Этот альфа дефективен [Интерстеллар]

Для альф оставлять свой запах на омеге после пометки — почти инстинкт. Это демонстрация: этот омега мой. Чем выше сила духа альфы, тем насыщеннее остаётся аромат.

А вот омега, который уже окутан запахом, сам его почти не чувствует. Лу Чжао не знал, насколько сильный запах остался на нём после пометки Бай Ли, но по реакции окружающих — особенно по тому, как все альфы в супермаркете начали обходить его стороной, — он догадывался: теперь он ходячая шоколадка.

Бай Шао, в отличие от него, чувствовал себя вполне свободно. Ушки уже не краснели, он подцепил супермаркетного следящего робота и, кидая в тележку напитки, бодро болтал:

— Что хочешь поесть?

Не дождавшись ответа, тут же добавил:

— Хотя нет, всё равно готовить буду то, что сам хочу.

Лу Чжао посмотрел на него. Честно говоря, терпения у него хоть отбавляй — и всё равно он кивнул:

— Ты, конечно, молодец.

Бай Ли только расхохотался, и они вместе двинулись между полками.

Супермаркет был огромным — всё-таки богатый район. Полки ломились от продуктов, специи стояли плотными рядами, взгляд терялся. Бай Ли на автомате брал привычные бренды, не глядя бросал в корзину. Робот-помощник еле поспевал, пару раз чуть не выронил. Лу Чжао в итоге сам поймал пару упаковок и аккуратно положил в корзину.

— Надо купить мясо, — сказал Бай Ли, заказывая у мясного автомата порцию мяса с "фруктовых воробьёв" — это такие птички с одного из периферийных спутников, внешне похожие на воробьёв, но размером и вкусом ближе к курице. У мяса был лёгкий фруктовый аромат. — Сегодня будет кисло-сладкий цып... воробей! — чуть не оговорился, даже язык прикусил.

— Кисло-сладкий — это сладкое? — уточнил Лу Чжао.

— Ну, кисленькое и сладенькое, — пояснил Бай Ли и, глянув на него, пробормотал: — Забей, Цветочек, ты же только питательную смесь и признаёшь.

— В армии у нас бывают совместные ужины, — покачал головой Лу Чжао.

Раз в месяц корпус заказывал еду из дорогих ресторанов — чтобы офицеры хоть немного почувствовали вкус "настоящей жизни".

— А что, — оживился Бай Ли. — Вспомнишь, какие блюда тебе запомнились, я приготовлю?

Лу Чжао задумался. Еда для него — не что-то важное. Совместные ужины в армии — скорее дипломатия, чем удовольствие. Ему легче вспомнить вина и марки алкоголя, чем блюда.

Спустя долгую паузу он сказал:

— Яичница с помидорами.

Бай Ли опешил:

— Ты хочешь сказать, что на званом ужине Первого корпуса кто-то готовил тебе яичницу с помидорами?

На главной планете Империи лишь горстка ресторанов могла обслуживать Первый корпус. Меню там — верх кулинарного искусства. Белый да шао сам их пробовал. И тут — яичница?

Лу Чжао остался невозмутим:

— На ужине не подавали.

Значит, ел когда-то вне собраний.

Бай Ли только спустя пару секунд понял, о чём речь.

Первая их совместная трапеза. Тогда он наспех приготовил пару блюд из продуктов, "позаимствованных" из лаборатории. Одно было острое, другое — это самое яичное с томатом. Лу Чжао тогда съел почти всю сковородку.

— Ладно, — кивнул Бай Ли, с улыбкой закинув в корзину пару помидоров. — Специально для генерала — ещё одно блюдо.

Помидоры — круглый, алый, налитой — лежали в корзине, как маленькие солнца. Лу Чжао посмотрел на них — цвет очень напоминал тот, в который краснели уши Бай Ли, когда тот злился или стеснялся.

Купив всё основное, Бай Ли вдруг вспомнил:

— Надо ещё взять что-нибудь на вечер. Сегодня трансляция с главной зоны — финал по виртуальному бою.

Он был ярым фанатом таких турниров. Лу Чжао тоже знал. По словам Хо Цуня, Бай Ли и сам играл неплохо — вот только Хо Цуня с собой не брал, за что тот несколько раз огрёб и успокоился.

В отделе с закусками было полно народу. Суббота. Пары стояли, выбирали, что взять на вечер под фильм.

А вот они вдвоём — высоченные, статные, стояли, как будто папа с дядей зашли в детский отдел. И оба красавцы, так что внимания было предостаточно.

Ни Лу Чжао, ни Бай Ли этим не заморачивались. Просто стояли и выбирали. Бай Ли, разумеется, не стал спрашивать вкусы Лу Чжао — просто навалил свои любимые.

— Ты вообще ешь всякую ерунду, Цветочек? — спросил он, доставая острые снеки.

Лу Чжао покачал головой. Хо Цунь и Хань Мяо всегда жаловались, что он живёт, как аскет: питательные смеси, минимум вкусов. С ним легко — всё равно ничего не просит.

