Глава 10 Столкновение миров
Я прищурилась, пытаясь не моргать — веки, похоже, забыли, как это делать. Может, если смотреть на него совсем в упор, он испарится? Или рассыплется, как сухая роза между пальцев. Но этот тип был явно крепким: из плоти, крови и, судя по хватке, из мышц.
— Ты... — промямлила я сквозь его ладонь. Или хотела промямлить. На деле получился недовольный всхлип.
Незнакомец склонился ближе, и теперь его лицо нависло надо мной, как туча над морем, готовая рухнуть проливным дождём.
— Я не причиню тебе вреда.
Ха. Если это называется "не навредить", то что у него тогда считается покушением на убийство? Поцелуй в лоб? Кто он вообще такой?
— Я друг. И я не преследовал тебя, а спасал.
Фыркнув, я недоверчиво проводила взглядом его ладонь, которую он убирал от моего лица с той осторожностью, с какой вытаскивают руку из капкана: медленно, без резких движений, как бы взывая к моему благоразумию. Один рывок — и точно поплачусь за безрассудство.
— С ножом на поясе и хваткой деревенского мясника?
Мне показалось, или он чуть улыбнулся? Что пугает сильнее — его хмурый взор, достойный палача на допросе, или эта мимолётная улыбка, словно у барда, сочинившего песенку про мою скорую гибель?
— Мне не оставили выбора. Но если бы не я — тебя бы уже несли на разделочный стол.
Я застыла. Тут уж даже шутка не лезла. Только сердце в груди снова заплясало.
— Что ты несёшь? Кто?! — спросила я, тихо, почти шёпотом.
Он сделал два шага назад, давая мне возможность ровно сесть на тумбе. Глаза его снова потемнели в полумраке.
— Вороны. Все. От хранителей до оракулов. Ты их цель.
— Почему?
— Зачем ты украла магию? — вновь выдал незнакомец, с таким видом, будто и сам всё знал, но ему непременно нужно было услышать правду именно от меня. Желательно с покаянным вздохом и драматичным всхлипыванием. Ага, сейчас. Сбегаю, переоденусь в рубище и буду каяться. Только в чём?
Я не могла решить — ответить, притвориться глухонемой или впечатать ему в лоб всё накопившееся недоверие. Желательно кулаком.
— Если бы я хотел навредить, уже сделал бы это, — заявил он, словно это было веское доказательство его благонадёжности. Я недовольно потёрла ушиб. Голова ныла, как обиженный рыбак сегодня утром на ярмарке.
— Но если дёрнешься — не обижайся, сделаю больно, — продолжил он с интонацией, которой обычно приказывают собакам сидеть. — Отвечай на вопрос.
— Я не понимаю. Ни кто ты, ни что тебе от меня нужно, — постаралась выговорить спокойно, хотя внутри всё уже сжалось в комок. Такой плотненький, тревожный комок, из тех, что обычно предвещают либо дурную весть, либо неприятное знакомство с родительским тумаком. — И уж тем более не понимаю, с чего вдруг речь пошла о какой-то магии. А уж о краже — и подавно!
— И молнией сердце ты, значит, не запускала. — С усмешкой протянул он. — И сестре ни словечка про магию не обронила. И вызвать эту самую молнию не пыталась. Ни разу. Ни на улице, ни дома. Дважды не пыталась. Какая такая магия, интересно? В самом деле, да?
Следил?!
Следил!
И в тот раз, когда я в переулке под фонарём стояла, и когда от хранителей удирала... Да неужели и раньше? В госпитале?.. Там тоже был? И всё это время шёл за мной по пятам?
Да чтоб тебе мыши в седло нагадили и лошадь по дороге крутиться начала!
А он стоял, смотрел на меня и злился. Ох, как злился. Я это чувствовала всей кожей, как чувствуют стужу у костра, который вот-вот погаснет. А в глазах у него... На дне этих бездонных омутов плескалась ярость. Смотрел он на меня так, словно уже подписал приговор. Осталось лишь выяснить, за что.
— Ты не понимаешь, что с тобой происходит, — сказал он, как будто только что сам это осознал. — Думаешь, это всё просто так? Что магия свалилась с неба, как дохлая ворона? Нет. Ты не знаешь, что тебя ждёт. А я знаю.
