Этот альфа дефективен [Интерстеллар]

Даже если древняя Земля уже стала крупицей пыли в космосе, человеческие инстинкты не исчезли вместе с гибелью планеты.

Низкоранговые альфы вокруг проявляли признаки ярости, в то время как омеги либо жались по углам, либо прижимались к своим партнёрам, пытаясь заглушить обрушившуюся на них волну феромонов их собственными запахами.

Два альфа-феромона столкнулись, создавая удушающее давление, которое сбило с ног всех живых существ в радиусе пяти метров. Даже беты ощущали это как невыносимый гнёт. Гнев Бай Ли вот-вот должен был материализоваться и пронзить грудь Тан Кайюаня.

Удар ногой Бай Ли был настолько стремительным, что Тан Кайюань не успел среагировать. Он едва увернулся, но след от ботинка всё же остался на его чёрном смокинге.

— Бай Ли! — взревел Тан Кайюань. — Ты совсем не владеешь собой?!

Не успели слова покинуть его губы, как кулак Бай Ли уже обрушился на него. Движение было настолько быстрым, что даже Лу Чжао, стоявший рядом, не успел среагировать.

Тан Кайюань побледнел, поднял руки, защищая голову, и кулак Бай Ли пришёлся по его предплечьям, вызвав мгновенную острую боль. Воспоминания о поражениях в Академии всплыли в памяти, и ярость охватила его. Когда Бай Ли занёс руку для второго удара, Тан Кайюань резко пригнулся и нанёс удар в живот.

— Хватит!
— Бай Ли!

Два голоса раздались одновременно — оба принадлежали омегам, ещё сохранившим сознание.

Лу Чжао не успел разглядеть выражение лица госпожи Тан, которая вскрикнула от ужаса. Он бросился вперёд, пытаясь разнять их.

Давление альфа-феромонов давило на него, испытывая его нервы на прочность. Его движения замедлились, и он лишь успел схватить Бай Ли, пытаясь оттащить его назад.

Но кулак Тан Кайюана уже вонзился в живот Бай Ли. Тот крякнул от боли, но его тело, с детства закалённое тренировками, среагировало мгновенно — левое колено резко поднялось, целясь в лицо противника.

— Остановите его! — Сы Ту, стиснув зубы от головной боли, закричал. — Колено! Его колено!

Цзян Хао стоял поодаль, но теперь он и Сы Ту бросились к эпицентру столкновения феромонов, пытаясь удержать Тан Кайюаня.

Шум вокруг был оглушительным, но Бай Ли его не слышал. Он лишь смутно осознавал, что Лу Чжао зовёт его по имени, но даже этот голос быстро утонул в трясине его сознания.

В этой трясине кто-то сказал: Если судьба не оставляет тебе выбора, убей её.

Лицо Тан Кайюаня наложилось на образы из кошмаров, преследовавших Бай Ли во время каждого периода гона. В этих снах он лежал на земле, Лу Чжао стоял к нему спиной, а Тан Кайюань оборачивался и смотрел на него.

Спокойно. С жалостью победителя.

Эти кошмары мучили Бай Ли годами, особенно во время госпитализации после ранения. Во сне он прожил жизнь, описанную в «оригинале» — искалеченный, прикованный к больничной койке, влача жалкое существование. А просыпался — и снова оказывался в больнице, страдая от боли в ноге. Грань между сном и явью стиралась.

Все эти воспоминания и эмоции его мозг годами сжимал в дальнем уголке сознания, пока однажды они не прорвались наружу, как зверь, пожирающий разум. Бай Ли никогда не помнил своих периодов гона — его мозг предпочитал забывать.

Но на этот раз колено не достигло цели. Ладонь Лу Чжао успела подставиться, приняв на себя удар. Тыльная сторона его руки с силой задела глазницу Тан Кайюаня. Тот аж присвистнул от боли, осознав, что по его лицу ударили костяшками пальцев Лу Чжао.

Способность действовать под таким давлением альфа-феромонов говорила о невероятной силе духа «Имперского орла». Тан Кайюань всегда восхищался такими омегами, и это лишь усиливало его сожаление о браке Лу Чжао.

