Мне же 18. (18+) [ЗАВЕРШЁН]

— Ты говоришь так, будто Феликс хороший отец, что противоречит тому мнению, которое я собрал о нем как о человеке.

Я не обиделась на его слова. Папа не пользовался уважением своих Боссов. Лайт не раз жаловался на это.

— Ты ему тоже не очень нравишься.

Чон рассмеялся глубоким грудным смехом, заставивший меня улыбнуться.

— Он отдал мне тебя. Какой странный способ показать мне свое презрение.

Наши руки слегка соприкоснулись. Он был таким теплым, высоким и сильным. С его щетиной, квадратной челюстью и острыми скулами, он был воплощением мужественности. Я всегда считала себя девушкой, которая полюбит танцора балета, ботаника в очках, искушенного шахматиста. Я так сильно ошибалась, потому что тело моего мужа нажало на все нужные кнопки. Мой взгляд задержался на татуировке на его груди, прямо над сердцем.

Рождённый в Крови,

Поклявшийся на крови

Я вхожу живым и уйду мертвым.

Я провела пальцем по замысловатым буквам, даже не думая об этом. Волосы на его груди щекотали кончики моих пальцев и посылали трепет в каждое нервное окончание моего тела. Чон замер от моего прикосновения, но его глаза обожгли меня. Я хотела его, хотела снова почувствовать его сильное тело на себе, его щетину, царапающую внутреннюю поверхность моих бедер, горячие губы между моих ног.

Жар затопил меня.

Я подняла голову. Грудь Чона тяжело вздымалась. Он даже не пошевелился. Он ждал, что я что-то скажу, что-то сделаю, но я не знала, как это сделать. И снова это чувство ошеломления поразило меня.

Я опустила руку.

Чон прочистил горло.

— Мне нужно рано вставать. Нам надо ложиться спать.

— Да, — быстро ответила я и встала на четвереньки, чтобы подползти к своей стороне кровати.

Резкий выдох Чона заставил меня съежиться, осознав свое необдуманное движение. Я практически выпятила свою задницу и встала на четвереньки рядом с ним. Я практически видела, как срывается сдержанность Чона. Со стоном он обнял меня за бедро и поцеловал прямо в ягодицу, прежде чем притянуть меня к себе. Мои губы уже приоткрылись от удивления, когда его язык проник в мой рот. Его большая рука накрыла мой затылок, удерживая на месте.

Мой пульс бился прямо между ног от обжигающего жара поцелуя Чонгука, от ощущения его мускулистых бедер под моей задницей и растущего давления его желания ко мне.

Пронзительный крик прорвался сквозь наш пузырь. Мы отпрянули друг от друга. Чон взглянул на радионяню.

— Сынок

Я оттолкнулась от его колен. Мои ноги были как резиновые, а трусики прилипли к центру.

Мое возбуждение испарилось в тот момент, когда я поняла, что это моя работа утешать плачущего ребенка и делать все, что требуется в подобной ситуации.

Чонгук:

Лиса посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. Мой мозг работал медленнее, чем обычно. Ее вкус задержался на моем языке, и мои бедра все еще были теплыми от ее красивой задницы. Несмотря на обещание держаться на расстоянии, я практически затащил ее к себе на колени при первой же возможности. Она не сопротивлялась. Потому что она хотела меня или боялась мне отказать?

Крики сына становились все громче.

— Он, наверное, голоден.

— Все в порядке?

Лиса была похожа на оленя в свете фар. Я вздохнул и встал, перемещая свой член так, чтобы это не было так очевидно.

— Пойдем, я тебе все покажу.

Лиса накинула халат и последовала за мной. Я уже спускался вниз, чтобы приготовить смесь в бутылочке, но Лиса замерла.

— Может, сначала успокоим его, а потом спустимся на кухню?

Я обдумал это и медленно кивнул. Розэ готовила смесь в бутылочке, пока я успокаивал сына. Как только Розэ начинала кормить его, я возвращался в постель.

