22 глава
Два дня спустя.
В городе было тихо. Даже непривычно. Моросящий дождь закончился ещё утром, и в окнах Петиных новых апартаментов, на верхнем этаже сталинки, играли тусклые закатные отблески.
Яна сидела у окна, завернувшись в мягкий плед. На ней — кремовый свитер с удлинёнными рукавами и свободные серые штаны из трикотажа. Одежда была новая, только из пакета. Всё — Петя. Он сам ходил, сам выбирал.
Она не просила. Она даже не благодарила. Просто молчала.
Но осталась.
Он пришёл тогда, после той ночи, и сказал:
— С меня хватит. Ты больше одна не будешь. Поехали ко мне.
Она не ответила. Но пошла за ним.
Те, кто писал письма, больше не писали.
Петя уехал в ночь. Вернулся к рассвету. Молча.
Только утром сказал:
— Эти твари больше тебя не потревожат.
Теперь была пятница. На кухне мерцала лампа с жёлтым абажуром. Обычная бутылка полусладкого красного стояла между ними на столе. Петя курил. Яна просто смотрела.
Он рассказывал какую-то старую байку из юности — как уехал в Сочи автостопом и неделю жил на пляже.
— А потом пришёл мент, — говорил он, щурясь от дыма, — и говорит: "У нас тут таких, как ты, с балкона выбрасывают. Или сам съебёшься, или тебя собакам."
— И что ты? — Яна подняла брови.
— Я сказал, что я не такой. А потом насрал ему под дверь.
Она захохотала. Настояще. Громко.
Петя удивился.
— Что? — усмехнулся он.
— Ты дурак.
— Ну, вообще да, — кивнул он. — Но теперь у меня миссия.
— Какая?
— Сделать так, чтобы ты никогда больше не плакала.
Бутылка закончилась. Петя встал.
— Ща вторую принесу, — сказал он и пошёл к шкафчику.
Яна осталась сидеть. Но потом встала. Медленно, как во сне.
Она пошла за ним. Ноги не слушались. Или слушались слишком хорошо. Она не знала.
Он повернулся.
— А чё ты? — начал он, но не успел договорить.
Яна подошла вплотную. Встала на цыпочки. Взяла его лицо в ладони.
И — поцеловала.
Сразу. Жадно. Долго.
Петя застыл. Но руки сами легли ей на талию. Сначала осторожно. Потом крепче. Он отвечал. Глубоко, как будто выдохнул всё, что держал годами.
Её пальцы в его волосах.
Его дыхание горячее.
Тепло от тел, слитых в темноте кухни.
Потом Яна отстранилась. Смотрела в его глаза. Шептала, еле слышно, будто боялась испортить момент:
— Я тебя люблю.
Петя смотрел. Глубоко. С болью. С нежностью. Он вздохнул.
— Чё ж ты раньше молчала, а?
— Сама не знала...
Он не ответил.
Он просто снова поцеловал её.
И они остались на кухне. Вместе. Без слов. Без страха.
На кухне стояла тишина. Только старенькие часы на стене мерно тикали, и бокалы оставляли на столе круги от вина. Петя открыл дверцу холодильника, взял вторую бутылку и повернулся. Яна уже стояла рядом.
— Ты чего? — он чуть удивился, но в его голосе была тёплая усмешка.
Яна молча смотрела на него, взгляд — прямой, полный чего-то необъяснимого. То ли тоски, то ли желания. Может, всё сразу.
Она подошла ближе. Руками обхватила его лицо — крепко, будто боялась, что он исчезнет, будто проверяла, что он здесь, живой. И поцеловала.
Сначала осторожно. Потом — глубже, смелее. Она чувствовала, как его руки на мгновение замерли, а потом опустились на её талию, уверенно и бережно одновременно. Он отвечал ей, будто и сам не верил, что это происходит. Их дыхание сбилось, она слышала только его сердце, как будто оно било прямо у неё в груди.
Её пальцы скользнули под его майку — кожа горячая, натянутая на мышцы. Она коснулась его живота, медленно провела ладонями вверх, ощущая, как поднимается его дыхание. Петя чуть откинул голову назад, но потом снова притянул её ближе.
— Яна... — прошептал он, тяжело дыша.
Она посмотрела на него снизу вверх, её ладони всё ещё лежали у него под майкой, а губы дрожали.
— Я тебя люблю, — сказала она почти шёпотом, но в этой фразе было всё. Все ночи, все страхи, все моменты, когда она себя ненавидела и думала, что никому не нужна.
Петя ничего не ответил — он только ещё крепче прижал её к себе и снова поцеловал. Медленно. Как будто у него было на это вечность.