— Чёрт, — Сы Ту, удерживавший Тан Кайюаня за плечи, крикнул Лу Чжао. — С вами всё в порядке, генерал? Альфы в период гона не чувствуют боли и могут нанести серьёзные травмы!

Цзян Хао, который при броске получил по лицу, теперь только хрипел, не в силах говорить. Но в глубине души он поражался силе Тан Кайюаня — она явно превосходила уровень, с которым тот покидал Главную планету.

Ошеломлённый ударом, Тан Кайюань на секунду замер, но, услышав слова Сы Ту, пришёл в себя:

— Лу Чжао, не подходите к нему! Идёмте, нам нужно в другое помещение! — Он, не обращая внимания на Сы Ту и Цзян Хао, потянулся, чтобы схватить Лу Чжао за руку.

Зрение Бай Ли затуманилось из-за головокружения, вызванного периодом гона. Но он уловил движение Тан Кайюаня, и ярость снова накрыла его. Он смутно осознавал, что кто-то пытается удержать его ногу, и резко дёрнулся, высвобождаясь.

Рука Лу Чжао была отброшена в сторону. Ладонь, уже получившая удар, ныла от тупой боли. Тело омеги, даже такого закалённого, как Лу Чжао, не могло сравниться с альфой в выносливости.

— Ты слишком жесток, — с горечью произнёс Тан Кайюань. — Бай Ли, ты не можешь так обращаться со своим омегой!

Всё произошло слишком быстро. С момента начала периода гона Бай Ли прошло всего несколько минут, а банкетный зал уже погрузился в хаос. Лу Чжао никогда раньше не сталкивался так близко с альфой в период гона, тем более с такой реакцией. Когда его руку отбросило, он увидел, как Бай Ли поднимает ногу и бьёт Тан Кайюаня в живот.

Удар был настолько сильным, что Сы Ту и Цзян Хао тоже отлетели назад, едва удержавшись на ногах.

— Хватит! Прекратите! — раздался полный слёз голос госпожи Тан. Она, собрав силы, толкнула Тан Сяо. — Нужно вывести всех из банкетного зала!

Тан Сяо, у которого голова раскалывалась от боли, прислонился к стене, едва дыша, и не слышал её слов.

Зато Линь Шэн, наконец пришедший в себя, скрипя зубами поднялся и начал отдавать приказы бета-служащим и роботам, чтобы те выводили гостей.

Период гона у одного альфы мог спровоцировать агрессию у других, заставляя их выделять феромоны, что лишь усиливало беспокойство и агрессию. Низкоранговые альфы ещё могли себя контролировать, но такой, как Бай Ли... Линь Шэн с досадой взглянул на эпицентр феромоновой бури. Он вынужден был признать, что среди присутствующих лишь Тан Кайюань мог противостоять Бай Ли.

Воздух был наполнен феромонами, что лишь усиливало ярость Бай Ли. После удара он шагнул вперёд, но его левая нога подкосилась, и он пошатнулся.

Даже не чувствуя боли, даже после того, как Лу Чжао смягчил удар коленом, этот момент выдал слабость его ноги.

Тан Кайюань, вырвавшись из рук Сы Ту и Цзян Хао, использовал всю силу альфы. Удар в живот вызвал тошноту:

— Бай Ли, ты меня разочаровал... Я думал, за эти годы ты научился контролировать свой нрав, но ты так обращаешься с Лу Чжао... Всё из-за меня, я вернулся слишком поздно, не смог предотвратить расторжение помолвки...

Лицо Бай Ли стало ледяным. В «оригинале» он тоже узнал о старой помолвке в день встречи Тан Кайюаня и Лу Чжао. Эти события он пережил во сне бесчисленное количество раз.

Услышав слова «расторжение помолвки», Лу Чжао резко обернулся и взглянул на Тан Кайюаня. Тот замолчал, поражённый. Взгляд Лу Чжао был полон холодной настороженности.

