3. Ритм сердца и рев мотора
Тиша
На следующее утро я была разбита. Физически – от нервного напряжения и бессонной ночи в больнице. Морально – от осознания того, что видела. Джейден Хосслер. Наркоман. Звезда, которая вот-вот могла рухнуть с небосвода прямо мне под ноги. Он был так далёк от моего мира, но так близок к смерти. И я спасла его. Это было странное чувство – смесь гордости, страха и какой-то необычной ответственности. Словно на меня свалился огромный, хрупкий кусок этого безумного мира, и я не знала, что с ним делать.
Я была удивлена его приглашению на концерт. Я ведь даже не его фанатка. Его музыка была слишком громкой, слишком хаотичной для меня. Но что-то в его взгляде, в его растерянности в больнице... оно зацепило меня. Он казался таким потерянным. Как маленький ребёнок в огромном теле рок-звезды. И я знала, что должна пойти. Я должна была увидеть его в его стихии.
Эмили, моя подруга, была в шоке, когда я ей рассказала о произошедшем. — Ты что, реально пойдёшь?! Джейден Хосслер? Да он же... он же такой! Слышала, что о нём говорят? Вечный тусовщик, наркоман! Тиша, ты же не такая! Ты должна беречь свою репутацию! — Он просто человек, Эмили, — ответила я, хотя сама до конца не верила в свои слова. — Ему нужна помощь. Я просто не могу его оставить. Эмили пожала плечами, словно я была безнадёжным случаем. — Ну, удачи тебе, Спасительница. Только смотри, чтобы он тебя за собой в свою бездну не утянул. Этот мир, он другой, Тиша. Он полон волков.
Я пришла на его концерт. Спряталась в толпе, стараясь быть незаметной. Музыка била по ушам, заставляя вибрировать каждую клетку моего тела. Я чувствовала, как пол под ногами вибрирует от басов, как воздух дрожит. Джейден прыгал по сцене, его голос хрипел в микрофон, толпа сходила с ума, подпевая каждое слово, словно он был их божеством. Он был энергичен, дик, необуздан. Он пел о боли, о потере, о хаосе, и в его голосе была какая-то raw, необработанная честность, которая меня поразила. Казалось, он отдавал себя всего, до последней капли. И я слушала. Я чувствовала его музыку, хотя она была совсем не в моём стиле. Он был раной, которая кровоточила прямо на сцене, но одновременно и источником невероятной силы.
После концерта, когда толпа уже расходилась, он каким-то образом нашёл меня. Он подошёл, его волосы были влажными от пота, глаза горели от адреналина. Но в них была и какая-то растерянность, словно он не совсем понимал, почему я здесь, в этой толпе, а не в своей чистой, упорядоченной жизни. — Ну как? — Он был нервным, как мальчишка, который ждёт оценки от любимого учителя. — Громко, — улыбнулась я. — Очень много энергии. Ты отдаёшь всего себя. Это, честно. Это была не та похвала, которую он, наверное, привык слышать от визжащих фанаток, но она была искренней. И, кажется, он это понял. Он кивнул, словно получил одобрение. — А теперь твоя очередь, — сказал он, улыбаясь. Его улыбка была немного усталой, но настоящей. — Хочу увидеть, как ты танцуешь.
Неделю спустя он пришёл на мою репетицию. Я предупредила своих, что придёт мой знакомый, и они были в шоке, увидев его – Джейдена Хосслера, рок-звезду, сидящего на стуле в углу танцевального зала. Девочки перешёптывались, бросали на него любопытные взгляды. Мисс Дюбуа, моя преподавательница, даже не взглянула в его сторону, лишь бросила на меня строгий взгляд: "Тиша, сосредоточьтесь!" Зал был наполнен музыкой – не грохотом басов, а чем-то лёгким, воздушным, классическим, что проникало в самые глубины души. Я двигалась. Моё тело было невероятно пластичным, каждое движение – отточенным, совершенным. Я словно летала по воздуху, рассказывая целую историю без слов. Когда я закончила, я посмотрела на него. Его глаза были широко открыты. Он был заворожен.
— Это очень круто, — выдавил он, его голос был глубже обычного. — Это как магия. Я покраснела. — Просто труд. Часы работы. Ты тоже мог бы. — Я? Танцевать? — он усмехнулся. — Я не умею. Я только и умею, что грохотать на гитаре и гонять на байках. — Каждый может. Если захочет.
Мы начали проводить время вместе. Это было очень странно. Он не тащил меня на вечеринки. Мы просто гуляли. Ездили к океану на рассвете, когда город ещё спал, и волны были спокойными, а небо – нежно-розовым, словно акварель. Ходили в музеи, которые я обожала, а он никогда не посещал. Разговаривали. Часами. Он рассказывал о своей жизни, о славе, о давлении. О том, почему он начал принимать наркотики – чтобы заглушить шум, который постоянно преследовал его. А я рассказывала ему о танцах, о дисциплине, о том, как я чувствую музыку всем телом, как она становится частью меня.
Я показывала ему свои видео с выступлений, рассказывала о своих мечтах, о том, как хочу танцевать на Бродвее, о своих любимых хореографах. Он показывал мне свои байки, свои машины. Рассказывал о механике, о двигателях, о том, как собирал их по частям, словно сложный пазл. Его глаза горели, когда он рассказывал о скорости. Он видел в этом не просто металл, а страсть, свободу. И я начала понимать. Он не убегал от жизни. Он искал свободу. Ту же самую свободу, которую я находила в танце, он находил в рёве мотора.
Однажды он попросил: — Хочешь прокатиться на байке? На моём любимом. Харлей. Он зверь. Я колебалась. Было страшно. Быстро. Опасно. Но любопытство взяло верх. И какое-то странное, нелогичное доверие. Я чувствовала себя с ним в безопасности, несмотря на всю его опасность. — Хочу. И когда он вез меня по ночному шоссе, волосы развевались на ветру, а городские огни пролетали мимо, как мерцающие звёзды. Я чувствовала его руки на моей талии, мои волосы, развевающиеся на ветру. Я чувствовала себя самым живым человеком на земле. В этот момент были неописуемые эмоции.
Мы были такими разными. Я – свет, он – тень. Я – дисциплина, он – хаос. Но между нами возникло что-то настоящее. Не просто притяжение, а глубокая, странная связь. Словно две совершенно разные мелодии, которые внезапно нашли друг в друге идеальную гармонию.