Этот альфа дефективен [Интерстеллар]

Тема, вызванная историей с цветком калли, разгоралась все сильнее. Один за другим всплывали похожие случаи последних лет, впервые обнажая различные закулисные подробности.

Перед лицом этого императорская семья и военные вынуждены были выступить с официальными заявлениями, предоставив отчет о проваленной спасательной операции тех лет. Однако из-за расплывчатости отчета, отсутствия четких деталей и неясного распределения ответственности это лишь вызвало еще большее возмущение граждан.

В ответ на требования дать ответ императорская семья выбрала тактику молчаливого подавления: репортажи на эту тему были запрещены к трансляции, форумные посты массово удалялись, блоги блокировались. После всех этих действий прошел день, и ситуация, казалось, утихала.

Императорская семья хорошо усвоила одну истину: пыл большинства людей имеет срок годности. Как только появляется что-то новое, что отвлекает их внимание, большая часть горячих голов вскоре переключается на другую тему.

Но те, кто поднял голос, тоже понимали это. Поэтому события следовали одно за другим. Проваленная спасательная операция Бай Ли стала детонатором, вызвав цепную реакцию взрывов, которые всколыхнули грязь со дна, выставив на всеобщее обозрение черные, гнилые факты.

Военные давно устали от всей этой возни. Маршал, в частности, был раздражен негласными привилегиями императорской семьи в армии и воспользовался моментом, чтобы выдвинуть предложения: централизовать управление армией, вернуть полномочия верхушке военного командования, ужесточить контроль над СМИ, запретив им вмешиваться в армейские дела, а также прекратить клевету в адрес военных и распространение ложной информации.

Все эти проблемы сплелись в один клубок, поставив пресс-службу императорской семьи в тупик. Старейшина клана Линь из императорской семьи уже был слишком стар и не выдерживал потрясений, поэтому многие вопросы решал наследник первого порядка. Когда маршал со своим адъютантом принесли подробный отчет о причинах, ходе и последствиях событий, старик едва не отправился на тот свет.

Шум, поднявшийся в обществе, на самом деле был всего лишь частью большой игры.

Простые граждане хотели получить четкий ответ и справедливость. Военные стремились использовать момент, чтобы добиться большей автономии, создать стабильную систему управления и отменить привилегии императорской семьи в армии. А императорская семья искала легкий способ замять историю, не заплатив при этом никакой цены.

Конечно, нельзя сказать, что военные не испытывали искренних чувств к тем, кто оказался погребен под черными тучами несправедливости. Эти чувства были, особенно среди низших чинов — их положение и опыт были схожи, поэтому они легко сопереживали. Но чем выше поднимаешься по иерархии, тем менее чистыми становятся эти чувства — они неизбежно разбавляются чем-то еще.

Бай Ли, впрочем, мало интересовался итогом всей этой истории. Ведь такие дела редко получают четкую развязку.

— Ты просто не представляешь, как этот старик разговаривает. Он не успокоится, пока не доведет пару человек до инфаркта, — Бай Ли отхлебнул каши. — Настоящий змей, даже хуже меня.

На столе стояло несколько блюд, но готовил их не Бай Ли — все было заказано в ближайшем ресторане. Вкус оставлял желать лучшего и сильно отличался от кулинарных привычек Бай Ли.

Вкусовые предпочтения Лу Чжао сильно изменились под его влиянием, и теперь еда, приготовленная в традиционном имперском стиле, казалась ему пресной. Он молча прожевал несколько кусочков и спросил:

— Какой старик?

— Маршал. Я же не видел старейшину клана Линь, — ответил Бай Ли.

Лу Чжао слегка удивился:

— Ты не видел его?

— Мне-то какое дело? Наш старик встречался с ним пару раз, — Бай Ли махнул рукой. — Говорят, он вроде ничего, но вечно ходит, как вареный. Триста шестьдесят пять дней в году, а у него триста из них — сплошное еле-еле дышит.

Язык у Бай Ли был острый. Лу Чжао рассмеялся.

— Насчет моего дела... Девяносто процентов, что старейшина Линь поначалу ничего не знал, — Бай Ли неспешно потягивал кашу. — Пока он держал все под контролем, в армии был порядок, не было всей этой ерунды. Иначе наш старик не стал бы так рьяно служить. Потом его здоровье пошатнулось, и большую часть дел взял на себя наследник первого порядка. А этот тип...

Бай Ли усмехнулся, но не стал продолжать. Он прекрасно понимал: у Линь Шэна были отличные отношения с наследником, иначе тому не удалось бы так легко замять историю.

Но императорская семья — это единое целое, единый образ. Если в нем заводится одна моль, пятно ложится на всех. И моль там была не одна. Эти мысли вызывали у Бай Ли неприятное ощущение. Его период реакции еще не закончился, и, несмотря на присутствие Лу Чжао и его феромоны, в душе по-прежнему клубилось раздражение.