«Так не должно быть», — промелькнуло в голове Тан Кайюаня. Впервые за много лет он видел в омеге такую резкость.

Он растерялся. Ему казалось, что Лу Чжао должен смотреть на него иначе. Его губы дрогнули, он хотел что-то сказать, но Лу Чжао уже отвернулся. Рука, уже пострадавшая однажды, снова схватила Бай Ли. Тан Кайюань видел, как Лу Чжао, хмурясь, кричит имя Бай Ли, преодолевая давление. Сам Бай Ли стоял неподвижно, его лицо было мрачным, а в глазах пылал гнев, поднимая тучи ярости.

Казалось, с самого детства Бай Ли всегда имел то, чего не было у Тан Кайюаня. Сначала — благородную фамилию, потом — выдающиеся способности, а теперь... Взгляд Тан Кайюаня скользнул по лицу Лу Чжао. В нём не было мягкости, присущей омегам. Чаще всего оно выражало холодное безразличие. Но сейчас Лу Чжао смотрел только на Бай Ли. Его глаза видели лишь Бай Ли.

Феромоны двух сыновей напугали госпожу Тан так, как никогда раньше. Большинство гостей уже покинули зал. Она оттолкнула Тан Сяо, который пытался увести её, и побежала к ним, шатаясь.

— Ли Ли, не злись! — дрожал её голос. — Кайюань, уходи отсюда! Не провоцируй его, хорошо?

— Это уже второй раз, — сказал Тан Кайюань, глядя на Бай Ли. — Ты разрушил мамин день рождения.

Тот удар Бай Ли, который пришёлся по лицу Тан Сяо, сделал тот день рождения посмешищем среди аристократов. Сознание Бай Ли было в тумане. Услышав слово «мама», он вспомнил, как серёжка на ухе Бай Ин блеснула в свете. Этот блик резанул ему глаза, и голова снова заболела, наполняясь тёмными эмоциями.

Его губы шевельнулись, но звук был тихим. Лу Чжао разобрал лишь несколько слов:

— Какое мне дело? Всё равно у меня нет родителей.

Госпожа Тан пошатнулась, её лицо побелело.

Эти слова, хоть и короткие, давили сильнее, чем любые феромоны.

Лу Чжао вдруг осознал, что период гона Бай Ли — это не просто ярость и агрессия. Это разочарование и одиночество. Рядом с ним осталось так мало людей, и ещё меньше тех, кто его понимал. В юности у него ещё были мечты, но после ранения остались лишь пустая квартира и он сам.

— Бай Ли, — почувствовав, что Бай Ли снова пытается вырваться, Лу Чжао обхватил его и выругался. — Чёрт возьми.

В помутнённом сознании Бай Ли почувствовал, что кто-то обнял его. Этот человек прижал его голову к своей шее. Ближе всего к железе. Знакомый запах феромонов прорвался сквозь альфа-столкновение, насильно ворвавшись в ноздри Бай Ли. Запах свежей травы.

«Оригинальный» сюжет в его голове вдруг потускнел. Текст и сны стали тихими. Сознание Бай Ли немного прояснилось, и он, как утопающий, ухватился за этот запах.

Лу Чжао чувствовал, как Бай Ли сжимает его в объятиях. Он лишь смутно знал, что альфы в период гона теряют контроль и нуждаются в успокоении феромонами омеги, но не представлял, как это правильно сделать. Он лишь сжал Бай Ли ещё сильнее. Тяжёлое дыхание того звучало у него в ухе. Он похлопал Бай Ли по спине:

— Всё в порядке.

Голос пробился сквозь звон в ушах. В хаосе Бай Ли почувствовал, как рука Лу Чжао дрожит. Та самая рука, которая уже пострадала от него, всё ещё лежала на его спине. Не отпускала.

«Такого в сюжете не было», — смутно подумал Бай Ли.

