Этот альфа дефективен [Интерстеллар]

Если кто-то скажет, что альфы склонны к собственничеству — это ещё можно понять. Но когда речь заходит о Бай Ли, всё выглядит как самый настоящий сексизм.

Он в последнее время и правда слишком активно метит территорию. Ещё чуть-чуть — и превратил бы Лу Чжао в шоколадку в хрустящей глазури. Но и Лу Чжао оставил на нём такой след, что тоже не сказать, будто уж очень сдерживался.

Бай Ли выехал из дома, пропитанный запахом свежескошенной травы, и минут десять просидел в машине, прежде чем наконец собрался с духом и направился в институт. Только когда его вызывающе яркий ховер поднялся на эстакаду, с лица потихоньку начала сходить краска.

На самом деле ему и не нужно было так долго приходить в себя — просто перед уходом Лу Чжао дотронулся до железы у него на шее и с искренним любопытством спросил:
— Альфийская железа такая чувствительная?

Бай Ли аж колени подогнулись, а кое-что другое едва не встало.

Как только Лу Чжао ушёл, он глубоко вдохнул, открыл свой блог и не раздумывая переслал статью, в которой предлагалось ввести уроки полового воспитания с момента поступления в Имперскую академию граждан. В придачу добавил три восклицательных знака — чтобы обозначить важность.

Тут же получил сообщение от Сы Ту, с предельно вежливым вопросом:

«Ты чё, с ума сошёл? С каких пор тебя заботит половое просвещение несовершеннолетних?»

Бай Ли не ответил. Всё-таки у него и так друзей немного, не хотелось бы испортить и эту не особо ценную дружбу.

Сы Ту не отставал:

«Вы ещё не помирились с Лу Чжао? Слушай, ты просто запомни — ты всегда неправ».

Бай Ли удивился:

«Ты знаешь, что между нами?»

Вчера он, действительно, был не в духе. Сы Ту что-то почувствовал, но вопросов не задавал.

Сы Ту написал:

«Вчера генерал спрашивал у меня, есть ли ты в институте. Я сразу понял — что-то не так».

Бай Ли теперь не мог выносить, когда кто-то упоминал о Лу Чжао и особенно — о событиях прошлой ночи. Стоило только представить, как тот стоял под дождём, по волосам стекали капли — и сердце снова сжималось.

Иногда Бай Ли чувствовал, что в присутствии Лу Чжао он становится совершенно невыносимо чувствительным. Но ничего поделать не мог. Потому что с Лу Чжао он всегда был бессилен.

«И что ты ему сказал?» — спросил он.

Сы Ту:

«Как обычно. Сначала сказал, что тебя нет. Потом добавил — пусть генерал не стесняется. Хочет отругать — пусть отругает, хочет врезать — пусть врежет. Детей без ремня не вырастишь, Бай Ли без побоев — не человек».

Бай Ли растрогался. Что бы ни происходило в этом мире, одно оставалось неизменным — Сы Ту как был скотиной, так и остался.

Именно благодаря Сыту он уже через пятнадцать минут полностью пришёл в себя. Иначе бы до сих пор сидел дома, трясся. Доехав до института, он издалека заметил стоящий у здания медкар — похожий на огромного жука. Странноватая конструкция, но альфы узнают её с одного взгляда. Было ещё рано, народу в институте почти не было. Несколько сотрудников стояли на открытом пространстве перед зданием. Завидев машину Бай Ли, знакомые исследователи замахали руками, показывая, чтобы тот припарковался в стороне.

Он вышел из машины:
— Что происходит? Неужели Сы Ту схватили за яйца и отправили в карцер на перевоспитание?

Как раз проходивший мимо Сы Ту чуть не взорвался:
— Ты можешь хоть раз подумать обо мне хорошо?!

— Ну тогда что случилось? — хихикнул Бай Ли. — Медкар аж пригнали.

Тут из здания вывели альфу, окружённого медперсоналом.

Сы Ту только тогда ответил:
— У кого-то начался чувствительный период, сам не понял. Настроение рвануло, чуть не разнёс лабораторию.

Альфы, как и омеги, иногда проходят через «особые дни». У них это сопровождается всплеском агрессии, резким ростом доминантности, волнами феромонов, провоцирующих агрессию и желание обладать. Им нужна поддержка партнёра, иначе — беда.