— Скукотища, — пробормотал Бай Ли. — Ничего, Белый да шао научит тебя радоваться жизни. Дадим союзнику вкусить блюда нашей фракции, закусок нашей армии — и добьёмся полной победы в деле создания гармоничного брака!

Лу Чжао начал теряться в его словесном потоке.

— О! Новый вкус, — воскликнул Бай Ли, хватая пачку. — "Огненная рыба! Только с B17! Жар, который пробивает в небо!"

— "Пробивает в небо", — повторил Лу Чжао. — Это звучит как диагноз.

Оба не выдержали — рассмеялись. Стояли у стеллажа, согнувшись, держась за животы.

— Беру! Две пачки! — хохотал Бай Ли, бросая их в тележку.

Лу Чжао всё ещё смеялся. Его лицо стало мягче, словно солнце коснулось его угловатых черт. Привлекательный. Спокойный.

Рядом стоящий альфа, уставившийся на него, подался вперёд — но тут же резко свернул в сторону, уловив мощный запах феромонов, словно клеймо на Лу Чжао: занято.

Бай Ли поправил волосы:

— Всё-таки мой запах сильнее.

Улыбка у него была довольная, самодовольная. Впервые запах стал символом победы.

И тут сзади раздался голос:

— Чувствуешь? Кто-то тут шоколад жрёт. Прям в нос бьёт.

Это был бета, говорил с партнёром. Беты не так чувствительны — для них феромоны просто запах. И вот он учуял сладкий аромат — думал, кто-то развернул плитку шоколада.

Улыбка с лица Бай Ли тут же слетела.

Лу Чжао, с видом святой пакости, схватил с полки коробку шоколада и швырнул в тележку.

— Давай попробуем, — невинно сказал он.

Прошли уже несколько метров, как сзади донёсся голос:

— Да чтоб тебя!

После покупки они не сразу вернулись домой. На обратном пути заехали на заправочную станцию и поставили ховеркар на подзарядку. Пока техника делала своё дело, Лу Чжао вышел размяться. Он редко бывал в этих районах — в отличие от Бай Ли, который, судя по тому, как уверенно он ориентировался, бывал тут не раз.

Воздух был прохладным, вечерний ветер мягко шевелил волосы. Бай Ли присел на скамейку, закуски остались в машине. Он смотрел, как Лу Чжао стоит у перил, глядя вдаль. Без формы, в повседневной одежде, он казался чуть моложе, чуть мягче.

И немного одиноким.

Бай Ли опёрся локтями на колени, вздохнул.

Иногда ему казалось, что Лу Чжао будто не замечает чужой доброты. Но сегодня, когда тот схватил шоколад на полке и всерьёз собирался его купить, Бай Ли понял: он всё видит.

Просто никогда не просит.

В этом и была разница между ними. Бай Ли — как фейерверк, всё наружу, ярко, громко. Лу Чжао — как плотина: крепкая, ровная, не пропускающая ни капли лишнего.

Поэтому он, Бай Ли, и хотел быть рядом.

Чтобы, если где-то появится трещина, подставить плечо. Или хотя бы подбросить плитку шоколада.

Когда они вернулись домой, наступил вечер.

Бай Ли зашёл на кухню, а Лу Чжао остался в гостиной, расставляя продукты. Потом подошёл к окну. Снаружи уже зажглись огни ночного города — столица сияла, как звёздное море.

Вскоре запах еды наполнил квартиру. Томаты и яйца шипели на сковородке, сладкий аромат фруктового воробья с кисло-сладким соусом заполнял воздух.

— Цветочек! — крикнул Бай Ли из кухни. — Руки помой, ужин готов!

Лу Чжао улыбнулся.

— Иду, — ответил он.

Когда он прошёл в кухню, Бай Ли уже разложил всё на стол: рис, закуски, основное. Яичница с томатами — яркая, блестящая, с румяными краями. Бай Ли даже нарочно выложил на тарелке кусочки в форме полумесяца.

— Для гармоничного брака, — важно сказал он. — Кушай, Цветочек. Шеф Бай Ли лично для тебя старался.

— Аромат... — Лу Чжао посмотрел на еду, — ...тоже немного шоколадный.

— ...Ты издеваешься, — простонал Бай Ли.

— Нет, серьёзно, — усмехнулся Лу Чжао. — Даже когда готовишь, запах шоколада всё равно остаётся.

— Это феромоны, а не приправа! — Бай Ли схватил ложку. — Сейчас я тебе в ухо волью томат — и посмотрим, как зашоколадит.

Они ели, смеялись, спорили, смотрели трансляцию боя. Бай Ли размахивал палочками, комментировал ходы игроков с такой страстью, будто сам в кабине.

Лу Чжао редко смеялся. Но в этот вечер — смеялся.

И где-то между шуткой и следующей ложкой риса он понял: может, это и есть — семья.