Шумный ещё несколько минут назад банкетный зал теперь был пуст, лишь яркий свет и несколько человек, пришедших в себя после феромонового столкновения. Феромоны Бай Ли наконец немного успокоились, но давление всё ещё было сильным. Сы Ту, у которого раскалывалась голова (он был единственным остававшимся альфой кроме Бай Ли и Тан Кайюаня), наконец смог говорить:

— Немедленно возвращаемся на Главную планету! Уведомите порт: высокоранговый альфа в периоде гона.

Он даже не знал, к кому обращался, просто выдавал указания.

Цзян Хао, покорно покачав головой (его швырнули на пол), поднялся и направился к выходу. Но его взгляд всё ещё был прикован к Бай Ли. Они были знакомы не так долго, но Цзян Хао знал о проблемах Бай Ли в период гона — обычно тому приходилось запираться в отдельной комнате.

Впервые кто-то смог успокоить его феромонами.

«Нелёгкая задача», — потирая ушибленный бок, Цзян Хао бросил взгляд на Тан Кайюаня, чьё выражение лица было нечитаемым. Он чувствовал, что с тем что-то не так, но сейчас было не до этого.

Тан Кайюань смотрел на двоих. Лу Чжао что-то тихо говорил, Бай Ли не отвечал, лишь сжимал его в объятиях. В его сердце поднялось странное чувство, будто что-то, что он считал своим, ускользало. Оно резало его, как тупой нож. Внезапно кто-то схватил его за руку. Обернувшись, он увидел госпожу Тан с покрасневшими глазами.

— Идём, — сказала она, тяня его к выходу. — Мы скоро вернёмся на Главную планету. Господин Бай... успокоится. Тебе здесь нечего делать.

Тан Кайюань попытался вырваться:

— Мама!

— Идём! — её голос дрожал. — Мне было очень весело на дне рождения. Всегда было весело.

Эти слова чётко долетели до Бай Ли. Он не поднял голову, не взглянул на госпожу Тан. Феромоны Лу Чжао окутывали его, нежные и тёплые, не такие, как у альф.

Тан Кайюань хотел возразить, но не стал спорить с матерью. Он лишь оглядывался, его взгляд цеплялся за Лу Чжао. Феромоновое давление наконец исчезло. Сы Ту, хоть и раздражённый феромонами Бай Ли, хотя бы избавился от двойного гнёта. Он плюхнулся на пол, вытирая пот со лба.

— Сы Ту, — хриплый голос Бай Ли заставил его вздрогнуть. — Свяжись с госпиталем. Пусть пришлют «Броненосца» в порт.

Сы Ту кивнул, затем колеблясь добавил:

— Генерал Лу... может, вам...

Бай Ли знал, о чём он: боязнь, что он снова потеряет контроль, и без Тан Кайюаня Лу Чжао не справится. Разумно было бы согласиться, но Бай Ли не хотел отпускать. Он промолчал. Через несколько секунд Лу Чжао покачал головой:

— Всё в порядке.

Сы Ту вышел, закрыв за собой дверь. В ослепительном свете остались лишь двое. Никто не говорил. Бай Ли всё ещё был на грани. Он чувствовал, как неуклюжая рука Лу Чжао гладит его по спине, словно успокаивая ребёнка. Бай Ли схватил эту руку. Тыльная сторона, ударившая Тан Кайюаня, была сине-фиолетовой. Один взгляд — и лицо Бай Ли побелело.

Лу Чжао сжал его руку:

— Всё в порядке.

Но эти слова лишь напомнили Бай Ли фразу Тан Кайюаня: «Руки Лу Чжао созданы для управления мехами».

— Я не хотел, — пробормотал Бай Ли. — Я не хотел.

В «оригинале» Бай Ли тоже ударил Лу Чжао в день встречи с Тан Кайюанем. Лу Чжао сопротивлялся, его рука ударилась о что-то твёрдое, и кожа разорвалась. Бай Ли думал, что здесь всё будет иначе. Он коснулся синяка на руке Лу Чжао и тихо сказал:

— Опять так. Почему так?

Лу Чжао не понял:

— Бай Ли?

Ответа не последовало. Лишь спустя время Бай Ли прошептал:

— Прости. Прости.