Но в отличие от омег, у альфов это случается редко — раз в год или два. В это время у них сохраняется часть рассудка, но каждый день — словно внутренняя борьба между разумом и инстинктами. Сильные проходят через это сами, слабые — нуждаются в изоляции или помощи партнёра.

Эти «жуки» как раз и служат для того, чтобы забирать тех альфов, кто не может себя контролировать в общественных местах. Они сделаны из особого прочного материала — чтобы выдержать, если альфа решит ломиться наружу.

Бай Ли прищурился:
— Молодёжь нынче пошла слабохарактерная.

— А ты-то сам? — хмыкнул Сы Ту. — В академии чуть общагу не разнёс.

Бай Ли развёл руками:
— Но не разнёс же! И ни разу в жука не садился!

И действительно, как бы сильно ни скакали у него эмоции в чувствительный период, Бай Ли всегда пережидал дома, в одиночестве. В отличие от Сы Ту, которому однажды пришлось вызывать жука лично, после того как он в ресторане опрокинул стол.

Тот случай в академии вспоминают до сих пор.

Сы Ту промолчал, но через пару секунд вдруг усмехнулся:
— Думаю, тебе жук и не понадобится.

— А?

Сы Ту скривился, глядя на него с непередаваемым выражением лица:
— С твоим ароматом... ты вообще старался его скрыть? Такое ощущение, будто специально всем сообщаешь: у меня есть партнёр, у меня всё в порядке!

Чем выше уровень ментальной энергии, тем сильнее и ярче аромат. Это касается и альфов, и омег.

Бай Ли с наглой рожей кивнул:
— Ага, именно. И что?

Сы Ту провёл рукой по лицу, мысленно проклиная тот момент, когда начал с ним разговаривать. Появление «жука» — дело привычное, потому все быстро вернулись к работе. Бай Ли припарковался на привычное место и вместе с Сы Ту пошёл в лабораторию.

— Кстати, вспомнил, — сказал Сыту, доставая личный терминал и показывая Бай Ли последние новости по работе, — скоро чувствительный период, у меня уже почти год как был прошлый. Надо быть поосторожнее, а то опять увезут.

Бай Ли только хохотал. Чем альфа увереннее в жизни, тем чувствительнее в «эти дни». Пережить это в одиночку — одно, а вот если изолируют принудительно... по самолюбию бьёт капитально.

— Вот тут смотри, — Сы Ту ткнул в виртуальный экран, — начали собирать резюме для новых сотрудников. Я пока сортирую. А у тебя когда в последний раз был период?

— Прошлым летом, — лениво отозвался Бай Ли. — Нормально. Пару дней дрался на симуляторах, ел, пил, спал.

— Ты это рассказываешь, как будто на курорте был! — вздохнул Сы Ту. — Вспомни, как однажды пнул стену, потом с переломом к старшему пошёл.

Старший Чжэн — их однокурсник из академии, теперь работает в военном госпитале.

Бай Ли вспомнил, как тяжело было в тот раз, кивнул:
— Я буду осторожен.

Редко когда он слушал Сы Ту с таким вниманием.

— Хотя, — хмыкнул тот, — теперь тебе меня слушать не надо. У тебя же теперь генерал Лу.

Бай Ли промолчал. Он инстинктивно не хотел, чтобы Лу Чжао был рядом во время его чувствительного периода. Потому что в эти дни он словно срывается с цепи. Он не помнит потом, что чувствовал или делал, но зная себя — уверен: там не на что смотреть. Он не хочет быть как те альфы, что используют свои состояния как оправдание, чтобы причинить боль партнёру. Он должен оставить Лу Чжао выбор. И хочет, чтобы в его памяти Бай Ли всегда оставался «хорошим».

Осознав, что думает уже слишком далеко, Бай Ли смахнул волосы со лба и снова напустил на себя образ беззаботного щеголя:
— Так что ты там говорил? Новый набор, да?

Они вместе вошли в лабораторию номер шесть.

Повседневные тренировки в Первом легионе на самом деле довольно однообразны. Хо Цунь только что закончил симуляционную битву, валился с ног от усталости и теперь, присев рядом с тренажёром, наблюдал, как Хань Мяо сражается с Лу Чжао.

Они оба были первоклассными пилотами меха, потому победитель выявлялся не сразу. За всё утро успели провести только две схватки: один раз победил Хань Мяо, другой — Лу Чжао. Сейчас шла третья.

