Контракт на чувства

— Если я когда-нибудь выйду замуж, остановите меня, — Карла Сантори вскинула бокал с просекко и театрально приложила руку к сердцу. — Или нет, лучше... запишите это на видео, чтобы я сама могла себя придушить в момент слабости.

— Да ты и так, по-моему, замужем за хаосом, — буркнула Грета, закатывая глаза. — Только он носит каблуки и красит губы в красный.

— А я думал, что ты замужем за работой, — вмешался Лукас, вынимая карточку из бумажника. — Или хотя бы за драмой.

— И то, и другое. Но работа и драма — не ревнивые, — ухмыльнулась Карла, подмигивая. — Я — свободная женщина. Люблю всех. И никого.

Вся компания взорвалась смехом.

Бар был переполнен. Где-то в углу играла акустическая гитара, на барной стойке раздавали глинтвейн, пахло корицей и карамелью. Снег за окнами танцевал в свету уличных фонарей, превращая вечер в новогоднюю открытку.

Карла сидела на подоконнике — в любимом бордовом платье, с распущенными волосами, улыбающаяся, как будто сама жизнь принадлежала ей. На ней — пальто цвета граната, броские серьги, а в глазах плясал огонь. Она не пила много — но жила так, будто всё время была пьяна свободой.

— Угадайте, кто сегодня чуть не упал с лестницы на работу? — спросила она, поднимая брови.

— Только не говори, что снова носила те шпильки, которые ты называла "самоубийством на каблуках", — фыркнула Лив.

— Ага, и ещё — пила кофе на ходу, читала контракт и спорила по телефону. Мультизадачность — моё всё.

— Ну ты и псих, Сантори, — выдохнул Лукас. — Не представляю, как Кайл это терпит.

Карла усмехнулась, но в голосе сквозило тепло:

— А кто сказал, что он терпит?

— Ага, вот вы и заговорили о нём, — ехидно вставил Лукас. — Полчаса прошло, как ты его не упоминала. Тревожный звоночек.

— Он сейчас на студии, пишет новый трек. А я тут — отдуваюсь за двоих, — пожала плечами Карла, будто ей это было в радость. — Знаете, сколько у него дублей было сегодня? Одиннадцать. И каждый лучше предыдущего. Он загоняется, как будто завтра концерт на Олимпе.

— Ты гордишься им, — заметила Грета, изучая лицо подруги. — Видно.

Карла на миг притихла. На её губах распустилась мягкая улыбка — такая, какой она позволяла быть только при разговоре о нём.

— Он... особенный, — тихо сказала она. — Знаете, я до него даже не думала, что могу быть с кем-то на одной волне. А тут — как будто нашли мой тон. Мою частоту.

— И всё же ты ураган, а он — баллада, — хмыкнул Лукас.

— Ну, ураганы тоже могут любить музыку, — подмигнула Карла.

В этот момент дверь в бар распахнулась. Несколько человек сразу обернулись. И он вошёл.

Кайл Алессандро.

Чёрное пальто, лёгкий шарф, волосы растрёпаны, глаза тёмные и уставшие. Он снял капюшон, провёл рукой по волосам и окинул взглядом зал.

И увидел её.

Карла вспыхнула, как будто внутри кто-то включил софит. Её смех стал чуть мягче, поза — чуть прямее. Он шёл к ней, как будто вокруг никого не было. А она — как будто ждала его с самого утра.

— Опоздал, — бросила она, когда он подошёл.

— Работа, — ответил он, обнимая её за талию и прижимая к себе. — Новый трек. Слишком много идей и слишком мало часов в сутках.

— Ты не знаешь, что такое "мало часов", пока не пробуешь организовать Грету на шопинг и не убегаешь от трёх клиентов одновременно, — возразила Карла, но позволила себе утонуть в его объятиях.

Кайл поцеловал её в висок, задержался на миг — как будто именно здесь, рядом с ней, он мог наконец выдохнуть.

— Ты вся сияешь, — сказал он тихо.

— Я всегда сияю. Особенно, когда рядом мой певец.

— Особенно, когда ты моя.

Они сели рядом, тесно прижавшись друг к другу, и друзья не могли не переглянуться. Эти двое были несовместимыми, непохожими, разными. Но — какими-то чудом — подходили друг другу безошибочно. Как замок и ключ.

Время шло. Они смеялись, спорили, делились историями. Карла рассказывала, как почти попала в тюрьму в Венеции за то, что переплыла канал ночью. Кайл рассказывал, как пытался спеть на японском и случайно признался в любви всей съёмочной группе.

Они пили, но не много. Им хватало одного глотка вина и друг друга.

— Знаешь, кто она? — шепнула Грета Кайлу, пока Карла что-то рассказывала с энергичными жестами. — Она — наш двигатель. Всё начинается с неё.

Кайл кивнул.

— Я знаю. Она — мой импульс. Моя искра.

— Береги её.

— Я пытаюсь. Но у неё — свои правила. Игра по чужим не её стиль.

Грета покачала головой, и в её взгляде промелькнула тревога.

— Она слишком яркая, Кайл. И слишком упрямая. Если однажды что-то разобьётся, она не даст склеить.

— Я не дам ей разбиться.

— Надеюсь.