«Изумрудная звезда» вернулась на Главную планету раньше запланированного, прибыв в порт до 7:30 утра. Под руководством персонала гости покинули корабль первыми. Сы Ту велел Сы Дуну тоже выйти, затем вернулся с Цзян Хао в банкетный зал, чтобы сообщить Бай Ли. Дверь открылась, и внутрь вошли медики.

— Как самочувствие? Успокоился ли господин Бай? — спросил старший медик. — Генерал Лу, вы в порядке?

Неизвестно, сколько времени двое простояли так. Лу Чжао покачал головой, а Бай Ли сказал:

— Отвезите меня в госпиталь. Предупредите Лао Чжэна: мне нужно проверить ногу.

Медик кивнул:

— Хорошо. Мы подготовили машину с максимальной изоляцией. Вы поедете вместе или...?

Лу Чжао замешкался, заметив Сы Ту, который подсматривал за дверью, и понял намёк. Альфы в период гона крайне чувствительны, склонны к унынию и вспышкам гнева. Помимо попыток взять себя в руки, единственным способом облегчить состояние было находиться рядом с омегой, что усиливало их потребность в партнёре. Но в то же время многие альфы, не способные контролировать себя, проявляли насилие по отношению к омегам — били их или впрыскивали слишком много феромонов, нанося вред.

— Я мог бы... — начал Лу Чжао.

— Только я, — перебил Бай Ли. — Его рука повреждена, позаботьтесь о ней. Осторожнее.

Лу Чжао удивлённо посмотрел на него. Бай Ли выглядел ужасно: полуопущенные веки, затуманенный взгляд. Вероятно, из-за ночных кошмаров под глазами были тёмные круги. Он слабо улыбнулся:

— Я не в себе, могу потерять контроль. Цветочек, садись за руль и езжай домой. — Он сделал паузу, затем добавил: — Я всё расскажу. На этот раз правду.

Он отпустил руку Лу Чжао и, подавляя негативные эмоции, вышел из зала под присмотром медиков. На Главной планете снова шёл дождь. Холодные капли ударили Бай Ли в лицо. В голове смешались сон и реальность. В сердце затеплилась надежда. Он чувствовал вину за то, что причинил боль Лу Чжао, но в то же время радовался, что тот выбрал его. Его мучил вид синяка на руке Лу Чжао, но он был счастлив, что та рука всё ещё гладила его по спине.

«Какой же я мерзавец», — подумал Бай Ли.

«Броненосец» был полностью герметичен, без единого окна. В порту собралась толпа, наблюдая, как Бай Ли спускается с корабля и садится в машину.

Дверь медленно закрывалась, свет постепенно исчезал. Бай Ли сидел в полутьме, наблюдая, как тьма поглощает его. Но вдруг в последний момент в проём вставилась рука. Лу Чжао резко распахнул дверь. Яркий свет заставил Бай Ли прищуриться. На фоне дождя стоял Лу Чжао, капли стекали по его плечам, но не могли скрыть его силуэт.

— Господин Бай проявляет признаки агрессии в период гона, — предупредил медик. — Генерал, вам лучше...

— Он не тронет, — не отрывая взгляда от Бай Ли, Лу Чжао шагнул внутрь и захлопнул дверь.

Пространство было тесным. Феромоны Бай Ли смешались с запахом Лу Чжао, заполнив салон.

Бай Ли, всё ещё не пришедший в себя, смотрел на него. Лу Чжао стоял, не приближаясь и не отдаляясь.

— Я здесь, — сказал он. — Посмеешь тронуть меня, Бай Ли?

В груди будто бился огромный зверь. Бай Ли смотрел на него, не в силах вымолвить слово.

— Не посмеешь, — спокойно заключил Лу Чжао. — Ты просто трус.

Боящийся признать страх, но неспособный уйти. Метающийся в нерешительности. Бай Ли чувствовал себя жалким. Он опустил глаза, эмоции периода гона едва не заставили его закричать.

Он хотел сказать: «Да что ты вообще понимаешь? Ты не провёл годы в аду, не научился ходить без хромоты, не терпел этот беспорядок, зная, чем всё закончится».