К ним подошли другие офицеры, только что покинувшие симуляторы. Несмотря на болтливость и споры в повседневной жизни, перед силой настоящего уровня они вели себя искренне: внимательно наблюдали за поединком, вслух анализировали сильные и слабые стороны каждого из бойцов.

На голографическом экране симуляции было видно, как мех Лу Чжао отступает, увлекая соперника в удобную для себя местность. Когда Хань Мяо понял, что попался, было уже поздно — Лу Чжао поймал момент и сбил его.

На экране всплыло сообщение: победитель — Лу Чжао.

Хань Мяо вылез из капсулы и с возмущением в голосе заорал:
— Нет, нет! Ещё один раунд! Я плохо сыграл, ща отыграюсь!

Офицеры вокруг разразились смехом, чем довели его до брани.

Лу Чжао снял шлем, посмотрел на Хань Мяо, прыгавшего от злости, и улыбнулся:
— После обеда.

— Тогда и меня возьми! — подхватил один офицер.

— И меня! — отозвались другие.

Лу Чжао всем кивнул. Он редко кому отказывал в подобных вещах. Хочешь бой — получай бой, кто выиграет — уже другой вопрос. Хотя чаще всего выигрывал всё же он.

Хо Цунь принёс воды, одну бутылку бросил Хань Мяо, другую подал лично Лу Чжао:
— Генерал, они все, похоже, от безделья с ума сходят. Зачем вы всем поддакиваете? Устанете же.

— Ничего, — спокойно ответил Лу Чжао и сделал глоток.

Просто два слова, и голос был обычным, но Хо Цунь почувствовал: что-то не так. Он украдкой бросил взгляд на командира и, набравшись смелости, спросил:
— Эм... Генерал, вы сегодня в хорошем настроении, что ли?

Лу Чжао на мгновение замер, потом коротко «угукнул». Хо Цунь аж опешил. Он давно знал Лу Чжао, считал, что отлично его понимает: если тот в хорошем настроении — улыбается, если в плохом — просто молчит, не срывается на других. Но сегодня было по-другому. Он не улыбался, а всё равно чувствовалось: он доволен, словно обрёл что-то важное. А ведь раньше... у Лу Чжао был только он сам и его мех. Всё лишнее он отбрасывал, чтобы легче было подниматься наверх. А теперь всё изменилось. Теперь казалось, будто кто-то держит его за руку. Он знает это — и не хочет отпускать.

Хо Цунь смотрел на него, как на приятеля, который наконец понял, что «поросёнку» тоже нужны «цветочки». Чуть не прослезился:
— Генерал... Вы взрослеете.

Лу Чжао поднял руку. Хо Цунь тут же сбежал. Не успел отбежать далеко, как услышал, что на личный терминал Лу Чжао пришло сообщение. Обернувшись, увидел, как тот открывает экран.

Сообщение было от Бай Ли. Он прислал короткое видео. На видео была огородная грядка около института, овощи росли буйно и радостно.

«Даю союзнику шанс сделать заказ», — в видео прозвучал голос Бай Ли, всё с той же наглой и насмешливой интонацией. — «Цветочки хочешь? Скажи, какие нравятся — я тебе украду».

Тут за кадром раздался гневный крик Сы Ту, Бай Ли дёрнулся, и картинка резко оборвалась. Видео длилось всего несколько секунд, но Лу Чжао засмотрелся, едва не улыбаясь.

Он ответил:

«Побили?»

Через полминуты пришёл стикер с плачущей собачкой.

«🐶😭».

Почему-то сердце у Лу Чжао вдруг защекотало. Вот ведь... этот засранец всё время строит из себя несчастного, только перед ним. И он, Лу Чжао, почему-то всегда на это ведётся. Он ответил спокойно:

«Говори нормально».

В ответ — снова стикер с плачущей собачкой:

«Такой страшный, генерал~».

Лу Чжао недоумевал, откуда Бай Ли только подбирает такие интонации.

А потом пришло:

«У Ли Ли ножка болит, нужно, чтоб ты обнял».

Он ещё не успел прочувствовать всю мерзость этих «ля-ля-та-па» словечек, как увидел — «больная ножка». Лу Чжао тут же напрягся, собирался ответить, как вдруг:

«Шучу!»

Лу Чжао: «......»

— У тебя и правда проблемы. Только не с ногой, а с головой.

«Но вот что не шутка — я правда хочу, чтоб ты меня обнял».