Бай Ли съел еще несколько кусочков, но аппетит пропал. Он швырнул палочки и отодвинул тарелку:

— Больше не буду заказывать здесь. Пресно, как в монастыре.

Имперская кухня вообще такая, но в период реакции альфы становятся капризными, и Бай Ли не мог с этим справиться.

Лу Чжао посмотрел на него:

— Доешь кашу.

Остальное можно и не доедать.

— Каша тоже невкусная, — привередничал молодой господин Бай. — Безвкусная, слишком пресная.

«Пресная» означало «безвкусная». Бай Ли иногда использовал странные слова, но Лу Чжао уже привык.

Выплеснув раздражение, Бай Ли сам понял, что ведет себя глупо. В конце концов, это он заказал еду, он выбрал ресторан, который раньше часто посещал и где знал все блюда. А теперь вдруг не мог ее есть.

Подобных капризов за ним раньше не водилось. Молодой господин Бай славился своим буйным нравом, но это не имело ничего общего с «капризами». У него были принципы, он легко выходил из себя, но не по пустякам. Возможно, раньше у него просто не было возможности капризничать — дома его капризы никого не интересовали.

Покривив душой пару фраз, Бай Ли осознал, что ведет себя как ребенок, и кашлянул, собираясь завести разговор о государственных делах, чтобы восстановить образ. Но тут Лу Чжао встал и направился на кухню. Через мгновение он вернулся с какой-то банкой.

Бай Ли проглотил слова и спросил:

— Цветочек, что это?

Лу Чжао ничего не ответил, просто зачерпнул ложкой содержимое банки и положил в кашу Бай Ли, затем равнодушно сказал:

— Перемешай.

Теперь Бай Ли разглядел — это была банка сахара. Закончив с сахаром, Лу Чжао спокойно сел на свое место и продолжил есть те самые блюда, которые Бай Ли отверг.

Бай Ли с невозмутимым видом взял ложку, размешал кашу, попробовал — и на полпути ложки к лицу покраснел так, что пришлось прикрыть лицо рукой. Полный рот сладкой каши он с трудом проглотил.

Молодой господин Бай с рождения не ел сладкой каши.

— Теперь есть вкус? — спросил Лу Чжао.

Прошло добрых полминуты, прежде чем Бай Ли пискнул:

— Вкусно.

Лу Чжао едва сдержал смех.

— Только не надо... Не надо меня как ребенка уговаривать, — пробормотал Бай Ли, красный до кончиков ушей.

— Я не уговариваю, — ответил Лу Чжао. — Я сам так раньше ел.

Бай Ли поднял голову:

— Когда раньше?

Лу Чжао задумался, затем честно ответил:

— Лет в пять-шесть.

— Черт, — Бай Ли снова опустил голову. — Лучше умру.

Лу Чжао подумал, что ему не нравится, и после паузы сказал:

— Тогда не ешь.

Но едва он это произнес, как ложка Бай Ли ринулась ко рту. Он ел с аппетитом, явно наслаждаясь.

Между делом он сказал:

— Тебе в детстве нравилась такая каша? В следующий раз попробую приготовить.

— Нормально, — ответил Лу Чжао. — В конце года на работе отцу выдавали такие продукты. Он не умел готовить, поэтому варил кашу и добавлял сахар.

Теперь они могли спокойно обсуждать свои непростые детские годы. Бай Ли понял: дело было не в каше, а в воспоминаниях о тех моментах.

— Скоро снова конец года, — Бай Ли облизал губы. — Раньше я был один и не заморачивался. Но теперь ты здесь, и я покажу класс — приготовлю несколько серьезных блюд.

Лу Чжао не понял:

— Серьезных?

— Мясных! — улыбнулся Бай Ли.

В Империи не было традиции пышно отмечать Новый год. В детских воспоминаниях Бай Ли праздник проходил среди бесконечных банкетов с бокалами в руках. Надоели ему эти пьяные новогодние ночи. В этом году все будет иначе.

Ужин затянулся. В конце Бай Ли тоже положил ложку сахара в чашку Лу Чжао, и они оба заново ощутили вкус пятилетнего детства. Блюда остались, но кашу доели до последней ложки.

Остатки убрали в холодильник — завтра молодой повар Бай даст им вторую жизнь.

После ужина каждый занялся накопившимися делами. А вечером, умывшись, Бай Ли столкнулся с серьезной проблемой: как естественно предложить товарищу по оружию спать в одной комнате?

Привереды всегда привередничают по мелочам, и молодой господин Бай не был исключением. После душа он кружил по гостиной, оставляя мокрые следы, за что робот-уборщик гонялся за ним с визгом, ругаясь на чем свет стоит.

Лу Чжао, закончив с документами, поднял голову на шум.