Я вцепилась в тумбу, стараясь не смотреть в его сторону. Но слова цеплялись, как репей — сбросить невозможно, и чем больше трясёшь, тем крепче держатся. Хотелось заорать, кинуть чем-нибудь тяжёлым и уйти. Но не могла. Сидела, как привязанная, и слушала.
— Если ты пришёл пугать, то не трать время. Не выйдет. Не собирался вредить? Прекрасно. Проваливай.
— Ты не понимаешь, — повторил он, тише, но будто тяжелее. — Поверь, ты даже представить себе не можешь, кто у тебя на пути. И что ждёт впереди.
— Так просвети, — я всё-таки посмотрела на него, сквозь щель между прядями волос, свалившимися на лицо. — Только если сейчас начнёшь плести про воронов, знай — не верю. Эти бедолаги только и умеют, что свои молитвы воспевать. Говори по делу!
Он не шелохнулся. Даже кончиком пальца. А это, между прочим, тревожный знак. Такие обычно не врут. И не шутят. Особенно, если их просят выдать что-то такое, после чего жизнь превращается в лепёшку. Тонкую. И наступили на неё уже давно. Сапогом. С грязью.
— Я не враг, — повторил он. — Но и не спаситель.
Значит, ты просто таинственный человек в тени с длинными речами и неясными намёками. Спасибо, что прояснил.
— Если знаешь — говори. Если не знаешь — проваливай. — Я выдала это с таким важным видом, будто у меня за спиной армия, а не тупая боль в голове и нервная дрожь в пальцах.
— Скажу. Но не здесь. Нужно уходить.
— Да ты издеваешься! — Вскочила я, но строгий остужающий взгляд незнакомца прервал мой порыв. Я осела обратно, как тесто на сквозняке. А тумба и вовсе скоро развалится.
Незнакомец кивнул в сторону двери, приложил палец к губам. Слушает.
Шорох. Где-то внизу. Тихий разговор — не разобрать слов, но голос Рене я распознала. И хранители.
— Может, хватит ходить вокруг да около? — прошипела я. — Просто скажи: кто ты такой?
— Тот, кто знает, что будет, если ты свернёшь не туда. И тот, кто не позволит тебе это сделать.
Угроза? Предупреждение? Не позволит свернуть куда? Это от него сворачивать в первую очередь нужно.
И тут он посмотрел на меня... иначе. Без злости. Будто... жаль ему меня. Честно так. Как жалеют курицу, которой суждено стать ужином.
Грохот разнёсся по дому, словно удар грома. Резкий, обжигающий слух шум. Что-то рухнуло, аж стены в ответ застонали. Сердце в панике понеслось куда-то вперёд, забыв захватить меня.
Рене!
Не думая, не разбирая, кто передо мной, толкнула незнакомца всем телом. Надо было срочно попасть в гостинную, а этот не пойми кто, как назло, торчал на пути, как пустая телега посреди дороги. Пропустил, между прочим. Не стал хватать.
Почему?
Странно.
Плевать.
Дверь. Лестница. Гостиная. Камин. И посреди этого разгрома — Рене. Поднимается с пола, волосы спутались и растрепались, лицо белое, как мука, только злое до скрежета зубов. Одной рукой держится за колено, второй — за стену.
— Рене! — вырвалось у меня, прежде чем я успела прикусить язык. При виде сестры за спиной расправились тёмные крылья страха за неё, и они, будто подтолкнув меня, заставили действовать. Я схватила подсвечник, который чудом оказался под рукой, и — да, отлично! — треснула ближайшему хранителю по голове, пока тот ещё рассматривал сестру, а ко мне стоял спиной. Мужчина рухнул, а Рене с трудом повернула ко мне голову, и в её глазах я увидела всё: боль, ярость и... что-то ещё. Переживания.
Что происходит? Почему они на неё напали?
— Двое? И кто из вас маг? — удивился второй хранитель вслух. Под его плащом виднелись белые одеяния ворона. Из храма Жизни? Он двинулся ко мне, намереваясь меня обезвредить, но я с готовностью выставила своё супер-оружие. Правда, без эффекта неожиданности оно мне вряд ли поможет. Но я держалась. Точнее, держала подсвечник. И молилась, чтобы хранитель сам споткнулся обо что-нибудь, ударился и вырубился.
Рене тем временем пыталась встать, попутно осматриваясь в поисках чего-то более надёжного, чем подсвечник.
Шух!