Карла, словно сорвавшийся с цепи вихрь, вывернулась из объятий Кайла, подмигнула ему и направилась к барной стойке. В её походке было всё — уверенность, вызов, блеск в глазах. Она была как вспышка — заметная, громкая, дерзкая. Люди расступались, глядя ей вслед.

— Куда это ты? — крикнул Кайл, всё ещё с улыбкой на губах.

— За жизнью! — отозвалась она, уже подскакивая к бармену. — Пожалуйста, дай мне что-нибудь, что по вкусу напоминает свободу и немного безумия!

Бармен засмеялся. Он знал её — как и весь персонал. Карла Сантори не была просто клиентом, она была... событием.

— Карла, я даже не знаю, с чего начать.

— Попробуй с рома, добавь перца, льда, немножко гренадина и щепотку "если ты умрёшь — никто не удивится". Понял?

— Да ты сегодня в ударе, — отозвался он, начав собирать ингредиенты.

— Сегодня я — как и всегда, — пожала плечами она. — Просто не стесняюсь этого.

Пока он мешал коктейль, Карла обернулась и, увидев троих парней, пялящихся на неё с соседнего конца стойки, бросила им смелый взгляд:

— Эй! Вам что, меню не принесли? Или вы всё ещё решаете, кого здесь съесть глазами?

Парни растерянно засмеялись. Один из них, самый смелый, сделал шаг ближе:

— Ты будто в фильме Тарантино. Слишком крута, чтобы быть настоящей.

— Я настоящая. Просто реальность вам не по зубам, — отрезала она и сделала глоток своего новоиспечённого коктейля. — Фух! Ну вот это уже похоже на жизнь.

В клубе пахло дымом, спиртным и легкой беззаботностью, которая окутывала всё вокруг мягким теплом. Музыка гремела так громко, что казалось, будто бьётся сердце города, и каждый удар ритма — приглашение потерять себя.

Карла Сантори взобралась на барную стойку, оглянулась на толпу, и улыбка озарила её лицо — искренняя, заразительная, полная жизни. Она знала, что все смотрят на неё, и в этот момент была королевой этого маленького мира.

Она двигалась легко, чувствуя музыку в каждой клеточке тела, крутилась, подпрыгивала, бросала волосы назад. Смех её звенел, как звон бокалов, и люди вокруг не могли отвести глаз. Она была огнём, танцующей искрой, что освещала тёмный зал.

В глубине зала, у барной стойки, Кайл Алессандро смотрел на неё, не отрывая взгляда. Его лицо было озарено тихим восторгом и восхищением — она была для него не просто девушкой, а настоящим чудом, которое невозможно было не заметить.

«Вот она», — думал он, — «живая, свободная, настоящая...»

Он знал, что в этом танце — вся её суть: смелая, дерзкая, неподвластная. И в этот миг он понял — он влюблён без остатка.

Когда Карла слезла, бармен, чуть склонив голову, спросил:

— Когда ты перестанешь быть опасной?

— Когда умру. Хотя и тогда не факт.

— Карла! — окликнул Кайл, подходя ближе. Он явно услышал часть диалога. — Ты опять шокируешь бедных мужчин?

— Они сами виноваты. Слишком легко шокируются. Надо тренировать нервную систему, — парировала она, опираясь локтем о стойку. — Хочешь попробовать этот маленький ад в бокале?

Кайл взял её стакан, пригубил — и кашлянул.

— Ты уверена, что это законно?

— Нет. Но именно поэтому оно работает.

— Господи, — простонал Лукас, подходя ближе, — ты когда-нибудь взрослеешь?

— В смысле? Я уже взрослая. Я просто отказалась быть скучной. Есть разница, — отрезала Карла.

Она вернулась к Кайлу, и в её взгляде вдруг мелькнула мягкость. Сквозь весь шум, веселье и огонь она оставалась в его орбите. Где бы ни носило её дух — её сердце было с ним.

— Иди сюда, ты мой певец, — прошептала она ему на ухо. — Пока я ещё трезвая. А то потом буду спорить с таксистом, почему он не Фредди Меркьюри.

Кайл тихо рассмеялся, обнял её за талию и притянул ближе.

— А я тебя люблю вот такой. Без тормозов. Слишком громкую. Немного сумасшедшую.

— Тогда тебе точно не выжить, милый. Потому что я только начинаю.

Карла взяла бокал, подняла его к потолку и громко крикнула:

— За тех, кто не боится сойти с ума!

Вся компания ответила ей криками и аплодисментами, а кто-то даже встал со своего места.

Карла Сантори сияла.

Богемная. Безбашенная. И влюблённая.

А пока бар жил её голосом и движением, Кайл смотрел на неё с лёгкой тревогой — будто знал: тот, кто прикасается к огню, рискует обжечься. Но как же тепло в этом пламени...

Поздней ночью они вышли из бара. Улицы опустели, снег тихо падал на землю. Карла сняла ботинки и пошла босиком по мостовой.

— С ума сошла? — Кайл наклонился к ней. — Простудишься.

— Я живу, Кайл. А живущие не простужаются.

Он поднял её на руки.

— Тогда я — твой доктор. Всё равно уже поздно: ты — моя болезнь.

— Какая пошлость. Мне нравится, — хихикнула она и уткнулась носом ему в шею.

И в этот момент всё было идеально.

Всё — ещё целое.
Всё — на грани, но пока не разрушено.
Они — вместе.

Пока.