— Э-э-э, ну... — Бай Ли прочистил горло. — Цветочек, уже поздно, много работы?

Лу Чжао посмотрел на время: и правда, уже поздно.

— Ничего особенного.

— Не давай Хоу Цуню бездельничать, загружай его работой. Уже ночь, пора спать. Ты не хочешь спать?

Лу Чжао прищурился:

— Хочу.

— Вот именно, день был тяжелый! — оживился молодой господин Бай. — Давай спать!

Лу Чжао уловил суть, но не подал виду.

— Ага, — сказал он, выключил терминал, пожелал «спокойной ночи» и направился в свою спальню.

Бай Ли остолбенел.

— Просто «спокойной ночи»? — крикнул он вслед. — И все?

— Ммм, — обернулся Лу Чжао. — Что-то не так?

— Ну... ничего особенного...

Лу Чжао кивнул и с невозмутимым видом ушел спать.

Бай Ли остался в гостиной, долго колотил по дивану, потом начал анализировать: вся его проблема в том, что он никогда не был в отношениях. Да и Лу Чжао тоже. Вот и вышло, что два зелёных плода, насильно сорванных с ветки, даже после совместной готовки всё равно подаются на разных тарелках.

Бай Ли в рассеянности вернулся в свою спальню. Он спал здесь много лет, но сейчас комната казалась ему чужой.

Через десять минут молодой господин Бай совершил самый развязный поступок в своей жизни. Зажав подушку, он прокрался в спальню генерала Лу. Так он был сосредоточен на своем позорном поступке, что не заметил: дверь в спальню Лу Чжао была приоткрыта на ширину ладони и открывалась без усилий. В комнате было темно. Здесь не было виртуального звездного неба, как в его спальне, поэтому тьма была абсолютной. Слух у альфы отменный, и Бай Ли, крадучись, услышал ровное дыхание Лу Чжао — тот, казалось, спал.

В период реакции легко впасть в уныние. Бай Ли почувствовал обиду и захотел разбудить Лу Чжао. Ну как так? Они же официальные партнеры! Или они просто боевые товарищи, вместе поварившиеся в одном котле? Мысль придала Бай Ли решимости. Он швырнул подушку на кровать и прыгнул следом.

Едва он коснулся постели, как в темноте раздался смех.

— Черт! — Бай Ли замер на пару секунд, затем осознал. — Генерал Лу, ты что, ждал, когда я совершу этот похабный поступок?!

Смех Лу Чжао становился все громче. Когда Бай Ли залез под одеяло и накрыл их обоих, Лу Чжао все еще не мог остановиться.

— Совсем оборзел, — проворчал Бай Ли, покраснев от злости. — Ты же специально притворялся!

Он принялся теребить генерала Лу, а тот в ответ ущипнул его за бок. Бай Ли взвизгнул и в ответ укусил Лу Чжао за шею. Вся ситуация была до того смешной, что даже Бай Ли не смог сердиться. Почувствовав, как Лу Чжао смеется, он и сам рассмеялся.Ну что это за человек? С виду невозмутимый, а внутри — продуманные козни, да еще и похуже, чем у Бай Ли.

Нарезвившись вдоволь, Бай Ли обнял Лу Чжао, прижался к нему и жалобно прошептал:

— Генерал, какой же ты бессердечный. У меня же еще период реакции не закончился.

Такой голос вызвал у Лу Чжао отвращение, но он не оттолкнул Бай Ли, позволив тому сжать объятия еще крепче. Через несколько секунд Лу Чжао сказал:

— Я оставил дверь открытой.

Только теперь Бай Ли вспомнил, что дверь действительно была приоткрыта. Орел Империи никогда не ошибался в добыче. Он точно знал, что Бай Ли явится.

— У тебя специфические вкусы, — проворчал Бай Ли. — Понравилось? Получил удовольствие от сценария «ночной визит», Цветочек?

— Ммм, — усмехнулся Лу Чжао.

Бай Ли замолчал. Благодаря временной метке Лу Чжао чувствовал его настроение.

— Бай Ли? — позвал он.

— А если бы я не пришел? — тихо спросил Бай Ли. — Ты думал об этом?

Лу Чжао удивился:

— Ты злишься?

В темноте прошло несколько мгновений, прежде чем Бай Ли глухо ответил:

— Злюсь.

— Почему? — Лу Чжао не понимал.

Бай Ли чуть не задушил его в объятиях. Лу Чжао действительно не понимал:

— Почему ты злишься? Если бы ты не пришел, я бы пришел сам.

Если бы это сказал кто-то другой, Бай Ли разозлился бы еще сильнее. Но это был Лу Чжао, и Бай Ли не нашелся, что ответить.

