Мне же 18. (18+) [ЗАВЕРШЁН]

— Это моя правая рука и родной брат Чон Хосок.

Я протянула руку, но Хо не принял ее, а только вежливо склонил голову. Опустив руку, я придвинулась ближе к папе, который изучал мое лицо. Он выглядел разорванным на части, и я почувствовала болезненное удовлетворение от его очевидного конфликта.

— Я пришлю Лалисе новый гардероб. Пожалуйста, сообщи своей жене, чтобы она сняла мерки с вашей дочери, — сказал Чон. — Рядом с собой мне необходима женщина, а не девочка.

Это было слишком для папы.

— Возможно, это была ошибка, и я должен отменить наше соглашение.

Чон встал перед отцом, глядя на него сверху вниз таким взглядом, что у меня внутри все перевернулось.

— Мы пожали друг другу руки на помолвке. Мы все уладили с Сын Мином. Все согласовано. Учитывая, что мы решили отказаться от раздельной помолвки, это делает Лису моей невестой, и я говорю тебе сейчас, что никто, и меньше всего ты, не будет препятствовать этому браку. Возможно, Чон и не хотел меня, но уж точно не позволил бы никому отнять меня у него.

Я затаила дыхание. Это был дом отца, и он правил этим городом. Он поклонялся только Сын Мину, но никак не другому.

По крайней мере, именно так это должно было быть.

Однако папа откашлялся и опустил глаза.

— Я не собираюсь отменять нашу договоренность. Я всего лишь высказал свою точку зрения.

Какой смысл?

Выражение лица Чона говорило о том же самом. В этот момент в комнату ворвалась мама, совершенно не понимая, что происходит.

— Ужин готов!

Ее улыбка погасла, увидев нас.

Чонгук протянул мне руку. Я взглянула на папу, но он избегал моего взгляда. Послание было ясным: с этого дня Чонгук будет играть ведущую роль.

Я положила ладонь на сильное предплечье своего жениха. Если папа больше не может защищать меня, значит, мне придется самой постоять за себя. Чон повел меня в столовую, следуя за мамой, которая бормотала о возможных цветовых решениях для нашей свадьбы. Чон, вероятно, это нисколько не волновало. Как мужчине, ему даже не придется притворяться — в отличие от меня, счастливой будущей невесты.

Когда мы подошли к обеденному столу, он выдвинул для меня стул.

— Благодарю.

Я опустилась на стул, разглаживая платье.

Чонгук сел напротив меня. Его взгляд задержался на моей челке, прежде чем перейти к цветочным серьгам, вероятно, решая, какую новую прическу он мне прикажет сделать и какие украшения купить.

Он хотел превратить меня в жену, которую хотел, вылепить из меня глину. Может, он думал, что мой возраст делает меня бесхребетной марионеткой, которая склонится перед своим хозяином при малейшем движении за ниточки.

Я встретилась с ним взглядом. Я научилась тонкому искусству добиваться своего с улыбкой и добротой, единственному способу, которым женщина может получить то, что она хочет в нашем мире. Сработает ли это с Чонгуком? Папа всегда таял, когда я хлопала ресницами, но я чувствовала, что Чон не так-то легко будет поколебать.

* * *

Спустя неделю, на пороге нашего дома появились два пакета с платьями, юбками и блузками. Мама с трудом сдерживала волнение, распаковывая вещи Макса Мары, Шанель, Теда Бейкера и многих других ее любимых дизайнеров. Платья были красивыми и элегантными. Это была вовсе не я.

Я понимала, что Чон нужно создать определенный имидж для публики, и на официальных мероприятиях я бы точно не надела свое подсолнечное платье, я просто хотела, чтобы он попросил меня купить несколько элегантных платьев, а не делал это за меня, словно не ценит мое мнение — что, конечно, имело место быть.

Месяц пролетел незаметно — бесконечная череда бессонных ночей, слезливых истерик и тяжелых будней.

— Очень скоро кое-кто переедет к нам. Она будет твоей новой мамой. Она позаботится о тебе. Я объяснял это младенцу которому только исполнилось три месяца.

Няня поспешно вышла. Через несколько дней я наконец-то смогу избавиться от нянек, и Лиса позаботится о сыне. Я склонился над кроваткой. Сын посмотрела на меня и улыбнулся беззубой улыбкой. Я осторожно просунул ладони под его крошечное тело и поднял его на руки. Прижав его к груди, я погладил его по темно-русым волосам. Сын унаследовал цвет волос и глаз своей матери. Прижавшись поцелуем ко лбу сына, я вспомнил, как впервые сделал это через два дня после его рождения. Жена отказалась от моего присутствия, рожая нашего сына, и я смог быть с ним только через три дня. Как всегда, гнев снова вспыхнул, вспоминая прошлое. Сын залепетал, и я снова поцеловал его в лобик. Он плакал, когда кто-то, кроме моей сестры, мамы, брата или меня, обнимал его. Я мог только надеяться, что он быстро привыкнет к присутствию Лисы.

Я положил его обратно, хотя его крики разрывали мне сердце. Мне нужно было подготовиться к встрече с Хосоком, а потом к моему мальчишнику.

За час до официального начала моего мальчишника, организованного Хосока я встретился с Чон Хваном в своем кабинете. Он и его жена Ённи прилетели на день раньше, чтобы посмотреть, как идут дела в Сеуле. Он не найдет причин для беспокойства. Я забыл про сон, чтобы убедиться, что в моем городе все идет гладко. Мы с Чон Хваном устроились в креслах в моем кабинете. Я был удивлен, что он согласился пойти со мной на мальчишник. С тех пор как он женился на Ённи, он немного сдал назад.

— Моя тетя полностью посвятила себя подготовке свадьбы, — сказал Сын Мин, развалившись в кресле. — Она продумала все — от голубей и ледяных скульптур до шелкового постельного белья.

Белое шелковое постельное белье. Белье, которое я должен буду испачкать кровью моей молодой жены в нашу первую брачную ночь.

Я отхлебнул виски и поставил стакан.

— Представления простыней не будет, потому что я не буду спать с Лалисой.

Сын Мин медленно опустил стакан, его серые глаза сузились. Он знал, что это не из-за бывшей жены, даже если я не был с другой женщиной после ее смерти.

— Это традиция. Так было на протяжении веков.

— Я знаю и чту наши традиции, но на этот раз представления простыней не состоится.

Эти слова вполне могут означать мое падение. Это был не мой выбор — игнорировать наши традиции. Только Сын Мин мог принять такое решение, и было ясно, что он этого не сделает.  Она была хорошенькой, но я никак не мог выкинуть из головы ее невинные, широко раскрытые глаза и то, как молодо она выглядела в своей нелепой одежде без тени косметики. Женщины из моего прошлого были моими ровесницами, которые могли взять то, что я давал.

— С твоим первым браком у тебя не было проблем с соблюдением наших традиций. Это не то, чему ты можешь следовать так, как считаешь нужным, — резко сказал Сын Мин.