его не было в оригинале, но я давно думала, что нам нужно что-то вроде аварийной линии.

— И это не всё, — Мэгс вытянула другую кальку из рюкзака. — Я распределила жилые комнаты дальше от центрального крыла. Пусть Бран будет крепостью, а не общей спальней с красивыми окнами.

Патрик застыл, прищурившись на схему.

— Это... безумие, — медленно произнёс он.

— Полнейшее, — кивнула Эйвелин, даже не пытаясь возразить. — Мы всё равно не вернём Бран таким, каким он был, но если можно сделать его безопасным... Надо попробовать.

На секунду в столовой воцарилась тишина.

— Ладно, — вздохнул Патрик. — Раз уж вы всё равно меня втянете, я хотя бы попрошу себе мастерскую. И чтоб с дверью. Плотной. Железной. Чтобы когда всё это рванёт к чёртовой матери, я смог хотя бы умереть красиво.

— Если ты умрёшь, нам придётся носить масс-маркет с прошлых сезонов. — Райт давила на болевую точку.

Стар цокнул языком, но на этот раз всмотрелся в чертёж куда внимательнее.

— Здесь можно заложить фальшстену, снаружи будет казаться, что она глухая...

И именно в этот миг дверь в столовую открылась, прервав обсуждение. На пороге стояли Влад и Лео — уставшие и хмурые, на ботинках Нолана виднелась лесная грязь. Оба замерли, как только увидели развёрнутый на столе чертёж.

— Я пытался, — без особого энтузиазма сообщил Патрик, подняв руки вверх. — Правда пытался.

На лицах обоих мужчин на миг застыло удивление и нечто, напоминающее смирение. Хотя чего они собственно ждали?

Нолан подошёл первым и, приобняв Мэгс за талию, негромко произнёс:

— Я ведь знал, что ты над чем-то работаешь по ночам!

Райт смутилась, щёки покрылись розовыми пятнами, маскируя её веснушки.

— Не была уверена, что это стоящая идея.

Лео чмокнул её в висок и склонился над столом. Эйвелин ощутила облегчение, заметив, что движение даётся ему без видимой боли, но наблюдать за ними с Мэган всё ещё казалось непривычно и в то же время так... обыденно.

— Объясните, что всё это значит? — По тону Дракулы было невозможно распознать его настроение.

Иви показательно молчала. И показательно не смотрела в его сторону.

— Мы просто подумали, раз у нас есть время и силы Эйв, то можно попробовать восстановить Бран и увести часть людей туда, — заговорила Мэгс, неуверенно поглядывая на Лео. — Но это только предположение. Мы хотели обсудить с вами.

Нолан сосредоточенно рассматривал схемы этажей и остановился как раз на подземном проходе, проведя пальцами по подбородку.

— Вообще-то, это довольно любопытная мысль, но времени очень мало. Эйв, как думаешь?

— Да, Эйвелин, не поделишься своими соображениями? — поинтересовался Влад, слегка наклонившись к девушке. — Простите, не знала, что мне уже разрешено говорить. — Съязвила Аньези, обходя вампира кругом и вставая по другую сторону стола. Тот факт, что двигаясь, она случайно задела его бедром, был чистейшим совпадением.

Дракула едва заметно ухмыльнулся.

— Думаю, я смогу восстановить основную часть Замка и попробовать создать новые проходы. — Иви заговорила уже серьёзно, как было всегда, когда речь шла о работе. — Мне кажется это имеет смысл. Безликий не будет знать по какой точке бить в первую очередь, система проходов и ложных стен будет известна только нам. Это даст нам эффект неожиданности.

Лео вновь задумался, что-то прикидывая про себя, и ещё раз осмотрел схемы.

— Мне нравится. Но я должен обсудить с Хей-Си. Влад, а ты что скажешь?

— Что я бы хотел поговорить с Эйвелин наедине, — незамедлительно отозвался вампир.

Три головы понимающе кивнули, пряча смешки.

Взгляд Дракулы был похож на красную точку прицела — Эйвелин чувствовала его кожей. Он давил на сознание, мешая ей его игнорировать.

— Вообще-то у нас тут куча работы. — Иви зыркнула на друзей, сделав едва заметное движение головой.