Но слова застряли в горле, когда он увидел руку Лу Чжао. Ту самую руку, которая, несмотря на синяк, сунулась в закрывающуюся дверь. Бай Ли знал: будь он на месте Лу Чжао, тот не убежал бы.

— Твоя трусость бесит меня, — продолжал Лу Чжао. Бай Ли вздрогнул. — Но я всегда видел лишь того, кто, несмотря на страх, делал шаг вперёд.

Лу Чжао давно понял: за напускной бравадой Бай Ли скрывался трус. Чувствительный, ранимый, нелепый. Но именно этот человек подставился под удар ради товарищей, лишился ноги, выбрал непроторённый путь, отказавшись от лёгкого выхода.

— Почему же теперь ты не делаешь шаг?

Бай Ли не помнил, как встал и прижал Лу Чжао к стене. Его словно раздели, обнажив суть. А она была уродливой, слабой, жалкой.

— Я сказал, что расскажу! — прошипел он. — Обязательно сейчас давить на меня?!

Лу Чжао смотрел на него без страха:

— Да. Ты злишься. Значит, ждать больше нечего.

Прямо, без увёрток. Бай Ли не оставили выбора. Его период гона, должно быть, казался Лу Чжао испуганным щенком, который лает, но падает от одного удара. Глаза Бай Ли покраснели. Эмоции переполняли его, и он выпалил:

— Я знал, что останусь без ноги.

Лу Чжао нахмурился.

— Я знал, что моя нога будет уничтожена, что система соединит нас, что Тан Кайюань вернётся, что он тебе понравится, что ты уйдёшь.

Первая часть ещё была понятна, но дальше — всё сложнее. Вспомнив странные ощущения при прикосновении Тан Кайюаня, Лу Чжао уловил намёк.

— Моя нога будет покалечена из-за тебя во второй раз, и я останусь калекой. Моя судьба расписана, и всё сбывается! Лу Чжао, я боюсь. Я не хочу снова в больницу. Я уже умер там сотни раз во сне!

Лу Чжао не мог осознать эти слова. Он смотрел на Бай Ли, не понимая.

Он машинально обнял его.

— Я знаю, что я мусор, мне нужно держаться подальше... — тихо сказал Бай Ли. — Но я люблю тебя. Чёрт, я люблю тебя, и я не знаю, что делать. Я в ловушке, поэтому боюсь.

Период гона лишил его контроля. Слова путались, но он должен был сказать это. Он был покорён Лу Чжао, который шагнул к нему против света. Он утонул в этих чувствах. Он был эгоистичным трусом, но не хотел отпускать.

Подлец. Трус. Таким был Бай Ли и его любовь.

Лу Чжао почувствовал удар в грудь. Бай Ли преодолел барьер и наконец стоял перед ним. Тепло разлилось по телу. Он смутно осознал, что страх Бай Ли имел невероятные корни, но в момент признания Лу Чжао понял — он победил.

«Имперский орёл» одолел малодушие Бай Ли.

— Я не понимаю твоих слов, — выдохнул Лу Чжао. — Но знаю, что с Тан Кайюанем что-то не так. — Он помолчал. — И ещё кое-что: если судьба велит мне уйти, то к чёрту эту судьбу.

Бай Ли поднял на него глаза.

— Не давай мне выбора, — не отводя взгляда, сказал Лу Чжао. — Бай Ли, заставь меня потерять голову.

В тот момент, когда «судьба» настигла его, прикосновение Тан Кайюаня вызвало странное ощущение. Но когда имя Бай Ли сорвалось с его губ, он понял — другого выбора у него нет. Поэтому он не мог ждать.

К счастью, Бай Ли ответил ему. Трус наконец выбрался из своей скорлупы. Глаза Бай Ли вспыхнули. Он поцеловал Лу Чжао в губы, затем спустился ниже и укусил за кадык. Он выбрался из скорлупы и схватил протянутую руку.

«Прости, что заставил ждать. Но я так тебя люблю».