Пальцы Лу Чжао замерли на полпути к клавиатуре. Он перечитал сообщение несколько раз. Иногда он думал, что Бай Ли невероятно коварен. Этот негодяй умел играть на его чувствах: цеплял взгляд, уводил мысли, заставлял сбиться с курса... а потом, словно зная, где у него самое уязвимое место, тыкал туда — и держал.

А потом ещё и тёрся, чтобы больнее было.

Хань Мяо, прогнав офицеров, подошёл ближе, пил воду и случайно взглянул на лицо Лу Чжао.
— ...Чёрт, — закашлялся он, — ты чего так улыбаешься?! Я аж испугался!

— Сам себя пугай, — не поднимая головы, бросил Лу Чжао.

— Я серьёзно! Генерал Лу, вы только что улыбнулись так, будто вам в рот пукнули, да ещё и со вкусом.

— Нет, — спокойно ответил Лу Чжао.

— А?

Лу Чжао чуть шевельнул губами, но не сказал вслух:

«Это был шоколад».

Хань Мяо и Хо Цунь, который подслушивал с другого конца комнаты, ничего не поняли. Когда Хань Мяо подошёл ближе, его чуть не сдуло запахом. Информационный аромат, исходящий от Лу Чжао, был ему знаком. Он только раз слышал запах феромонов Бай Ли, но этот след было не перепутать. Это был откровенный, яростный, собственнический запах: «занято». Хань Мяо тут же притормозил, свернул и встал рядом с Хо Цунем. Лу Чжао снова что-то ответил Бай Ли, и тут кто-то окликнул его:

— Лу Чжао, на минутку.

У двери стоял Цзян Хао, постучав по косяку.

Из-за разных обязанностей они редко пересекались. Лу Чжао вспомнил, что Цзян Хао был в курсе его травмы. Если тот снова собирался звать к себе домой — придётся отказать.

— Да, — коротко отозвался Лу Чжао.

Поняв, что разговор будет личный, он попрощался с остальными и пошёл за Цзян Хао в тихий уголок зоны отдыха.

Не успели сесть, как Лу Чжао сразу сказал:
— У Бай Ли нет времени.

Цзян Хао опешил, потом понял, к чему это было, рассмеялся:
— Не об этом.

— Тогда что?

— Ты ведь пойдёшь на банкет Танг?

Лу Чжао кивнул.

— Я тут кое-что выяснил... — Цзян Хао понизил голос. — Среди приглашённых — семьи Гао и Чжоу.

Гао — это те, кого Бай Ли размазал по полу. А Чжоу — тот самый, что начал дифференцироваться прямо в раздевалке. С тех пор оба пропали с радаров. Лу Чжао пару раз получал благодарности от Чжоу, но не обратил внимания.

— Чжоу — ничего, — сказал Цзян Хао, — а вот с Гао всё не так просто. Ты смотри по ситуации, не подставляйся.

Он обычно выражался вежливо, но тут явно сдержался:
— А то ещё собаки набросятся.

— Пусть обходят меня стороной, — спокойно сказал Лу Чжао.

Не громко, не с вызовом — но с такой холодной уверенностью, что любой услышал бы в этом спесь. И да, он и правда так думал.

— Ты с Бай Ли прям родственные души... — пробормотал Цзян Хао.

Он всё сказал, Лу Чжао поблагодарил и собрался уходить.

— Подожди, — вдруг замялся Цзян Хао. — Может, тебе стоит приглядеть за Бай Ли.

— За Бай Ли?

— Я только что узнал: Лин Шэн тоже будет на банкете. Как представитель... — он поднял палец вверх.

У императорской семьи Империи фамилия — Лин.

— Он раньше тоже служил в Первом легионе, но потом его сняли за ошибку в командовании. С тех пор пропал с глаз.

У Лу Чжао вдруг закололо в груди.

— Я слышал, что он пытался вернуться, — продолжал Цзян Хао. — Говорят, добился восстановления через какие-то связи. Теперь снова на виду.

— Что ему нужно от Бай Ли? — спросил Лу Чжао.

— Пока непонятно. Он якобы просто присутствует на банкете в составе делегации. Но... — Цзян Хао помедлил, — у него был конфликт с Академией, именно с Бай Ли.

Лу Чжао прищурился.
— Он хочет навредить ему?

— Лин Шэн — не дурак. Прямо нападать не станет. Но если Бай Ли попадёт в какую-то ситуацию, где кто-то воспользуется его нестабильностью... — Он не договорил.