— Мне пора в лазарет проведать раненных. — Райт быстренько свернула проект и передала затормозившему Нолану, подталкивая его к двери.

— Предательница.

Тихое шипение. Невинная улыбочка в ответ.

— А мне пора набрать ванну и предаться мечтаниям о коллекции Burberry, которую я пропустил из-за Апокалипсиса, — меланхолично протянул Патрик, убирая свои пожитки.

— Возможно, мои люди кое-что для тебя нашли, — подмигнул ему вампир. — Посмотри в своей комнате на кровати.

— Влад, боже, ты душка! — Стар буквально расцвел и за малым не бросился ему на шею с поцелуями.

— Не стоит, — вежливо улыбнулся Дракула, наблюдая, как столовая пустеет. У них есть не больше получаса до того как Убежище проснётся.

Эйвелин демонстративно взяла оставшиеся чашки и понесла к мойке. По уровню звона и плеска воды можно было заключить, насколько она зла. Предельно.

— Кофе с молоком. — Он приметил кружку со следом её губной помады. — Я чего-то о тебе не знаю?

Молчание.

«Тебе капец, Влад», — сухо констатировали черти.

— Локид случайно не заходил на ваши посиделки?

— Его ты тоже выставил за дверь? — Она едва повернула голову в его сторону.

Ответа он всё-таки добился.

«У-у-у, нет. Тебе трындец».

Эйвелин усиленно натирала чашки кухонным полотенцем, когда Влад в нечеловечески быстро оказался рядом и развернул её лицом к себе. Чашки мгновенно перекочевали куда-то в шкаф, и, не дожидаясь её согласия, ведь знал, что в ближайшее время его не последует, Влад коснулся талии Эйвелин, удерживая рядом.

— Вот теперь поговорим.

— Я уже вышла из возраста, когда таскаются с мальчиками по тёмным коридорам, — фыркнула Эйвелин и попыталась отстраниться. Бесполезно. И она это знала.

— Да и я давно не мальчик.

Хрипловатый голос у уха, выразительный взгляд, прошедшийся по её лицу и сместившийся к шее. Её юбка тёрлась о ткань его брюк, в нос ударил терпкий запах табака и кожи. Чёрт... приходилось напоминать себе о том, что она на него вообще-то обижена.

— И о чём ты хотел поговорить? — Тряхнув волосами и сложив руки на груди, поинтересовалась Иви.

— О том, что произошло на собрании.

— Ты вежливо указал мне на дверь, — напомнила Аньези. — Теперь меня посещают неприятные мысли, что ты мне не доверяешь.

— Я не доверяю остальным, — кратко и ёмко пояснил Дракула. — Особенно тем, кто так открыто выступает против тебя, против нас.

Короткое «нас» разлилось тёплыми искрами в груди, но волнение не исчезло до конца.

— В Убежище небезопасно, — продолжил Влад. — Восстановим мы Бран или нет, пока тут есть те, кто думает, как Ивар, я не могу быть спокоен.

— Что ты предлагаешь?

— Здесь оставаться нельзя. В других частях света пока спокойнее, заляжем там, пока не найдём остальные камни.

Она ожидала чего-то подобного и ответ у неё тоже был готов.

— Нет, — уверенно отрезала Эйвелин. — Ты же знаешь, я не оставлю здесь Мэгс и Лео, а они не оставят ликанов. И ты не покинешь Румынию. Это твоя родина, твоя земля.

— Но не твоя, — весомо заметил Влад.

— Теперь и моя тоже, — без колебаний ответила Иви. — Поэтому я хочу восстановить Бран, ты провёл там большую часть жизни, там были Григор и Паулина, там мы встретились с тобой. Холодный Лес — источник твоей силы. Значит, мы должны быть там.

Дракула приблизился к ней, теперь расстояние между ними стало уже откровенно интимным, вторая его ладонь огладила спину. Не прижимая, но давая ощущение полуобъятий.

Она видела, что он колеблется, просчитывает варианты, и в то же время чувствовала, что задела нечто важное. Сказала простое, но ценное.

— Это опасно, печати всё ещё нестабильны.