Незнакомец рванул на хранителя, как голодный волк на овцу. Так быстро, что я не успела даже моргнуть. Его кулаки замелькали перед противником, удары — быстрые, точные, без малейшего желания дать врагу хоть секунду на размышления. На кистях у этого «я не враг и не спаситель» блеснули какие-то металлические штуковины, острые края которых обещали ворону боль.
— Вы не заберёте и её! — прорычал незнакомец, нанося удар в живот, а потом второй — в грудь. Хранитель отлетел назад, как тряпичная кукла, но не упал. Стиснув зубы, он пытался напасть в ответ, видимо, забыв, что для этого нужно хоть немного ума и ловкости. Ведь незнакомец слишком быстр для хранителя. Он уклонялся от каждого удара, пока его собственные не находили цель. Тогда белый в отчаянии достал кинжал и сделал выпад, целясь в бок.
— Осторожно! — вырвалось у меня, и я сама поморщилась от своего крика. Почему я вообще помогаю этому сумасшедшему, который меня дважды пытался убить? Похитить? А я тут подсказываю! Добрая душа или между двух зол выбрала меньшее?
Мгновение, когда наши взгляды встретились, растянулось, как долгий взгляд на падающую звезду. Летит быстро, а в воспоминаниях — вечность. И в его глазах я уловила что-то... человеческое. Словно за стеной агрессии проскользнула искра благодарности.
Но нет, точно показалось. Мне сегодня всю ночь что-то всё время кажется.
Увернувшись, незнакомец, воспользовавшись замешательством противника, сделал шаг в сторону и нанёс ещё один удар своим странным оружием по рёбрам ворона. Тот застонал, но не сдался — его кинжал вновь разрезал пустоту, как будто сам воздух был врагом, а не незнакомец.
Преследователь-похититель-маньяк предугадывал каждое движение, и мне почему-то казалось, что он даже слегка наслаждается процессом. Снова уклонение, и вот — ещё один удар, на этот раз прямо в лицо. Хранитель зашатался, из его рта потекла струя крови, а затем он рухнул на колени и распластался на полу.
Мир затих. Победа? Неужели. Стоит радоваться?
Раздался шорох. Рене схватила стул и, не дав незнакомцу даже шанса что-то понять, с размаху ударила его по голове. И вот он, пошатнувшись, как старая мебель, упал лицом вперёд, погружаясь в темноту.
— Пересохший червь, что здесь происходит?! — голос сестры, полный негодования, рассёк воздух, как кнут. Она пыталась отдышаться, её грудь тяжело поднималась и опускалась, как у лошади после быстрой скачки. Трое мужчин, все до единого в отключке, лежали прямо на полу. Рене смотрела на меня, а я — на неё. Она была в ярости, а я стояла как вкопанная, не в силах выдавить из себя ни слова.
— Ты... В порядке?
— Я?! — Рене всплеснула руками и указала на неподвижные тела. — Я — да, а что насчёт этих хранителей? И этот откуда взялся? Иссохший корень! И почему если в нашем доме появляются мужчины, то только в бессознательном состоянии? — Рене аккуратно пнула руку лежавшего ближе всех к ней ворона. — Почему эти святоши на меня напали?
— Этот, — указала я кивком на не такого уж и опасного сейчас незнакомца, — сказал, что хранители заберут меня из-за магии, которую я якобы украла.
Рене, очевидно, думала, что я шучу, потому что её глаза сначала округлились, а потом она медленно покачала головой, пытаясь понять, не с перепоя ли я говорю.
— Что? — я бы тоже на её месте начала сомневаться в своём рассудке.
— Я... — мне хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила меня. Просто, чтобы исчезнуть куда-то в её тёмные недра и не возвращаться. Но прежде чем я успела продолжить, наш "герой" — победитель поединка с хранителем — зашевелился. Его рука потянулась к голове, затем, тяжело дыша, он приподнялся на локти.
— В следующий раз... — прохрипел он, — ударь посильнее.
Мне стало дурно. Рене подбежала ко мне, впереди держа ножку от развалившегося стула.
— Кто ты такой? — строго спросила она.
Незнакомец с усилием поднялся на ноги, чуть покачиваясь, и, глядя на нас с таким видом, словно мы только что попросили его извиниться за своё существование, ответил:
— Тот, кто только что спас ваши шкуры! — он взглянул на меня. — Теперь веришь?