Лу Чжао всё понял. Кто-то воспользуется... Даже если не нападёт напрямую, достаточно будет нажать на нужную кнопку.

— Спасибо, — сказал Лу Чжао.

— Будь осторожен.

Когда он вернулся, Хань Мяо всё ещё лез в симулятор. Хо Цунь что-то обсуждал с другими офицерами. Лу Чжао снова посмотрел на терминал. Бай Ли ничего не прислал, даже не прочитал последнее сообщение. Он глядел на ту пустую строчку и вдруг ощутил, как внутри зреет беспокойство. Если Лин Шэн и правда решил влезть — это уже не шутки.

Он видел, как Бай Ли может ломаться. Пусть тот всегда прикидывается наглецом и хулиганом, на самом деле он — хрупкий. Особенно если дело касается прошлого, семьи, Академии, Империи. Эти слова — будто острые камни, которые тот прячет под шутками. Но один неловкий шаг — и он снова поранится. А Лу Чжао больше не хотел, чтобы он страдал.

А в это время... Бай Ли лежал на крыше здания Академии, грыз пластиковую соломинку от сока и смотрел в небо. Он знал, что Лин Шэн будет. Ещё когда услышал фамилию в списке, почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это было давно. Но Лин Шэн — из тех, кто не забывает. Тогда Бай Ли нагло сорвал ему задание, сорвал перевод и спровоцировал проверку, которая сняла его с должности. Тот ушёл, но не простил. И теперь возвращается.

Бай Ли даже рассмеялся. Он знал, что банкет не пройдёт спокойно. Но вдруг снова ощутил, как сердце кольнуло. Он не боялся. Просто... Он не хотел, чтобы Лу Чжао оказался между ними. Он знал Лу Чжао. Тот бы встал между. Даже не думая.

— Эй, — пробормотал он, глядя в небо. — Ты же не будешь лезть, а?

Ветер потрепал волосы. Он закрыл глаза и, не открывая, нащупал терминал. Сообщение Лу Чжао так и висело непрочитанным. Он провёл пальцем, набирая ответ.

«У тебя в шкафу остались мои носки. Верни, негодяй».

Потом добавил:

«И не суйся. Это моя старая дрянь».

Он не ждал ответа. Просто хотел, чтобы тот знал: он справится. Но через минуту терминал мигнул.

«Я сам — твоя дрянь».

Бай Ли уставился на экран.

«Поэтому всё, что связано с тобой — моё дело».

Он медленно перевернулся на спину, уткнулся в экран и, прижав терминал к груди, зарычал:

— Вот сволочь...

День банкета приближался. Лу Чжао надел официальный китель. Выглаженный, с эмблемами, тяжёлый. Он не любил такие вещи, но на такие мероприятия — без вариантов.

Хо Цунь, уже одетый, выглянул из-за двери:
— Генерал, вы уверены, что хотите идти? Там будет много собак.

— Хочешь сказать, что сам боишься лающих?

— Нет, просто не хочу, чтобы вы на всех прыгали. Потом же отмываться...

— Не прыгну.

Хо Цунь всмотрелся в его лицо и понял: и правда не прыгнет.

Но если кто-то рискнёт первым — там уже всё без вариантов.

— А Бай Ли?.. — осторожно спросил он.

— Он знает.

Они вышли.

Банкет был устроен в просторном зале с прозрачным куполом. Сквозь него было видно небо Имперской столицы — чистое, без единого облака.

Когда Лу Чжао вошёл, многие обернулись.

— Это генерал Лу, да?

— Говорят, он в юности один в одиночку взял крепость на Севере.

— И теперь с каким-то «стажёром»? Правда, что ли?

Лу Чжао не обращал внимания. Но вот в углу зала он увидел Бай Ли. Тот был в чёрном костюме, с растрёпанными волосами, как будто только что дрался с подушкой. И смотрел на него — нагло, открыто, без стеснения. Лу Чжао вдруг почувствовал, как дыхание сбивается. Он не любил публичные места. Не любил сплетни. Но в этот момент — хотел только одного: подойти и взять его за руку.

Но не успел. Между ними встал человек.

Лин Шэн. С усмешкой. С высокомерным взглядом.

Он повернулся к Бай Ли:
— Давно не виделись.

И посмотрел на Лу Чжао.

— Генерал Лу, вы не против, если я отниму у вашего... спутника пару минут?