Так было всегда. Если Бай Ли не делал шаг вперед, Лу Чжао на ощупь находил к нему дорогу. Для него это не было вопросом гордости, он не ходил вокруг да около, как Бай Ли. Если Бай Ли не приходил, Лу Чжао приходил сам. Другого варианта просто не существовало. В голове Лу Чжао не укладывалось иное развитие событий. Бай Ли резко натянул одеяло, укрыв их обоих.

— В детстве я всегда любил так спать. Это «одеяльная крепость» — внутри нее я в полной безопасности.

Лу Чжао вспомнил, что Бай Ли всегда заворачивался в одеяло, как в кокон. Как будто это был панцирь, из которого он не хотел вылезать. Оказывается, он всегда был таким — тем самым ребенком в «одеяльной крепости».

— Теперь ты со мной, — тихо сказал Бай Ли. — С этого момента ты всегда будешь со мной.

Лу Чжао в темноте нащупал лицо Бай Ли. Оно было горячим — он знал, что Бай Ли покраснел до ушей. Бай Ли в период реакции был по-детски мил. А может, он всегда был таким. Но Лу Чжао это нравилось.

— Ммм, — ответил он. — Возьми меня с собой, Бай Ли.

«Оделяльная крепость» и две чашки сладкой каши — и они возвращались в те годы, когда были маленькими. В те годы, когда их пути еще не пересеклись.

Как только период реакции закончился, Бай Ли и Лу Чжао вернулись к работе. В конце года дел было невпроворот. Лу Чжао с раннего утра отправился в армию — в начале года предстоял новый набор, и старшие офицеры, не занятые на передовой, были вызваны на совещание.

Бай Ли, замученный звонками Сы Ту, явился в исследовательский центр после обеда. Освободившись от влияния периода реакции, молодой господин Бай вновь обрел былой лоск. Его длинные ноги несли его вперед, а яркая улыбка озарила лицо, едва он переступил порог.

Сы Ту едва не ослеп:

— Я знаю, что ты готовишься к реваншу, но не обязательно так сиять.

— Какой реванш? — фыркнул Бай Ли. — Я и так со всех сторон прекрасен.

Сы Ту передал ему материалы кандидатов на собеседование:

— Разве не появились новые подробности о твоем деле? У вас с маршалом хорошие отношения, так что он точно даст объяснения. Как только история с этим... типом всплывет, ты полностью реабилитируешься.

Бай Ли лениво ответил:

— А нога у меня отрастет?

Сы Ту замер, затем мрачно пробормотал:

— Черт, точно. Что толку?

— К тому же, неизвестно, чем все закончится, — продолжил Бай Ли. — Если бы маршал мог дать объяснения, он бы сделал это давно. Но он не может — ему приходится учитывать слишком много факторов. На первом месте для него возможность выжать для армии больше преимуществ и полномочий.

Они говорили тихо. Сы Ту, ученый и домосед, даже будучи аристократом, плохо разбирался в подобных интригах. Бай Ли тоже не был экспертом, но он анализировал ситуацию исходя из своего понимания и не ждал однозначной развязки.

— Так выходит, что твоя нога пострадала зря? — не сдавался Сы Ту.

Бай Ли усмехнулся и положил руку ему на плечо:

— Посмотри на это так: если бы не моя нога, разве была бы сейчас такая буря?

В оригинальном сюжете новости и общественное мнение упоминались лишь в контексте восхваления Тан Кайюаня. Но теперь все изменилось. В последние дни Бай Ли просматривал репортажи, заходил на форумы и блоги — места, где люди выражали свое мнение, — и видел, как разгораются споры.

Одни и те же события вызывали как поддержку, так и осуждение. Неясные репортажи порождали сомнения и домыслы.бЛюди, прежде единодушные, начали высказывать разные точки зрения. Не все из них были хорошими. Но и не все — плохими.

Бай Ли осознал: в оригинальном сюжете его травма была случайностью, не связанной с моральными аспектами. Но теперь, избежав предначертанного, он столкнулся со второй аварией, которая и стала трещиной в мире, постепенно пробуждающемся ото сна.

Это были детали, не предусмотренные оригинальным сюжетом, поэтому его уже нельзя было вернуть в прежнее русло. Бай Ли не знал, что это означало, но чувствовал, будто ударился о дерево. Оно дрогнуло, но не упало, лишь сбросило один лист.

Возможно, если продолжать биться, листья будут опадать один за другим, обнажая голый ствол. А ствол без ветвей — уже не дерево.

— Собеседование через двадцать минут, — прервал его мысли Сы Ту. — Расслабься и не зацикливайся.

Он беспокоился, что Бай Ли загонит себя в угол. Бай Ли кивнул, достал белый шарик и протянул Сы Ту:

— Здесь есть поврежденная запись. Попробуешь восстановить?

— Хорошо.

Они продолжили обсуждать кандидатов, просматривая резюме, и вошли в здание.