Мы с женой прошли в спальню сына и вошли. Я включил свет. Лицо сына сморщилось от его криков, его кожа уже покраснела. Его крики разрывали меня на части. Он всегда был плаксой, но после смерти бывшей стало еще хуже. Теперь каждый его крик, казалось, звучал с оттенком обвинения, и моя вина тяжело легла на мои плечи.

Я подошел к кроватке и взял сына на руки. Он ненадолго замолчал. Вздохнув, я направился обратно к двери, где с неуверенным выражением лица стояла жена.

— Ты ведь ничего не знаешь о детях, верно?

Она заколебалась.

— Только то, что читала.

Именно это я и подозревал. Ее родители говорили так, будто она была опытной няней, но, конечно, это был тактичный ход. Мягко покачивая сына, я направился вниз, жена следовала за мной по пятам.

Подавив раздражение, я вошел на кухню. Прошло много времени с тех пор, как я готовил смесь, но Розэ уже все подготовила.

Я кивнул в сторону бутылочек и смеси.

— Ты должна приготовить смесь.

Лиса перевела взгляд на меня.

— Я никогда этого не делала.

Я вздохнул и протянул ей сына.

— Тогда тебе придется подержать его, пока я покажу тебе, как это делается.

Лиса посмотрела на моего сына, сглотнув. Смущение заполнило ее лицо, встретившись со мной взглядом, и я знал, что она скажет, прежде чем это сделала.

— Я никогда в жизни не держала на руках ребенка.

На мгновение я почувствовал желание наброситься на нее словесно, но подавил его. Лиса имела еще меньше права выходить за меня замуж, чем я. Не ее вина, что она не знает, что такое быть матерью.

— Это совсем не трудно. Просто протяни руки и возьми его.

— Что, если я его уроню? Или причиню ему боль? Или...

— Лиса, все будет хорошо. Ты не уронишь его и не причинишь ему вреда.

Лиса кивнула и наконец протянула руки. Я положил в них сына, и Лиса тут же прижала его к груди.

— Ох, он тяжелее, чем я думала.

Я завис рядом с ней, наблюдая, справится ли она, но Лиса смотрела только на Чонсына. Она выглядела испуганной и немного потерянной. Затем Чонсын сделал то, что делал всегда, когда кто-нибудь, кроме меня, моего брата, сестры или матери, держал его; начал плакать, его крошечные ручки и ножки дергались, пытаясь вырваться от незнакомца.

Глаза Лисы расширились от страха, обратившись ко мне за помощью.

Вздохнув, я подошел к бутылочкам.

— Постарайся успокоить его. Ему необходимо привыкнуть к тебе.

Чонсын никогда не любил Розэ и других служанок. Если бы то же самое случилось с Лисой, месяцы бессонных ночей превратились бы в годы, и мой сын остался бы без матери в своей жизни. Это вариант, который я не хотел принимать.

— Тссс... тссс.

Лиса укачивала Чонсына, но даже издали я видел ее тревогу, и сын, вероятно, тоже это чувствовал. Плач не прекращался. Если это было возможно, он стал еще более интенсивным. Я двигался быстрее, готовя смесь, стараясь не позволить крикам сломить мое терпение. Прямо сейчас я хотел позвонить Феликсу и сказать ему, что он пожалеет, солгав мне, и что я найду способ заставить его заплатить. Конечно, лучшим способом отплатить ему было бы аннулировать наш брак за обман, лишив обещанной материнской фигуры. С бутылочкой в руке я подошел к жене, которая сама находилась на грани слез. Но было бы абсолютно бесчестно отменить брак в этот момент, и не только это.... Ничто  теперь в этом мире не заставит меня отказаться от жены, когда она у меня есть. Возможно, она и не была матерью, в которой нуждался мой ребенок, но, черт возьми, она была тем, чего я жаждал.

Как только я забрал сына у жены, ее плечи облегченно опустились. Сын притих в моих руках и взял бутылочку, глядя на меня полными слез глазами, его пухлые щечки покрылись пятнами.