Секунду Лу Чжао молчал. Он не отводил взгляда от Лин Шэна. Тот выглядел безупречно: строгая тёмная форма, лёгкая улыбка, вежливый тон — всё выверено до мелочей. Но за всей этой внешней благопристойностью прятался хищник, привыкший идти по головам.

Бай Ли не шелохнулся, просто насмешливо приподнял бровь:
— Лин Шэн, ты всё ещё ходишь по чужим следам?

Уголок рта Лин Шэна дёрнулся. Он всё ещё держал маску.
— Не ожидал, что ты так быстро станешь чужим имуществом.

— И не мечтал бы, — холодно бросил Бай Ли.

— Я всё же хотел бы с тобой поговорить. Наедине.
Он не спрашивал — он требовал.

Лу Чжао шагнул вперёд. Спокойно, не спеша, без угрозы. Но каждый, кто наблюдал за ними, почувствовал, как изменилась атмосфера. Будто металл в воздухе стал тяжелее.

— Если он захочет — поговорит, — сказал Лу Чжао. — Но если не захочет... тогда даже не подходи.

Голос был ровным. Но в его взгляде было нечто такое, что заставило нескольких офицеров отвести глаза. Лин Шэн замер. Он давно не сталкивался с теми, кто говорил с ним в лоб. Он посмотрел на Бай Ли.

Тот лениво почесал шею, зевнул и усмехнулся:
— Лин Шэн, тебе дали выбор. Я не хочу.

Он развернулся и ушёл. Лу Чжао пошёл за ним, не говоря ни слова.

Толпа расступалась перед ними. Кто-то из молодых офицеров даже заворожённо прошептал:
— Вот это... сцена.

Они прошли вглубь зала, в небольшой полутемный коридор между двумя секторами. Там было тише. Бай Ли остановился первым и обернулся.

— Ты пришёл, — сказал он, будто удивлён.

— А ты думал — не приду?

— Я думал — ты скажешь «поговори с ним».

— Ты хотел поговорить?

— Нет.

— Тогда и не нужно.

Они стояли почти вплотную, и ни один не отводил глаз.

— Лин Шэн не успокоится, — тихо сказал Бай Ли.

— А я не дам ему шанса, — не менее спокойно ответил Лу Чжао.

Бай Ли опустил взгляд, улыбнулся и вдруг наклонился ближе, уткнувшись лбом в плечо Лу Чжао.

— Ты же не обязан.

— Я — хочу.

— Это одно и то же?

— Если речь о тебе — да.

Бай Ли на секунду замер. Потом тихо рассмеялся.

— Генерал Лу, вы знаете, что вы влюбились?

— Давно.

— И что вы будете делать теперь?

— Буду держать.

Лу Чжао поднял руку и легко обнял его за плечи.

— И если кто-то попытается утащить у меня моё... — он слегка сжал пальцы, — тогда я покажу, почему у меня звание генерала.

Тем временем в зале назревала буря.

Цзян Хао подошёл к Лин Шэну, поставил бокал и спокойно сказал:
— Ты уже выставил себя посмешищем. Не порти остатки репутации.

— Я пришёл по приглашению, — спокойно ответил Лин Шэн. — У меня такое же право, как и у всех.

— Пока ты это не использовал как повод лезть к чужим людям.

Лин Шэн посмотрел на него с лёгкой усмешкой.
— Вы в Первом легионе все теперь такие? За ним — как за знамением?

— Нет, — ответил Цзян Хао. — Просто теперь у него есть кто-то, кто держит его руку. И нам не нужно за ним идти — он сам идёт туда, где должен быть.

— А ты уверен, что он не рухнет снова?

— А ты уверен, что это кого-то остановит?

Лин Шэн молчал.

Когда Лу Чжао и Бай Ли вернулись в зал, кто-то всё ещё перешёптывался, но никто не осмелился снова встать у них на пути. Бай Ли вернул себе обычное выражение: ленивое, с оттенком наглости. Лу Чжао — холодный и безупречный, как всегда. Но теперь, когда они шли рядом, каждый видел: между ними нет щели. Они не просто рядом. Они — вместе.

Позже, уже у выхода, Бай Ли спросил:
— Ты всё ещё хочешь цветы?

— Какие есть.

— А если я тебе украду целую клумбу?

— Тогда будем сажать вместе.

Бай Ли усмехнулся, не удержался — и тихо сказал:

— Тогда держись, генерал. Я собираюсь вырастить джунгли.

— Буду поливать.

И, взявшись за руки, они ушли в ночь.