— Знаю, и всё же это имеет смысл, — спокойно возразила Иви. — Ты — Владыка нечисти, неважно, существует Орден или нет, Бран — твоя вотчина, и пусть все снова это почувствуют. А я — реставратор, когда-то ты позвал меня именно для этого сюда. Так давай оба делать то, что умеем лучше всего.

Влад улыбнулся, провёл пальцами по её скуле, завороженно обвел контур губ. В этот самый миг он, казалось, полюбил эту женщину ещё сильнее. Если такое вообще представлялось возможным.

— Ну что ты так смотришь? — Произнесла сквозь закушенную губу и рвущуюся улыбку. — Если боишься за меня, можешь окружить Бран рвом, забором с заклятиями и всем, чем только хочешь. Но я правда думаю, что так будет правильно.

Она хотела пуститься в объяснения, в которых он уже не нуждался. Дракула ласково провёл подушечками пальцев вдоль её позвоночника, посылая мучительно-приятные импульсы под кожу. Иви выгнулась инстинктивно, как строптивая кошка, ждущая ласку вопреки показному характеру.

Голос Влада был низким, обволакивающим, но звучал громче бешенного стука сердца:

— Я не хочу, чтобы ты была взаперти, не хочу, чтобы ты чувствовала себя так рядом со мной. Я хочу с тобой домик у моря и чтобы ты снова рисовала; хочу видеть твою улыбку, хочу того, что хочешь ты.

Эйвелин встала на носочки, коснулась ладонями его лица, провела мягкими губами по его щеке, поцеловала в самый краешек губ — нежно, лаская, и сказала тихо-тихо:

— Тогда позволь мне вернуть нам наш дом.

Влад впился в её губы, не оставляя пространства для сомнений, отвечая без слов. Иви обвила его шею руками, царапая кожу головы длинными коготками, прижимаясь отчаянно всем телом.

«Она — море. Безумное, бушующее, неукротимое, ласкающее, дарующее жизнь и забирающее её. Невозможно постичь, сдержать, закрыть. Оно всегда вырвется на свободу. А он будет дышать этими солёными каплями, будет её скалистым берегом, обнимать её стихию руками-утёсами, будет ветром в её волнах».

Эйвелин слегка отстранилась, заглянув в потемневшие глаза напротив, её ладони нырнули под ворот его пиджака.

— Мне нужно уйти, я вернусь через сутки. — Влад всё ещё крепко прижимал её к себе, жалея, что не может проститься так, как им обоим хотелось бы. — Постараешься никого не уничтожить за это время?

— И ты не расскажешь куда именно? — Вкус недосказанности осел на языке. Впервые она ощутила его в зале собраний после ухода Исшет и теперь снова. Гадство.

— Я обещал, что между нами больше не будет секретов, и не прошу меня простить сейчас. Просто прими, что всё действительно должно быть именно так.

Сейчас его тон отливает сталью, только она не даёт сломаться решимости. Он снова поступает неправильно, и снова ради неё. Эйвелин хмурится, а потом выражение снова становится непроницаемым, она отгораживается от своих эмоций и него. Нет, этого он уже не может допустить.

Дракула взял её ладонь в свою и приложил к груди, туда, где билось мёртвое сердце.

— Я доверяю тебе настолько, что ты можешь достать его и сделать всё, что пожелаешь. Ты — моя жизнь, Эйвелин. — Он ухватил её подбородок двумя пальцами, заставляя вглядеться в тьму, клубящуюся на дне зрачков. — Если ты забыла, кто в этом мире самый страшный монстр, любовь моя, то я буду рад тебе напомнить. Мне плевать, кто твой отец, плевать на что он способен, потому что я знаю, на что способен я ради тебя. Я больше не допущу, чтобы он снова приблизися к тебе, и неважно, чего мне это будет стоить. Даже твоей злости на меня.

Влад не лгал. Эйвелин знала это и без доказательств, но в памяти возникла картина, как он неумолимо шёл к ней сквозь барьер, пока его тело разрушалось с каждым шагом. Тогда и сейчас она точно знала: он пойдёт до конца. Как и она.

— Хорошо, — кивнула Иви не принимая, но соглашаясь.